ЖЕНЩИНА: Рису еще повариться надо…

ЖЕНЩИНА: Рису еще повариться надо…

ЖЕНЩИНА: Сама за немца вышла, и мне хочет найти. Наверно, голодного. Я надену передник, а он мне – кольцо на палец. Слава борщу! (Женщина берет листочек щавеля, жует. Морщится.) Кислятина! (Продолжает резать щавель.) Машка говорит, что у русских в ФРГ есть тост: «За Германию… без немцев!». Правда, одна такая уже есть. Калининградская область называется. Но туда что-то не сильно едут. Видно, Германия с немцами вкуснее. (Пауза.) Я ей сказала – никуда не поеду. Тогда она решила мне счастье домой доставить? (Поворачивается к плите.) Ой!

(Выключает конфорку. Рассматривает содержимое сковородки.)

ЖЕНЩИНА: Эх, Ко-ко… Я же просила — скажи «ку-ку», напомни…

(Выбрасывает сгоревший лук в мусорное ведро.)

ЖЕНЩИНА: Вообще, жареный лук — размазня! Но без него пресно. Как без перца. Зеленый кончился. Обычный добавлю.

(Чистит и режет луковицу. Вытирает слезы. Снова жарит лук.)

ЖЕНЩИНА: Вот интересно — этот гость… мистер Икс… Ему сколько лет? Тоже мне подруга — «приведу соседа»! Где он ей сосед? Тут или там? Голодный миллионер. Или он в бывшем Машкином доме живет? А это хрущевка… Принц без лифта.

(Кладет в кастрюлю жареный лук, потом — нарезанный щавель.)

ЖЕНЩИНА: Лаврушка. (Читает надписи на пакетиках.) Хмели-сунели. Травки много не бывает. (Добавляет в борщ специи, принюхивается.) Арома-а-ат!.. Ко-ко, чувствуешь?

(Снова нюхает воздух. Поднимает крышку мусорного ведра.)

ЖЕНЩИНА: Да, не Шанель …

(Вынимает из ведра полиэтиленовый пакет с мусором и выходит из кухни. Вскоре возвращается с тем же пакетом в руках. Рассматривает что-то, лежащее у нее на ладони.)

ЖЕНЩИНА: Ключ сломала. Повернула в замке. Ушко здесь, остальное – внутри. (Пауза.) Может, вторым ключом получится?

(С пакетом в руках выходит из кухни. Возвращается. Пакет с мусором кладет обратно в ведро.)

ЖЕНЩИНА: Заклинило. Я выйти не могу. С той стороны не откроют – ключ не вставят. (Нервно смеется.) Значит, я в субботу не выходная. И не входная… (Пауза.) Что же делать? Может, ему позвонить? Пока соберется, приедет… (Глядит на часы.) Четыре часа. Сначала немного понудит. Но до шести – успеет. А если не успеет? Нехорошо получится. Тут он. Тут гость. Тут я. Передача эстафеты? Я в роли палочки… Ладно, попробуем.

(Берет мобильный телефон, набирает номер. Слушает.)

ЖЕНЩИНА: Он со мной говорить не хочет? (Пауза.) Или не слышит? Может, душ принимает. (Снова набирает номер. Безрезультатно.) Ладно, попробую сама.

Открывает кухонный шкафчик, достает отвертку и выходит из кухни.

Гаснет свет.

На кухню входит мужчина. Он торопится к плите, на ходу натягивая согревающий пояс поверх одежды. Помешивает овощи на сковороде. Раздается звонок мобильного. Мужчина оглядывается на телефон, но не берет его.)

МУЖЧИНА: Нет его! Уехал. А у меня сейчас все сгорит. (Пауза.) Он мой телефон не берет, и я его брать не буду.

(Звонок прекращается. Мужчина заправляет пояс под футболку.)

МУЖЧИНА: Один раз вот так из дома вышел. Пояс – поверх рубашки. Заметил только в машине. Пришел бы в офис… Весь авторитет насмарку. Не курю, весь такой спортивный… Правда, в бассейн хожу из-за спины. (Пауза.) Хотя… лекарше все равно нравлюсь. Она мне, кстати, бассейн и прописала. (Пауза.) На последнем приеме молоточком постукивает — и вдруг: вы новую комедию про холостяков видели? Может, сходим, на выходные? Я сначала растерялся, потом вспомнил, что к маме еду, с ремонтом помочь. (Пауза.) Кино? Мне и без кино весело…(Напевает.) «Если у вас нету тети, то вам ее не потерять…». Кстати, сегодня тираж. Надо телевизор посмотреть. (Обращается к Джоконде.) Опять улыбаетесь? Думаете, не выиграю? Жена так улыбалась, когда я карточки заполнял.

(Отставляет сковороду в сторону. Берет свеклу, натирает ее на терке. Делает резкое движение, шипит сквозь зубы.)

МУЖЧИНА: Черт! (Рассматривает ссадину на пальце.) Срочная дезинфекция!

(Моет руки, достает из холодильника начатую бутылку водки. Наливает водку в рюмку, хочет засунуть в нее палец. В последний момент останавливается, сливает из рюмки немного водки себе на палец, дует на него. С рюмкой в руках подходит к зеркалу, чокается с ним.)

МУЖЧИНА: За мое здоровье! Аперитив.

(Выпивает и заедает кусочком моркови.)

МУЖЧИНА: Говорят, мы пьем, чтобы сделать других интереснее. А когда с зеркалом чокаемся? Собой интересуемся? (Наливает вторую рюмку.) Ладно… Уважаемая Мона Лиза! А давайте-ка перейдем на ты. Брудершафт не получится. Так что – за тебя, красавицу!

(Выпивает. Натирает на терке свеклу.)

МУЖЧИНА: Многие ее режут. А я тру. Все равно терку после моркови мыть. И руки от революционного цвета. (Пауза.) Овощ-трансвестит. Буряк. Он же – свекла… Борщ, как путь в жизни, у каждого свой выходит. Одинаковых не бывает. Уж больно модель многофакторная. Каждый продукт можно резать, а можно тереть. Можно жарить, а можно тушить… Можно с мясом, можно – постный… холостой. (Пауза.) Кстати, мама звонит через день: «Тебе надо жениться, надо найти…».

(Моет терку. Заворачивает кран, но вода продолжает идти.)

МУЖЧИНА: Опять резьба. (Закрывает кран после нескольких неудачных попыток.) Где-то была реклама «Муж на час». Надо вызвать. А интересно – есть «Жена на час»? Пуговицу пришить, посуду вымыть… Но – на час. Хорошо, когда женщина – как лабрадор: позвал – есть, не позвал — нету.

(Перекладывает жареный лук с морковью со сковороды в кастрюлю, где варится фасоль.)

МУЖЧИНА: «Надо жениться, надо искать»… Кого искать? Они сами находятся. Одна ужин предлагает, другая – кино. А мне не хочется. Бесплатный секс, как и бесплатный сыр (обращается к Джоконде), знаешь, где? По глазам вижу – знаешь… Не хочу. Конфеты-букеты… Вроде, надежды не давал, но — обнадежил. Потом неловко. А она – дрогнувшим голосом: «Мы в ответе за тех, кого приручили». И расплачется… Свинцовое чувство вины… А еще вместе работаем… Лучше я тобой буду любоваться. (Смотрит на Джоконду.) Я знаю, почему тобой все восхищаются. Никогда не плачешь. (Декламирует.) «Я с детства не люблю очередей, ночных звонков и слез у женщин, из всех известных мне людей себя я не люблю намного меньше»…

(Высыпает на сковороду тертую свеклу, жарит. Потом берет себя за запястье, щупает пульс.)

МУЖЧИНА: Как-то… не очень.

(Выходит из кухни. Возвращается. В руках — аппарат для измерения давления. Садится, делает несколько глубоких вдохов. Надевает манжету, накачивает грушей воздух, следит за прибором.)

МУЖЧИНА: Сто тридцать на девяносто пять. Подскочило. В первый раз к лекарше пришел, она спрашивает: какое у вас обычное? А я откуда знаю? В космос не собирался. Теперь в курсе: сто двадцать на восемьдесят. Что-то сегодня сердце прыгает. Лишнюю дорожку проплыл. Возраст… Пропорция между тем, что было, и тем, что будет.

(Снимает манжету. Возвращается к плите, помешивает буряк на сковороде.)

МУЖЧИНА: И что будет? Как говорил один персонаж – «Я старый и больной, меня девушки не любят». Про девушек – правда. Я им материально не интересен. А тем, кому за тридцать… Для них я не старый. И не больной. Если мне лечащий врач глазки строит, значит, не все потеряно. Машина есть, бегает еще. Квартира двухкомнатная, отцовская. Не пришлось при разводе метры делить… А почему тогда один… на кухне стою? Развелся… Вырвался… Свобода! Могу пиво пить, а могу не пить. Могу тетку на ночь пригласить, могу у нее остаться. Всё могу! А что-то не вдохновляет. Вырываешься на свободу, а попадаешь в одиночество. (Напевает с кавказским акцентом.) «Адын, адын, совсэм адын!».

(Помешивает содержимое сковороды. Смотрит на Джоконду.)

МУЖЧИНА: «Вы сотканы из взглядов, как простыня из льна, как ласковый платок из шелка. Улыбка скромная загадочно-грустна, как будто в восхищеньях нету толка». Красиво? Сам сочинил. Про тебя, загадочная. А когда на работе отмечали день рождения экономки, я вместо тоста эти стихи ей прочитал. Ты меня, Лиза, прости за ветреность. Она решила, что это про нее. Специфика женского ума: принимать желаемое за действительное. Хотя… Умная женщина – одни проблемы. Глупая – другие. А посредине… Середины нет. (Обращается к Джоконде.) Вот ты, однозначно — лучшая. Всегда молчишь и улыбаешься. А умная или не умная… Кстати, один ученый выдвинул версию, что ты была… ну, как бы, не совсем нормальная. Он тебя измерил. Одна рука больше другой, лицо не симметричное… Вроде как диагноз. Хотя, я думаю, это от зависти. У большинства людей что-то с чем-то не совпадает. И вообще – здоровых нет. Есть не до конца обследованные. (Пауза.) Кажется, все. Буряк на треть уменьшился — значит, готов. Можно отправлять в компанию. (Кладет содержимое сковороды в кастрюлю. Достает из холодильника кочан капусты.) «Один буряк сказал капусте: «А мы тебя в наш борщ не пустим!». А кто его, буряка, спрашивать будет?

(Раздается звонок мобильного.)

МУЖЧИНА: Игорь кому-то очень нужен. А может, и мне сейчас кто-то звонит? Лекарша, например. Или экономка… Я тут страдаю в сомнениях, правильно ли живу, а все решается без меня.

Гаснет свет.

Женщина входит в кухню. В руках — топорик для разделки мяса.

ЖЕНЩИНА: Броня крепка…

(Достает из кармана передника мобильный, набирает номер. Слушает. Убирает телефон в карман.)

ЖЕНЩИНА: Наш абонент джакузи купил, что ли? Под душем так долго не стоят. А может все-таки трубку брать не хочет? Через полчаса контрольный звонок — и буду искать другой выход. Или вход.

(Помешав ложкой борщ, накрывает кастрюлю крышкой.)

ЖЕНЩИНА: Борщ — как коньяк, должен настояться. Любите вчерашний? Приходите завтра.

(Открывает холодильник, достает яйца. Кладет их в маленькую кастрюльку.)

ЖЕНЩИНА: Специально купила перепелиные. (Наливает в кастрюльку воду.) В четыре раза меньше, в два – дороже. Наверно, полезные. (Смеется.) Однажды мы с Машкой чуть пожар не устроили, в школе еще. Поставили яйца варить, а по телеку — кино. С Ален Делоном. Название не помню. В результате яйца спеклись. Я кастрюлю драила, а Машка полотенцем, как пропеллером, дым из кухни выгоняла.

(Ставит кастрюльку на плиту, включает конфорку.)

ЖЕНЩИНА: Ален Делон! Первая любовь. (Пауза.) Нет… Первая — в детском садике. Тоже, брюнет. Интересно… А почему, когда выросла, одни шатены были? (Пауза.) А теперь кто? Может, пора переходить на седых и лысых? Кстати, бритые в моде. Говорят — эротично. На уровне подсознания, наверное… (Пауза.) Чтобы раньше девочка влюбилась в лысого?.. (Пауза.) Как говорила моя бабушка, «ученые доказали», почему мы влюбляемся. Все дело в запахе. У каждого свой, как отпечаток пальца. Ты даже не осознала ничего, а мозги уже влюбились. В запах. Внешность – без разницы. (Пауза.) Придет Геракл засушенный – и я в него влюблюсь, потому что он с одеколоном угадал. Хотя, здесь так борщом пахнет…

(Достает из шкафа стопку тарелок. Вытирает их полотенцем. Чистые складывает в другую стопку.)

ЖЕНЩИНА: Много способов стать счастливым… Чем-то подушиться. Что-то выпить. Или понюхать. Или покурить. Таблетку принять. Укол сделать… Один недостаток: счастье проходит быстро, вместе со здоровьем.

(Женщина вытерла все тарелки, но продолжает говорить и не замечает, как берет тарелки из стопки чистых, протирая их по второму кругу.)

ЖЕНЩИНА: А может, мне согласиться — в Германию?.. Кухаркой. Пора их, наконец, научить. Они что делают: когда борщ готов, вынимают капусту, буряк, картошку – и в миксере растирают, в кашу. А потом обратно выливают. И эта бурда у них — борщ?! Или вместо сметаны сладкие сливки добавляют. Кошмар!

(Все тарелки снова в одной стопке – дважды вытертые. Женщина снова берет верхнюю. Смотрит на тарелку.)

ЖЕНЩИНА: Все вытерла? Или нет?.. (Рассматривает одну тарелку, другую.) А говорил – неаккуратная! Ну, думал… Некоторые умеют так громко думать! Не захочешь – а услышишь.

(Вдруг принюхивается. Снимает крышку с кастрюльки, в которой варятся яйца, хватает тряпку и снимает кастрюльку с плиты. Ставит в раковину и включает воду. Берет полотенце и крутит над головой, как пропеллер.)

ЖЕНЩИНА: Мне только пожара не хватает… В запертой квартире.

Гаснет свет.

Мужчина стоит у плиты, помешивает содержимое кастрюли.

МУЖЧИНА: Борщ – это хорошо. А второе? (Заглядывает в холодильник.) Грустно. (Достает коробку молока. Наливает в чашку, пробует.) Не скисло. Значит, будет манка.

(Наливает молоко в кастрюльку, ставит на плиту. Находит в шкафчике пакет с манкой, отсыпает крупу в чашку.)

МУЖЧИНА: Когда я в последний раз манку ел? По-моему, когда ребенку было пять лет. Тогда все недоеденное было мое. Как-то сказал жене, что после такого завтрака хочу не на работу идти, а с совочком в песочницу… А она разозлилась: мне что — десять блюд готовить? Тебе тяжело есть то же самое? «Чем мужа кормите? Что сами едим, то и ему даем». Однажды промерз, рюмку выпил, закусил кашей… А она, зараза, сладкая!..

(Наливает рюмку водки. Заглядывает в холодильник, достает банку с огурцами. Поднимает приветственным жестом рюмку, смотрит на Джоконду.)

МУЖЧИНА: Ну… Ты не против?

(Выпивает. Закусывает огурчиком. Возвращается к плите. Высыпает манную крупу в молоко и варит, помешивая.)

МУЖЧИНА: Вообще-то мы ссорились редко. Обиделся – замолчал. День проходит, другой… Будто в молчанку играем. Но кто-то первым обязательно заговорит. (Пауза.) Жили мы неплохо. Среднеустроенная семья. Лев Николаевич писал: «Все счастливые семьи похожи друг на друга»… Как дауны. (Пауза.) Может, и мы были похожи на других? Но ей проблем недоставало. Стала заниматься чужими, подругиными. Весь вечер на телефоне, исповеди выслушивает, утешает. Бывает, у нас разговор на повышенных тонах, а подруга позвонит – и у жены голос такой ласковый. Может раздражать отзывчивая жена? Может, потому что все на них уходило, а дома – по остаточному принципу. Я ей как-то сказал: «Знаешь, где заканчивается путь заботы о ближнем?.. На кресте».

(Снимает с плиты кастрюльку с кашей.)

МУЖЧИНА: Интересно, зачем я ее сейчас сварил? Ее сразу есть нужно, а у меня борщ не готов. А потом – как манку греть?

(Трет грудь слева. Снова садится за стол, меряет давление.)

МУЖЧИНА: Сто сорок пять на девяносто. И пульс восемьдесят. Нет, дистанцию надо сокращать. Тоже мне, амфибия…

(Достает с полки поваренную книгу, листает.)

МУЖЧИНА: Гурьевская каша. (Читает.) Сливок нет. Изюм где-то был… Орехов и сахара побольше, и все запечь. (Ставит книгу на место.) Значит, будет не первое и второе, а первое и третье. Борщ и десерт. И здесь середины нет.

(Чистит картошку.)

МУЖЧИНА: Сначала все разговоры дома — только о подружках, потом с ними стала все свободное время проводить. Как-то поругались из-за них. Она мне бросила: «А у тебя, кроме денег, друзья есть?». – «А ты разве не друг?». — «Я? Жена. Это другое». Вот так… А потом: «Можно Лида у нас поживет?». У этой Лиды, кстати, история… экзотическая. Жили они скромно, она мужа подпиливала — смотри, как люди крутятся… Потом и у него бизнес появился. Редкий. Змей разводит. Кобры, гадюки… Шипят и несутся, как куры. Яйца откладывают, из них змееныши вылупливаются. Не знаю, что совсем маленькие едят, а большие — мышей. Живых. Или замороженных, причем – живьем. В комнатах змеи плодятся, в морозилке мыши хранятся… Подросших змеек хозяин продает. Таким же ненормальным. Деньги большие. А жена ушла. Что самое интересное – она змей не боится. Она к ним приревновала. Говорит: он в своих гадин влюбился. Лучше бы пил или даже гулял. Это нормальнее, чем переживать, что любимая кобра захандрила. Вот спрашивается – где логика? Другую женщину она простит, а змею – нет.

(Почистив картошку, моет ее, режет и кладет в кастрюлю, где варится борщ.)

МУЖЧИНА: Разошлись. Пока они квартиру разменивали, Лида у нас жила. Попросилась на пару недель. Жила три месяца. Пока я шипеть не стал, как гадюка. Потому что – сколько можно? Она, конечно, деликатная, но все равно — чужой человек в доме! Они с моей весь вечер ля-ля, тополя… А я вроде третий. Не нужный. А то еще одна придет... Сядут вместе на кухне и дымят, как броненосец «Потемкин», в три трубы.

(Помешав борщ, закрывает кастрюлю крышкой. Достает из кухонного шкафчика супницу, ставит ее на стол. Берет щипцы для орехов, садится к столу, достает из супницы орехи и давит их, а затем выколупывает ядра и складывает их на блюдце.)

МУЖЧИНА: Орехи Игорь привез, с дачи. Презент, за похищенный телефон. А что еще с него взять? На мед у меня аллергия. (Давит орех.) В конце концов, Лида от нас съехала. А осадок остался. Вроде я эгоист. Моя такой вывод сделала. Не сказала ничего, но подумала. Некоторые умеют громко думать… В общем, тот развод оказался заразным. Надоело мне быть чужим на этом девишнике. (Раздавив очередной орех, съедает содержимое.) Эгоист… Человек, который себя любит больше, чем меня. Каждый из нас эгоист. И это хорошо. Сказано же: «Возлюби ближнего, как себя». А если себя все время ущемляешь? Что получается? Тут подвинулся, там уступил… В итоге я – уже не я, а какой-то остаток… Как в загсе говорят? (цитирует с иронией): «Вы – две половинки одного целого». Не хочу быть какой-то дробью! Я, например, хотел альбомы коллекционировать. Прадо, Уффици, Лувр. (Смотрит на Джоконду.) Тебе хорошо. У тебя там компания! Все богатые и знаменитые. А как к вам попасть, на зарплату завлаба? Только репродукциями мог любоваться. Думал – вместе будем… А ей – не интересно. Что за увлечение — картинки смотреть? (Откладывает молоток, берет блюдце с чищенными орехами и ест их.) Ей машину водить хотелось, но я за руль не пускал. Боялся. За нее боялся! А она считала, что машину жалею. (Пауза.)

Наверное, есть тысяча причин, почему люди расходятся. И только одна – почему они вместе. Но ее никто не знает. Говорят – любовь. Но если она есть — куда девается? Была – и вдруг нету? Почему сначала жить друг без друга не могут, а потом видеть не хотят? Диагноз придумали: «не сошлись характерами». Двадцать лет сходились… (Пауза.) Вчера анекдот рассказали: мужик читает тв-программу: в пятницу матч по боксу на звание чемпиона мира. Всю неделю готовится – ящик пива в холодильник поставил, пиццу заказал, кресло переставил. Пятница, матч начался. На двадцатой секунде – нокаут. Судья посчитал до десяти. Матч окончен. Мужик недоуменно смотрит на пиццу, пиво, на экран. Тут заходит жена и говорит: «Ну, теперь-то ты меня понимаешь?»… Нет, с этим-то, Лиза, у нас все было в порядке. А вот с пониманием напряженка.

(Рассматривает пустое блюдце.)

МУЖЧИНА: Будет гурьевская без орехов.

(Заглядывает в кастрюлю, где варится борщ, помешивает. Режет капусту.)

МУЖЧИНА: Обиды глупые… Я же ее знаю! Пару раз давал руль, за городом, на проселочной дороге. Координации никакой, сконцентрироваться не может. (Пауза.) А потом все удобно вышло. Ей квартира, мне машина. Хотя моих четыре колеса деньги кушают быстрее, чем ездят. И стоянка дорогая. В последнее время под домом ставлю.

(Оставив капусту, вытирает руки передником, подходит к окну. Замирает.)

МУЖЧИНА: Мама дорогая! Угнали! Угнали мою старушку!

Выбегает из кухни.

Гаснет свет.

Женщина у плиты. Зачерпывает поварешкой борщ из кастрюли и наливает немного в тарелку. Дует в ложку, пробует.

ЖЕНЩИНА: Душевно. Кислинка есть, но в меру. Ко-ко, сколько у нас куку до шести часов? (Смотрит на часы.) Надо перекусить, а то гости как всегда опоздают, и я буду кусаться.

(Открывает шкаф, достает конфету, ест.)

ЖЕНЩИНА: Так все-таки – хочу я знакомиться или нет? (Пауза.) Что делать, когда не знаешь, что делать? Бери листочек и дели его пополам. На одной половине, в колонку, все аргументы «за», на другой – «против». Плюс – минус. Потом смотришь, чего больше. Простая арифметика.

(Листает лежащую на столе тетрадку с рецептами.)

ЖЕНЩИНА: Какие рецепты… Прошлый век. Трюфели. Мы с Машкой делали. Сухое молоко, масло, какао… (Листает тетрадку.) «Когда придешь, позвони мне на работу». (Пауза.) Это он. Мобильных не было, записки писали. (Смотрит в тетрадь.) Всегда так – без обращения. «Позвони». И все. Лаконичный до скупости. (Пауза.) Вообще, не сказать, чтобы он был жадный, но – не щедрый. Это – разница. Хорошо, что нам не пришлось квартиру делить. Боюсь представить… А так – у него родительская освободилась.

(Листает тетрадь. Берет ручку, чертит вертикальную линию.)

ЖЕНЩИНА (пишет, произнося вслух): «Надо. Не надо». Нет, не так… «Нужен». «Не нужен».

(Подходит к плите, заглядывает в кастрюлю.)

ЖЕНЩИНА: Много вышло. Все не съедим, останется. А кому? Оля только на выходные приедет, борщи столько не живут. Да она его и не любит. Боится лишнюю ложку проглотить, чтоб в джинсы влезть. Любая мини-юбка приличнее, чем эти штаны. Я как-то увидела, как она на улице присела, кеды зашнуровать. Ужас! «Штаны подтяни! Все видно!». А она – спокойно: «Так модно». А кеды?.. Мы такие только на физкультуру надевали.

(Женщина открывает шкафчик, вытаскивает из него кастрюли, стаканы… Из глубины шкафчика достает супницу.)

ЖЕНЩИНА: А в нее влезет? (Заглядывает в кастрюлю.) Столько лет все на троих готовила. Потом на двоих. Потом на одну. Нечет. Чет. Нечет. Арифметика.

(Убирает обратно в шкаф всю посуду, кроме супницы. Вытирает ее.)

ЖЕНЩИНА: Раритет. Как это я не выкинула? Конечно, это элегантно — подавать суп в такой емкости. Но дома, где все свои, переливать туда-сюда? Проще прямо из кастрюли. И супницу мыть не придется.

(Ставит супницу на стол. Достает вилки, ложки, вытирает.)

ЖЕНЩИНА: Сервиз имени свекрови. Подарила. На двадцать четыре персоны. Как в этой квартире столько человек могли поместиться? Только стоя… А сама она всю жизнь из кастрюли наливала. И на всех один нож на столе… А в гости придет… (Изображая чужой голос.) «Чего вы супницей не пользуетесь?» (Своим голосом.) Вот, попользуюсь. Сразу два раза. В первый и последний. Правильный стол накрою. За запертой дверью. Нет, надо что-то делать!.. (Снова берет трубку, набирает номер. Ждет.) Может, Маша?

(Снова набирает номер, слушает.)

ЖЕНЩИНА: «Нет связи с телефоном вашего абонента».

(Выходит из комнаты. Возвращается. Ставит на стол три бутылки – водку, коньяк, вино. Протирает бутылки полотенцем, рассматривает. Открывает водку, наливает маленькую рюмочку.)

ЖЕНЩИНА: За связь с телефоном нашего абонента! (Выпивает. Закрывает бутылку.) Правильно, коньяк к борщу — не годится. Значит, так: гостю – водка, а нам с Машей – вино. Белое. (Рассматривает этикетку.) Хотя я бы пила водочку. К селедочке. (Пауза.) И все-таки, как-то… Мужчина придет знакомиться. А я — водку?

(Открывает холодильник и убирает в него бутылки.)

ЖЕНЩИНА: Ну и что? Лично я его не звала. Мне чихать, что он подумает. Я изображать трезвенницу не собираюсь. Да, мне не двадцать лет, я курю и водки не чураюсь. А еще у меня дочка, мама-гипертоник и аллергия на кошек. И без стыда признаюсь, что не люблю джаз, а люблю оперетту. А кому не нравится – дранг нах Дойчланд. И дальше по тексту.

(Она закуривает. Делает несколько затяжек. Улыбается.)

ЖЕНЩИНА: Ладно, Ко-ко… Чего я развоевалась? Не захочу – не буду. Налью соискателю — и пойму. Человек когда выпьет, сразу проявляется, как позитив… или негатив на фотобумаге. Главное, чтоб гость буянить не начал. А то – все бывает. Вот мой один раз выпил лишнего – и к тебе, Ко-ко. (Подражает голосу мужа.) «Мне этот дятел надоел». (Своим голосом.) Подошел — и кулаком… Теперь часы идут, а ты молчишь.

(Женщина тушит сигарету в пепельнице.)

ЖЕНЩИНА: Вот так… жили-были… дочку родили. Он очень сына хотел, но на второго не решились. В общем, были муж-жена, а стали папа-мама. А потом она выросла и уехала учиться, и мы опять стали мужем и женой. Нет, вру, не стали. Как-то все само собой сошло на нет: он не дотронулся – я не прикоснулась. Я не позвала – он не повернулся. Пауза затянулась… Перешла в обиду. А потом как-то уже и не хотелось. И тогда стало ясно: папа такой, может, и нужен, а муж – нет. Бумаги на развод подаю, адвокат спрашивает: муж пьет, бьет, гуляет? Говорю: нет. «Значит, так и запишем – не сошлись характерами»…