Борис Тух венские каникулы по мотивам фрагментов из неосуществленного киносценария Владимира Высоцкого и Эдуарда Володарского «Венские каникулы»
«ЛЮБОВЬ – ЭТО РУССКИЕ ПРИДУМАЛИ...»
жүктеу/скачать 468 Kb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Согласно Вашему распоряжению сообщаю обстоятельства последнего боя и гибели Вашего сына, командира 2-го взвода 1-й батареи самоходных орудий вверенного мне полка Смирнова Виктора Алексеевича.
- Командир полка гв.подполковник Ловягин.
- Ползет телеграфная лента
- Командующий войсками 70-й армии генерал- полковник Попов. Член военного совета полковник Санаков. ВЕЧЕР ПРИ СВЕЧАХ
- Шифротелеграмма Директива ставки Верховного Главнокомандования № 11086. Ставка Верховного главнокомандования приказывает
- Проверку в формируемых лаегрях бывших военнопленных и освобожденных граждан возложить: - бывших военнослужащих – на органы контрразведки «Смерш».
- - гражданских лиц – на проверочные комиссии представителей НКВД, НКГБ и «Смерш» под председательством представителя НКВД. Срок проверки не более 1-2 месяцев.
«ЛЮБОВЬ – ЭТО РУССКИЕ ПРИДУМАЛИ...» Затемнение. Снова высвечивается фольварк. Жерар и Вахтанг. Владимир в это время ищет, где бы выпить, а Даниэль уединился с Магдой. ЖЕРАР: Смотри, у них тут все регламентировано. “Zweimal in der Woche ist nicht schadlich weder dich noch mir”. «Два раза в неделю не вредит ни тебе, ни мне». ВАХТАНГ: «Ordnung in dem Haus ist Ordnung in dеm Staat” «Порядок в доме – порядок в государстве». ЖЕРАР: Хорош орднунг. Им два раза в неделю не вредит, а я считаю, что два раза в день – не так уж много... (Стучит в дверь, за которой Даниэль с Магдой.) Уединились, голубки. Ну где он у себя в Польше найдет такую заботу о товарище? Смотри, Вахтанг, с нами не захотела, а к поляку сама убежала.... Ты хоть понимаешь, о чем я говорю? ВАХТАНГ: Понимаю. ЖЕРАР: Священник – а девчонку от себя не отпускает. Какой же после этого он священник? ВАХТАНГ: Он пока не священник. ЖЕРАР: Я, например, первый раз в тринадцать лет. (Делает выразительный жест рукой) А ей было за сорок, ха-ха! Она держала в порту кафе для грузчиков. Такая любительница молодых мальчиков, ха-ха! Я так перепугался, когда она затащила меня в постель, что заревел, как корова. А на другую ночь я сам залез к ней через окно. Вот была потеха, ха-ха! А ты? ВАХТАНГ: Я любил одну девушку. Но родители отдали ее за другого. В столовую вваливается Владимир, с грохотом ставит ящик вина на стол, вынимает бутылку, откалывает горлышко. ЖЕРАР: «Die Liebe und der Suff die regen den Menschenuff“- «Любовь и выпивка – вот что волнует мужчину». ВЛАДИМИР: Любви, как видишь, мы лишены. Остается выпивка. ВАХТАНГ: Слушай, а может у них и правда – любовь. С первого взгляда? ЖЕРАР: У нас говорят: любовь – это русские придумали, чтобы денег не платить. Нет, мне определенно хочется посмотреть, чем они там занимаются! Или он за два года лагеря забыл, как это делается? Или слишком хорошо помнит? Слушай, Владимир, не много ли ты пьешь? ВЛАДИМИР: Попрошу мною не командовать. Не для того я бежал из лагеря, чтобы мною командовали! Высвечивается диван, на котором Магда и Даниэль. ДАНИЭЛЬ: Ты похожа на мою подругу... Ты не бойся, мы не сделаем тебе ничего плохого... Ах, какие божественные духи! МАГДА: Это ваш приятель налил полную ванну французских духов. У меня за всю жизнь не было столько духов... И не будет, наверно. Долгий поцелуй. МАГДА: Ты такой красивый, ужасно красивый! Как тебя зовут? Объятие. Вдруг Даниэль отталкивает ее от себя. ДАНИЭЛЬ: Нет, нет... Уходи. Лучше уходи. МАГДА: Я тебе не нравлюсь? Но ты был так нежен со мной! Думаешь, я со всеми такая? И про жениха я сказала неправду... Его нет. Его убили в России в прошлом году... Ты мне веришь? ДАНИЭЛЬ: Верю. МАГДА: У тебя, наверно, есть невеста? И ты думаешь: неужели и она с другим? ДАНИЭЛЬ: Я теолог. У меня нет невесты. Но у меня была подруга. Ее убили во время Варшавского восстания. Из огнемета. Струя пламени ударила в нее, и огонь охватил ее мгновенно, всю... Мы сыпали на нее песок из пожарного ящика, сбили огонь, она еще жила, но обугленные куски мяса отваливались от ее тела... МАГДА: Как страшно! Мир сошел с ума! Стук в дверь. Все настойчивее. МАГДА: Они пришли получить свою долю? ДАНИЭЛЬ: Я тебя не отдам никому. (Быстро накидывает шикарный халат. Берет пистолет. Наводит на дверь.) Войдите! На пороге появляются трое. ВЛАДИМИР (дурашливо): Рота, паадъем! (Заметив оружие в руках Даниэля.) Ксендз, убери пушку. Никто на твою девушку не претендует. Как говорится, совет да любовь! Выпьем по этому поводу. ДАНИЭЛЬ: Хватит пить. Война еще не кончилась! ВЛАДИМИР: Видишь салфеточку? У немцев тут инструкции на все случаи жизни. «Die Liebe und der Suff die regen den Menschenuff“- «Любовь и выпивка – вот что волнует мужчину». Любовь ты себе всю захапал, без остатка, значит нам остается выпивка. И вообще, ксендз, не твое собачье дело, сколько я пью. Читай свою паршивую Библию и не суйся куда не просят. ДАНИЭЛЬ: Еще одно слово про Библию – и... ЖЕРАР (тихо): Не связывайся с ним: не видишь – он болен? ВЛАДИМИР: Да, дорогой мой Жерар, со мною лучше не связываться. (выходит). ДАНИЭЛЬ: Надо уходить отсюда. Мы словно на перекрестке. Любая отступающая немецкая часть непременно завернет сюда. ЖЕРАР: Уходить-то надо. Только куда? ДАНИЭЛЬ: Все равно? (Утирает вспотевший лоб.) Нет сил. Колени дрожат! ЖЕРАР: Браво, мадемуазель Магда! МАГДА (краснея): Я сварю кофе. На кухне я видела кофе. ЖЕРАР: Надеюсь, настоящий? Не эрзац-бурда?
ВЛАДИМИР: Они мне запрещают пить! Подумаешь! В гробу я видал всех, кто мне что-либо запрещал! А это ваше мозельское – кислятина! Уксус! (Пьет и сплевывает.) Вахтанг, может быть, выпьешь со мной? Вахтанг подходит к столу, наливает себе в бокал. ВАХТАНГ: Твое здоровье, Владимир. За то, что мы живы! (Чокается своим бокалом о бутылку с отбитым горлышком, которую держит Владимир.) ВЛАДИМИР: Вахтанг, друг! Один ты меня понимаешь! Я летчик, понял? Я по девять боевых вылетов в сутки делал. У меня семь лично сбитых «мессеров». Понимаешь!
МАГДА: Господа, вам давно пора подкрепиться! ЖЕРАР: Особенно Даниэлю. ДАНИЭЛЬ (отбирает у нее поднос и ставит на стол): Прошу вас пани. Будем пить кофе вместе. ВЛАДИМИР: А все-таки Берлин взяли мы. И только мы! У тебя есть друзья, Вахтанг? ВАХТАНГ: Были. ВЛАДИМИР: И у меня были! Теперь нету. (Сжимает руками виски.) Черт! Две контузии, а потом еще в лагере... сапогами по голове. Эх, какие были друзья! Борька Полухин сгорел в воздушном бою над Кубанью. Серегу, ведомого моего, сбили в том же бою, что и меня. Их – восемь, нас – двое! Серега выпрыгнул с парашютом – и немец расстрелял его в воздухе. Беспомощного! Друзья погибли, а я остался жить. Скажи, зачем? Вот ты, святоша польский, скажи – если Бог есть, почему он позволяет такому твориться на свете, а? ДАНИЭЛЬ: Пути Господни неисповедимы. Может, это Он нам испытание посылает? ВЛАДИМИР: Ааа! О чем с вами говорить! Где-то в доме есть сигареты. Пойду поищу! (Уходит.) МАГДА: У нас в госпитале были такие. Наши солдаты, вернувшиеся из мясорубки под Курском. Они воровали спирт и напивались до бесчувствия! Ужасно, что война делает с людьми, ужасно... ЖЕРАР: А Париж давно свободен. Перед самой войной мне в Париже встретилась роскошная девчонка. Мечта пирата! Когда я входил с ней в кафе, все мужики ахали. «Они тебе завидуют!» - говорила она. А я отвечал: «Пусть все встречные мужчины завидуют мне, а все дамы – тебе!». Странно, всего пять лет прошло, а кажется – это было где-то в другой жизни, не со мной! ДАНИЭЛЬ: Она жива? ЖЕРАР: Не знаю! Мы с ней покувыркались в постели неделю, а потом разбежались. У меня деньги кончились, а у кого взять взаймы, я не знал. Да и не могу я слишком долго с одной. Оттого и хожу неженатым... Пока вы тут... отдыхали, я приемник починил. (Включает. Оттуда доносится музыка венского вальса). ВАХТАНГ: Венский вальс. ЖЕРАР: Кто-нибудь из вас бывал в Вене? Простите, вопрос снимается! А я бывал. Я и в Лондоне бывал, и в Лиссабоне, и даже в Рио-де-Жанейро... Обожаю путешествовать. ДАНИЭЛЬ: Что ты там делал? ЖЕРАР: Я же механик. Был судовым механиком. Могу быть и авиационным. Руки у меня золотые. Любой движок разберу и вновь соберу с закрытыми глазами. Оттого немцы меня и загнали на этот проклятый подземный завод. Я моторы знаю, как священник Библию. Извини, если обидел. ДАНИЭЛЬ: Ты меня не обидел. Тем более, я не священник! ... Вы меня извините, я немного посплю. Совсем сил нет. МАГДА: Я провожу вас. Вы еще нездоровы, за вами надо приглядывать.
ЖЕРАР: О чем думаешь, дружище? ВАХТАНГ: О том, как жить дальше! ЖЕРАР: Чем меньше думаешь, тем лучше живешь! У нас каникулы, старина! Каникулы после страшной войны. Мы имеем право повеселиться. ВАХТАНГ: Как мы выберемся отсюда? ЖЕРАР: Видел машину у входа? Уж не знаю, кто и зачем ее тут оставил, но для нас это шикарный подарок! «Майбах» 38-го года. Машина для миллионеров, конечно, надо с ним чуть-чуть повозиться, но за ночь я успею... Все равно не могу заснуть, слыша вздохи и стоны, которые доносятся оттуда... (Показывает на дверь спальни.) Темнеет. Входит генерал Смирнов. В руках держит письмо. Согласно Вашему распоряжению сообщаю обстоятельства последнего боя и гибели Вашего сына, командира 2-го взвода 1-й батареи самоходных орудий вверенного мне полка Смирнова Виктора Алексеевича. Ваш сын погиб 27 апреля с.г., отражая контратаку немецких танков, при прямом попадании в его самоходное орудие 88-миллиметрового снаряда «королевского тигра». Осколком снаряда Ваш сын был тяжело ранен в позвоночник, с переломом позвоночного столба. По словам наводчика рядового Крячко, также раненого, ваш сын прожил после этого две или три минуты. Перед смертью он тихо повторял: «Мама, мамочка, прости меня». Никаких просьб он высказать не успел. 29 апреля с.г. Ваш сын был похоронен в районе господского дворика деревни Шлодиен, восточнее города Менхаузель, в индивидуальной могиле с отданием воинских почестей. Установлен временный надмогильник с надписью «Лейтенант Смирнов Виктор Алексеевич. 23.12.25 – 27.04.45».. За отличные боевые действия и самоотверженнность Ваш сын посмертно представлен к ордену Отечественной войны 1-й степени. Командир полка гв.подполковник Ловягин. Смирнов долго смотрит в зал. Затем вызывает начальника похоронной команды. СМИРНОВ: Майор Иконников! Подбегает майор – явная тыловая крыса. МАЙОР: Товарищ генерал-лейтенант. По вашему... СМИРНОВ: Отставить. Вольно! Как у нас положено хоронить младших офицеров? МАЙОР: Товарищ генерал, согласно последнему приказу замнаркома обороны по тылу погребение погибших в боях на территории Германии производится: генералов – на фронтовом кладбище на территории СССР, офицерского состава – на армейских офицерских кладбищах, сержантов и бойцов на воинских кладбищах. Погребение офицеров и женщин... (хихикает)...военнослужащих СМИРНОВ (раздраженно): Что там у вас, майор? МАЙОР: Виноват, товарищ генерал, поперхнулся... производится в гробах и индивидуальных могилах, рядового и сержантского состава – в общих братских могилах. Лиц офицерского состава хоронят в состоящих на них гимнастерке, шароварах (брюках), нательном белье и обуви, лиц сержантского и рядового состава – в гимнастерке, брюках и нательном белье. СМИРНОВ: Это что же – солдат босиком хоронить приказано? МАЙОР: Так точно, товарищ генерал! На всех сапог не напасешься. Сапоги после сответствующей обработки используются для обеспечения личного состава частей... Места для могил выбирать рядом с существующими кладбищами, не допускать захоронения на площадях, улицах и скверах населенных пунктов... СМИРНОВ: Так! А если погибших похоронили, как вы сказали, на площадях, улицах и скверах? МАЙОР: Не могу знать, товарищ генерал. Специального указания о переносе могил не поступало. СМИРНОВ: Неужели же и после смерти им не будет покоя? МАЙОР: А это смотря какое указание поступит. Может, и придется переносить. СМИРНОВ: Слушай, майор, ты в Бога веришь? МАЙОР: Никак нет, товарищ генерал, я член Вссесоюзной коммунистической партии большевиков, под руководством которой и лично товарища Сталина... СМИРНОВ: Отставить! А если придет приказ: верить в Бога и регулярно посещать церковные службы? Тогда как? МАЙОР: Приказ с самого верху? СМИРНОВ: Допустим. МАЙОР: Тогда, конечно. Согласно приказу... СМИРНОВ: Так вот, майор, слушай и запоминай. Есть приказ верить в Бога или нет, а о душе своей человек обязан помнить. И не совершать подлостей. А тревожить прах усопших, какой бы приказ на то ни отдан, помимо воли их родных, есть подлость и кощунство. А за кощунство Бог накажет... даже если тебе еще не приказали верить в него! Световая вырубка. ПОБЕДА! Фольварк. Светает. На дворе Жерар копается в моторе «Майбаха». Вполголоса ругается. В доме Владимир лежит на диване, рядом с диваном валяются бутылки. Рядом в кожаном кресле спит Вахтанг. Скрипит дверь. Владимир просыпается, не открывая глаз шарит рукой по полу, находит бутылку, в которой еще есть вино, пьет, открывает глаза. Входит Магда в роскошном пеньюаре. (Нашла в шкафу.) ВЛАДИМИР: О! Мимолетное виденье явилось! Гений чистой красоты! МАГДА (робко): Гутен морген! ВЛАДИМИР: Гутен, если не шутишь. МАГДА: Как вы себя чувствуете? ВЛАДИМИР: Как в гробу. МАГДА: Приготовить вам кофе? ВЛАДИМИР: Лучше воды принеси. (Магда уходит. Владимир, очевидно, видя, как она наливает воду.) Да не стакан. Волоки сюда полный кувшин! Магда приносит кувшин и удаляется в спальню. Владимир выливает воду себе на голову, лицо, остаток выпивает прямо из кувшина. Смотрит, на донышке еще есть. Подумав, выплескивает на Вахтанга. ВАХТАНГ (сквозь сон): Прекрати, дорогой. Дурацкие шутки, понимаешь? На дворе Жерар захлопывает капот, садится в кабину, запускает мотор, включает фары. ЖЕРАР (про себя): Скажите честно, парни, что бы вы делали без меня? (Вылезает из машины, ласково проводит рукой по капоту.) Красавец! Мы с тобой еще по Парижу прокатимся! (Снова залезает в машину, включает приемник, настраивает.) Послушаем, что тут передают. Может, Эдит Пиаф услышу... Спокойней, старина Жерар, это было бы уже чрезмерным везением... Довольствуйся тем, что дают. Из приемника доносится: «Сегодня в шесть часов утра в Берлине подписана полная и безоговорочная капитуляция гитлеровской Германии. На церемонии подписания капитуляции присутствовали: представитель Советского Союза маршал Жуков, представитель Великобритании главный маршал авиации Теддер, представитель США kомандующий стратегическими воздушными силами генерал Спаатс, представитель Франции генерал Делаттр де Тасиньи...» Жерар хватает лежавший в машине автомат, дает длинную очередь. В доме просыпаются Владимир и Вахтанг, хватают автоматы. Из спальни появляются Даниэль и Магда. Даниэль держит в вытянутой руке пистолет, заслоняя девушку своим телом. ДАНИЭЛЬ: Что? Опять немцы? Жерар вбегает в дом, исполняет дикую пляску с автоматом в руке, видит портрет фюрера и всаживает в него очередь. ВАХТАНГ: Что с тобой? ЖЕРАР: Телеграф! Владимир подходит к аппарату, берет ленту, читает... ВЛАДИМИР: Подписана безоговорочная капитуляция Германии! Несколько секунд все (кроме Жерара) пребывают в оцепенении. Даниэль от слабости пошатнулся, Магда его подхватила; он обнял девушку, по ее щекам текут слезы. Вахтанг и Жерар начинают плясать – один кавказский танец, другой – нечто непонятное, с медвежьей грацией. Потом подхватывает Владимира и исполняет с ним вальс. ЖЕРАР: Война кончилась, сукины вы дети! Она издохла, чтоб ей ни дна ни покрышки! Мы теперь вольные люди! Победители! Вы понимаете это, лагерные выродки!? Салют!!! Все хватают оружие и палят в воздух. Ползет телеграфная лента
Так в 36-м отдельном штрафном батальоне после митинга была самовольная стрельба из личного оружия, в результате которой замкомандира батальона по политчасти майор КОЗОРИЗ случайным выстрелом ранил оперуполномоченного контрразведки «Смерш» старшего лейтенанта Алиева и младшего сержанта Багрова. Последний через несколько часов скончался. Приказываю: Заместителя командира 36-го отдельного штрафного батальона по политчасти майлора Козориза арестовать на трое суток домашнего ареста с удержанием 50% заработной платы за каждый день ареста. Предупредить всех командиров частей, что при повторении самовольных салютов и бесцельной беспорядочной стрельбы к виновным будут применены более строгие меры наказания. Командующий войсками 70-й армии генерал- полковник Попов. Член военного совета полковник Санаков. ВЕЧЕР ПРИ СВЕЧАХ Фольварк. Вечер того же дня. ЖЕРАР: Мадемуазель и месье! Предлагаю отпраздновать этот великий день. Вино и закуски имеются. В лучших домах Парижа праздники полагается проводить при свечах. ДАНИЭЛЬ: Я видел канделябры. В столовой, в витрине. ЖЕРАР: Волоки сюда. Запас свечей должен иметься на кухне. Во время войны часто отключали свет; боши просто не могли не обзавестись свечами. ВАХТАНГ: Я поищу. ЖЕРАР: А вас, мадемуазель, прошу заняться праздничным столом. Белая крахмальная скатерть, бокалы богемского хрусталя, салфетки в кольцах, столовое серебро... Ах, не мне вас учить. Владимир, друг мой! Умоляю, не откупоривай бутылки известным тебе способом. Тут штопор есть. ВЛАДИМИР: Обойдемся! (Ударами по донышку выбивает пробку.) Магда расстилает скатерть, ставит столовые приборы, затем начинает носить из кухни блюда с закусками. ДАНИЭЛЬ: Вот канделябры. Они с Вахтангом ставят канделябры на стол. Втыкают свечи. Зажигают. ЖЕРАР: О! Настоящая бронза! Роскошно! Господа, попрошу погасить электричество. Свет гаснет. Теперь горят только свечи. ЖЕРАР: Нет, это оскорбляет мой безупречный вкус. Господа, неужели вы сядете за стол в этих обносках? Этих арестантских робах, которые не к лицу свободному человеку, или в трофейных мундирах армии, которая только что капитулировала! Одежда должна соответствовать торжественности момента. Господа, прошу проследовать в гардероб! Магда продолжает накрывать на стол. Беглецы раздвигают створки огромного гардероба, роются в одежде. ВЛАДИМИР: Может, и галстуки нацепить? ЖЕРАР: Обязательно! Прийти на торжественный прием без галстука – хуже, чем в расстегнутых брюках! (Достает пиджак, надевает, тот не сходится на его могучей фигуре.) Мне мал! Ваше преосвященство, примерьте, вам, кажется, подойдет. (Кидает костюм Даниэлю.) ДАНИЭЛЬ: Мне впору! Благодарю, месье! ВЛАДИМИР: Ни разу в жизни не надевал галстука... Кроме пионерского. Он стоит в брюках от костюма и белой рубахе и пытается завязать галстук на манер пионерского. ВАХТАНГ: Не так. Дай, я тебе завяжу. Смотри и запоминай. Это называется двойной виндзорский узел... ВЛАДИМИР: Ишь ты! Я и слов таких не слыхал. Жерар отбраковывает пиджаки – все ему тесны. Наконец один вроде бы сходится. Жерар довольно подмигивает в зеркало шкафа. ЖЕРАР: Ну чем я не жених! (Пиджак трескается по швам.) Мерде! С моей фигурой племенного быка надо иметь собственного портного! Владимир и Вахтанг уже оделись. ВЛАДИМИР (глядясь в зеркало): Мама родная! Неужели это я? Совсем не похож! ЖЕРАР: Потрясающий джентльмен! Тебе женщины часто говорили, что ты красивый? Мадемуазель Магда! Правда, он красив, как молодой бог? МАГДА (продолжая накрывать на стол): Правда! Очень красивый мужчина. ВЛАДИМИР: Вот только обувка подкачала. Ничего, сейчас мы этот вопрос решим! (Уходит за обувью.) ЖЕРАР (отбрасывая очередной пиджак): Неужели в этом дурацком доме не найдется одежды для меня? ВАХТАНГ: Самый красивый мужчина в этом доме – я. Смотрите, друзья, таким я был до войны. ДАНИЭЛЬ: Наверно все-таки седины было поменьше. ВАХТАНГ: Нет, я уже на войну уходил с сединой. (Погружается в свои мысли.) Владимир возвращается из прихожей с охапкой ботинок. ВЛАДИМИР: Налетай – подешевело! ЖЕРАР: Все равно на мою слоновью ножищу ничего не найдется. Да и на фигуру – тоже. ВАХТАНГ: Погоди! Примерь вот это! (Достает из гардероба смокинг.) Жерар надевает смокинг. Он ему впору. ВАХТАНГ: Настоящий жених! ЖЕРАР: Да уж... (Снимает со стены портрет фюрера в багетовой раме, выбивает полотно, прикадывает пустую раму к себе.) А в самом деле хорош! Достойно кисти великого Тулуз-Лотрека! ВАХТАНГ: Ты похож на моего дедушку. ЖЕРАР: Твой дедушка ходил в смокинге? Интересно, кем он был. ВАХТАНГ: Старинная грузинская фамилия. Князь. (Вахтанг помрачнел.) ВЛАДИМИР: Князь? Выходит, ты тоже благородных кровей? Как тебя величать? Ваше сиятельство? ЖЕРАР: Принц? Герцог? Маркиз? Как это по-нашему было бы? ВЛАДИМИР: Вообще-то в Грузии каждый второй – князь! ВАХТАНГ: Хватит об этом! ЖЕРАР: Представляете, как я в таком виде появлюсь в Париже? ДАНИЭЛЬ: Представляю. В смокинге и босиком. Очень экстравагантно! Появляется Магда. Она надела вечернее платье до полу и с голой спиной. ЖЕРАР: Мадемуазель! Я убит наповал! Какой шик! На Елисейских полях от вас были бы в восторге все мужчины. Даниэль, а ну-ка стань рядом с ней! Какая красивая пара! МАГДА (чуть стесняясь): Господа, прошу к столу! Ползет телеграфная лента. У аппарата – генерал Смирнов. Шифротелеграмма Директива ставки Верховного Главнокомандования № 11086. Ставка Верховного главнокомандования приказывает: Военным советам сформировать в тыловых районах лагери для размещения и содержания бывших военнослужащих и репатриуемых советских граждан на 10 000 человек каждый. Проверку в формируемых лаегрях бывших военнопленных и освобожденных граждан возложить: - бывших военнослужащих – на органы контрразведки «Смерш». - гражданских лиц – на проверочные комиссии представителей НКВД, НКГБ и «Смерш» под председательством представителя НКВД. Срок проверки не более 1-2 месяцев. Не допускать свободного выхода из лагерей. Создать заградительные посты на всех грунтовых дорогах и людей, освобожденных из плена и неволи вне лагерей, а также двигающихся самотеком,задерживать и сдавать фронтовым комендатурам, сборно-пересыльным пунктам. Фольварк. Пир в разгаре. ЖЕРАР: За свободу! Признайтесь, сукины дети, вы раньше даже не подозревали, что это такое! (Чокаются.) ВАХТАНГ: За свободу всех, кто сейчас в неволе! ЖЕРАР: Можем отправляться по домам! Я – в Париж. Даниэль - в свою Варшаву. Владимир в Россию. Князь в Грузию. ДАНИЭЛЬ: Мне в Варшаве делать нечего. В Польше теперь хозяйничают русские. Они предали нас, чтобы распоряжаться в Польше, как у себя дома. ВЛАДИМИР (с силой стукнув кулаком по столу): Еще одно слово про русских! ДАНИЭЛЬ: Боже, как вы не любите правды! А кто в 39-м делил с Гитлером Польшу: ему – Варшаву, Краков, Вроцлав, все наши древние города; вам – Львов, Гродно, Вильно? А в 44-м, когда в Варшаве генерал Бур-Комаровский поднял восстание, ваши танки стояли на другом берегу Вислы. И ждали. Смотрели, как немцы уничтожают Варшаву и поляков. Вы нас предали тогда второй раз за пять лет! ВЛАДИМИР: Да плевать я хотел на вашего Бур-Комаровского! Где вы были, храбрые вояки, когда немцы уничтожали Киев? Когда от Минска остались одни развалины! ДАНИЭЛЬ: Мы воевали в подполье! ВЛАДИМИР: Какое, на хрен, подполье? Ваше правительство отсиживалось в Лондоне. А когда у нас сформировали из вас, поляков, армию Андерса, она отказалась воевать на Восточном фронте. ДАНИЭЛЬ: А ты знаешь, откуда взялись люди для армии Андерса? Из ваших же лагерей. Те, кто не сдохли от голода и болезней за эти два года и не были расстреляны в Катыни! И больше ни слова об армии Андерса. Под Монте-Кассино она покрыла себя славой! А за вашего Сталина поляк сражаться не станет! ВЛАДИМИР: Врешь! И на нашем фронте сражались поляки. И Польшу от фашистов они освобождали. ДАНИЭЛЬ: А! Марионеточное «Войско Польское»! То не поляки, то коммунисты! ВЛАДИМИР: Лучше заткнись, или я набью тебе морду! ЖЕРАР (становясь между ними): Брейк! Да что вы, сукины дети, с ума сошли? Меня всегда удивляли эти славяне! Как сойдутся, тут же наскакивают друг на друга, как бойцовые петухи! Хватит, или я вам обоим набью морду! И свяжу! Будете лежать тихо, а мы с Вахтангом будем пить вино и веселиться! Вахтанг, надеюсь, грузины - не славяне? ВАХТАНГ(улыбнувшись): Нет. Но тоже христиане. ЖЕРАР: Слава Христу! (Крестится.) Мы все тут христиане. Нас осеняет Христос! ДАНИЭЛЬ: Германию тоже осенял Христос! ЖЕРАР: Нет! Фашисты, как и коммунисты, безбожники. Ой, я кажется что-то не то ляпнул. ВЛАДИМИР: Ничего, проехали. ЖЕРАР: Но ведь вы не коммунисты? Просто русский и грузин. ВЛАДИМИР: Я был кандидатом в члены партии. ЖЕРАР: Кандидатом? Какие сложности! Ты был недостаточно хорош для коммуниста? ВЛАДИМИР: Тебе этого не понять. ВАХТАНГ: Мой отец был коммунистом. ЖЕРАР: Еще раз прошу прощения. ВАХТАНГ: Даниэль, Владимир! Мы сейчас выйдем покурить, а мадемуазель сварит кофе. Оставляем вас на пять минут. И очень советуем вам выяснить отношения. По-мужски. ЖЕРАР: И чтобы вы перестали собачиться! Надоело! Предупреждаю, я терпелив, но раздражать меня не надо! Оревуар! Вахтанг и Жерар уходят в одну сторону, Магда в другую. Владимир и Даниэль остаются одни. Их разделяет стол. Некоторое время они смотрят друг на друга, набычившись. Молчат. Владимир наливает Даниэлю, себе, пускает бокал по столешнице к Даниэлю. Тот принимает, делает жест: мол, пью с тобой, они поднимают бокалы... ВЛАДИМИР: Прости, но я сам не понимаю, что с нами творится. Мы ведь одной веревочкой повязаны. Могли бы стать друзьями. ДАНИЭЛЬ: Если не станем, нам дороже обойдется. ВЛАДИМИР: Ты умный, ксендз. Образованный. Скажи, что нам мешает? ДАНИЭЛЬ: История. Традиции. Память. Если позволишь так сказать, я думаю, что нам с тобой найти общий язык проще, чем нашим государствам. ВЛАДИМИР: Считаешь, мы умнее, чем наши государства? ДАНИЭЛЬ: Так. Мы с тобой кто? Два простых парня, которые только что спаслись от смерти. Вместе. Это здорово сближает. И что ни говори, ты мне ничего не должен... ВЛАДИМИР: А ты мне! ДАНИЭЛЬ: Так! Ты в школе учил историю? ВЛАДИМИР: И в летном училище тоже. ДАНИЭЛЬ: Представляю, что вам там говорили про войну 20-года. ВЛАДИМИР: «Варшавская операция была сорвана из-за предательства командующего фронтом Тухачевского и председателя реввоенсовета Троцкого...» ДАНИЭЛЬ: А то, что когда народ защищает свою свободу, его победить нельзя, вам не говорили? ВЛАДИМИР: Говорили. Когда про Минина и Пожарского рассказывали. Знаешь, давай не будем про это. ДАНИЭЛЬ: Я тоже хотел это сказать. Потому что когда мстят за прошлое, плюют в лицо тем, кто живет сегодня. И Ему.(Показывает вверх.) ВЛАДИМИР: А Ему-то как? ДАНИЭЛЬ: Знаешь, в Варшаве был православный храм. Большой. Наверно, красивый, я не помню, я совсем маленьким был, когда наши его взорвали. Это они большевикам мстили. А ваши в отместку взорвали костел в Кронштадте. ВЛАДИМИР (с успешкой): Ну, наши и православные храмы рушили, как нефиг делать. ДАНИЭЛЬ: Одобряешь? ВЛАДИМИР: Нет. Хотя и неверующий. Красоту рушить – последнее дело. Пустую душу иметь надо. ДАНИЭЛЬ: Так значит, душа есть? ВЛАДИМИР: Не могу знать наверняка, но хочу, чтобы была. ДАНИЭЛЬ; Выпьем за это! И за победу. (Чокаются) Виват! ВЛАДИМИР: Виват! Не сговариваясь, одновременно достают пистолеты и палят в воздух. Вбегают взволнованные Вахтанг и Жерар. Магда, которая входила с подносом, уставленном кофейником и чашками, роняет всё на пол. ЖЕРАР: Парни, вы что? ВАХТАНГ: Выяснили отношения, называется! МАГДА: Даниэль! Ты не ранен! ДАНИЭЛЬ: Все в порядке. Это был салют победы! ЖЕРАР: Ну, сукины дети! До инфаркта доведете! ВАХТАНГ: А кофе погиб? ЖЕРАР: Да Бог с ним, с кофе! Зато вина на наш век хватит. Владимир отодвигает от себя бокал. ВЛАДИМИР: Надоела эта кислятина. Я поехал в город. Достану шнапсу или спирту. ЖЕРАР: А если тебя схватят? ВЛАДИМИР (иронически усмехаясь): Кто? В городе давно американцы. Союзнички, мать их! ЖЕРАР: А ведь ты прав! Ребята, вам не надоело сидеть в этой конуре? Съездим в город, проветримся. «Майбах» большой, мы разместимся в нем с комфортом. Мадемуазель, вы с нами? ДАНИЭЛЬ: Она с нами. Только переоденься. Вечером, с ветерком, тебе в кабриолете будет холодно! МАГДА: Я мигом!
ЖЕРАР: Кто сядет за руль? ВАХТАНГ: Я пас. Плечо болит. ЖЕРАР: Итак, нас трое. ВЛАДИМИР: Кинем морского! ДАНИЭЛЬ: Это как? ВЛАДИМИР: Разыграем на пальцах. Знаешь? ДАНИЭЛЬ: Знаю! Вахтанг, командуй. ВАХТАНГ: Раз, два... три!
ЖЕРАР: Тебе везет, истребитель! Появляется Магда. ВЛАДИМИР: По машинам! Они устраиваются. Сцена темнеет, видны только фары «Майбаха» и подсвеченные лица ездоков. Шум мотора. ВЛАДИМИР: Мне кажется, я вновь за штурвалом. ЖЕРАР: Только осторожнее, ты везешь живых людей! ВЛАДИМИР: Сколько до города, фройляйн? МАГДА: Полчаса, не больше. А если будете так гнать, то и меньше, господин Караччола. ВЛАДИМИР: Как ты меня назвала? МАГДА: Караччола. Был такой знаменитый автомобильный гонщик до войны. ВЛАДИМИР: Это комплимент? ЖЕРАР: Если не перевернемся, считай, что комплимент. ВЛАДИМИР: Интересно, трупы с шоссе уже убрали или еще нет? ЖЕРАР: Хватит о трупах! Мы едем в город за выпивкой! Как до войны. ВЛАДИМИР: Боюсь, что как до войны, больше уже не будет. Огни фар выхватывают плакат на немецком «Русские никогда не будут в Берлине». ВЛАДИМИР: Айн момент! Машина останавливается. Владимир выходит, достает чернильный карандаш и густо зачеркивает слова «никогда не будут». ВЛАДИМИР: Теперь правильно! ЖЕРАР: Мы едем за шнапсом или нет? ВЛАДИМИР: Едем! жүктеу/скачать 468 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|