От судьбы не уйдешь
Вызывая по радио «броню», я предупредил, что мы находимся в дувалах, а не на горе, где было приказано. Поэтому я просил наших быть внимательными и не открыть огонь по нам же. Однако либо мою просьбу довели не до всех, либо они не поверили, что мы сидим у самой дороги в дувалах. Как раз когда мы добивали духа, послышалось приближение брони. Наблюдатели на своих позициях встали, и произошло то, чего я боялся. С головного БТР открыли огонь из КПВТ. Разведчики успели вовремя упасть, и пули калибром 14,5 мм просвистели выше. Возмущенный тем, что, несмотря на мое предупреждение, броня все-таки долбанула по своим, я завернул такое коленце из всех известных мне матерных выражений, что на броне даже в шлемофонах услышали — свои.
Из моих никто не пострадал, зато тяжело был ранен и вскоре скончался солдат моей же группы, которого в засаду я не брал. Он сидел на борту БТРа, и пулеметчик зацепил его по ногам. Видимо, от сильного динамического удара начался инсульт сосудов, что и явилось причиной смерти. От судьбы не уйдешь. Этого бойца я специально оставил в расположении отряда. Незадолго до описанных событий он все чаще стал говорить такие вещи: «Вот если меня убьют, то...». Человек довольно часто чувствует приближение своей гибели. Когда понимаешь, насколько нелепа его смерть, невольно начинаешь верить в судьбу и становишься убежденным фаталистом.
Поскольку я был ранен, меня отправили в госпиталь, поэтому точного количества захваченных трофеев я не помню. Да и давненько это было. Помню только, что уничтожено было 15 лошадей и ишаков, а с ними двадцать пять моджахедов, шедших с караваном. Захвачено, кажется, около сорока реактивных снарядов, примерно столько же единиц стрелкового оружия, штук сто противотанковых мин TS-6,1 итальянского производства. Кроме того боеприпасы к стрелковому оружию. Трофеев было столько, что обо всем захваченном не стали докладывать наверх. Часть припрятали «на черный день», когда результатов не будет. Насколько мне известно, наших трофеев хватило еще на два «результата». Тем не менее, меня представили к «Знамени».
С. Козлов. Тропа разведчика им. тов. Золкина
То, что из старшего лейтенанта Золкина боец, как из говна — пуля, в Афгане поняли сразу. Даже постарались, чтобы он минимально общался с боевыми подразделениями. Поэтому попал он на должность помощника начальника оперативно-планового отделения Джелалабадской бригады спецназначения.
Время от времени офицеры этой категории могли быть направлены в боевые части с проверкой. Особым уважением штабные в боевых частях не пользовались, и их нередко встречали откровенной фразой из «Гусарской баллады»: «Опять штабной! Прислали б лучше водки!». Многие из них вообще бы из штаба не выходили, если бы не начальство или не желание «оторвать» где-нибудь орденок «на халяву». Влекомый этим желанием, прибыл и Золкин в четвертый отряд, дислоцированный в Бараки. Отряд этот славился тем, что стоял прямо на караванном пути и проехать, минуя батальон, духи никак не могли. За систематические обиды, чинимые спецназовцами отряда борцам за веру, расположение батальона еженощно духи обстреливали реактивными снарядами, умудряясь выпустить иногда по двести—триста снарядов. Вследствие этого батальон соблюдал суровую светомаскировку, а личный состав и офицеры спали в блиндажах и землянках.
Представившись командиру отряда Анатолию Корчагину, Золкин сообщил, что прибыл для проверки боевой деятельности. Комбат, усмехнувшись, сказал, что у Золкина такая возможность имеется. Прямо сейчас одна из групп отряда ведет бой и к ней на помощь отправляется бронегруппа. Если бы «представитель вышестоящего штаба» соизволил должным образом экипироваться, то «броня» готова немного подождать.
«Вот повезло! — подумал Золкин. — Первый же вечер и сразу на войну». Он бежал в кромешной тьме в направлении, указанном комбатом, к месту, где проживали офицеры, чтобы получить автомат и нагрудник с магазинами. Успешно достигнув цели, он быстро переоблачился и выскочил наружу.
У бойца, сидевшего с автоматом у входа, он спросил, где стоит броня. Боец махнул рукой в темноту и начал что-то объяснять, но конец фразы Золкин не дослушал, и напрасно.
Пробежав в указанном направлении, он натолкнулся на ограждение из колючей проволоки. Поскольку обойти препятствие не было возможности, Золкин мужественно перелез через него. При этом он несколько раз срывался, порвав обмундирование и поранив руку.
Однако жажда подвигов влекла его дальше. Боясь, что «броня» уйдет без него, Золкин рванул, не разбирая дороги. Впереди оказался какой-то невысокий бетонный заборчик. В темноте Золкин налетел на него с такой силой, что, не удержавшись, перевалился и провалился во тьму.
То, что это колодец, Золкин понял не сразу, а лишь на третьем кругу, когда ползал по дну в поисках выхода. Вылезти из колодца без посторонней помощи он не мог. Сверху на него смотрело черное, афганское небо, усыпанное звездами, и явно издевалось. Золкин позвал, но никто не откликнулся. Он попробовал дотянуться до верхнего края колодца, но безуспешно.
Может быть, он бы так и просидел до утра в импровизированном «зиндане», если бы не бойцы, отправленные комбатом на поиски пропавшего «проверяющего из вышестоящего штаба». Они и помогли ему выбраться.
Когда Золкин, убегавший на пять минут, вернулся через полчаса и предстал перед комбатом весь в пыли, оборванный и окровавленный, но с автоматом в руках, тот воскликнул: «Так вы что, уже с войны? Ну и как там?».
После этого он приказал Золкина на войну не брать ни под каким предлогом сказав: «Хватит с него. Если человек в расположении отряда способен совершить такое над собой, то что же на войне будет».
Наутро выяснилось, что в темноте Золкин свернул не туда. В своем стремлении успеть он снес два ряда колючей проволоки и, запнувшись, свалился в батальонный бассейн. Хорошо еще, что в нем в тот момент не было воды. Сохраняя серьезное выражение лица, Корчагин сказал, что теперь это памятное место будет называться «тропой разведчика имени товарища Золкина».
С. Шепелев. Трудный путь к результату
Достарыңызбен бөлісу: |