Борис Акимов Жизнь как чудо Исповедь хироманта Пролог

Случилось это, естественно, при мистических обстоятельствах. Одним из источников моего дохода в течение определенного периода времени было таксование. Почему бы по вечерам, с 17 до 23, не заработать лишнюю копейку?

Вообще, когда промысел связан с риском или удачей, непостоянен и трудно предсказуем — например охота, война, рыбная ловля или ловля человеков (клиентов), — то очень скоро начинаешь чувствовать руку Судьбы. И если ты не дурак, конечно, то начнешь Судьбу слушать. Я очень быстро усвоил две совершенно четкие заповеди.

Первая: не отказывай клиенту своему. Если я останавливался перед голосующим на дороге и мы не договаривались (ну не ехать же мне в Южное Бутово из Строгино за 10 копеек!), то я мог ехать домой. Отказав клиенту, я закрывал себе дорогу на весь вечер. Клиентов больше не было.

Вторая: возвращайся в дом свой вовремя. Если клиент просил подвезти его в мой район Коломенское, то я возвращался домой и говорил жене: «Господь сказал мне: иди домой, отдай жене заработанное и обними ее. Ибо она ждет тебя». Потому что клиентов после того, как Судьба возвращала меня к дому, тоже не было, даже в самое хлебное время, типа вечера пятницы.

Была еще одна забавная примета. Если мою машину облаивали собаки, то вы догадываетесь, с кем я встречался в этот день на дороге. Поэтому, увидев собаку на дороге, я притормаживал и старался соблюдать ПДД, например скоростной режим.

А вот птички как ни какали на мою машину — денег мне не приносили.

Но была еще одна заповедь, нарушение которой каралось очень строго: не нарушай слова своего. Я нарушил дважды. Первый раз я взял на Арбате вышедшую из «Метелицы» часов в десять утра совершенно пьяную девицу. Ее надо было отвезти в Железнодорожный. Я плохо представлял дорогу, у девушки заплетался язык, и предложила она небольшую мзду. Я не стал нарушать заповедь «никому не отказывай». Однако, добравшись до места по пробкам часа за два и оценив затраты, я назвал выспавшейся, но еще не протрезвевшей девице сумму несколько большую, чем оговаривались. Та без вопросов заплатила. Через несколько дней жулики, подставив свой автомобиль под мой, лишили меня суммы большей в 25 раз, чем я взял у девушки.

Второй раз наказание было более жестким. Опять же, взяв пьяного приезжего в центре, повез его в Новокосино. Там мы долго искали дом его сестры, проехав район вдоль и поперек раз пять, как в фильме «Джентльмены удачи» искали «мужика в пинджаке». Потратив лишний час на поиски, я увеличил оплату.

Но не только это событие привело к потере селезенки. Мне позвонил человек, представившийся секретарем одной влиятельной персоны, и попросил о встрече. Мы встретились. Секретарь пояснил ситуацию. Его босс, известный банкир, интересуется йогой. Ему порекомендовали меня не только как учителя йоги, но и как специалиста, имеющего практику по йогатерапии.

Встреча с олигархом проходила в его банке. Проверив с ног до головы, охрана отвела меня в какой-то закуток, в который неизвестно откуда, видимо, через потайную дверь вошел мужчина средних лет, одетый в ковбойку, треники и тапки на босу ногу. «У богатых свои причуды, — подумалось мне. — Однако эти причуды весьма бывают причудны».

Два часа беседы на тему йоги, за которые мне было заплачено как за профессорскую консультацию, закончились предложением работать у этого несколько странного человека персональным йогом. Но условия были такими же странными: соблюдение полного рабочего дня, во время которого я мог заниматься самостоятельно практикой или теорией йоги.

Предложение было шикарным, но оно опоздало на пару лет. Я уже поостыл к йоге. Олигарх не торговался по зарплате. Однако, обсуждая условия с секретарем, я окончательно убедился, что странности не совсем приятны. У босса был сталинский стиль ведения бизнеса, и он мог задержать сотрудника до глубокой ночи. А выход на работу в субботу был обязательным.

От предложения я отказался, так как при всем моем врачебном менталитете (рассматривать всех людей как пациентов, а психика больного человека — больная психика) есть люди, общаться с которыми мне не хочется ни за какие деньги.

Мне не следовало отказываться от данного предложения, как и нарушать заповедь «не нарушай слова своего». Через две недели Судьба жестко поставила меня на место.

7 апреля, в Страстной четверг, я, вернувшись с работы, пошел гулять с Анютой. Обычно мы вместе с ней ставили машину на стоянку, а потом играли на детской площадке по дороге домой. Но в этот вечер было сыро, ребенок замерз и не поехал со мной.

До автомобильной стоянки было метров 200, но надо было проехать сложный нерегулируемый перекресток пяти дорог. Вечер был пасмурным, в районе перекрестка шел ремонт дороги и висел знак ограничения скорости до 40 км/ч. В общем, никто быстрее и не ехал, зная о сложном перекрестке. Учитывая плохую видимость и мокрую дорогу, я стал заблаговременно показывать поворот и медленно выезжать из ряда влево, чтобы, если и появится лихач, пренебрегающий здравым смыслом, у него было время притормозить.

Заняв крайнюю левую полосу (на нее никто не выезжал — трамвайные пути, скользко) и убедившись, что она совершенно свободна, я медленно развернул машину под 45 градусов для более быстрого маневра поворота. И через пару секунд моя «девятка» и, соответственно, я сам содрогнулись от мощного удара в левый бок. Чувство, которое я испытал в этот момент, было удивление. Наверное, его испытывают большинство водителей, попав в аварию, если сами сознательно не идут на риск. Ведь я соблюдал все условия дороги и! А судя по мощности удара таранившего меня автомобиля его скорость значительно превышала ограничение!

И главное, я совершал маневр медленно — секунд пять, и любой водитель мою машину увидел бы, если он, конечно, смотрит при езде на дорогу. Но скрипа тормозов я не услышал! И было еще одно странное ощущение, анализировать которое у меня не было времени. Что это все уже случалось в моей жизни. Уже был коварный удар в бок моей машины. Когда-то давно. Очень давно. Впрочем, с кем не бывает ощущения дежавю. Уже виденное. Уже пережитое.

Я не смог даже определить марку автомобиля, протаранившего меня, — стекло было разбито и все покрылось мелкими трещинами. Дверь со своей стороны я открыть тоже не смог, ее заклинило, и тупая боль в левом боку отняла сразу большую часть сил. Дыхание стало частым и поверхностным. Я отстегнул ремень безопасности и стал вылезать через пассажирское сиденье. Движения давались с трудом и болью. Но дверь справа открылась, и мужчина лет 50, благородной наружности спросил:

— Как вы?

— Не знаю, — честно ответил я. Он помог мне выбраться.

— Вам плохо, — уверенно сказал он. — Я все видел. Этот урод сбежал. Вызывать скорую?

— Нет, здесь рядом больница. Отвезите, пожалуйста, туда.

Виктор, так звали этого честного человека, без промедления посадил меня в свой «мерседес», и уже через пять минут я сидел в приемном покое больницы № 7. Как к доктору ко мне отнеслись с должным вниманием.

Пока не подошел дежурный хирург, я пытался поставить себе диагноз. Боль в левой половине туловища. Частое поверхностное дыхание. Сильная слабость. Я мог только лежать на правом боку, свернувшись калачиком. Как невропатолог сразу исключил перелом позвоночника. Ребро или пара ребер явно были сломаны. Разрыв мышц? Или просто сильный ушиб. И что с почкой? Я почему-то переживал за нее.

Хирург, молодой парень, попросил меня лечь на спину и расслабить живот. Я попытался разогнуть ноги. Не удалось. Боль не давала пошевельнуться. «Острый живот!» — мелькнула мысль. То есть от удара разорвался какой-то орган или мышца. Кровь, вытекающая в брюшную полость, раздражает брюшную стенку, заставляя напрягать мышцы живота, делая его твердым и болезненным. Боль немого можно уменьшить, лишь сократив брюшные мышцы — поджав ноги к животу.

Мне вдруг стало ясно, как умирают люди, получив травму, не совместимую с жизнью, а мой случай был именно такой. Человек не только не знает, но и не верит, что ангел смерти уже летает над ним!

Как так? Неужели я умру? Так не бывает!

Тяжело раненный солдат, истекающий кровью, думает, что сейчас он полежит, ему станет чуть легче, и он поползет в тыл или станет искать санитара. На самом деле силы покидают его. Ему хочется спать, он теряет сознание, медленно погружается в забытье, ничем ни отличающееся от обычного сна, которого он не боится и ищет в нем отдых. То же самое происходит и с тяжелобольными, замерзающими, отравленными угарным газом, тонущими.

И если ты хочешь выжить, то надо собрать остаток последних сил и постараться помочь себе. Хотя бы стиснуть зубы и повторять: «Врешь, не возьмешь!» или любое другое заклинание или молитву. А там как даст Господь.

— Похоже на тупую травму живота с внутренним кровоизлиянием, — озвучил доктор, подтверждая мой диагноз. — Будем делать лапороскопию.

Лежа на операционном столе и ожидая малого оперативного вмешательства — прокола живота толстой иглой, — я понимал, что этим дело не закончится. Найдя источник кровотечения, хирург перейдет в лучшем случае к ушиванию разрыва, в худшем — к удалению части или полностью органа.

Мне не хотелось терять часть тела, а умирать тем более. Смертность при разрывах внутренних органов достаточно высока. Но я был совершено спокоен, тип характера такой, да и знал, за что я претерпеваю муки. Если, конечно, можно назвать спокойным состояние человека, скрюченного от боли и дышащего, как рыба, выброшенная на сушу.

Мой мозг — не душа, душа знала, за что страдала, и отдалась «в руце Господни», а мозг метался и решал задачу, чем себя успокоить перед операцией. Нужно было не думать о плохом — отвлечься. Так ищут отвлечения от страха люди, боящиеся летать, перед взлетом самолета. Кто-то пьет, кто-то молится.

Утешение пришло в виде симпатичной женщины лет тридцати, врача-анестезиолога. Я смотрел в ее красивые, явно татарские глаза и думал про себя, что если мне и не суждено проснуться, то последнее, что я видел в этой жизни, — ее темно-карие, почти агатовые глаза, и слышал ее бархатный уверенный голос, сказавший: «Считайте до десяти» — после того как она ввела иглу мне в вену, и анестетик заструился в моей крови. А с этим чувством и помереть не страшно. «И улыбка, без сомненья, вдруг коснется ваших глаз…»

Я стал считать: «Один, два, три…» — не отрывая взгляда от колдовских глаз и стараясь поймать момент засыпания. Забавно ведь. Сосредоточился на получении галлюциногенного или какого-то другого приятного побочного эффекта введенного наркотика.

Кажется, я отключился на цифре семь.

Первое, что я увидел, очнувшись, был белый, покрытый масляной краской потолок реанимационного отделения. И также трубки, торчащие из меня, как соломинки из стакана кока-колы.

Я поразился обыденности произошедшего. И несколько расстроился. Судя по всему, меня разделали, как Бог черепаху. Может быть, даже у меня была клиническая смерть.

Ну, а где коридор по которому могла лететь моя душа? Где ангелы? Промелькнувшая перед глазами жизнь и прочие переживания, описанные доктором Моуди и моими клиентами? Все просто, как стеклянная пол-литровая бутыль у меня перед носом, из которой физраствор капал в мою вену.

Даже снов не было. Как будто ничего не произошло. С перепоя и то голова болит. Обидно как-то.

Я стал потихонечку шевелиться, проверяя целостность организма. Все, что я мог проверить, функционировало. Слава Богу. Были бы кости, а мясо нарастет.

Однако компанию трубке, торчащей из моей вены, составляли еще две. Одна протыкала мою грудь вверху слева. Подключичка, что ли? А самая неприятная и толстая была вставлена мне в нос и проходила вдоль горла. Горло саднило и хотелось сглотнуть или сплюнуть. Аппарат искусственной вентиляции легких или питательная трубка. Круто.

Теперь я стал шевелиться эффективнее, чтобы привлечь внимание медсестры. Мои усилия обернулись успехом, и подошедшему «ангелу в белом халате» я сказал лишь одно слово, ибо трудно говорить с трубкой во рту, о которую трется сухой язык:

— Что?

Досадно, но лучше, чем почка или кусок кишок. Оккультисты уверяют, что потеря любого органа, как и части тела, — намек на то, что в жизни надо что-то менять.

Кроме удаленной селезенки, поврежденной ударом, у меня была разорвана диафрагма — мышца, отделяющая грудную полость от брюшной, и сломаны четыре ребра. Левое легкое, естественно, сдулось, как спущенный мяч.

Как я отнесся к этому удару Судьбы? Спокойно. Важно не то, что происходит в жизни человека, а то, что происходит в человеке.

Я был не согласен с адекватностью наказания, но у Судьбы свои расчеты. Иногда трудно найти причинно-следственную связь в путях Господних. Я просто принял все как факт.

И конечно, если насилие неизбежно, то надо расслабиться и получить максимум удовольствия.

Однажды я навещал свою знакомую после аппендиктомии. Она очень обрадовалась моему посещению, но всю встречу проплакала от жалости к себе. Я испытал большую неловкость перед остальными больными.

Я же с большой пользой провел время на больничной койке. Много думал. Пришел к удивительному выводу, что жизненная суета как-то схватывает человека и он думает, что если сейчас остановится, то все пропадет. Как правило, это связано с деньгами, карьерой и прочими «глупостями». Ерунда! Надо непременно делать в жизни перерывы. И делать их именно тогда, когда катастрофически не хватает ни на что времени.

Мир останавливается, когда останавливаемся мы! И мы видим все иначе. И находится время для всего.

Меня навестили все друзья. Отличный повод узнать, что они у тебя есть.

А какая была у нас с женой любовь сразу же после перевода меня из реанимации в одноместную палату (уважили коллегу)! Столько чувств у Лены ко мне давно не было — от отчаяния до счастья. Правда, вставать мне категорически запрещалось. Только ворочаться в постели. Но это мне нельзя было вставать.

Перечитал «Войну и мир» Толстого. Много боли. Смертей. Ран. Очень своевременная книга. Многоплановая. Побуждает к раздумьям.

Но, прожив жизнь, иначе воспринимаешь литературу. И писателей. Смерть Болконского показалась фальшивой. Интересны были вставки на французском языке. Как потом заметила моя старшая дочь Настя, живущая во Франции уже четвертый год, вставки на плохом французском.

«Тихий дон» и «Доктор Живаго» более реалистичны. Но перечитывать я их уже не стал. Хотелось позитива. Налег на «Вина Франции». Увлекательное чтиво. Возбуждает воображение.

Юноша, шедший на таран, сбежал с места аварии, бросив автомобиль. Он управлял им по доверенности, не имея водительского удостоверения! Видимо, еще и был пьян. Поссорился в тот вечер с женой, беременной вторым ребенком. Лет ему было 18. Суд приговорил его к двум годам заключения условно и выплате мне 200 000 рублей. Суда могло и не быть, ведь я зла на лихача не держал и простил ему все. Но благодаря усилиям его адвоката, который просто разводил его на деньги, у парня появилась судимость.

Имел он фамилию Прохоров.

Прохоровка — так называется место на Курской дуге, где 12 июля 1943 года 850 танков 5-й танковой армии генерала-лейтенанта П. Ротмистрова атаковали укрепленные позиции врага и встретили лобовую атаку 700 немецких танков 2-го танкового корпуса СС. Понесли колоссальные потери (более половины танков за один день), остановив наступление немцев на этом участке фронта. Эта и другие жестокие битвы на Курской дуге привели к краху немецкой наступательной операции «Цитадель» и перелому хода Второй мировой войны.

Линия Жизни на моей руке в районе сорока пяти лет пересекается очень сильной кометой (линией влияния), которая «летит» дальше, прерывая линию Судьбы и даже доходя до линии Сердца.

Автомобиль, в котором я попал в аварию, имел номер 841 и дурной характер. История его такова. В начале 2003 года компания «ВМФ», в которой я работал, обновила автопарк, закупив четыре новенькие «девятки». Как менеджер по работе с корпоративными клиентами я получил новое авто взамен старой «пятерки». Я выбрал автомобиль с номером 844. И был совершенно счастлив.

Четверка вообще моя цифра. Я родился 13 числа. Единица и тройка в сумме дают четверку. В номерах домов и квартир, в которых я проживал, чаще имелась четверка. Я прожил ровно тринадцать последних лет в доме номер тринадцать.

Через два месяца руководство решило закупить еще и «десятку». Она предназначалась для руководителя отдела медпредставителей К., который был выше меня по должности. Однако он вдруг проявил странное желание передать «десятку» мне. По каким-то соображениям «девятка» его устраивала больше. Я не возражал. Новая модель всегда лучше старой, да и обсуждая с К. достоинства автомобиля, я высказал определенные замечания, благо опыт езды на «десятке» у меня был. Но когда автомобиль прибыл, К. «задавила жаба» и он забрал его себе. А чтобы сгладить неловкость, стал рекомендовать мне свою машину, расхваливая ее качество. Мне было все равно, но К. меня соблазнил, и я принял в подарок, как выяснилось, «троянского коня». К. успел за два месяца эксплуатации наехать на бордюр, и машину немного «вело» в сторону удара. Конечно, я исправил дефект, но неприятный осадок остался, да и битый автомобиль — плохая примета. Но я решил на этом не фиксироваться. Хотя номер 41 меня напрягал по неизвестной мне на тот момент причине.

В августе произошло первое неприятное событие. На лето мы снимали дачу в Кратово — маленький домик с печью на берегу Кратовского озера, прямо напротив детской площадки. Дети были в восторге. Кратово — известное дачное место, славное еще и тем, что там до войны была построена по решению Сталина детская железная дорога, на которой мои дочери катались с большим удовольствием. Весь состав поезда — машинисты и проводники — был не старше шестнадцати лет.

Я взялся учить старшую дочь Настю, которой в то время исполнилось 13 лет, вождению автомобиля. И даже были успехи. Собравшись как-то раз в магазин, я посадил Настю за руль и дал проехать метров двести по нашему переулку.

Дочь трогается с места и едет прямо на идущих вдоль дороги двух девушек. Я кричу: «Тормози!» Ребенок от испуга, естественно, давит на газ, и машина, рванув, сбивает девушек. Удар, крики.

В эту секунду я испугался до реального ужаса. Перед глазами промелькнули окровавленные трупы. Как врач я представляю, что может случиться.

Быстрее к пострадавшим. Вытаскиваю девушек из-под машины. К счастью, только синяки. Ну, и стресс. Скорее в больницу. Рентген показал: у одной из девушек трещина голени. Данная ситуация грозила мне лишением прав и уголовным наказанием за неумышленное нанесение легких телесных повреждений. Дело замяли. Договорились полюбовно. Расстались друзьями.

Но свой норов машина проявила. И я стал искать возможность от нее избавиться. Я предчувствовал худшее. Не нравился мне номер 41.

В сентябре случилось менее трагичное и весьма забавное событие, в котором косвенным образом оказался замешан г-н Стрехнин.
Стрехнин

Глава представительства компании «ВМФ», в которой мне посчастливилось трудиться, Стрехнин, проживал в Санкт-Петербурге. Соответственно, там и располагалось представительство. Обычно бывает наоборот. Стрехнин по профессии был психиатр, часто это еще является и диагнозом. Данный случай тому подтверждение.

Стрехнин был демонической личностью. Не в том смысле, что изрыгал изо рта огонь или бил копытом. Нет, пожалуй, он был весьма учтив и даже приятен в обращении. Одевался Стрехнин со вкусом, даже с некоторым шиком, присущим представителям «голубой культуры». Был образован, начитан, эстетствовал и вообще любил жизнь, особенно выпить. Поддерживая определенное количество промилле алкоголя в крови, «до чертиков» или «до поросячьего визга» не напивался. Трезвым его в нашем представительстве видели редко. Редкий случай контролируемого алкоголизма. Правда, сильно доставал нашу директоршу.

Стрехнина все называли «шефом» и страшно боялись. Мне он казался забавным интеллектуалом, и уж страха перед ним, несмотря на его начальственное положение, я не испытывал. Я чувствовал равного собеседника или противника. Мне нравился его утонченный, иногда провокационный юмор. Стрехнин любил декламировать Бродского и при нашем знакомстве, уже зная, что я тоже его люблю, заметил: «Все люди, любящие Бродского, либо подлецы, либо сумасшедшие». «К какой категории относимся мы с вами?» — спросил я невинно. Стрехнин оценил мой сарказм.

Стрехнин был игроком в бисер. Мастером интриг. И, не являясь явным злом, и будучи совершенно не агрессивным, он своей аурой разрушал все вокруг. В момент приезда шефа в Москву в представительстве всегда что-нибудь случалось. Кто-то заболевал или получал травму. Ломалась техника. Или происходили всякие неприятности. Особенно не любил его приездов водитель нашей директрисы Артем. У него во время приезда Стрехнина обязательно ломался автомобиль. Однако самая трагичная история случилась с профессором С., который долго сотрудничал с «ВМФ». С. подвизался помочь Стрехнину в написании кандидатской диссертации. Через год после защиты диссертации С., совершенно здоровый до этого человек, посвятивший жизнь спортивной медицине и здоровому образу жизни, умер от рака крови.

Я ко всем этим «чудесам» относился без опасения, так как совершенно не боялся общаться со Стрехниным и находил в этом даже удовольствие.

.

В «ВМФ» у меня были перспективы занять большую должность, но я не хотел играть по правилам Стрехнина. Хотя такая возможность скоро представилась. Стрехнин в силу своего бесовского характера организовал интригу против моей начальницы. Но я не только не принял в ней участия, но и выступил против. Бывают в жизни моменты, когда ты понимаешь, что несправедливость и зло торжествуют и пришло время сделать выбор. Спокойствие и сытость, но с куском дерьма в душе по имени подлость. Или обличение несправедливости со всеми неблагоприятными последствиями. К счастью, не при Сталине живем и выбор между добром и злом — это не выбор между жизнью и смертью. А то знаете, даже такому человеку, как Лев Гумилев, пришлось свидетельствовать против своей матушки, Анны Ахматовой. Что не спасло его от лагерей.

И вот в очередной приезд у Стрехнина нашлось время пообщаться со мной на отвлеченные темы. Почти до полуночи мы с ним беседовали о Бродском, Гессе, Достоевском и т.д. И расстались весьма довольные друг другом.

А проснувшись утром, я обнаружил отсутствие моей подлой машины № 841 на привычном месте под окном. Ее угнали. Амбивалентность чувств овладела мной. С одной стороны, я был искренне рад, что хоть таким образом избавился от нее. Машина застрахована, чего переживать. Но придется объясняться с еще присутствующим в Москве Стрехниным и походить пешком.

Стрехнин весьма строго отнесся к пропаже и лишил меня премии за то, что машина не находилась на охраняемой стоянке. Правда, деньги на стоянку стали выделять только после этого случая. Но я посчитал, что легко отделался. И ездил на выделенной мне старенькой «пятерке».

И вдруг, по прошествии двух недель, ночью меня разбудил звонок. Звонивший представился милиционером Сидоровым и сказал: «Гражданин Акимов, у вас украли автомобиль 841? Мы его, кажется, нашли!»

Я подумал: вот чертова телега! Издевается, как хочет! Погуляла и вернулась. Но, может быть, это еще кажется милиционеру Сидорову, что ее нашли? Увы, в девять утра дежурный РОВД радостным голосом сообщил мне, что я могу приехать и забрать машину.

В дежурной части восторженный сержант Сидоров сообщил, что он поймал преступника, покусившегося на мою собственность. И рассказал мне, как их «служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд, быть может, не видна». Я восторгов Сидорова не разделял. Машина была застрахована на полную стоимость. А поимка вора оказалась случайностью. Просто один из преступников, которому было доверено поменять замки на автомобиле, изрядно выпив, захотел прокатиться по ночному городу. И то ли подрезал патрульный автомобиль, то ли грубо нарушил ПДД. Возможно, потом хотел скрыться. Был уложен лицом в асфальт и лишен ворованного.

Пока я оформлял получение автомобиля, ко мне подошли Иванов, а за ним Петров и радостно доложили, что это они, неутомимые борцы с преступностью, вырвали мой несчастный автомобиль из лап мафии. Я все больше грустнел. Тем более что не обнаружил в авто панель от магнитолы. А по заявлению дежурного РОВД он была. «Поищите в салоне автомобиля», — дал он мне совет. Вопрос: в салоне чьего автомобиля? Сидорова, Петрова или Иванова?

Впрочем, я не поскупился на коньяк для доблестных защитников правопорядка, лишивших меня покоя и панели от магнитолы. Ведь они не виноваты в том, что машина подлая, а Стрехнин — демон. Угонщик же отделался легким испугом. Или определенной суммой? Уголовное дело по факту кражи было закрыто из-за отсутствия состава преступления.

О, нумерология! Ты таишь в себе многое. Почему моя жизнь изобилует номерами 4 и 13?

А когда я вижу авто с номером 666, то понимаю, что любитель экстравагантного номера не дружит с головой. Или с душой.

А может, за рулем сам Вельзевул?