Балкарская ономастика в парадигме современной лингвистики

БАЛКАРСКАЯ ОНОМАСТИКА В ПАРАДИГМЕ СОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВИСТИКИ

10.02.02 – языки народов Российской Федерации

(тюркские языки)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

Нальчик - 2007

Работа выполнена в Кабардино-Балкарском государственном университете им Х.М.Бербекова

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Чеченов Алий Ахматович

Гаджиахметов Нурмагамед Эльдарханович

Ишбердин Эрнст Файзрахманович

Защита состоится 19 октября 2007 г. в 9.00 на заседании диссертационного совета Д.212.076.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Кабардино-Балкарском государственном университете по адресу: 360004, г.Нальчик, ул.Чернышевского 173.

Автореферат разослан « » 2007 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Г.Е.Щербань

Общая характеристика работы

При отсутствии письменных источников и скудности исторических данных о прошлом народа важное значение приобретают выявление и анализ различных слоев лексики языка, характеризующих его прошлое состояние. Многие разряды ономастической лексики карачаево-балкарского языка относятся именно к этим слоям. К настоящему времени нарицательная лексика данного языка относительно хорошо исследована. Но собственные имена, сохранившие древнейшие формы языка, находятся вне поля зрения ученых. Ономастика, возникшая на стыке лингвистики, истории, географии, этнографии и других наук, вызывает все более заметный интерес у представителей ряда наук к той культурно-исторической информации, которая аккумулирована в антропонимах, топонимах, теонимах, космонимах и других разрядах ономастической лексики. Высказывание Дж. Н. Кокова, одного из знатоков топонимии края, о том, что «система балкарских названий, или топонимов, представляет исключительный интерес для тюркологии, для истории горных районов КБР» и «наименования мест могут подсказать много интересного при исследовании материальной и духовной культуры балкарского народа» [Коков - Шахмурзаев 1970: 3-4] остается актуальным до сих пор.

Диссертационная работа посвящена решению теоретических и практических проблем балкарской ономастической лексики с привлечением ряда фактов из других тюркских языков. Карачаево-балкарский язык развивался в своеобразных условиях, в окружении кавказских и иранских языков, а в последние века в труднодоступных горных ущельях, куда были загнаны карачаево-балкарцы в результате опустошительных набегов завоевателей и Тамерлана. Карачаево-балкарский язык, несмотря на теперешнюю малочисленность его носителей, по мнению авторитетных ученых, считается одним из давноформировавшихся среди тюркских языков. Академик В.Бартольд, перечисляя тюркские народности, пишет: «Рядом с этими народностями, образовавшимися в монгольский период, существуют другие, как балкарцы и карачаевцы, язык которых обнаруживает следы более древнего происхождения и сближается с кыпчакским» [Бартольд 1986: 143]. Если исходить из этого, то анализ таких консервативных форм данного языка, как разряды его ономастического слоя, небесполезен и для всего тюркского языкознания. Сравнение балкарской топонимической терминологии с таковыми других тюркских языков подтверждает наличие в них идентичных процессов. Такое сравнительного характера исследование в области ономосистемы карачаево-балкарского языка с другими тюркскими языками проводится впервые.

Всем вышесказанным обусловлена актуальность темы диссертационной работы.

Отсутствие в карачаево-балкарском языкознании монографического исследования, посвященного описанию ономастических разрядов и соотношения балкарских топонимов с таковыми других тюркских языков, предопределило цель настоящей диссертационной работы.

Для реализации поставленной цели выдвигаются следующие задачи:

1. 
   рассмотрение балкарской ономастической лексики и выявление ее специфики;
   
2. 
   анализ типов карачаево-балкарских антропонимов;
   
3. 
   описание своеобразия карачаево-балкарских теонимов и космонимов;
   
4. 
   анализ балкарско-кабардинских онимических параллелей как результат долговременных языковых контактов;
   
5. 
   выяснение идентичных процессов в балкарской топонимической терминологии и географических названиях с таковыми в других тюркских языках: в стратиграфических классах; семантических группах; структурных типах;
   
6. 
   исследование специфики собственно балкарских топонимических названий: установление хронологических пластов, выявление непрозрачных названий, анализ семантического разнообразия, определение структурно-морфологических моделей.
   

1.Онимы карачаево-балкарского языка представляют собой особую разновидность лексического фонда с идентификационно-дифференцирующей функцией, чем и противопоставленной нарицательным именам, имеющим функцию обобщения.

2.Ономастическая система как языковая категория имеет семиотическую, когнитивную и функциональную характеристики в языковой картине мира этноса. При когнитивном подходе, считающемся наиболее перспективным в современной лингвистике, базисной признается когниция знаний.

3.Состав ономастической лексики карачаево-балкарского языка уникален своеобразной дивергенцией имен с тюркской основой и влиянием кавказского языкового фона.

4.Анализ ономастической лексики карачаево-балкарского и кабардино-черкесского языков показывает, что в разрядах собственных имен имеется немало общих единиц как результат многовековых языковых контактов.

5.В системе топообразования во всех тюркских языках происходят идентичные процессы, хотя они в каждом национальном языке имеют свою специфику. Заимствования из других языков приспосабливаются к тюркским моделям топообразования.

6.Карачаево-балкарский язык как исконно тюркский язык, сохранивший его древнейшие формы и подвергшийся минимальному влиянию нетюркских языков, занимает типичную позицию в тюркском топообразовании, имея все его модели.

7.Основная и самая многочисленная группа по языковому составу среди топонимов края – это названия балкарского происхождения. Вместе с тем в Балкарии имеются топонимы грузинского, осетинского, кабардинского и русского происхождения, многие из носителей этих языков соседствовали с балкарцами с древних времен.

8. Исходя из содержащейся в них семантической информации, балкарские топонимы имеют древний, основной и новейший пласты.

9. В структурно-морфологическом плане балкарские топонимы идентичны с другими тюркскими языками и реализиуют все модели тюркского топообразования, в том числе: однокомпонентные и многокомпонентные, аффиксальные и безаффиксальные, с изафетной и безизафетной связями, атрибутивно-субстантивные словосочетания и глагольные конструкции.

Материалы диссертации использовались в научно-педагогической работе автора в Кабардино-Балкарском государственном университете им Х.М.Бербекова в рамках спецкурсов «Ономастическая лексика карачаево-балкарского языка», «Балкарская топонимия – составная часть тюркских географических названий», а также при разработке программы и методических указаний по указанным курсам.

Ономастическая лексика карачаево-балкарского языка, исходя из называемых ими объектов, включает все основные разряды: антропонимы, топонимы, зоонимы, теонимы, космонимы и пополняется несколькими путями: переходом апеллятивов в собственные имена, заимствованием из других языков, трансонимизацией и способом искусственного создания имен из ресурсов языка.

Исследователи приходят к выводам о том, что микротопонимы – первичны, непосредственны, являются фактом одного языка, семантически прозрачны, стоят ближе к нарицательным, в научном отношении более естественны и стихийны, их обозначения менее формализованы, внешний критерий – их малый размер. Если исходить из последнего – размера объекта, то многие местные названия Балкарии – микротопонимы, а если из других позиций, то многие названия микроучастков не только не ближе к нарицательным словам, даже непрозрачны в своей семантике. Причем главное противоречие заключается в том, что именуются ими в большинстве случаев самые мизерные объекты – ограниченные участки местности, склоны гор, покосы, небольшие равнины, пастбищные участки, перевалы, иногда – поселения, селища, речки. Нужно учесть, что любое языковое своеобразие со своими региональными объектами местности проявляет свою специфику и может внести свои коррективы в общепризнанные положения, исходя из языковой картины мира этноса.

Языковая картина мира и когнитивно-ономасиологический подход как номинативная стратегия. Современные тенденции в развитии языкознания характеризуются отказом от исключительности того или иного метода и стремлением сочетать разные методы, связанные с когнитивным и коммуникативным подходами к языку.

Наиболее перспективным считается когнитивно-ономасиологический подход, тесно связанный с познавательной деятельностью человека, применительно к специфическим национальным вариантам языковой картины мира.

Информация об окружающем мире хранится в сознании человека в виде определенной системы, которая запечатлена в языке. Едини­цей этой системы является концепт, мельчайшая единица информации, основанная на предметных образах окружающего мира. Концептуальный мир - это отраженная в сознании человека система знаний и представлений об окружающем мире [Аликаев, Гузиева 2002: 199].

Ассоциация, вызываемые именуемым объектом, разнообразны и многоплановы, чаще они являются социально закрепленными, реже - индивидуальными. В них обна­руживается и универсальные принципы отображения мира в языке, и нацио­нально-специфичные концепты и категории, чаще всего это ассоциации по сходству (внешней формы, положения, действия, состояния, характера и т.п.) [Башиева, Гузиева 2002: 218-219].

Исследование номинативных единиц с учетом новых направлений в лингвистике, сформулированных Е.С.Кубряковой и прогнозирующих основные тенденции развития лингвистики, имеет широкие перспективы [Кубрякова 1999: 5]. Это- экспансионизм – выход в смежные области знаний; антропоцентризм – изучение языка с целью познания его носителя – человека; неофункционализм – изучение всего многообразия функций языка и их реализаций; экспланаторность – объяснение языковых явлений. В частности, в изучении разрядов ономастической лексики необходимо такое новое направление как экспансионизм ввиду того, что ту историческую, социальную информацию, содержащуюся в антропонимах, топонимах и других онимах, невозможно исследовать лишь традиционными лингвистическими методами.

Типы карачаево-балкарских антропонимов. Большинство исконно карачаево-балкарских личных имен в своей семантике содержали названия-характеристики и имели следующие особенности: социальное положение, род занятий, пристрастия, пожелания родителей, физические и другие особенности личности: Биченчи «косарь», Бегеуюл «стражник», Къойчу «овцевод», Мараучу «охотник», Сабанчы «земледелец», Чепкенчи «мастер по изготовлению черкесок», Езден «уздень, свободный общинник», Абрек «изгой, абрек, разбойник», Къазакъ «представитель низшего сословия», Чагар «крепостной крестьянин», Чанка «представитель аристократического сословия», Гитче «маленький», Кёккёз «синеглазый», Къарачач «черноволосый», Сары «рыжий, светлый», Сокъур «кривой, слепой», Пелиуан «силач», Къатхан «сухопарый, сухощавый», Огъурлу «добрый», Чомарт «щедрый» и т.д.; пожелательные имена: Насыплы «счастливый», Башчы «предводитель», Эртуу «родившийся мужественным», Бийче «княгиня», Акъбийче «белая княгиня», Ариука «красивенькая», Алтынчач «златовласая», Акъбоюн «с белой шеей», Чыракъ «лампа, фонарь», Шекер «сахар» и т.д [Джуртубаев 2004].

Среди карачаево-балкарский антропонимов немало и таких, которые этимологически непрозрачны с точки зрения современного состояния языка. Они выступают как личные имена и фамилии: Алас, Албот, Алчагъыр, Апалай, Асан, Ахай, Байда, Бакку, Балакку, Бараз, Батча, Бата, Бауа, Биджи, Борча, Боташ, Бурхан, Габа, Гадий, Гебек, Гочия, Гурту, Гыллы, Гюлюй, Жангураз, Жаппу, Жеке, Жетиш, Кожук, Кыпык, Кючмен, Къайта, Къарча, Къурта, Къурша, Маглу, Мокъа, Мёчю, Отар, Сотта, Тамма, Таттуука, Тотук, Тотурукъ, Умма, Хоса, Чабдар, Чопан, Чубакъ и т.д.

Большое место среди карачаево-балкарских антропонимов занимают арабо-персидские имена, которые имели широкое распространение на всем мусульманском Востоке: Мухаммад, Ахмат, Азрет, Рахмат, Иман, Фатимат, Зайнаф и др.

Как известно, взаимопроникновение лексики соседних языков – естественный процесс. По этой причине в карачаево-балкарском языке функционируют антропонимы из других соседних языков. Личные имена кабардинского происхождения: Паго «коротконосый», Нашхо «сероглазый», Апша «запястье, сильный», Апашокъа «кольчуга», Шимауха «всадник счастливый», Хакеша «собака, поджимающая хвост» и др.; имена осетинского происхождения: Гуппой «хохлатый», Мысака «изобретатель, сочинитель, выдумщик», Геруз «ремень» и др.; из других соседних языков: Азнауур (груз.) «свободный», Апсуа (абхаз.) самоназвание абхазцев, Бийчо (груз.) «парень», Эристау (груз.) имя правителя в Грузии, Шауарден (груз.) «сокол» и т.д. В советский период в карачаево-балкарский язык влилось много антропонимов из русского или через русский язык: Николай «победитель», Михаил (др.евр.) «подобный богу», Валерий (лат.) «здоровый», Лариса (греч.) «чайка», Елена (греч.) «свет, сверкающая», Зоя (греч.) «жизнь», Марина (лат) «морская», Валентина (лат.) «здоровая» и т.д. Среди имен, перешедших из русского языка немало и усеченных антропонимов – Лена, Миша, Володя, Зина, Рита и др.

Из сказанного можно сделать краткие выводы о том, что разряд карачаево-балкарских антропонимов многослойный, состоит из исконно карачаево-балкарских (тюркских) основ, непрозрачных и заимствованных из соседних языков имен.

Теонимы и космонимы в карачаево-балкарском языке. В ономастическом пласте лексики особую группу составляют собственные имена, связанные с духовной жизнью, языческими верованиями, а также с космическими объектами.

Наиболее древними из теонимов, естественно, являются те, которые представлены широко и восходят к языческому периоду.

Теоним Тейри считается наиболее древним в языческом пантеоне балкарцев. Тейри – главное божество, бог неба, бог солнца. В разных вариациях это божество встречается во всех тюркских, а также в ряде монгольских языках. Оно зафиксировано и в памятниках древнетюркской письменности. В языке карачаево-балкарцев оно применяется как при клятве – Тейри, керти айтама «клянусь Тейри, говорю правду», так и при проклятии – Тейри урсун сени! «Чтоб тебя поразил Тейри!». Это слово принимает участие в таком словосочетании как Тейри къылыч «радуга» (в дословном переводе «меч Тейри»).

В карачаево-балкарских языческих верованиях довольно распространено божество Апсаты «бог охоты».

В языческий период своей истории у карачаевцев и балкарцев широко было распространено поклонение различным явлениям природы: Суу анасы «мать воды», Юй иеси покровитель домашнего очага, «домовой», Голлу – божество урожая, Тепана – божество земледелия, Озай – земледелия и урожая, Эрирей – молотьбы, урожая, Чопа – изобилия, морей, Аймуш – покровитель овец, приплода, Элия – влаги, дождя.

Среди языческих божеств карачаевцев и балкарцев были отдельные природные объекты, которым поклонялось население близлежащей территории: Раубазы (грушовое дерево), Аштотур таш (камень), Байрым таш (камень) – которым поклонялись жители, делали жертвоприношение.

По мнению М.Ч.Джуртубаева, знатока древних верований карачаевцев и балкарцев, в карачаево-балкарском языческом пантеоне божества выступают как богини-матери стихий: мать огня – Тыпана или Тепана, Тепена; мать воды – Анекей или Дамметтир, Мамметтир; мать земли – Дауче; мать ветра – Химикки, Дыдай; мать снов – Чомпараш, Жумпараш; мать неба – Кёк анасы; богиня Ажам (госпожа), олицетворяющая все силы природы в одном образе. Но были и главные боги-отцы, которые появились вслед за богинями: отец земли – Даулей, отец ветра – Эрирей, отец огня – Татай, отец воды – Суулемен. Кроме них были грозовые божества – Чопа, Шибля, Элия; солнечные божества – Алтын Хардар «Золотой Хардар», Голлу, Къайнар [Мизиев, Журтубаев 1994: 130-139].

Рудименты христианской религии в карачаево-балкарском языке сохранились, как подчеркивают ученые, в названиях дней недели и месяцев: Геуюрге кюн «день св.Георгия» - вторник, Барас кюн «день св.Прасковьи» - среда, Шабат кюн – суббота (из иудейской религии), Тотур ай «месяц св.Феодора», Башил ай «месяц св.Василия Блаженного», Никкола ай «месяц св.Николая», Абустол ай «месяц св.апостолов Петра и Павла». Из вышеперечисленных лишь названия дней недели функционируют в современном языке, а названия месяцев в обиходе заменили названия месяцев, вошедшие через русский язык – январь, февраль и т.д.

Среди собственных имен карачаево-балкарского языка имеется немногочисленный разряд названий космических объектов. Космонимы карачаево-балкарского языка в основном аналогичны названиям других тюркских языках.

Но, как известно, во всех тюркских письменных памятниках X-XIV вв. это звезда значится как Темир къазыкъ.