Ббк 3. (5 Каз) д 42 Ответственный редактор

71
с. 643]. Вариант того, что это мог быть Джучи, даже не рассма-
тривался! А между тем прямое сообщение ан-Насави проясняет 
крайне туманную конструкцию Джувейни: «Исключением была 
Хан-Султан, та, которая была замужем за султаном султанов, 
правителем Самарканда 'Усманом. Сын Чингиз-хана Души-хан 
оставил ее для себя. А на Теркен-Султан, родной сестре Узлаг-
шаха, женился хаджиб Данишманд, который в качестве посла 
Чингиз-хана приходил к Теркен-хатун» [61, с. 82]. 
Судя по всему, Амид-Хаджиб и хаджиб Данишманд, полу-
чившие в жены одну из дочерей султана Мухаммада, – это одно 
лицо. Можно допустить две возможности того, почему Джу-
вейни, неоднократно упоминавший «Данишманд-хаджиба» в 
других местах своего труда, в сообщении о распределении до-
черей султана вдруг именует его «Амид-Хаджиб». Возможно, 
он опирался на другой источник, по-иному отразивший это имя. 
Однако то пристальное и вместе с тем тенденциозное внимание, 
которое Джувейни уделяет роли Джучи при описании завоева-
ния Хорезма, заставляет предполагать иную причину его ошибки 
(ниже будет рассмотрено, как автор «устраняет» Джучи из числа 
участников взятия Ургенча, говоря лишь о том, что он направлял 
братьям подкрепления из пленников - хашара, что, очевидно, не 
соответствовало действительности). По всей видимости, пробле-
ма заключалась в том, что именно хаджиб Данишманд, соглас-
но ан-Насави (а его сведениям в данном случае нет оснований 
не доверять), вел переговоры с Теркен-хатун перед ее бегством 
из Ургенча [61, с. 79]. Вряд ли он относился к орде Джучи. По 
ан-Насави под Ургенчем он появился «одновременно с вестью 
о бегстве султана с берегов Джейхуна», то есть после взятия Бу-
хары. Это полностью подтверждает сообщение Джувейни о том, 
что хаджиб Данишманд от лица Чингиз-хана и Тулуя вел пере-
говоры с жителями Зарнака перед тем как их войска двинулись 
на Бухару. Эту информацию подтверждает и Рашид ад-Дин [11, 
с.65-66; 40, с. 203-204; 80, p. 245]. Судя по всему, хаджиб Даниш-
манд, специализировавшийся на деликатных и сложных перего-
ворах, был направлен Чингиз-ханом к Ургенчу вскоре после его 
дипломатического успеха в Зарнаке. Следовательно, к орде главы 
государства он и принадлежал. Похоже, что Джувейни пытался 

72
замолчать факт того, что дочери султана Мухаммада распределя-
лись между ключевыми фигурами «ургенчской операции» в са-
мом ее начале или перед ней, когда относительно мирный исход 
событий еще воспринимался как более или менее реальный. 
Кстати, отдельное сообщение о Хан-Султан отданной Джу-
чи и о Теркен-Султан, отданной хаджибу Данишманду, говорит 
о том, что в распоряжении ан-Насави была информация о браке 
между старшим сыном Чингиз-хана и дочерью султана Мухам-
мада, не связанная с письмом Джалал ад-Дину от нее. 
Согласно ан-Насави, осада Хорезма началась зимой 1221 
года. Несмотря на определенные расхождения сообщений ис-
точников по поводу длительности осады, исследователи схо-
дятся на том, что в апреле-мае 1221 года город был уже взят [4, 
с. 471; 53, с. 58; 64, p. 51]. Но по поводу руководства осадой и 
штурмом, а также дальнейших передвижений Джучи в источни-
ках нет единства.
Ан-Насави крайне подробно описывает осаду и взятие Хорез-
ма. Монголы подошли к городу в январе 1221 года и окончатель-
но захватили его в апреле. Первым отрядом руководил Байджу-
бек, затем подошел Угедей, а после Чагатай. Началась подготовка 
к осаде. Затем прибыл Джучи, который отправил горожанам по-
слание, содержащее призывы к мирной сдаче, и заявление о том, 
что Чингиз-хан подарил город ему и что он не хочет ненужных 
разрушений и смертей. Это заявление было подкреплено реаль-
ными действиями Джучи, который не позволял войскам разо-
рять окрестности города. Часть жителей Хорезма была согласно 
сдаться. Но значительное число горожан предпочло сражение. 
Когда стало ясно, что сопротивление бесполезно, осажденные 
отправили к Джучи Ала ад-Дина ал-Хаййати, мухтасиба Хорез-
ма, с просьбой пощадить город. Ан-Насави приводит содержание 
их переговоров в виде прямой речи: «Когда 'Ала' ад-Дин пред-
стал [перед ханом], то среди прочего, упомянутого им, он сказал: 
«Мы уже увидели, как страшен хан, теперь настало время нам 
стать свидетелями его милосердия». Услышав это, проклятый 
воспылал гневом и воскликнул: «Что страшного они видели во 
мне? Ведь они сами губили моих воинов и затянули сражение! 
Это я видел их грозный облик! А вот теперь я покажу [каков дол-

73
жен быть] страх передо мной!»». Далее следует описание резни, 
устроенной монголами [61, с.132-134].
Подробность, с которой ан-Насави описывает переговоры 
перед штурмом между Джучи и Ала ад-Дином ал-Хаййати, 
позволила К. Этвуду предположить, что до автора дошло как 
минимум два источника, описывающих взятие Хорезма. По его 
мнению, наиболее вероятным источником, сохранившим ин-
формацию о предложениях Джучи горожанам перед началом 
активных боевых действий, являлся письменный текст самого 
послания. Источником же подробнейшего описания перегово-
ров перед началом финальной стадии штурма могут являться 
записи, оставленные Ала ад-Дином ал-Хаййати [64, p. 53]. Ис-
точники, которые использовал ан-Насави при написании своего 
труда, изучены очень слабо, поэтому сложно сказать, насколько 
справедливо это предположение. Но очевидно, что этот текст яв-
ляется одним из наиболее ранних и подробных описаний взятия 
монголами Хорезма, и поэтому сведения, в нем содержащиеся, 
заслуживают детального рассмотрения. К тому же у ан-Насави, 
в отличие от Джувейни и Рашид ад-Дина, писавших в эпоху 
монгольского владычества в Иране, не было очевидных причин 
искажать отдельные подробности захвата монголами Хорезма. 
Речь, конечно, не идет о его полной беспристрастности – он не-
навидел монголов и не скрывал этого. Речь идет о том, что он 
не был политически ангажирован и его вряд ли интересовала 
борьба за власть между монгольскими кланами. Можно выде-
лить наиболее важные для данной темы сведения, сообщаемые 
ан-Насави: по словам Джучи, Чингиз-хан подарил ему Хорезм; 
Джучи предпринимал реальные шаги по сохранению города и 
округи, предотвращая их разграбление; Джучи руководил оса-
дой и штурмом.
Рассказ Джувейни об этих событиях сильно отличается по 
своему содержанию от повествования ан-Насави. Автор также 
сообщает о том, что Чингиз-хан отправил на завоевание Хорез-
ма своих сыновей уже после захвата Самарканда. Но, по его 
версии, в захвате города непосредственно участвовали только 
Чагатай и Угедей. Джучи же, захватив Дженд, получил приказ 
отправить на помощь братьям подкрепления из захваченных 

74
пленников (хашара). Джувейни описывает следующую цепочку 
событий. Сначала у города происходили боевые столкновения 
защитников и нападавших. Затем подошли Угедей и Чагатай, и с 
их приходом Хорезм оказался полностью осажден. Именно они 
направили жителям предложение о сдаче. Началась подготовка 
к штурму, который начался после, того как подошли подкрепле-
ния из Дженда, то есть от Джучи. Что старший сын Чингиз-хана 
делал дальше, автор не сообщает, но из последующего пове-
ствования становится ясно, что он ушел на север. Зимой, нахо-
дясь в окрестностях Самарканда, Чингиз-хан отправил Джучи 
послание, приказывая ему покинуть Дешт-и-Кыпчак, и при-
быть к отцу для совместной охоты. Весной у реки Фанакет был 
проведен курултай, после которого в Кулан-баши Чингиз-хана 
догнал Джучи, приведя ему в подарок тысячу серых лошадей 
[11, с. 83-87, 94-95].
Наиболее подробную, хотя и противоречивую, картину со-
бытий приводит Рашид ад-Дин. В повествовании о Чингиз-хане 
присутствует отдельный рассказ об «отправлении Чингиз-ханом 
своих сыновей Джочи, Чагатая и Угедея в Хорезм и о захвате его». 
Там сообщается, что после завоевания Мавераннахра Чингиз-хан 
отправил в Хорезм своего старшего сына Джучи вместе с Чага-
таем и Угедеем. До подхода царевичей близ города происходили 
отдельные столкновения нападавших и защитников. Когда при-
были Джучи, Чагатай и Угедей, началась осада города. Туда было 
отправлено посольство с предложением о сдаче. Затем подош-
ли подкрепления, и началась подготовка к штурму. В какой-то 
момент между Джучи и Чагатаем произошел конфликт, который 
привел к ослаблению боеспособности монгольских войск и к 
большим потерям. Из-за этого осада растянулась на семь меся-
цев. Когда Чингиз-хан осаждал Таликан, к нему пришло известие 
о том, что Хорезм не удается взять из-за конфликта его сыновей. 
Он отправил в Хорезм Тулуя, который, прибыв туда, достаточно 
быстро навел порядок в войсках и приступил к штурму города. 
Далее идет рассказ о взятии города, расправах над жителями и 
грабеже. Однако затем в рассказе о погоне Чингиз-хана за сул-
таном Джалал ад-Дином говорится о том, что, когда он закончил 

75
захват Таликана, царевичи вернулись из Хорезма, а Тулуй из Хо-
расана
6
[80, p. 253–256] . 
В тексте, на котором основан перевод О.И. Смирновой, это 
противоречие выражено еще более очевидно. В рассказе о завое-
вании Хорезма человеком, возглавившим командование штурмом 
после возникновения конфликта, назван Угедей. Но в «Рассказе 
о выступлении Чингиз-хана из пределов Самарканда…» сооб-
щается, что весной, в то время, когда их отец осаждал Таликан, 
Джучи, Чагатай и Угедей занимались осадой Хорезма, которая 
была в самом разгаре. Тулуй в это время захватывал Мерв, всю 
территорию до Нишапура и сам город. В конце весны Чингиз-хан 
приказал Тулую возвращаться, что тот и сделал, по пути захва-
тив Герат. К моменту возвращения Тулуя Таликан был уже захва-
чен. Его осада продолжалась семь месяцев. Вскоре после этого 
к Чингиз-хану прибыли Чагатай и Угедей. Джучи же вернулся 
к своим обозам [40, с. 217-219]. Согласно этому сообщению, в 
захвате Хорезма участвовали Джучи, Чагатай и Угедей, а Тулуй 
действовал самостоятельно на другом направлении. Таликан и 
Хорезм были захвачены примерно в одно время, следовательно, 
уход Джучи на север и возвращение Чагатая и Угедея к Чингиз-
хану произошли в конце весны - начале лета 1221 года. 
В «Повествовании о Джучи-хане» сообщается о том, что из 
под Самарканда Чингиз-хан отправил его вместе с Чагатаем и 
Угедеем для захвата Хорезма. Однако взятие города затягива-
лось из-за конфликта между Джучи и Чагатаем. Тогда Чингиз-
хан назначил старшим Угедея, после чего Хорезм был захвачен. 
Чагатай и Угедей направились в Таликан к отцу, а Джучи че-
рез Хорезм направился к Иртышу, где находились его обозы и 
орды. Далее идет рассказ о том, что Чингиз-хан приказал Джу-
чи захватить северные страны, такие как Келар, Башгирд, Урус, 
Черкес и Дешт-и-Кыпчак. После чего сообщается об уклонении 
Джучи от этой обязанности, его конфликте с отцом и смерти. В 
6
Здесь использован английский перевод Рашидад-Дина потому, что рус-
ский перевод О.И. Смирновой, где вместо Тулуя назван Угедей, основан на 
более поздних списках «Джами’ ат-таварих», содержащих многочисленные 
исправления и более поздние включения. Перевод В.М. Текстона основан на 
более раннем и хорошо сохранившемся варианте текста [64, p. 52-53].

76
«Повествовании о Чагатае» Рашид ад-Дин, по сути, повторяет 
этот рассказ, при этом датируя возвращение Чагатая и Угедея к 
Чингиз-хану летом 619 г. х., то есть 1222 года [41, с. 78-79, 94-
95; 80, p. 359, 374].
Исследователи уже неоднократно отмечали, что при внешней 
схожести описания осады и штурма Хорезма источники карди-
нально расходятся в вопросе о том, кто из царевичей руководил 
осадой и при каких обстоятельствах право на это руководство 
было получено. С точки зрения И. Тоган, эти противоречия объ-
ясняются тем, что подчинение Хорезма было очень важным со-
бытием для дальнейшего обоснования права на власть той или 
иной ветви внутри династии Чингизидов. Автор делит все до-
ступные источники, касающиеся взятия Хорезма, на несколько 
условных категорий, из которых наиболее интересны первые 
две: 1 – ранние источники, которые не сообщают о конфлик-
те между царевичами (ан-Насави, ТИМ, Джувейни); 2 – более 
поздние источники, которые сообщают о конфликте, но дают 
разную информацию об участниках (Рашид ад-Дин и восходя-
щие к нему труды). Также она отмечает, что сама история кон-
фликта Джучи и Чагатая при штурме города, впервые появляет-
ся в «Джами’ ат-таварих», то есть нам доступна ее письменная 
фиксация только в начале XIV века. Приоритет отдается ранне-
му и независимому сообщению ан-Насави, из чего делается вы-
вод о том, что Джучи руководил взятием города потому, что он 
был отдан ему во владение вместе с Дешт-и-Кыпчаком. Автор 
признает наличие конфликта между отцом и старшим сыном, 
в результате которого лидерство перешло к Угедею. Конфликт 
между братьями начал выделяться источниками позднее [51,
с. 168-172]. 
К близким выводам пришел К. Этвуд в статье, посвященной 
участию Джучи в раннем продвижении монголов на запад. Автор 
поддержал точку зрения П. Джексона, согласно которой основной 
причиной постоянно развивающегося конфликта внутри мон-
гольской правящей династии был вопрос о том, какая ветвь Чин-
гизидов будет возглавлять присоединение западных территорий. 
Конфликт этот велся в том числе и в рамках монгольской исто-
риографии. Родоначальником династии, заложившим основы ее 

77
легитимности, являлся Чингиз-хан, поэтому крайне важным был 
реальный или сконструированный факт того, кто из четырех сы-
новей был выбран отцом для покорения запада и как он справился 
со своей задачей. Завоевание Хорезма было одним из ключевых 
этапов монгольского продвижения на запад. И статус каждого из 
участников во время похода определял обоснованность его пре-
тензий и претензий его потомков на власть после смерти осно-
вателя империи. Он выделяет «стандартное повествование» о 
жизни Джучи, сформированное монгольскими, китайскими и 
персидскими источниками. В нем роль старшего сына Чингиз-
хана всячески принижалась и затушевывалась. «Стандартное по-
вествование», окончательно сформировавшееся по результатам 
«тулуидской революции» 1251 года, вступает в противоречие с 
данными, содержащимися прежде всего в биографиях отдельных 
персон этого периода.
Автор предлагает следующую реконструкцию. И Юань Ши
7
и 
Рашид ад-Дин в сообщениях, касающихся раннего этапа карьеры 
Джучи, содержат информацию о том, что до определенного мо-
мента он считался официальным наследником Чингиз-хана. Это 
же подтверждают и самостоятельные действия Джучи в начале 
монголо-хорезмийской войны. Раннее и, видимо, не ангажиро-
ванное сообщение ан-Насави подтверждает, что Джучи по при-
казу отца возглавлял осаду Хорезма и должен был получить его 
во владение. Конфликт с Чагатаем и неудачные действия во время 
штурма привели к потере им статуса наследника престола. Впо-
следствии возникли разные версии этих событий, так или ина-
че скомбинированные в разных источниках. Джувейни отрицает 
прямое участие Джучи во взятии города, тем самым ослабляя 
претензии Джучидов на власть. В тексте Рашид ад-Дина совме-
щаются сразу несколько версий, одна из которых обосновывает 
лидерство Угедея, а другая – Тулуя [64, p. 35-36, 50-54]. 
Для рассматриваемой темы наиболее важными являются не-
сколько моментов. Во-первых, положение о том, что Джучи, по 
крайней мере, в начале осады Хорезма, являлся ее лидером, ка-
жется вполне обоснованным. На это указывает и ан-Насави, и 
7
Далее ЮШ

78
Рашид ад-Дин, который сообщает, что Чингиз-хан отправил в 
Хорезм своего старшего сына Джучи вместе с Чагатаем и Уге-
деем. Во-вторых, информация о конфликте между Джучи и Ча-
гатаем повторяется во всех вариантах, воспроизводимых Рашид 
ад-Дином. Конфликт с Чагатаем упоминается в ТИМ, причем в 
контексте рассказа о монголо-хорезмийской войне, хотя и задолго 
до осады и штурма города
8
. В-третьих, как Джувейни, так и Ра-
шид ад-Дин сообщают, что Джучи не вернулся вместе со своими 
братьями к отцу. Согласно Джувейни, который исключает Джу-
чи из числа участников взятия Хорезма, Чингиз-хан, приглашая 
старшего сына на курултай, призывал его покинуть Кыпчакскую 
степь. Рашид ад-Дин утверждает, что после захвата города Джу-
чи ушел на север к Иртышу, где располагались его обозы.
Сведения о дальнейших событиях в дошедших до нас источ-
никах крайне противоречивы и скудны. В силу этого все суще-
ствующие реконструкции событий в той или иной степени носят 
дискуссионный характер. Тем не менее для данного исследова-
ния необходимо так или иначе охарактеризовать последний этап 
биографии Джучи, чтобы ответить на три ключевых вопроса. 
Насколько исторично сообщение Джузджани о походе Джучи 
против Саксин, Булгар и Саклаб, во время которого был рожден 
Берке? Когда происходил этот поход? При каких обстоятельствах 
Хан-Султан попала к Джучи?
Точная локализация Саксина до сих пор является дискуссион-
ным вопросом, однако не вызывает сомнений факт того, что этот 
город и политическое образование, центром которого он являлся, 
располагался в низовьях Волги [72, p. 165-174; 54, с. 253-261; 31, 
с. 354; 6, с. 12-24]. Булгар – это, безусловно, Волжская Булга-
рия, хотя Х. Дж. Раверти и предполагал, что речь идет о Болгарии 
[79, p. 1283]. Под страной «саклаб» в данном случае понимают-
ся русские княжества, так как, описывая приход к власти Бату, 
Джузджани сообщает о том, что под его управление попали Тур-
кестан, Хорезм, Булгар, Буртас и Саклаб вплоть до границ Рума 
[79, p. 1165-1167].
8
Подробно о причинах этого см.: Porsin A.A. Anti-jochid motives in The 
Secret History of the Mongols// Medieval History of Central Eurasia. Nur-Sultan. 
2020. №1. P. 95-106.

79
Согласно Джувейни, Джучи находился в Кыпчакской степи. 
Рашид ад-Дин сообщает, что после Хорезма он ушел в сторону 
Иртыша. Там же говорится о конфликте с отцом, который воз-
ник из-за нежелания Джучи продолжать захват многочисленных 
стран на западе, об отправке против него Чагатая и Угедея и о его 
смерти. В сообщении Джузджани прослеживаются определен-
ные параллели с повествованиями Джувейни и Рашид ад-Дина: 
пребывание Джучи в Дешт-и-Кыпчак, нежелание продолжать 
войну, конфликт с отцом, участие в нем Чагатая. При этом рас-
сказ Джузджани содержит явный анахронизм, касающийся наме-
рения Джучи вступить в союз с хорезмшахом Мухаммадом, так 
как на тот момент последний был уже мертв.
Однако эти сведения никак не проясняют вопрос о походе на 
Саксин, Булгар и Саклаб. Интересно, что и Саксин, и Булгар упо-
минаются в так называемом завещании Чингиз-хана Джучи. Его 
текст практически дословно воспроизводится двумя совершен-
но разными авторами. Впервые «завещание» фигурирует в тру-
де Джувейни: «Своему старшему сыну Туши он отдал область, 
простирающуюся от Кайялыка и Хорезма до крайних пределов 
Саксина и Булгара и дальше, где только касалось земли копы-
то татарского коня» [11, с. 30]. Помимо Джувейни «завещание» 
упоминается в тексте египетского энциклопедиста ан-Нувайри: 
«Чингиз-хан возложил на Душихана обязанность устраивать охо-
ту; у них (монголов) это самый важный сан. По части земель и 
вод он назначил ему летовья и зимовья от границ Кыйалыка и 
земель Хорезмских до окраин Саксинских и Булгарских, край-
них пределов, куда доходили кони их полчищ при их набегах» 
[16, с. 139–140]. Ранее мы уже затрагивали вопрос о происхожде-
нии этих практически идентичных сообщений Джувейни и ан-
Нувайри [35, с. 241-242]. 
Приведенный текст позволяет двойную трактовку содержа-
ния «завещания». Не совсем ясно, шла ли речь о том, что Булгар и 
Саксин должны были быть покорены Джучи или же монгольские 
войска должны были дойти до их границ, заняв Волго-Уральский 
регион. Уточнение про земли, до которых доходили копыта мон-
гольских коней, также двусмысленно. Обычно оно трактуется 
как санкция на неограниченное присоединение территорий, куда 

80
в перспективе могут дойти монгольские кони. Однако речь могла 
идти о том, что покорены должны быть земли, где уже бывали 
монгольские войска. Дело в том, что в 1219 году произошло стол-
кновение монголов с кыпчаками ольбери, приютившими у себя 
меркитов, которые, согласно китайским источникам, кочевали 
в междуречье Волги и Урала [31, с. 353]. Китайские источники 
отдают лидерство в этом походе Субедею, но К. Этвуд доказал, 
что это же событие описывает Рашид ад-Дин, согласно которо-
му общее руководство войной с меркитами осуществлял Джучи. 
Именно старший сын Чингиз-хана послал войско, разгромившее 
кыпчаков где-то в Волго-Уральском регионе – «на Яике» [64, p. 
42-44]. П. Буэль, также признававший продвижение монголов в 
Дешт-и-Кыпчак после разгрома меркитов в битве на реке Чем 
(Эмба), полагал, что Джучи, как старший сын, возглавлял рас-
ширение империи на запад, начиная с покорения им «лесных на-
родов» в 1207 году [67, p. 4-20]
9
. Если второй вариант трактов-
ки смысла завещания верен, то, возможно, оно отражало более 
ранний этап монгольской стратегии наступления на запад, пред-
шествующий монголо-хорезмийской войне, или относящийся к 
самому ее началу.
Еще один вариант «завещания» Чингиз-хана Джучи приводит 
Рашид ад-Дин в уже упоминавшемся рассказе о его ссоре отцом: 
«[Еще] раньше Чингиз-хан приказал, чтобы Джучи выступил в 
поход и покорил северные страны, как-то: Келар, Башгирд, Урус, 
Черкес, Дашт-и-Кипчак и другие области тех краев. Когда же он 
уклонился от участия в этом деле и отправился к своим жили-
щам, то Чингиз-хан, крайне рассердившись, сказал: «Я его каз-
ню, не видать ему милости»» [41, с. 78-79; 80, p. 359].
Странно, что Рашид ад-Дин, пользовавшийся трудом Джувей-
ни, в данном случае не упоминает о Хорезме, Каялыке, Булгаре
10
9
Автор датировал битву на реке Чем, поход монголов в Дешт-и-Кыпчак и 
первое столкновение с хорезмшахом 1209-1210 годами [67, p. 9-14]. Но такая 
хронологическая реконструкция не нашла поддержки у других исследовате-
лей.
10
В переводе В.М. Текстона вместо «Келар» (ﻜﻼر) – «Булар» (ﺒوﻻر), что 
может быть соотнесено с Булгарией [80, p. 359]. Но связка Келар и Башкирд, 
кажется, более распространена в источниках.

81
и Саксине. Он приводит совершенно иной состав «завещания», 
который сам по себе достаточно интересен. П. Пелльо показал, 
что Келар в XIII веке – это типичное для историографии мон-
гольского мира название Венгрии [49, p. 140–143]. Сомнительно, 
что Венгрия в 20-е годы вообще рассматривалась как реальный 
объект нападения. Скорее Рашид ад-Дин приводит краткое опи-
сание земель, покоренных во время западного похода на момент 
возвращения монголов из Европы в 1242 году. Это и факт того, 
что этот вариант «завещания» приводится в контексте сообщения 
об отказе Джучи от завоеваний и о конфликте с Чингиз-ханом, 
может говорить о том, что в данном случае имеет место попытка 
дискредитации Джучи, а следовательно, его потомков. Как уже 
отмечалось выше, основным источником легитимности Чинги-
зидов были те или иные акты основателя династии, реальные или 
вымышленные прецеденты, которые влияли на обоснованность 
притязаний на власть. Это не означает, что сообщение не отража-
ет исторической реальности, ведь об отказе Джучи от дальней-
ших завоеваний и о его конфликте с отцом говорит и Джузджани. 
Но вряд ли приведенный перечень земель, которые отказался за-
хватить старший сын Чингиз-хана, соответствует историческим 
реалиям первой половины 20-х годов XIII века. 
С другой стороны, у нас нет веских доказательств того, что 
дальнейшие события развивались в соответствии с разработан-
ной стратегией. Поэтому, поставив под сомнение отдельные 
элементы данного списка стран, стоит признать теоретическую 
возможность того, что он отражает реальные планы монгольско-
го командования, которые на тот момент не были реализованы. 
Такой вариант косвенно подтверждает Джузджани в уже упоми-
навшемся сообщении о владениях Бату. Он сообщает, что, когда 
Джучи умер, Чингиз-хан поставил на его место Бату, и все го-
сударства – Туркестан, Хорезм, Булгар, Буртас и Саклаб вплоть 
до границ Рума
11
– попали под его власть [79, p. 1164-1167]. Это 
сообщение можно воспринимать как указание на то, что все эти 
11
В исламской литературе того периода под Румом понимались терри-
тории Византийской империи (на тот момент Латинского королевства), в том 
числе Малая Азия, захваченная у византийцев Сельджуками.
6–5626

82
земли были изначально переданы Джучи. К тому же если вариант, 
приводимый В.М. Текстоном, все-таки верен и в тексте изначаль-
но присутствовал не «Келар», а «Булар», список приобретает бо-
лее реальные черты. Но все же вероятность того, что он является 
результатом переноса реалий второй половины 30-х – начала 40-х 
годов XIII века в более ранний период, достаточно высока.
Однако в труде Рашид ад-Дина есть еще один вариант «за-
вещания». Описывая происхождение Бату, автор сообщает сле-
дующее: «Так как Джучи уклонился от выполнения ранее вы-
шедшего постановления Чингиз-хана отправиться ему с войском 
и захватить все северные области, как-то: Ибир-Сибир, Булар, 
Дашт-и Кипчак, Башгирд, Рус и Черкес до Дербенда Хазарско-
го, который монголы называют Тимур-кахалка, и включить их в 
свои владения, то когда Угедей-каан воссел на царство, он по-
велел Бату [это сделать] таким же порядком» [41, с. 71-72]
12
. Это 
сообщение явно отличается от рассмотренных выше вариантов 
мандата, выданного Джучи отцом. Крайней точкой экспансии 
здесь почему-то назван Дербент (и Русь на севере), а не Венгрия 
или Византия. Указание на владения черкесов и Дербент, как ко-
нечную цель похода, вряд ли можно объяснить влиянием инфор-
мации о последующих завоеваниях. Как будет показано ниже, 
вполне возможно, что это сообщение Рашид ад-Дина отражает 
реальную задачу, поставленную перед Джучи Чингиз-ханом. 
В этой связи интересно рассмотреть те народы, которые, со-
гласно ТИМ, должен был захватить Субедей. Сообщение об этом 
помещено после рассказа о конфликте, связанном с тем, что Джу-
чи, Чагатай и Угедей не выделили отцу часть добычи после за-
хвата Хорезма. В переводе С.А. Козина оно выглядит так: «А Су-
беетай Баатура он отправил в поход на север, повелевая дойти до 
одиннадцати стран и народов, как-то: Канлин, Кибчаут, Бачжи-
гит, Оросут, Мачжарат, Асут, Сасут, Серкесут, Кешимир, Болар, 
Рарал
13
(Лалат), перейти через многоводные реки Идил и Аях
14
, 
12
У В.М. Текстона Ibir-Sibir, Bolad, the Qipchaq Steppe, Bashghurd, Rus, 
and Circassia to the Caspian Straits, which the Mongols call Temiir Qahalqa [80, 
p. 352].
13
Kerel, то есть Венгрия [75, p. 194, 961-962].
14
Jayaq, то есть Яик [75, p. 194, 961-962].

83
а также дойти до самого города Кивамен кермен. С таким пове-
лением он отправил в поход Субеетай Баатура» [21, с. 187-188]. 
И. де Рахевильц совершенно справедливо указал, что в этом со-
общении совмещаются знаменитый рейд Субедея и Джебе 1221-
1223 годов и реалии западного похода, осуществленного в прав-
ление каана Угедея. Тогда Субедей, как один из самых опытных 
военачальников империи, осуществлял реальное руководство 
боевыми действиями при формально возглавлявшем кампанию 
Бату. Именно тогда, в конце 1240 года, монголами был взят Киев, 
тюркское название которого воспроизведено в ТИМ как «Кива-
мен кермен» [75, p. 958]. Таким образом, это описание не может 
помочь в определении планов монгольской армии в продвижении 
на запад в начале 20-х годов. Но интересно, что само это продви-
жение автор ТИМ связывает с именем Субедей-багатура.
Знаменитый рейд Субедея и Джебе по праву считается одним 
из величайших военных предприятий Средневековья. Завершив 
преследование султана Мухаммада, умершего на острове в Кас-
пийском море в конце 1220 года, их корпус прошел через Иран 
и Кавказ, захватил Дербент и двинулся дальше на север. Разгро-
мив лезгин, корпус Джебе и Субедея столкнулся с объединенны-
ми силами алан и кыпчаков. Применив дипломатию, монголам 
удалось внести раскол в ряды противника. Кыпчаки, которые 
пришли на помощь аланам как союзники, поверили их обеща-
ниям и ушли. Однако монголы, разгромив алан, нарушили уста-
новленные договоренности, напали на кыпчаков и нанесли им 
тяжелое поражение. По всей видимости, это произошло в конце 
1222 года, так как в январе 1223 года монгольские войска вторг-
лись в Крым. Разгромленные кыпчаки обратились за помощью к 
русским князьям. Сформировавшаяся в результате переговоров 
и княжеского съезда коалиция выступила в поход, который за-
кончился страшным поражением на реке Калке в мае 1223 года. 
После этого корпус Джебе и Субедея двинулся через территорию 
Волжской Булгарии, где понес серьезные потери, и, пройдя через 
Саксин, вернулся обратно в Монголию.
Основные этапы экспедиции и ее хронология в общем и целом 
установлены. Большое внимание в историографии было уделено 
датировке и географической локализации одного из ключевых 

84
сражений этой кампании – битве на реке Калке [25, с. 765-787; 
45, с. 5-12; 23, с. 118-119; 60, с. 217-222; 3, с. 2-18; 8, с. 46-58]. 
Но при том, что хронология и отдельные этапы похода исследо-
ваны достаточно неплохо, цели, которые ставились перед Джебе 
и Субедеем в его начале, обсуждаются гораздо реже. До сих пор 
неясно, как поход вписывался в общую стратегию продвижения 
на запад, разработанную Чингиз-ханом и его окружением. Сле-
довательно, неясно и то, насколько были реализованы задачи, 
поставленные перед Джебе и Субедеем, и можно ли считать эту 
экспедицию удачной в стратегическом плане. 
Часто рейд Джебе и Субедея характеризуется как набег или 
как поход, проведенный с целью разведки [55, с. 112-113; 7, с. 25; 
48, с. 608]. В наиболее развернутом виде эта точка рения была 
изложена Т. Оллсеном. Основываясь на сообщении ЮШ, автор 
полагал, что основной целью этой беспрецедентной «разведки 
боем» были именно кыпчаки. Хотя основные силы западных 
кыпчаков были полностью разгромлены, у Субедея и Джебе не 
было ресурсов для удержания захваченных территорий. Соглас-
но сообщению Ибн ал-Асира, после битвы на Калке монголь-
ские войска двинулись на восток через территорию Волжской 
Булгарии, где в столкновении с булгарскими войсками понесли 
большие потери. После этого корпус Джебе и Субедея прошел 
через находящийся в низовьях Волги Саксин и оказался в Волго-
Уральском междуречье. Насколько нам известно, Т. Оллсен впер-
вые обратил внимание на сообщение Джувейни о том, что на об-
ратном пути они соединились с армией Джучи, находящейся в 
Дешт-и-Кыпчаке. На основании этого он сделал вывод о том, что 
в 1223 году в Волго-Уральском регионе действовали сразу две 
монгольские армии. Армия Джучи должна была прикрыть отсту-
пление корпуса Джебе и Субедея и взять под контроль террито-
рию между Волгой и Уралом, населенную ольбери. Это было не-
обходимо для дальнейшего наступления на запад. Целью рейда 
Джебе и Субедея была «разведка боем» для этого планируемого 
наступления. Однако Джучи по неясным причинам начал сабо-
таж готовящегося наступления и отошел к своей ставке в райо-
не Иртыша, что привело к его конфликту с отцом. Автор крайне 
осторожно говорит о действиях войск Джучи в Волго-Уральском 

85
междуречье, указывая лишь, что он оставил какую-то их часть 
на границе этого региона. С ними и соединился корпус Джебе и 
Субедея [31, с. 353-355].
Близкая по смыслу реконструкция событий была предло-
жена К. Ускенбаем. С точки зрения автора, сам план рейда был 
утвержден заранее. Основной целью похода после смерти султа-
на Мухаммада была «нейтрализация кыпчаков». Если проход че-
рез земли западных кыпчаков имел целью разведку, то вторжение 
в земли восточных кыпчаков было «контрольным», то есть под-
разумевало их подчинение. Свободный проход Джебе и Субедея 
через их владения, с его точки зрения, означает подчинение Джу-
чи Восточного Дешт-и-Кыпчака
15
. Вопрос о возможной коорди-
нации действий войск Джебе, Субедея и Джучи он не затрагивает 
[53, с. 49-54].
П. Еремеев, основываясь на тех же источниках, предложил 
несколько иную реконструкцию событий. Согласно ей рейд Дже-
бе и Субедея в Дешт-и-Кыпчак изначально представлял собой не 
«разведку боем», а удар в тыл кыпчакам, который должен был 
быть поддержан несостоявшимся наступлением Джучи на запад. 
Только после того как стало ясно, что в силу отказа Джучи от 
боевых действий удар с востока не состоится, Джебе и Субедей 
решили вести войну с кыпчаками самостоятельно [12, с. 36-43]. 
Иногда даже высказываются предположения о том, что насту-
пление Джучи на запад состоялось. На основании сообщений Ц. 
де Бридиа, Новгородской первой летописи и информации из био-
графии Исмаила, содержащейся в ЮШ, делается вывод о том, 
что Джучи не просто осуществил наступление на запад, но про-
шел настолько далеко, что поддержал Джебе и Субедея в битве 
на реке Калке [47, с. 131-149].
Большое вынимание данному вопросу уделил С. Поу в своей 
статье, посвященной биографии одного из руководителей рейда 
– Джебе. Здесь мы не будем рассматривать все выводы автора, 
в том числе и его позицию по поводу времени и обстоятельств 
15
Под Восточным Дешт-и-Кыпчаком автор понимает огромный регион, 
ограниченный Иртышом и Аягузом на востоке, озером Балхаш – на юго-
востоке, средним течением Сырдарьи – на юге, а на западе – Арало-Каспийским 
регионом и Волго-Уральским междуречьем [53, с. 9].

86
смерти Джебе, а остановимся лишь на тех, которые важны для 
нашей темы. Рассмотрев имеющиеся сообщения источников, со-
держащие информацию о целях, поставленных перед рейдом, 
он пришел к выводу о том, что эта акция была направлена на 
захват и подчинение как можно большего количества террито-
рий. Автор приводит три свидетельства источников по данному 
вопросу. Во-первых, прямое сообщение ЮШ о том, что после 
смерти султана Мухаммада «Субэтай представил доклад трону 
и просил [разрешения] покарать кыпчаков». Во-вторых, сообще-
ние Рашид ад-Дина о том, что уже при отправлении Джебе, Субе-
дея и Тогучара в погоню за султаном Чингиз-хан планировал их 
возвращение через Дешт-и-Кыпчак. В-третьих, это сообщение, в 
котором Рашид ад-Дин передает содержание послания Субедея 
Чингиз-хану перед отправкой корпуса в Иран. В нем говорится, 
что, так как султан Мухаммад мертв, а его сын Джалал ад-Дин 
бежал, руководство корпуса в соответствии с прежним приказом 
Чингиз-хана выдвигается для завоевания земель, лежащих перед 
ними, чтобы затем пойти через Кыпчакские ворота и вернуться в 
Монголию. По мнению автора, оставление наместников в неко-
торых захваченных городах и вручение местным покорившимся 
правителям писем с официальными печатями свидетельствует о 
том, что целью Джебе и Субедея было именно подчинение за-
воеванных территорий, установление там монгольской власти.
Особое внимание стоит уделить одному важному предполо-
жению, которое сделал автор, рассматривая уникальное описа-
ние битвы на реке Калка, содержащееся в «Новгородской первой 
летописи». Речь идет о двух монгольских «воеводах», присут-
ствовавших при осаде укрепления, в котором укрылся киевский 
князь Мстислав вместе со своей дружиной. Летописец передает 
их имена как Цьгырканъ и Тешюканъ. Здесь схожесть с именами 
Чингиз-хана и Джучи очевидна, что делает это сообщение одним 
из основных аргументов сторонников гипотезы об участии Джу-
чи в битве на Калке. Естественно, такая трактовка сообщения вы-
зывает вопросы, так как по этой логике в битве должен был уча-
ствовать и Чингиз-хан, а допустить это совершенно невозможно. 
Но С. Поу предположил, что имена Чингиз-хана и Джучи в их 
тюркской форме отразились в русской летописи, так как кто-то 

87
из выживших защитников укрепления спутал реальные фигуры, 
руководившие осадой, с теми, на чей мандат они ссылались. Воз-
можно, во время переговоров о сдаче зачитывался ярлык, в кото-
ром фигурировали имена основателя империи и его сына. 
Также интересными кажутся соображения автора по поводу 
степени опасности, которую впоследствии представляли кыпча-
ки для монголов. Он справедливо отмечает, что, несмотря на по-
бедные реляции ЮШ, согласно «Хэй да ши люэ», как при жизни 
Чингиз-хана, так и в правление Угедея кыпчаки являлись серьез-
ной угрозой для империи и оказывали ей ожесточенное сопро-
тивление [36, с. 705-715].
В рецензии на эту статью Д.М. Тимохин и В.В. Тишин 
подвергли критике некоторые построения автора. Мы в дан-
ном случае также затронем только тот аспект полемики, кото-
рый важен для нашей темы. Авторы рецензии усомнились в 
одном из основных утверждений С. Поу, а именно в том, что 
действия Джебе и Субедея в Иране и на Кавказе имели своей 
целью захват и удержание территорий. Стоит отметить, что 
возражения авторов против использования сообщения Рашид 
ад-Дина о задачах похода некорректны. С. Поу основывался 
на английском переводе В.М. Текстона, в котором этот эпизод 
раскрыт более полно, нежели в русском переводе О.И. Смир-
новой, на который ссылаются рецензенты: «и в соответствии 
с твоим приказом мы потратим год или два, завоевывая все 
лежащие перед нами земли на столько, на сколько сможем, а 
затем вернемся через Кыпчакские ворота к установленному 
месту встречи в Монголию» [80, p. 258; 40, с. 226]. Резюми-
руя свои возражения, Д.М. Тимохин и Тишин В.В. указыва-
ют, что на основании имеющегося материала можно говорить 
о двух отдельных кампаниях корпуса Джебе и Субедея. Одна 
завершилась со смертью султана Мухаммада и могла носить 
завоевательный характер, а вторая включала боевые действия 
на Кавказе и в Дешт-и-Кыпчаке. Она отличалась от первой ха-
рактером боевых действий и не может быть однозначно при-
знана как война с целью захвата территорий. Имеющиеся дан-
ные позволяют говорить о том, что ее целью была «в большей 
степени разведка» [48, с. 600-602]. 

88
Для начала стоит определиться с терминологией. Признавая, 
что источники дают достаточно противоречивую информацию о 
характере боевых действий в Иране и на Кавказе, отметим, что 
определение рейда Джебе и Субедея как «разведки боем» или 
же просто «разведки» также не вносит никакой ясности. В со-
временном понимании разведка боем – это «разновидность на-
ступления, ведущегося небольшими силами, задачами которого 
являются: определение состава, состояния, боевого порядка, си-
стем огня и инженерных заграждений и возможностей проведе-
ния контратак в тактическом звене, то есть получение наиболее 
полных и достоверных данных о противнике и о характере его 
обороны как на переднем крае, так и в ближайшей тактической 
глубине» [20, с. 18]. Иногда для ее осуществления задействуются 
значительные силы, но они обычно действуют с ограниченной 
целью и на ограниченной территории. Важно понимать, что раз-
ведка боем – это тактический прием, получивший популярность 
в Новое, а скорее, в Новейшее время в связи с возникновением 
массовых армий современного типа и артиллерии. Говорить о 
действиях войска, сопоставимого по численности с армейским 
корпусом, которое прошло с боями несколько тысяч километров 
и в открытых полевых сражениях разгромило большинство сво-
их противников, как о разведке боем можно только с огромной 
долей условности. По большому счету, такое определение ис-
пользуется, чтобы завуалировать полную неясность конкретных 
целей этой акции. Тоже можно сказать и об определении рейда 
как просто «разведки». Во-первых, очевидно, что стандартная 
разведка так не проводится, и именно поэтому исследователи ча-
сто употребляют более пространное «разведка боем». У монголов 
действительно была хорошо развита стратегическая разведка, но 
осуществлялась она так, как и должна была осуществляться, – 
через дипломатов и послов. 
Если принять идею «разведывательного рейда» как реаль-
ность, ее можно охарактеризовать следующим образом. Во-
первых, это было крайне рискованное, практически самоубий-
ственное мероприятие, так как корпус вынужден был пройти 
несколько тысяч километров по враждебной территории, стал-
киваясь с коалиционными армиями противника, и любая случай-

89
ность или временная неудача могли привести к катастрофе, а по-
мощи ждать было неоткуда. 
Во-вторых, мероприятие было не только рискованным, но и 
практически бессмысленным. Точнее, риск потери большого, хо-
рошо подготовленного войска и двух проверенных, талантливых 
полководцев явно не соответствовал возможным выгодам в виде 
информации о противнике, которую можно было получить и ме-
нее опасными и затратными способами.
Обе эти характеристики приводят к третьей: таким образом, 
понимаемые цели рейда Джебе и Субедея резко отличают его от 
блестяще спланированной и осуществленной кампании по за-
хвату Хорезмийского султаната. Кампании, в которой отдельные 
группы армии Чингиз-хана действовали слаженно, в рамках чет-
ко проработанной стратегии, подчинявшей себе отдельные так-
тические элементы, и во многом поэтому победили.
Противоречия источников, касающиеся действий корпуса 
Джебе и Субедея, можно объяснить тем, что перед ними стояла 
не одна, а две задачи, причем разной степени важности. В таком 
случае и С. Поу и его оппоненты по-своему правы. Назначение 
наместников в покоренных городах и вручение официальных до-
кументов означает, что руководство корпуса как минимум имело 
на это право. То есть формально захваченные территории входи-
ли в состав Монгольской империи. Возражение Д.М. Тимохина 
и В.В. Тишина, касающееся отсутствия оставленных гарнизонов 
на покоренных территориях, принять сложно, так как монголы 
далеко не всегда использовали подобную практику. Скорее они 
стремились к как можно более стремительному продвижению 
вперед с целью разгромить основные силы противника. К при-
меру, в ходе монгольского вторжения в Северо-Восточную Русь 
в 1237-1238 годах и в Юго-Западную Русь в 1239-1240 годах кон-
тингенты на покоренных территориях также не оставлялись, но 
вряд ли на этом основании можно категорично заявлять о том, 
что покорение Руси не было целью вторжения.
В то же время Джебе и Субедей явно не рассматривали уста-
новление реальной власти монголов на Кавказе как свою основ-
ную задачу. Более того, есть прямое указание на то, что Чингиз-
хан настаивал на более активном переходе ко второму этапу 

90
операции. Как уже отмечалось, в биографии Субедея целью по-
хода названы именно кыпчаки. Эта же информация содержится и 
в биографии Исмаила (Хысымайли). Исмаил был огузом и управ-
лял городами Касан и Басых
16
. Когда подошли монголы, Исма-
ил добровольно сдался Джебе и по приказу Чингиз-хана был на-
правлен в его авангард и далее действовал под его руководством
17
[57, с. 522]. 
16
В.В. Бартольд отождествлял их с городами Касан и Ахсикет [4, с. 432].
17
«К этому надо добавить, что [когда] Исмаил последовал [за Чингисха-
ном] в поход на город Нишапур [то он], уговорил его сдаться. Император лич-
но отправился в поход на Самарканд и с его владетелем Джелал ад-Дином 
сразился в местности Урунгечи и разбил его. Преследуя его, внезапно напали 
на Джелал ад-Дина и прочих у города А-ла-хэй. Сражались у гор Ту-ма-вэнь 
и опять разбили его. Преследуя, дошли до западных укреплений города Хань-
янь и снова нанесли им поражение. Джелал ад-Дин сбежал в море. Исмаилу 
достались его драгоценности и богатства, после чего [он] вернулся. Были взя-
ты города Юй-эр-гу и Дэ-хэнь-лян, вслед за тем пал также город Хань-янь. 
Император направил гонца поторопить Чжэбэ, чтобы он поспешил с кара-
тельным походом на кыпчаков. Было приказано Исмаилу довести указы импе-
ратора городам Грузии, Ширвана и прочим, которые все покорились. Дошли 
до племени гурджиев и племени алан, ввиду враждебности и сопротивления 
[их] войск, сразились со всеми, разбили и покорили. Кроме того, склонили к 
сдаче город Хэй-линь. Напали на русских в горах Те-эр (букв. «Железные»), 
покорили их, захватили главу их государства Мстислава. Чжэбэ приказал Ис-
маилу представить его перед царевичем-наследником Джучи и [потом] его 
казнили. Продолжая поход на канглов, дошли до города Бо-цзы-ба-ли, срази-
лись с их главой ханом Хотосы. Кроме того что разбили его войско, продвину-
лись к кыпчакам и также усмирили их. По возвращении войска Чжэбэ умер».
Вот как выглядит это же сообщение в переводе Е.И. Кычанова: «Импера-
тор выслал гонцов нагнать Чжэбе и (приказал) спешно двинуться и покарать 
кипчаков. (Чжэбе) повелел Хэсымайли призвать курдов (цюйэрта) и ширван-
шаха (ширваньша) и объяснить им их положение. Все они подчинились. Когда 
дошли до народов грузин (гурчжи) и осетин (асу), то те подняли войска, что-
бы отразить врага. Однако во всех сражениях были разбиты и сдались. Затем 
призвали сдаться и город Черный лес (Хэй линь), двигаясь вперед, атаковали 
русских у горы Железная (Тершань) и покорили их. Взяли в плен государя их 
государства Мстислава (Мечжисыле). Чжэбе приказал Хэсымайли подарить 
его Чжучи тайцзи. Казнили его (Мстислава). Вскоре выступили в поход про-
тив канглы (канли). Дошли до города Бешбалык (Боцзыбали) и сразились с его 
правителем Хотосыгань. Снова разбили его армию. Двигаясь вперед, дошли до 
кипчаков и тоже усмирили их. Армия вернулась. Чжэбе скончался» [26, с. 35].

91
На основе отдельных деталей биографии Исмаила можно 
сделать ряд выводов. Источник подтверждает сообщение из био-
графии Субедея о том, что основной целью похода были именно 
кыпчаки. Причем Чингиз-хан настаивал на скорейшем выдвиже-
нии корпуса, что объясняет специфику действий Джебе и Субе-
дея в Иране и на Кавказе. Подчинение этих территорий планиро-
валось, но это была второстепенная, а не основная задача. 
Интересна одна топонимическая деталь. После разгрома гру-
зин и асов (алан) и до столкновения с русскими монголам сдался 
«город Хэй линь», что дословно переводится как «черный лес». 
Р.П. Храпачевский предположил, что речь может идти о Караба-
хе, имеющим в тюркских языках сходное значение [57, с. 522]. 
Однако этот топоним фигурирует в русских летописях в контек-
сте столкновения с половцами (кыпчаками). Ипатьевская лето-
пись в статье датируемой 1170 годом описывает поход русских 
князей в степь: «кн˜зи же оувдавше . wже Половци побгли . 
и лишившес
Λ
Ι
женъ своихъ . и возъ своихъ . и похаша вборз по 
них
˘
а Æрослава Всеволодича wставиша за собою оу возъ. и
вз
Λ
Ι
ша веж ихъ на Оугл рц а другы . по Снопороду . а самхъ 
постигоша в Чернего лса . и ту притиснувше к лсу избиша  . а 
инъı руками изоимаша Бастии же . и инии . мнози гониша по них
˘
и за Въсколь бьюче» [15, с. 370]. 
Река Снопород, или Снепород, обычно соотносится с Сама-
рой, впадающей в Днепр [9, с. 8; 24, с. 96]. Реку Угль традицион-
но соотносят с современной Орелью, притоком Днепра, впадаю-
щим в него несколько севернее Самары, на основании известного 
летописного сообщения о месте, называемом Ерель, которое 
русские называют Угол [24, с. 96]. Вскол – это река Оскол. П.В. 
Голубовский считал, что Черный лес располагался где-то между 
Донцом и Осколом [9, с. 8]. С.А. Плетнева соотнесла летописный 
Черный лес с большим массивом, находящимся на правом брегу 
Донца напротив устья Оскола [32, с. 165-166]. Летописец не со-
общает о существовании города рядом с Черным лесом, но, воз-
можно, за прошедшие со времени столкновения пятьдесят лет он 
успел появиться. Также возможно, что речь идет не о кыпчакском 
городском центре, а об одном из городов донских асов-алан, ко-
торые были подчинены кыпчакам. В любом случае полное сов- 

92
падение смыслового значения указанных топонимов дает воз-
можность рассмотреть и этот вариант локализации Хэй линь.
Примечательно, что ни при описании разгрома алан, ни в со-
общении о столкновении с русскими, под которым подразуме-
вается битва на реке Калке, кыпчаки не упомянуты. По всей 
видимости, причиной столь «странного» описания рейда была 
определенная логика, в соответствии с которой составитель фор-
мировал текст биографии. Начиная со своего перехода на службу 
к монголам Исмаил, судя по тексту источника, выполнял вполне 
определенную функцию – ответственные и порой весьма специ-
фические дипломатические миссии. Он объезжал города, некогда 
зависимые от Кучлука, демонстрируя его отрубленную голову, и, 
видимо, вел переговоры с их лидерами, которые в ряде случаев 
закончились подчинением монголам. Он провел успешные пере-
говоры по сдаче монголам Нишапура. С той же целью Исмаил 
был отправлен в Ширван. Видимо, в контексте его дипломати-
ческой деятельности, хотя и без прямого указания на нее, назван 
Хэй линь, с которым также велись переговоры о сдаче. Сраже-
ние у Железной горы также упомянуто в контексте конкретной 
миссии Исмаила, заключавшейся в том, что бы доставить Джучи 
пленного русского князя Мстислава (Мечжисыле). Идентифика-
ция личности этого князя пока является нерешенной проблемой. 
Упоминание «горы» в контексте столкновения наводит на мысль 
о том, что речь идет о трехдневной обороне войска Мстислава 
Киевского
18
. Но с другой стороны, речь вполне могла идти и о 
Мстиславе Черниговском, который, по сообщению летописи, по-
гиб во время бегства. Сообщений о похоронах обоих Мстиславов 
нет, так как тела, судя по всему, найдены не были. Так что на 
Руси вполне могли не знать об их судьбе. Можно было бы пред-
положить, что Мечжисыле – это кто-то из младших князей, имя 
18
А.А. Астайкин локализовал место, в котором разбили укрепленный ла-
герь войска Мстислава Киевского: «Мстислав Романович разбивает свой ла-
герь под защитой реки Каратыш, на ее правом высоком берегу, в так называе-
мом месте каменистом (на территории современного заповедника «Каменные 
Могилы»). Это место представляет собой скалистый район площадью около 3 
кв. км с выходом на поверхность гранитных и кварцевых пород, где находится 
несколько (а именно 6) возвышенностей» [3, с. 6].

93
которого не было упомянуто летописцем, так как кроме киевско-
го и черниговского князей и спасшихся Мстислава Галицкого и 
Мстислава Немого, других Рюриковичей, участвовавших в похо-
де с таким именем, источник не называет. Однако такой вариант 
кажется крайне маловероятным. Совершенно непонятно, зачем 
Джебе и Субедею понадобилась отправлять к Джучи князя, не 
пользовавшегося ни известностью, ни влиянием? Эта акция име-
ла смысл только в том случае, если монголы воспринимали это-
го Мстислава как лидера, главу государства и не имели прямых 
указаний на счет русских аристократов такого уровня. На наш 
взгляд, под Мечжисыле нужно понимать либо великого Киевско-
го князя Мстислава Романовича (он был формальным главой го-
сударства и попал в плен), либо, что менее вероятно, Мстислава 
Святославича Черниговского. 
Эта часть биографии Исмаила особенно важна. Во-первых, 
отправка пленного лидера к Джучи и решение им вопроса о его 
судьбе подразумевает, что руководство корпуса подчинялось 
именно ему. Здесь уместно вспомнить ситуацию с битвой на реке 
Чем (современная Эмба в Западном Казахстане), когда, согласно 
Рашид ад-Дину, сын погибшего меркитского лидера Токтая-беки 
Култукан-Мерген был схвачен и передан Джучи. Джучи хотел 
пощадить пленника и просил об этом отца, но Чингиз-хан на-
стоял на казни [80, p. 227]. К. Этвуд датирует это сражение зимой 
1217-1218 года. Он совершенно справедливо отмечает, что хотя 
«стандартное повествование» отдает лидерство в походе против 
меркитов Субедею, сообщение Рашид ад-Дина показывает, имен-
но Джучи был лидером, подчинявшимся только отцу [64, p. 44-
45, 49]. 
Таким образом, отправка Мстислава (Мечжисыле) к Джучи 
говорит о том, что руководство корпуса атаковавшего кыпча-
ков через Кавказ подчинялось именно старшему сыну Чингиз-
хана. Более того, содержание биографии Исмаила позволяет за-
ключить, что действия Джучи и корпуса Джебе и Субедея были 
скоординированы и, по сути, являлись двумя акциями в рамках 
одной военной операции.
Сообщение о походе на канглов, которых возглавлял Хотосы-
хан, и о последующем усмирении кыпчаков обычно понимаются 

94
как описание дальнейших действий Джебе и Субедея. Но такое 
прочтение этого сообщения сталкивается с очевидным противо-
речием. Большинство источников размещает канглов восточнее 
кыпчаков. Под городом Боцзыбали иногда понимается Болгар-
балык [57, с. 522; 58, с. 77; 49, с. 192-193]. Не обладая должной 
квалификацией в вопросе, мы не можем оценить убедительность 
этого отождествления с лингвистической точки зрения. Отметим 
лишь, что если оно верно, то все равно источник определяет дви-
жение армии с востока на запад: канглы – булгары – кыпчаки. 
Подобное изменение географической направленности описания 
совершенно необъяснимо. Надо заметить, что рассказ о походе 
на канглов следует сразу же после сообщения о казни Мстислава 
по приказу Джучи. Перевод Р.П. Храпачевского: «продолжая по-
ход на канглов» скорее подталкивает к традиционной трактовке, 
однако буквальный перевод Е.И. Кычанова: «вскоре выступили 
в поход против канглы (канли)» оставляет возможность двойно-
го толкования. Известные же исторические реалии позволяют с 
уверенностью заключить, что канглов, а затем кыпчаков (обита-
ющих в Волго-Уральском регионе) подчинял Джучи. Джувейни 
вследствие его идеологической ориентации старался не афиши-
ровать военную активность Джучи – согласно ему, он даже не 
участвовал в осаде Хорезма. Но именно в его труде сохранились 
отрывочные упоминания, которые можно соотнести со сведения-
ми из биографии Исмаила. Джувейни сообщает о том, что ме-
стом обитания канглов является Каракум. Именно в Каракуме 
должны были отдыхать войска Джучи
19
перед наступлением на 
Дженд. После, согласно автору, Джучи вернулся в Каракум [11, 
с. 59-60, 260]. Джувейни спутывает хронологию, пытаясь «ли-
шить» Джучи возможности возглавить осаду и штурм Хорезма. 
Он направился на север через Каракум после взятия города в 
конце весны – начале лета 1221 года. Д.Э. Бойл соотносил этот 
топоним с пустыней, расположенной к северо-востоку от Араль-
ского моря [11, с. 558]. Д.М. Тимохин и В.В. Тишин обстоятельно 
19 
В тексте источника «Улуш-иди», но Д.Э. Бойл доказал, что это посмерт-
ный титул Джучи, использование которого было связанно с запретом называть
реальное имя покойного в течение длительного времени после его смерти [65, 
p. 148-152].

95
показали, что источники размещают Каракум, в котором находи-
лась ставка Джучи, а затем и его старшего сына Орду, в райо-
не Иртыша, и, следовательно, в данном случае речь идет о двух 
одноименных топонимах [49, с. 134]. Однако затем Джувейни 
говорит о нахождении Джучи в Кыпчакской степи – именно там 
с его войсками соединился корпус Джебе и Субедея, и именно от-
туда Чингиз-хан вызвал его на встречу, готовясь к возвращению 
обратно в Монголию [11, с. 94, 99]. Стоит отметить, что источник 
«сжимает» события в единый ряд без существенных хронологи-
ческих промежутков и помещает его после битвы на реке Калка. 
На самом деле территория канглы была занята войсками Джу-
чи ранее в 1218 или в 1219 году, то есть до или в самом начале 
монголо-хорезмийской войны [67, p. 25-27; 64, p. 45-50]. Однако 
само продвижение Джучи с востока на запад описано верно, хотя 
в реальности одновременно с действиями корпуса Джебе и Су-
бедея происходил только поход на кыпчаков и, возможно, если 
идентификация Боцзыбали с Булгаром верна, какие-то столкно-
вения с войсками Волжской Булгарии.
Таким образом, в биографии Исмаила описывается дви-
жение навстречу друг другу двух монгольских армий, причем 
«формальным» лидером кампании считался именно Джучи. То, 
что корпус Джебе и Субедея подчинялся именно ему, косвенно 
подтверждается и тем, что имена Чингиз-хана и Джучи в виде 
«Цьгырканъ и Тешюканъ» фигурируют в описании финальной 
стадии событий на реке Калке. Как уже отмечалось выше, С. Поу 
предположил, что во время переговоров о сдаче Мстислава Киев-
ского и его дружины им был предоставлен ярлык, в котором фи-
гурировали имена правителя и его старшего сына. Такой вариант 
кажется маловероятным. Во-первых, согласно самому летопис-
ному сообщению все защитники укрепления погибли. Летопи-
сец ничего не знает об отправленном с Исмаилом к Джучи князе 
Мстиславе. Из этого можно сделать вывод о том, что не было ни-
какого чудом выжившего свидетеля переговоров и казни. До со-
ставителя летописной статьи могли дойти лишь смутные слухи 
о судьбе пленных, возможно, через участвовавших в переговорах 
бродников. Эти слухи он попытался соединить с известной ему 
информацией о монгольских лидерах. Во-вторых, монголы дваж-

96
ды присылали посольства русским князьям: сначала затем, что-
бы расстроить русско-половецкий альянс (послы были убиты), а 
затем для того, чтобы проинформировать о начале войны [30, с. 
265-266]. И как минимум в первом случае (а есть вероятность, 
что в обоих) копия ярлыка должна была быть передана князьям. 
Или, по крайней мере, послы должны были как-то обозначить, 
кто они и кого представляют. Сложно понять, зачем было еще раз 
предоставлять или зачитывать ярлык уже окруженным и обре-
ченным на смерть врагам. Кажется более вероятным, что именно 
так информация о монгольских предводителях попала на Русь, 
и при составлении описания битвы на Калке в Новгородской 
первой летописи трансформировалась в сообщение о воеводах 
Цьгыркане и Тешюкане.
То, что Джебе и Субедей действовали на основании ярлыка 
Чингиз-хана, подтверждает сообщение Джувейни. При ведении 
переговоров о сдаче Нишапура руководству города была вруче-
на его копия. В источнике приводится краткое содержание этого 
документа: «Да будет известно эмирам и вельможам то, что... 
все лицо земли от восхода солнца и до его заката я отдал тебе. 
А потому каждый, кто явит свою покорность, будет помилован, 
как и его жены, и дети, и его добро; а тот, кто не покорится, по-
гибнет вместе со всеми своими женами, и детьми, и родствен-
никами» [11, с. 97]. Возникает вполне естественный вопрос: 
кому Чингиз-хан отдал все земли от восхода до заката? Вряд 
ли речь шла о Джебе или Субедее. Учитывая одновременное с 
этим движение Джучи на запад по приказу отца и приведенные 
выше косвенные свидетельства, логично будет предположить, 
что «все лицо земли от восхода солнца и до его заката» было от-
дано Чингиз-ханом его старшему сыну
20
. Также уместно вспом-
20
Речь идет о том, что Чингиз-хан передал Джучи именно Дешт-и-Кыпчак 
и другие «страны севера». П. Джексон полагает, что в дальнейшем Джучиды 
обосновывали свои претензии на Закавказье и Северный Иран завещанием 
Чингиз-хана Джучи. О «юридических» аргументах Джучидов в споре с Ху-
лагуидами нам известно из двух источников. Во-первых, Вассаф говорит о 
том, что в начале 1303 года послы хана Токты, прибывшие в Иран, требова-
ли возврата Золотой Орде спорных территорий на основании того, что они 
были переданы дому Бату Чингиз-ханом [18, с. 165-169]. Во-вторых, Кашани 

97
нить один из вариантов «завещания» Чингиз-хана, согласно 
которому Джучи должен был покорить «Ибир-Сибир, Булар, 
Дашт-и-Кипчак, Башгирд, Рус и Черкес до Дербенда Хазар-
ского, который монголы называют Тимур-кахалка, и включить 
их в свои владения». Упоминание Дербента как крайней точки 
планируемого похода Джучи объяснимо, если допустить, что 
он должен был двигаться навстречу корпусу Джебе и Субедея, 
который шел через Кавказ. Хотя стоит признать, что существо-
вание других вариантов завещания снижает доказательный по-
тенциал этого сообщения.
Предположение Т. Оллсена о том, что задачей рейда Джебе 
и Субедея была разведка территорий выделенных для Джучи, а 
его армия должна была взять под контроль Волго-Уральский ре-
гион и прикрыть отход корпуса из южнорусских степей вполне, 
правомерно, но, кажется, оно излишне усложняет ситуацию. Во-
первых, есть прямые указания Рашид ад-Дина и Джузджани о 
том, что Джучи должен был двигаться дальше на запад, но по 
каким-то причинам отказался от возложенной на него обязанно-
сти. Сообщения Рашид ад-Дина еще можно объяснить полити-
ческой заинтересованностью, но их подтверждает прямое и не-
зависимое указание Джузджани. Во-вторых, как уже отмечалось 
выше, отряд разведки должен в первую очередь собирать данные, 
пусть и полученные в результате боестолкновений, а не громить 
сообщает, что хан Узбек в октябре 1312 года в своем письме к ильхану Ол-
джейту требовал «всего того, что было нашим в силу ярлыка ка’ана Мунке». 
П. Джексон отдает предпочтение сообщению Вассафа [10, с. 61]. Ниже мы 
покажем, что во времена Менгу Джучиды действительно получили от него 
какие-то дополнительные, весьма серьезные пожалования в Иране. Что же 
касается соотношения сообщений Вассафа и Кашани, то нам кажется более 
реалистичным второе. Если «завещание Чингиз-хана» распространялось на 
Иран и Азербайджан, то непонятно, почему на него не сослался Узбек в своем 
письме? Возможно, Дешт-и-Кыпчак был положен ему как личные владения, 
а на Северный Иран и Закавказье считались принадлежащими Джучи как на-
следнику престола? В любом случае письмо Узбека говорит о том, что офици-
альным аргументом в дипломатическом общении Золотой Орды и Хулагуид-
ского Ирана был именно ярлык Менгу. Сведения же Вассафа о требованиях 
послов достаточно расплывчаты и, судя по всему, не отсылают к каким-то 
официальным документам.
7–5626

98
объединенные силы основных военно-политических игроков в 
регионе. Учитывая, что результатом «разведывательного рейда» 
Джебе и Субедея стал полный разгром войск алан, кыпчаков и 
русских, такая его характеристика кажется несколько странной. 
В-третьих, необходимость разведки подразумевает планы насту-
пательных действий армии. То, что наступление планировалось, 
признавал и Т. Оллсен. Но когда оно должно было состояться? 
Вряд ли разведка в регионе проводилась для наступления, состо-
явшегося во второй половине 30-х годов XIII века. Но после 1223 
года и до его смерти внимание Чингиз-хана сосредоточивается 
на востоке империи, и о дальнейших попытках продвижения на 
запад ничего неизвестно. Тогда для чего проводилась разведка? 
Предположение же о том, что разведывательный рейд, проводи-
мый одним из наиболее боеспособных подразделений монголь-
ской армии, с огромным риском не прорваться к своим, состоялся 
при отсутствии четкого плана покорения разведываемой терри-
тории в обозримой перспективе, превращает ситуацию в абсурд. 
Проблема, на наш взгляд, состоит в том, что о запланированных 
целях рейда часто судят по его конечным результатам, подспудно 
признавая их тождественность. 
Приведенные выше соображения позволяют заключить, что 
версия о спланированном двойном ударе по кыпчакам имеет 
как минимум столько же оснований, что и версия о «развед-
ке боем» для дальнейшего наступления армии Джучи, которая 
должна была прикрыть отход корпуса. Идея же о том, что «раз-
ведка боем» проводилась без прикрытия и четкого плана насту-
пления на запад в ближайшем будущем, на наш взгляд, кажется 
лишенной оснований. Конечно, она также опирается на прямые 
сообщения источников. Однако по большей части это либо внеш-
ние тексты
21
, типа Ибн ал-Асира, который владел информацией 
21
Единственным источником, утверждающим, что Чингиз-хан приказал 
Субедею и Джебе «пройти земли Хорасана и Ирака и, покуда хватило бы сил, 
разведать те страны», является грузинский анонимный «Хронограф» XIV века. 
Но вряд ли его автор не мог знать конкретные планы монгольского командова-
ния. В целом же в дошедших до нас источниках вопрос о цели рейда скорее 
обходится стороной. Возникает впечатление, что для многих современников 
смысл произошедшего был непонятен. Тот же автор «Хронографа» дважды 

99
об основных событиях кампании, но по понятным причинам не 
знал о многих деталях ее завершающего этапа и о конечных це-
лях, либо это источники «тулуидского круга», а точнее то, что 
К. Этвуд называет «стандартным повествованием». Сам автор не 
рассматривал сообщения о рейде Джебе и Субедея в этом контек-
сте, но, кажется, это вполне допустимо. Представление о том, что 
вторжение через Кавказ было «войной ради войны», не имело 
никаких внятных целей (как было показано выше, сама по себе 
ссылка на разведывательный характер акции ничего не объясня-
ет) и осуществлялось без прикрытия с востока (а это делало рейд 
по уровню риска предприятием, граничащим с самоубийством), 
сформировалось позднее, когда перед тулуидскими историками 
возникла необходимость по возможности скрыть реальный уро-
вень влияния Джучи в последний период его жизни.
В связи с этим интересно рассмотреть сообщение Ц. де Бри-
диа, которое является основой для гипотезы о том, что Джучи 
участвовал в битве на реке Калке [62, с.108-109]
22
. Текст Ц. де 
Бридиа был составлен в 1247 году в Польше. Автор пользовался 
текстом Карпини, однако в его работе есть самостоятельные со-
общения, одно из которых и касается Джучи. П. Джексон пред-
положил, что Ц. де Бридиа был членом группы, которая была 
послана обратно в Европу после того, как Бату принял решение 
характеризует рейд как нечто, слабо поддающееся объяснению: «А татары до-
стигли Самшвилде и оттуда повернули обратно и содеяли нечто дивное… И 
поступили они столь необычно – прошли все пути-дороги, выйдя из Караку-
рума, и без роздыха да на некованых лошадях вновь в него же вернулись» [19, 
с. 336-337].
22
«Третье же войско, которое пошло на запад с Тоссук-каном, сыном Чин-
гиса, покорило сперва землю, которая зовется Теркемен, во-вторых – бисер-
минов, затем – кангитов, [и] наконец они вторглись в землю Куспкас, то есть 
Команию. А команы, объединившись со всеми русскими [князьями], бились 
с татарами между двумя ручейками, название одного из них Калк, а другого – 
Кониуззу, то есть «вода» овец», ведь кони по-татарски означает на латыни oves 
(овцы), уззу – aqua (вода), и они были разгромлены татарами. Крови с обеих 
сторон было пролито до самых конских уздечек, как передавали те, кто уча-
ствовал в сражении. Итак, когда татары их победили, то возвратились в свою 
землю и на обратном пути захватили некоторые земли на севере, а именно 
бастархов, то есть Великую Венгрию, которая соседствует с морем-океаном 
на севере».

100
об отправке Плано Карпини в Монголию к Гуюку. Группа была 
задержана Мауци (Могучеем русских летописей) и присоедини-
лась к Плано Карпини только во время его возвращения. То есть 
в какой-то степени текст Ц. де Бридиа является самостоятельным 
источником [70, p. 233]. Предположение о том, что Джучи уча-
ствовал в битве на Калке, по понятным причинам воспринимает-
ся исследователями достаточно настороженно ввиду отсутствия 
упоминания об этом в других источниках. Русские летописи дей-
ствительно напрямую не сообщают об этом. Но надо отметить, 
что их ценность, крайне высокая для описания предыстории и 
хода битвы, резко снижается при рассмотрении вопроса о струк-
туре монгольского командования и личностей руководителей. 
Ипатьевская летопись ничего не сообщает на этот счет и лишь 
в конце описания битвы приводит рассказ о походе Чингиз-хана 
против тангутов и о его смерти, происхождение которого неясно 
[15, с. 506-510]. Описание Новгородской первой летописи куда 
более подробно, но два факта позволяют говорить о его принци-
пиальной неполноте. Во-первых, речь идет об именах Чингиз-
хана и Джучи, которые оказались помещенными в рассказ об 
осаде укрепления, в котором укрывался Мстислав Киевский с 
дружиной. Во-вторых, летописец не был в курсе того, что один 
из князей, руководивших походом, попал в плен и встретил свою 
смерть далеко на востоке, в ставке Джучи. 
На наш взгляд, куда более весомым аргументом в пользу того, 
что Джучи не мог принять участие в этом сражении, являются 
сведения о дальнейших передвижениях корпуса, сообщаемые 
Ибн ал-Асиром и подробности миссии Исмаила. Согласно Ибн 
ал-Асиру: «Сделав с Русскими то, что мы рассказали, и, опусто-
шив земли их, Татары вернулись оттуда и направились в Булгар в 
конце 620 года. Когда жители Булгара услышали о приближении 
их к ним, они в нескольких местах устроили им засады, выступи-
ли против них (Татар), встретились с ними и, заманив их до тех 
пор, пока они зашли за место засад, напали на них с тыла, так что 
они (Татары) остались в середине; поял их меч со всех сторон, 
перебито их множество, и уцелели из них только немногие. Го-
ворят, что их было до 4000 человек. Отправились они (оттуда) в 
Саксин, возвращаясь к своему царю Чингизхану, и освободилась 

101
от них земля Кипчаков; кто из них спасся, тот вернулся в свою 
землю» [16, с. 48]. Следующее за этим сообщение о возобновле-
нии караванной торговли мехами, белками и бобрами, по всей 
видимости, говорит о том, что именно через булгарских купцов 
в Египет попала информация о завершающем этапе рейда Джебе 
и Субедея. Если сообщение о разгроме корпуса можно поставить 
под сомнение, то само вторжение в Волжскую Булгарию и воз-
вращение через Саксин кажется вполне реалистичным. К тому 
же и Саксин, и Булгар упоминаются как в варианте «завещания», 
отраженном в текстах Джувейни и ан-Нувайри, так и в сообще-
нии Джузджани о походе Джучи.
В связи с этим возникает вопрос, откуда конкретно Джебе от-
правил к Джучи Исмаила вместе с князем Мстиславом? Сама по 
себе необходимость этого путешествия убедительно доказывает, 
что Джучи не участвовал в битве на реке Калке и находился где-
то в другом месте. Если буквально следовать тексту источника, 
то Исмаил должен был отправиться к Джучи после битвы, когда 
тот еще не приступил к завоеванию канглов. Но учитывая его 
сложную структуру и «сжатость» (канглы были покорены до 
войны с Хорезмом или в самом ее начале), можно заключить, 
что в это время Джучи должен был находиться на Иртыше или 
западнее. Проблема в том, что маршрут такого путешествия из 
южнорусских степей должен был проходить не только через вла-
дения уже разгромленных донских кыпчаков, но и через Волго-
Уральский регион – владения кыпчаков ольбери. Естественно, 
что осуществить подобное, учитывая враждебные отношения 
между монголами и кыпчаками, было бы невозможно. Поэтому 
С. Поу предположил, что передача Мстислава Джучи по прика-
зу Джебе произошла в 1224 году, когда корпус Джебе и Субедея 
соединился с войсками Джучи [36, с. 717]. Это предположение 
кажется вполне обоснованным. Но стоит отметить, что отправка 
Исмаила могла произойти и раньше, то есть в 1223 году, когда 
корпус после битвы на Калке двинулся на Волжскую Булгарию. 
Учитывая, что в биографии Исмаила следующими после кан-
глов названы кыпчаки, можно предположить, что на тот момент 
Волго-Уральское междуречье уже контролировалось войсками 
Джучи. Но в любом случае самостоятельное возвращение корпу-

102
са через Саксин после столкновения с булгарами говорит о том, 
что войска Джучи не пересекали Волгу.
Возвращаясь к сообщению Ц. де Бридиа, надо отметить, что, 
во-первых, направление движения и последовательность упоми-
нания покоренных народов говорят о том, что, как и в биографии 
Исмаила, согласно источнику канглов и кыпчаков покорял имен-
но Джучи
23
: теркемен (туркмены) – бисермины (Хорезм) – кан-
гиты (канглы) – Куспкас (кыпчаки). Во-вторых, предположение
П. Джексона о том, что независимое от Плано Карпини сообщение 
Ц. де Бридиа происходит из джучидской среды, кажется вполне 
допустимым
24
. Однако вряд ли можно говорить о простой ошиб-
ке источника. Скорее, здесь проявился определенный взгляд на 
покорение кыпчаков, сильно отличающийся от взгляда «тулуид-
ской» историографии. С этой точки зрения, первым монгольским 
лидером, разгромившим кыпчаков, русских и восточных мадьяр, 
был именно Джучи. Субедей, на лидерстве которого настаивают 
«тулуидские» источники, не упомянут вовсе. 
Традиция, отводящая Джучи роль покорителя кыпчаков, 
обитавших не только в Волго-Уральском регионе, но и на Дону, 
представлена в источниках крайне слабо, прежде всего в силу 
отсутствия дошедших до нас джучидских исторических нарра-
тивов. Однако ее следы все-таки можно выявить. Они были не 
до конца «вычищены» из основных «тулуидских» исторических 
сочинений, таких как труды Джувейни, Рашид ад-Дина и ЮШ, 
оставшись в них в виде противоречий, прежде всего связанных с 
вопросами лидерства в войне с кыпчаками. Ее следы также мож-
но обнаружить в поздних сочинениях, восходящих к джучидской 
исторической традиции. 
23
Р. Хаутала справедливо отмечает, что информаторы Ц. де Бридиа не 
только сообщали о взаимодействии войск Джучи и корпуса Джебе и Субедея, 
но и о том, после взятия Хорезма армия старшего сына Чингиз-хана продол-
жила движение на запад, в Волго-Уральский регион [56, с. 160-161].
24
На наш взгляд, Мауци (Могучей) не являлся Чингизидом, будучи при 
этом весьма влиятельным монгольским аристократом [34, с. 201-212]. В этой 
работе мы вслед за А.Г. Юрченко ошибочно рассматривали текст Ц. де Бридиа 
как вариант отчета брата Бенедикта Поляка, а не как самостоятельное сочи-
нение.

103
Крайне интересные сведения на этот счет содержит труд Абу-л- 
Гази, хивинского Шейбанида, являвшегося прямым потомком 
Джучи
25
[22, с. 44]. В его сообщении также прослеживается 
традиция, приписывающая Джучи покорение не только волго-
уральских, но и донских кыпчаков, и полностью игнорирующая 
поход корпуса Джебе и Субедея, который с этой точки зрения, 
видимо, считался вспомогательной акцией.
Схожий взгляд на эти события содержит «Тарих-и арба' улус» 
Мирзы Улугбека. Работавший в первой половине XV века автор 
был внуком Амира Тимура. Его матерью была Гаухаршад-ага – 
дочь видного кипчакского эмира Гийас ад-Дин тархана. Его же-
ной была Шакар-бек – дочь тридцать четвертого хана Золотой 
Орды Дарвиша, сына Илахий-оглана. Это означает, что у автора 
были тесные связи с аристократией Улуса Джучи и возможности 
получить информацию о золотоордынской истории
26
.
25
«Своего младшего сына Тули-хана он послал на Хорасан с пятью-
десятью тысячами человек. Своего старшего сына Джучи-хана, своего
второго сына Чагатай-хана, своего третьего сына Угедей-хана, всех троих
с восемьюдесятью тысячами человек он послал на Ургенч, потому что
он был столицей Султана Мухаммеда-хорезмшаха и местом, где жили
нукеры, и [хранилась] казна. [В то время] в Ургенче хорезмшаха не было.
Султаны (сыновья хорезмшаха), укрывшись в городе, из-за мирских благ
и ради своей веры восемь месяцев сражались [с моголами]. На девятый
месяц сыновья Чингиз-хана взяли город и предали жителей поголовному 
избиению. Чагатай и Угедей повернули и направились к своему отцу в
Термез, а Джучи с приданными ему нукерами из Ургенча пошел в Дешт-
и-Кыпчак. Кыпчакский народ собрался, и произошла битва. Джучи-хан
победил и перебил [всех] попавших [ему] в руки кыпчаков; те из них, 
которые спаслись, ушли к иштякам. Большая часть иштяков теперь яв-
ляется потомками тех кыпчаков. Кыпчаки, обитавшие между Итилем и
Тином, рассеялись на [все] четыре стороны. Большинство из них ушло
в юрт Черкесов и Туманов. Джучи-хан, взяв в плен [всю] кыпчакскую
молодежь, поселился в кыпчакском юрте».
26
«Как упоминается в достоверных исторических книгах, после побе-
ды над Хорезмом, согласно повелению великого Сахибкирана Чингиз-хана, 
Джучи-хану были переданы Хорезм и Дашт-и-Кипчак от границ Кайалыка до 
тех мест, куда достигали [копыта] татарских коней, включая Ак-сай Сакин, 
Джарар , Булгар, Алан, Башгирд , Урус, Черкес. И он в этих странах утвердил-
ся на престоле ханства и на троне правления. После смерти своего отца Бату-
хан сын Джучи-хана, согласно указу его великого деда Сахибкирана Чингиз-

104
Проджучидская направленность «Тарих-и арба' улус» хорошо 
известна. И она очень ярко выражена в этом сообщении. Здесь 
«завещание Чингиз-хана» приведено в более расширенной фор-
ме, и помимо самой формулы, известной по сообщениям Джу-
вейни и ан-Нувайри, приводится конкретный список покоренных 
стран. Основной же особенностью сообщения является то, что, 
согласно ему, Джучи не просто получил от Чингиз-хана разре-
шение на присоединение западных территорий, но и покорил их. 
Конечно, такой взгляд на подчинение этих стран не соответство-
вал историческим реалиям, так как известно, что до Великого 
западного похода второй половины 30-х годов XIII века монго-
лы не контролировали территории западнее Волго-Уральского 
междуречья
27
. Однако это представление явно перекликается с 
описанием Абу-л-Гази и информацией, содержащейся в тексте 
Ц. де Бридиа. Примечательно, что первый список покоренных 
народов «Тарих-и арба' улус», если признать, что под маджара-
ми и башгирдами понимаются восточные мадьяры и башкиры 
(«бастархи, то есть Великая Венгрия» Ц. де Бридиа.) и по на-
правлению и описанию сильно напоминает один из вариантов 
«завещания Чингиз-хана» у Рашид ад-Дина: Ибир-Сибир, Булар, 
Дашт-и Кипчак, Башгирд, Рус и Черкес до Дербенда Хазарского. 
Второй же список стран, согласно источнику, покоренных Бату 
по приказу Угедея, завершают Крым и Арвак (Улак)
28
, что отра-
жает реалии Великого западного похода. 
хана, взошел на престол Дашт-и-Кипчака. Бату-хан при помощи своего дяди 
Угедей-каана вернул в свое подчинение доставшиеся ему от отца и отвернув-
шиеся после его смерти от потомков великого Сахибкирана Чингиз-хана земли 
Алан, Урус, Рус, Булгар, Черкес, Крым, Арвак … Вкратце подробности этого 
заключаются в следующем: после того как Угедей-каан сел на престол Великого 
Юрта, он узнал, что Дашт-и-Кипчак и другие земли, находившиеся во владении 
Джучи-хана, вышли из-под подчинения Бату-хана. Поэтому он направил своего 
сына Гуюк-хана, Менгу, сына Тули-хана, Булка, сына Чагатай-хана, Нури, сына 
Чагатай-хана и Пайдара, сына Чагатай-хана вместе с большим войском с целью 
окончательно вернуть в подчинение Бату-хана, сына Джучи-хана, области, на-
ходившиеся во владении Джучи-хана» [52, с. 86].
27
Контроль монголов над этим регионом в данный период также находит-
ся под вопросом.
28
И.А. Мустакимов предположил, что Арвак (ارواﻖ) – это искаженная фор-
ма Улак (اولاق), то есть Валахи [28, с. 243-244].

105
Конечно, о полном совпадении говорить не приходится, так 
как информация Ц. де Бридиа, по всей видимости, действитель-
но полученная из среды близкой к Джучидам, была явно устной, 
а поздние тексты Абу-л-Гази и Мирзы Улугбека можно рассма-
тривать лишь как содержащие отдельные отголоски джучидской 
исторической традиции. Судя по всему, эта традиция стремилась 
к игнорированию рейда Джебе и Субедея, отдавая лидерство в 
«первом покорении западных стран» Джучи
29
. 
Итак, боевые действия 1222-1224 годов должны были стать 
скоординированной акцией двух групп монгольских войск – 
Джучи с востока и Джебе и Субедея с юго-запада. Недостаток 
данных не позволяет с уверенностью заключить, что планиро-
вался именно удар с двух сторон, а не разведка Джебе и Субедея 
с последующим продвижением Джучи, как предполагал Т. Олл-
сен. Хотя последний вариант кажется нам куда менее вероятным, 
так как, опираясь на те же свидетельства источников, усложняет 
ситуацию с тактической точки зрения. 
Стоит также отметить, что сообщение Джузджани о том, что 
Берке был рожден во время, когда Джучи после захвата Хорезма 
отправился в поход на страны Саксин, Булгар и Сакалаб, полно-
стью соответствует историческим реалиям этого периода. Поход 
так и не состоялся, но само рождение Берке можно, таким обра-
зом, достаточно четко отнести к периоду: вторая половина 1221 
года – 1223-й или даже 1224 год. Однако упоминание о совер-
шеннолетии Берке в 1233–1234 году заставляет предположить, 
что наиболее вероятным временем его рождения является вторая 
половина 1221 года – 1222 год.
Еще один крайне важный вопрос состоит в том, когда и как, 
Хан-Султан стала женой Джучи. Установить, когда и при каких 
обстоятельствах она была передана старшему сыну Чингиз-хана 
достаточно сложно из-за крайней фрагментарности источников. 
Но тем не менее можно предположить наиболее вероятный ход 
событий. 
29
В «Тарих-и арба' улус» сам рейд Джебе и Субедея описывается, одна-
ко, без какого-либо упоминания о вторжении в Булгарию или о соединении с 
Джучи [77, p.191-194].

106
Ключевая проблема состоит в том, что мы не можем с уверен-
ностью сказать, виделся ли Джучи с отцом после падения Хорез-
ма. Два основных источника по теме дают прямо противополож-
ные сведения на этот счет. Джувейни сообщает, что Чингиз-хан 
провел зиму 1222–1223 года в окрестностях Самарканда, послав 
оттуда гонцов в Дешт-и-Кыпчак к Джучи с просьбой прибыть к 
нему. Весной он встретился с Угедеем и Чагатаем и провел ку-
рултай у реки Фенакет, откуда двинулся дальше, пока в районе 
Кулан-баши их не нагнал Джучи. Он пригнал отцу тысячу серых 
лошадей и стада диких ослов. В другом месте автор сообщает, 
что Джучи умер после встречи с отцом, вернувшись из Кулан-
баши [11, с. 94-95, 183].
Согласно Рашид ад-Дину, Чингиз-хан выдвинулся в 621 г. х. 
(1224 год)
30
. Причиной возвращения стало восстание тангутов. 
Дойдя до реки «Банакет», он созвал курултай, на котором при-
сутствовали все сыновья кроме Джучи. Чингиз-хан провел в пути 
весь 1224 год и в начале 1225 года вернулся в Монголию [40, с. 
226, 229-230; 80, p. 258, 260-261].
В «Повествовании о Джучи-хане» он сообщает о том, что 
после захвата Хорезма Джучи отправился на Иртыш, где нахо-
дились его обозы, имея приказ от Чингиз-хана начать захват за-
падных территорий, в том числе Дешт-и-Кыпчака. После отказа 
Джучи начать поход вспыхнул его конфликт с отцом, который 
стал требовать его к себе. Джучи из-за болезни не смог приехать. 
После нескольких призывов Чингиз-хан решил пресечь непови-
новение старшего сына, отправив против него Чагатая и Угедея с 
войском. Он собирался выступить и сам, но тут пришло известие 
о смерти Джучи от болезни [41, с. 78-79; 80, p. 359-360].
Итак, оба автора дают прямо противоположную картину раз-
вития событий. Если у Джувейни нет даже намека на конфликт, 
то Рашид ад-Дин формулирует его вполне отчетливо. Проблема 
в том, что оба источника имели основания форматировать исто-
рическую реальность в угоду «идеологическим» требованиям их 
времени, окружения и политической ситуации. Джувейни писал 
30
Датировка не верна. То, что Чингиз-хан, как и сообщает Джувейни, дви-
нулся в обратный путь весной 1223 года, подтверждается свидетелем и участ-
ником начала пути – монахом Чан Чунем [5, с. 25-26]

107
во время, когда джучидо-тулуидский союз уже распадался, но все 
еще оставался политической реальностью. Так что определенные 
искажения действительности в пользу Джучи и его потомков для 
него могли быть вполне уместны. Рашид ад-Дин же, напротив, 
работал в совершенно иной ситуации, для которой вражда между 
домами Джучи и Тулуя насчитывала уже несколько десятилетий. 
И попытка таким образом дискредитировать Джучи также могла 
иметь место.
Имеющиеся косвенные свидетельства источников позволя-
ют заключить, что версия Рашид ад-Дина как минимум ближе 
к реальности. Во-первых, его описание очень близко по смыслу 
к уже рассматривавшемуся рассказу Джузджани. При этом за-
висимости между источниками, судя по всему, нет. Во-вторых, 
согласно биографии Исмаила, именно он передал Чингиз-хану 
добычу захваченную корпусом Джебе. С. Поу предположил, что 
это произошло из-за того, что на тот момент последний был уже 
мертв. Это предположение кажется вполне обоснованным, но оно 
не объясняет, почему добыча не была передана Исмаилом Джу-
чи вместе с захваченным в плен лидером русских Мстиславом. 
Если бы Джучи после возвращения корпуса встретился с отцом в 
Кулан-баши, то, скорее всего, именно он должен был вручить ему 
должную часть трофеев. 
Но если Джучи после взятия Хорезма не встречался с Чингиз-
ханом, то когда ему была передана Хан-Султан, которая вместе с 
Теркен-хатун была отправлена в Таликан? Здесь стоит вспомнить 
сообщение Джувейни о двух дочерях султана Мухаммада, отдан-
ных Чагатаю, и нескольких, отданных «другой орде», в том числе 
и хаджибу Данишманду, который вел переговоры с Теркен-хатун 
перед началом войсковой операции по захвату Ургенча. Учитывая 
факт женитьбы Джучи на Хан-Султан, можно с уверенностью за-
ключить, что дочери хорезмшаха были поделены между Джучи, 
Чагатаем, а одна из них была отдана хаджибу Данишманду. При 
этом имена Угедея и Тулуя не названы. Такое распределение вряд 
ли имело бы смысл после падения Хорезма и конфликта между 
Джучи с одной стороны и Чагатаем и Чингиз-ханом – с другой. 
Наиболее вероятным кажется то, что дочери султана Мухамма-
да были отданы сыновьям Чингиз-хана и хаджибу Данишманду 

108
в начальный период осады Хорезма, когда велись переговоры о 
сдаче города с целью усилить их легитимность в глазах местно-
го населения, и прежде всего в глазах знати Ургенча. Конфликт 
между Джучи и Чагатаем, по всей видимости, был связан каким-
то разделением полномочий между ними. Судя по сообщению 
ан-Насави, Джучи считал себя будущим владетелем Хорезма и 
руководителем действий по взятию города. Но неповиновение 
Чагатая, фактически поддержанное Чингиз-ханом, который не 
наказал нарушителя дисциплины, а поставил старшим Угедея, 
может говорить о том, что он имел какие-то основания для про-
тиводействия Джучи
31
.
Это косвенно подтверждает и сообщение позднего монголь-
ского источника «Алтан тобчи» [27, с. 229-230]
32
. Может возник-
31
Согласно «Муиз ал-ансаб», Хан-Султан была женой Джучи, а не его 
наложницей (они названы отдельно). Этот ее высокий статус косвенно под-
тверждается причинами заключения этого вынужденного для нее союза, а 
также положением ее сыновей Берке и Беркечара в элите империи.
32
«Когда Чингис-хаган, покорив сартагульский народ, возвращался и 
приближался [к Монголии], он отправил в Ордос посланца [с наказом:] 
«Пусть прибудут, взяв [с собой] сына Хорхугтая». Когда он приближал-
ся, перевалив через перевал Одар, то отправил еще посланца с наказом: 
«Пусть немедленно приедут сыновья из правого крыла!» Получив известие, 
они поспешно двинулись и дошли до Чингис-хагана, когда он находился в 
местности, называвшейся Хара-зайр. Там Чингис-хаган отдал сыновьям ме-
ринов, захваченных сартагульских царевичей, скот и вьюки. Когда сыновья 
шли, они и не [смогли] переправиться через реку, только мальчик Хубилай 
все перевез. Из сартагульской добычи Чингис-хаган мальчику Хубилаю отдал 
очень много. Двинувшись оттуда, в год Курицы (в 1225 г.) осенью Чингис-
хаган сошел с коня в [Верховной] ставке в густом лесу на реке Тухула.
Обладающий величием, августейший Чингис-хаган отделил своего сына 
Джочи, назначив его главным правителем кипчаков. Отделил и Чагатая [по-
слав] в страну сартагчинов. Когда он выделял обоих своих сыновей, Джочи 
и Чагатая, то соблаговолил сказать повеление: «Я отделяю вас не в чужую 
страну, а чтобы вы ведали теми, которыми овладел я, чтобы управляли теми, 
которых подчинил я; я поручаю вам управление, чтобы вы расширили госу-
дарство; я отправляю вас, отделяя так, как отделил бы половину своего дома, 
половину своего тела. Уж не думается ли вам, что мы разлучились совсем? 
Ведь сосед, откочевав от соседа, [все же] останавливается. Разве не будут со-
седи видеться друг с другом? Ведь от того, что стадо от стада отделилось, раз-
ве вы будете жить спокойно? Разве вы сами не соедините все стадо вместе?»

109
нуть впечатление, что речь в нем идет о пребывании Джучи в 
Монголии в 1225 году, что, очевидно, противоречит времени его 
смерти, вопрос о которой будет рассмотрен ниже, и более ранним 
сообщениям Джувейни и Рашид ад-Дина. Но, судя по всему, ав-
тор источника просто поместил два сообщения из разных перио-
дов одно за другим. Последовательность – это единственное, что 
объединяет сообщения о возвращении Чингиз-хана в 1225 году и 
о разделе Чингиз-ханом владений между Джучи и Чагатаем. Сами 
по себе они абсолютно самостоятельны, и в рассказе о том, как 
Джучи был назначен «главным правителем кипчаков», а Чагатай 
направлен «в страну сартагчинов» (Среднюю Азию), ничего не 
говорит о том, что это произошло после монголо-хорезмийской 
войны. Сам раздел должен был произойти до нее или в самом ее 
начале, что подтверждают смутные упоминания Рашид ад-Дина 
о конфликте Джучи и Чагатая, не поделивших полномочия.
Таким образом, брак Джучи и Хан-Султан должен был оли-
цетворять некую преемственность установившейся в Хорезме 
монгольской власти. Имперская идеология Чингизидов в тот пе-
риод только формировалась, а Ануштегиниды были древней ди-
настией, в глазах местного населения обладавшей куда большей 
легитимностью, чем инокультурные захватчики. Ребенок от это-
го брака должен был объединять символические ресурсы обоих 
династий, укрепляя власть старшего сына и наследника Чингиз-
хана.
Джучи так и не успел укрепить свою власть в Хорезме и на 
других покоренных территориях. Учитывая фрагментарность ис-
точников, мы с точностью не можем сказать, оставался ли он на 
Иртыше или двинулся на запад и занял Волго-Уральское между-
речье. Возможно, там действовала только его армия. Общий же 
ход событий позволяет заключить, что этот регион на тот момент 
должен был быть занят монголами. 
Несмотря на фантастическую эффективность действий корпу-
са Джебе и Субедея и возможного преувеличения Ибн ал-Асиром 
потерь при столкновении с волжскими булгарами, очевидно, что 
к концу рейда его боеспособность должна была сильно снизится. 
Он не мог получить подкрепления от основной армии, а включе-
ние контингентов из покоренных народов могло решить пробле-

110
му лишь частично. Очевидно, что такие контингенты не могли по 
уровню мотивации сравниться с основным составом корпуса, да 
и численность их должна была быть ограниченной, чтобы мон-
голы могли держать их под контролем
33
. При этом корпус после 
Булгарии должен был пройти по территориям наиболее сильно-
го, могущественного и боеспособного кыпчакского объединения 
– ольбери, занимавшего земли между Волгой и Уралом. Однако 
ни о каких крупных столкновениях в этом регионе источники не 
сообщают. Согласно биографии Субедея, последним крупным 
событием рейда была битва на Калке, согласно Ибн ал-Асиру – 
поражение от волжских булгар и уход через Саксин, то есть через 
Нижнее Поволжье. Только в биографии Исмаила говорится о по-
корении канглов, а затем кыпчаков после битвы на Калке, но, как 
было показано выше, там речь идет о движении армии Джучи. 
Свободный переход измотанного в боях корпуса через Саксин и 
территорию ольбери был возможен только при условии того, что 
Волго-Уральское междуречье на тот момент контролировалось 
монголами.
Причины, по которым войска Джучи не двинулись дальше на 
запад, остаются неизвестными. И Рашид ад-Дин, и Джузджани 
33
В биографии Субедея, содержащейся в ЮШ, говорится, что он привел 
из рейда неких кыпчакских «рабов», которых он отпустил в качестве «вольно-
го народа». Узнав об этом, Чингиз-хан приказал казнить их, так как они уже 
предали своих хозяев [57, с. 500]. Речь, безусловно, идет о подчиненном кып-
чакам кочевом населении. Вряд ли люди, пришедшие на восток с корпусом, 
были уничтожены полностью. Скорее, речь в сообщении идет о том, что они 
были лишены статуса «вольного народа» и казни подверглась их элита. Вклю-
чение подобных групп в состав корпуса частично объясняет его боеспособ-
ность. Сложно сказать, о ком конкретно идет речь в сообщении. Можно лишь 
отметить, что в русских летописях неоднократно отмечалось наличие в среде 
половцев, подчиненных им кочевых коллективов прежних хозяев южнорус-
ских степей – торков и печенегов. Они были подчинены половцам, однако при 
наличии соответствующих обстоятельств стремились выйти из зависимости. 
Половцы же, в свою очередь, стремились вернуть контроль над ними. Печене-
ги, торки и берендеи были важным ресурсом не только в столкновениях рус-
ских князей с половцами, но и в конкуренции князей внутри Руси. В середине 
XII века они были объединены в общность «Черные клобуки» и в основном 
находились в подчинении великого Киевского князя [39, с. 19-112; 42, с. 244 
-245; 46, с. 121-157; 32, с. 78-106].

111
говорят о его конфликте с отцом и о нарушении им приказа о на-
ступлении. Свертывание кампании и возвращение Джебе и Субе-
дея в Монголию можно датировать 1223 или 1224 годом. 
Долгое время в историографии общепринятой считалась точ-
ка зрения, согласно которой Джучи умер за шесть месяцев до 
смерти своего отца, то есть в феврале 1227 года. Эта датировка 
основана на сообщении анонимного произведения «Шаджарат 
ал-атрак», написанном в середине XV века и имеющем проджу-
чидскую направленность [18, с. 390]. Большое внимание иссле-
дователей к этому источнику при решении вопроса о времени 
смерти Джучи связанно с тем, что это, по сути, единственное 
прямое сообщение об этом событии. Ранние авторы сообщают 
относительно немного информации по этой теме либо из-за ее 
недостатка, либо из-за неприятных для правящего дома темных 
слухов, связанных с его смертью.
Однако имеющаяся информация позволяет установить, что 
приведенная в «Шаджарат ал-атрак» датировка не является досто-
верной. В.В. Бартольд указал на то, что, согласно Рашид ад-Дину, 
Чингиз-хан получил известие о смерти Джучи, находясь в походе 
против тангутов, то есть в 1225-1226 году: «Осенью года таки-
ку, который является годом Курицы, соответствующего 622 г. х. 
[1225–1226 гг. н.э.], Чингиз-хан выступил против области Ка-
шин, которую называют Тангут. Он приказал Чагатаю находить-
ся на фланге войска в тылу орд; Джочи [уже] скончался» [40, с. 
229]. Также, с его точки зрения, поэтический рассказ «Шаджарат 
ал-атрак» о том, как Чингиз-хан узнал о смерти сына, не име-
ет исторического значения [4, с. 495-496]. П. Джексон первона-
чально датировал смерть Джучи несколькими месяцами ранее 
смерти Чингиз-хана, при этом отмечая, что краткое упоминание 
Джувейни создает совершенно иное впечатление о времени его 
смерти: «Когда Туши, который был старшим сыном, отправил-
ся в Куланбаши соединиться с Чингисханом и вернулся оттуда, 
пробил назначенный час». Однако в более поздней своей работе 
автор поддержал точку зрения о том, что в 1225 году старшего 
сына Чингиз-хана уже не было в живых, сославшись также на со-
общение Джамала ал-Карши [11, с. 183; 10, с. 55; 69, p. 458]. Так 
же смерть Джучи датируют Ку Дафенг и Лю Джайни [74, p. 289-

112
290]. К. Ускенбай также обратил внимание на сообщение чагата-
идского историка Джамала ал-Карши: «Чингиз-хан умер после 
возвращения из Хурасана в свою ставку 10 рамадана 624/24 авгу-
ста 1227 года. Сын его Туши умер раньше своего отца, в 622/1225 
году». Связав его с выше упомянутым указанием Рашид ад-Дина, 
автор пришел к выводу о том, что во второй половине 1225 года 
Чингиз-хан уже знал о смерти своего старшего сына [53, с. 66-
67].
Мы не будем подробно останавливаться на различных вер-
сиях его смерти. Источники, отражающие официальный взгляд 
монгольской правящей элиты, явно не стремились освещать эту 
тему подробно. Все события, связанные с уходом Джучи на север 
после взятия Хорезма, его действиями, их мотивами, и даже воз-
вращение корпуса Джебе и Субедея, описываются крайне ску-
по. Ход событий можно восстановить очень приблизительно, на 
основании косвенных указаний. Внешние же источники просто 
не могли отразить точную информацию об этом. Ведь если Джу-
чи действительно был убит, то очевидно, что это событие должно 
было стать «тайной за семью печатями». Упоминания источни-
ков о конфликте с отцом и с одним из братьев, видимо, отражают 
некую реальность, что делает версию о насильственной смерти 
Джучи весьма вероятной, хотя и абсолютно бездоказательной. 
Стоит лишь отметить, что версия его смерти от болезни или в 
результате несчастного случая может быть обоснована примерно 
на таком же уровне и раскритикована исходя абсолютно из тех 
же позиций. Память о том, что старший сын Чингиз-хана некогда 
являлся его наследником, была жива еще в первой половине 30-х 
годов и отразилась в сообщении южнокитайских дипломатов, 
посетивших Монгольскую империю [59, с. 49].

жүктеу/скачать 7.81 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: