Английский язык с Джеромом К. Джеромом Трое в лодке, не считая собаки jerome k. Jerome (Джером К. Джером) three men in a boat

HARRIS (with kindly encouragement): "It's all right. You're doing it very well, indeed — go on."

NERVOUS PIANIST: "I'm afraid there's a mistake somewhere. What are you singing?"
HARRIS (promptly) (быстро/не задумываясь): "Why the Judge's song out of Trial by Jury (как, песню Судьи из Суда Присяжных). Don't you know it (разве вы не знаете ее)?"

SOME FRIEND OF HARRIS'S (один приятель Гарриса) (from the back of the room) (из глубины комнаты; back — спина; задняя часть): "No, you're not, you chuckle-head, you're singing the Admiral's song from Pinafore (нет, болван, ты поешь песню Адмирала из Передника)."

(Long argument between Harris and Harris's friend as to what Harris is really singing (продолжительный спор между Гаррисом и его приятелем по поводу того, что Гаррис поет в действительности). Friend finally suggests that it doesn't matter what Harris is singing (наконец приятель высказывает мысль, что не важно, что поет Гаррис) so long as Harris gets on and sings it (лишь бы Гаррис продолжал и пел; so long as — поскольку; при условии, что), and Harris, with an evident sense of injustice rankling inside him (а Гаррис, с явным чувством несправедливости, терзающим его; inside — внутри), requests pianist to begin again (просит пианиста начать снова). Pianist, thereupon, starts prelude to the Admiral's song (пианист вслед за этим начинает прелюдию к песне Адмирала), and Harris, seizing what he considers to be a favourable opening in the music, begins (а Гаррис, воспользовавшись, по его мнению: «что он считает», подходящим моментом в музыке, начинает; to seize — схватить/ся/; воспользоваться; favourable — благоприятный; подходящий; opening — открытие, вступительная часть, начало; удобный случай, благоприятная возможность).)
evident [`evId(q)nt] request [rI`kwest] seizing [`sJzIN]
HARRIS (promptly): "Why the Judge's song out of Trial by Jury. Don't you know it?"

SOME FRIEND OF HARRIS'S (from the back of the room): "No, you're not, you chuckle-head, you're singing the Admiral's song from Pinafore."

(Long argument between Harris and Harris's friend as to what Harris is really singing. Friend finally suggests that it doesn't matter what Harris is singing so long as Harris gets on and sings it, and Harris, with an evident sense of injustice rankling inside him, requests pianist to begin again. Pianist, thereupon, starts prelude to the Admiral's song, and Harris, seizing what he considers to be a favourable opening in the music, begins.)
HARRIS:

"When I was young and called to the Bar (когда я был молодым и стал адвокатом; to be called to the Bar — получать право адвокатской практики в суде; bar — брусок; препятствие; барьер, отделяющий судей от подсудимых; the Bar — адвокатура, адвокатская практика).' "

[General roar of laughter, taken by Harris as a compliment (общий взрыв смеха, принимаемый Гаррисом за комплимент). Pianist, thinking of his wife and family, gives up the unequal contest and retires (пианист, думая о своей жене и детях: «семье», отказывается от неравной борьбы и удаляется; contest — спор, состязание, соперничество); his place being taken by a stronger-nerved man (его место занимает человек с более крепкими нервами).

THE NEW PIANIST (Cheerily) (новый пианист /весело, ободряюще/): "Now then, old man, you start off, and I'll follow (итак, старина, вы начинайте, а я последую /за вами/). We won't bother about any prelude (мы не будем беспокоиться о прелюдии = начнем без вступления)."

HARRIS (Upon whom the explanation of matters has slowly dawned — laughing) (до которого объяснение дела медленно дошло = понял, в чем дело, смеясь): "By Jove (ей-богу; Jove — Юпитер; by Jove! — клянусь Юпитером! ей-богу!)! I beg your pardon (прошу прощения). Of course — I've been mixing up the two songs (конечно, я перепутал две песни). It was Jenkins confused me, you know (это Дженкинс сбил меня с толку). Now then (итак).

contest [`kOntest] confused [kqn`fjHzd]

"When I was young and called to the Bar."

(General roar of laughter, taken by Harris as a compliment. Pianist, thinking of his wife and family, gives up the unequal contest and retires; his place being taken by a stronger-nerved man.

THE NEW PIANIST (Cheerily): "Now then, old man, you start off, and I'll follow. We won't bother about any prelude."

HARRIS (Upon whom the explanation of matters has slowly dawned — laughing): "By Jove! I beg your pardon. Of course — I've been mixing up the two songs. It was Jenkins confused me, you know. Now then.
[Singing (поет); his voice appearing to come from the cellar (его голос, кажется = как будто исходит из погреба), and suggesting the first low warnings of an approaching earthquake (и напоминает первые тихие признаки приближающегося землетрясения; warning — предупреждение; знак, признак).]

"When I was young I served a term (когда я был молодым, я служил одно время)

(Sings first two lines over again, in a high falsetto this time (поет первые две строчки снова, высоким фальцетом на этот раз). Great surprise on the part of the audience (большое удивление со стороны публики). Nervous old lady near the fire begins to cry, and has to be led out (нервная старая дама у камина начинает плакать, и ее приходится вывести; to lead out).)

HARRIS (continuing) (продолжая):

"I swept the windows and I swept the door (я мыл окна и подметал пол; to sweep — мести, подметать; смывать; door — дверь, дверной проем; дом, помещение),

"When I was young I served a term

[Sings first two lines over again, in a high falsetto this time. Great surprise on the part of the audience. Nervous old lady near the fire begins to cry, and has to be led out.]

HARRIS (continuing):

"I swept the windows and I swept the door,

"And I diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-de,

Now then, chorus — it is the last two lines repeated, you know (а теперь хор — последние две строчки повторяются).

GENERAL CHORUS (общий хор):
No — no, I cleaned the windows of the big front door. And I polished up the floor — no, dash it — I beg your pardon — funny thing, I can't think of that line. And I — and I — Oh, well, we'll get on to the chorus, and chance it (sings):

"And I diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-de,

Now then, chorus — it is the last two lines repeated, you know.

GENERAL CHORUS:
"And he diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-dee'd,
Till now he is the ruler of the Queen's navee."
And Harris never sees what an ass he is making of himself (а Гаррис никогда не видит, какого осла он из себя делает), and how he is annoying a lot of people who never did him any harm (и как он докучает множеству людей, которые не сделали ему ничего плохого; to do harm — причинять вред, наносить ущерб). He honestly imagines that he has given them a treat (он искренне полагает, что доставил им удовольствие; to imagine — воображать, представлять себе; полагать, думать), and says he will sing another comic song after supper (и говорит, что споет еще одну комическую песню после ужина).

Speaking of comic songs and parties, reminds me of a rather curious incident at which I once assisted (/если/ говорить о куплетах и вечеринках, это напоминает мне об одном довольно любопытном случае, при котором я присутствовал; to assist — помогать, способствовать; to assist at — присутствовать при); which, as it throws much light upon the inner mental working of human nature in general (который, проливая: «бросая» много света на /процесс/ внутренней работы человеческой природы в целом; mental — интеллектуальный, умственный; внутренний /происходящий в сознании/), ought, I think, to be recorded in these pages (думаю, должен быть отмечен на этих страницах; to record — записывать, фиксировать).

honestly [`OnIstlI] incident [`InsId(q)nt]
"And he diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-dee'd,
Till now he is the ruler of the Queen's navee."

And Harris never sees what an ass he is making of himself, and how he is annoying a lot of people who never did him any harm. He honestly imagines that he has given them a treat, and says he will sing another comic song after supper.

Speaking of comic songs and parties, reminds me of a rather curious incident at which I once assisted; which, as it throws much light upon the inner mental working of human nature in general, ought, I think, to be recorded in these pages.
We were a fashionable and highly cultured party (мы были светской и высококультурной компанией). We had on our best clothes, and we talked pretty, and were very happy (мы были одеты в наши лучшие одежды, и разговаривали приятно = вели приятные разговоры, и были очень счастливы) — all except two young fellows, students (все, кроме двух молодых людей, студентов), just returned from Germany, commonplace young men (только что вернувшихся из Германии, обычных/ничем не примечательных юношей), who seemed restless and uncomfortable, as if they found the proceedings slow (которые казались беспокойными и испытывавшими неловкость, словно считали, что время течет медленно: «находили действие медленным»; to find; uncomfortable — неудобный, стесненный; proceeding — акт, действие, дело, деятельность). The truth was, we were too clever for them (дело: «правда» в том, что мы были слишком умны для них). Our brilliant but polished conversation, and our high-class tastes, were beyond them (наш блестящий, но утонченный разговор и изысканные вкусы были им недоступны; polished — /от/полированный; тонкий, изысканный; to be beyond — выходить за пределы; быть слишком сложным для кого-либо). They were out of place, among us (они были не к месту среди нас). They never ought to have been there at all (им вообще не следовало быть там). Everybody agreed upon that, later on (впоследствии все согласились с этим; to agree on — договариваться о; приходить к согласию относительно).

We played morceaux from the old German masters (мы играли произведения старинных немецких мастеров; morceau — короткое музыкальное или литературное произведение /франц.: «кусок»/). We discussed philosophy and ethics (мы обсуждали философию и этику = рассуждали о философии и об этике). We flirted with graceful dignity (мы флиртовали с изящным достоинством). We were even humorous — in a high-class way (мы были даже юмористическими = шутили — в изысканной манере).

Somebody recited a French poem after supper, and we said it was beautiful (кто-то прочитал французские стихи после ужина, и мы сказали, они прекрасны; to recite — декламировать, читать вслух); and then a lady sang a sentimental ballad in Spanish (а потом одна дама спела сентиментальную балладу по-испански), and it made one or two of us weep — it was so pathetic (и она заставила некоторых из нас плакать — настолько она /баллада/ была трогательной).

philosophy [fI`lOsqfI] humorous [`hjHm(q)rqs] pathetic [pq`TetIk]

We played morceaux from the old German masters. We discussed philosophy and ethics. We flirted with graceful dignity. We were even humorous — in a high-class way.

Somebody recited a French poem after supper, and we said it was beautiful; and then a lady sang a sentimental ballad in Spanish, and it made one or two of us weep — it was so pathetic.
And then those two young men got up, and asked us if we had ever heard Herr Slossenn Boschen (те двое молодых людей поднялись и спросили нас, слышали ли мы когда-нибудь, как господин Слоссен Бошен) (who had just arrived, and was then down in the supper-room) sing his great German comic song (который только что приехал и сейчас был в столовой, поет свою замечательную немецкую комическую песню).

None of us had heard it, that we could remember (никто из нас не слышал ее, насколько мы могли вспомнить).

The young men said it was the funniest song that had ever been written (молодые люди сказали, что это самая забавная песня, что была когда-либо написана; to write), and that, if we liked, they would get Herr Slossenn Boschen (и что, если мы хотим, они попросят господина Слоссен Бошена), whom they knew very well, to sing it (которого очень хорошо знают, спеть ее). They said it was so funny that, when Herr Slossenn Boschen had sung it once before the German Emperor (они сказали, она была настолько смешной, что когда господин Слоссен Бошен спел ее однажды германскому императору: «перед императором»), he (the German Emperor) had had to be carried off to bed (его /императора/ пришлось увести и уложить в постель; to carry off — уносить, уводить).

German [`Gq:mqn] Emperor [`emp(q)rq]

None of us had heard it, that we could remember.

The young men said it was the funniest song that had ever been written, and that, if we liked, they would get Herr Slossenn Boschen, whom they knew very well, to sing it. They said it was so funny that, when Herr Slossenn Boschen had sung it once before the German Emperor, he (the German Emperor) had had to be carried off to bed.
They said nobody could sing it like Herr Slossenn Boschen (никто не может спеть ее так, как господин Слоссен Бошен); he was so intensely serious all through it that you might fancy he was reciting a tragedy (он так глубоко серьезен на всем ее протяжении, что можно подумать, будто он читает трагедию), and that, of course, made it all the funnier (и это, конечно, делает все еще смешнее). They said he never once suggested by his tone or manner that he was singing anything funny — that would spoil it (они сказали, он ни разу еще не намекнул своей интонацией = никогда нельзя предположить по его интонации или поведению, что он поет что-то смешное — это бы все испортило; to suggest — предлагать; наводить на мысль, намекать). It was his air of seriousness, almost of pathos, that made it so irresistibly amusing (именно его серьезный, почти патетический вид делает песню такой неотразимо забавной; air — воздух, атмосфера; внешний вид, выражение лица).

We said we yearned to hear it, that we wanted a good laugh (мы сказали, что жаждем услышать ее, что хотим хорошо посмеяться); and they went downstairs, and fetched Herr Slossenn Boschen (они спустились по лестнице и позвали господина Слоссен Бошена).

He appeared to be quite pleased to sing it, for he came up at once (он, видимо, был весьма рад спеть, потому что пришел тотчас же; to come up — подниматься, повышаться), and sat down to the piano without another word (и сел за фортепьяно, не говоря ни слова; to sit down).

serious [`sI(q)rIqs] irresistibly [,IrI`zIstqblI]

We said we yearned to hear it, that we wanted a good laugh; and they went downstairs, and fetched Herr Slossenn Boschen.

He appeared to be quite pleased to sing it, for he came up at once, and sat down to the piano without another word.
"Oh, it will amuse you (это позабавит вас). You will laugh (вы посмеетесь)," whispered the two young men, as they passed through the room (шепнули нам двое молодых людей, проходя через комнату), and took up an unobtrusive position behind the Professor's back (и заняли скромное место за спиной профессора).

Herr Slossenn Boschen accompanied himself (аккомпанировал себе сам). The prelude did not suggest a comic song exactly (вступление совсем не наводило на мысль о комической песне; exactly — точно, как раз; совсем, совершенно). It was a weird, soulful air (это была таинственная, душевная мелодия; air — внешний вид; мелодия, мотив). It quite made one's flesh creep (от нее по телу шли мурашки; flesh — тело; плоть; to creep — ползать; creeps — мурашки; ощущение ужаса); but we murmured to one another that it was the German method, and prepared to enjoy it (но мы прошептали друг другу, что это немецкий способ /петь/, и приготовились наслаждаться).

I don't understand German myself (сам я не понимаю по-немецки). I learned it at school, but forgot every word of it two years after I had left (я изучал его в школе, но забыл каждое его слово = до последнего слова через два года после того, как закончил /ее/; to forget; to leave), and have felt much better ever since (и чувствую себя намного лучше с тех пор). Still, I did not want the people there to guess my ignorance (однако я не хотел, чтобы люди там = присутствующие узнали о моем невежестве; to guess — догадываться; полагать); so I hit upon what I thought to be rather a good idea (поэтому мне пришла, как мне показалось, довольно хорошая мысль; to hit on — найти, прийти к; to hit upon an idea — прийти к мысли). I kept my eye on the two young students, and followed them (я не спускал глаз с двух молодых студентов и следовал за ними = их примеру). When they tittered, I tittered (когда они хихикали, я /тоже/ хихикал); when they roared, I roared (когда они хохотали, я хохотал); and I also threw in a little snigger all by myself now and then (и я также добавлял хихиканье от себя временами; to throw in — добавлять; вставлять /замечание/), as if I had seen a bit of humour that had escaped the others (словно увидел что-то смешное, что ускользнуло от остальных). I considered this particularly artful on my part (я считал это особенно ловким = хорошо придуманным со своей стороны).

unobtrusive [,Anqb`trHsIv] ignorance [`Ignqrqns]

Herr Slossenn Boschen accompanied himself. The prelude did not suggest a comic song exactly. It was a weird, soulful air. It quite made one's flesh creep; but we murmured to one another that it was the German method, and prepared to enjoy it.

I don't understand German myself. I learned it at school, but forgot every word of it two years after I had left, and have felt much better ever since. Still, I did not want the people there to guess my ignorance; so I hit upon what I thought to be rather a good idea. I kept my eye on the two young students, and followed them. When they tittered, I tittered; when they roared, I roared; and I also threw in a little snigger all by myself now and then, as if I had seen a bit of humour that had escaped the others. I considered this particularly artful on my part.
I noticed, as the song progressed (я заметил по мере того, как песня продолжалась = через некоторое время; to progress — развиваться, двигаться вперед), that a good many other people seemed to have their eye fixed on the two young men, as well as myself (что довольно много других людей, казалось, не сводило глаз с юношей, как и я; to fix one`s eyes on — уставиться, впиться глазами). These other people also tittered when the young men tittered (тоже хихикали, когда хихикали молодые люди), and roared when the young men roared; and, as the two young men tittered and roared (и, так как эти двое молодых людей хихикали, хохотали) and exploded with laughter pretty continuously all through the song, it went exceedingly well (и разражались смехом почти непрерывно на протяжении всей песни, дело шло чрезвычайно хорошо/замечательно; to explode with laughter — разразиться смехом; громко рассмеяться).

And yet that German Professor did not seem happy (и все же этот немецкий профессор не казался довольным; happy — счастливый, довольный). At first, when we began to laugh, the expression of his face was one of intense surprise (сначала, когда мы начали смеяться, выражение его лица было выражением сильного удивления = крайне удивленным), as if laughter were the very last thing he had expected to be greeted with (словно смех был последней вещью, которой он ожидал быть встреченным = словно он меньше всего ожидал, что его встретят смехом). We thought this very funny (мы посчитали это очень забавным): we said his earnest manner was half the humour (сказали /друг другу/, что его серьезное поведение — половина юмора). The slightest hint on his part that he knew how funny he was would have completely ruined it all (малейший намек с его стороны /на то/, что он знает, как он смешон, полностью испортил бы все). As we continued to laugh (по мере того, как мы продолжали смеяться), his surprise gave way to an air of annoyance and indignation (его удивление уступило место выражению досады и негодования; to give way to), and he scowled fiercely round upon us all (и он окинул яростным взглядом нас всех; to scowl — хмуриться; бросать сердитый взгляд) (except upon the two young men who, being behind him, he could not see) (кроме двоих юношей, сидевших позади него, которых он не мог видеть). That sent us into convulsions (от этого мы покатились со смеху; to send — посылать, отправлять; приводить в какое-либо состояние; convulsions — конвульсии, приступ; судорожный смех). We told each other that it would be the death of us, this thing (мы говорили друг другу, что эта песня уморит нас: «будет нашей смертью»). The words alone, we said, were enough to send us into fits (одних слов, сказали мы, достаточно, чтобы довести нас до припадка; fits — судороги, конвульсии), but added to his mock seriousness — oh, it was too much (а вместе с его притворной серьезностью — о, это было чересчур; to add to — добавлять, усиливать)!