Глава 23. Послания Иоанна

I. АВТОРСТВО

Самую раннюю цитату из этого Послания мы находим у Поликарпа¹. На него ссылается и Палий². Некоторое сходство языка и стиля находят у Иустина Мученика, Варнавы, Пастыря Ермы и даже Климента Александрийского, но так как это может объясняться общей средой, в которой развивалась христианская мысль, правильнее будет обратиться к более определенным свидетельствам³. Так, Ириней ссылался на это Послание как на произведение Иоанна, любимого ученика Господа, автора четвертого Евангелия⁴. Климент Александрийский⁵ и Тертуллиан⁶ также цитируют его как произведение Иоанна. Мураториев канон несколько сомневается в отношении Посланий Иоанна, хотя и считает Первое Послание авторитетным⁷. Ориген часто называет его автором Иоанна. Ученик Оригена Дионисий считал, что оно было написано автором четвертого Евангелия, но отвергал авторство Иоанна для Откровения на том основании, что стиль Посланий Иоанна отличается от последнего.

Эти данные⁸ убедительно показывают, что с самых древних времен это Послание не только признавалось священным, но и считалось написанным Иоанном, несмотря на то, что сам писатель нигде не указывает на свое авторство. С этим преданием нельзя не считаться, особенно ввиду отсутствия в ранней Церкви альтернативных теорий авторства в противоположность, например, мнений об авторстве Откровения⁹.

Б. Внутренние свидетельства

1. Личные ссылки самого автора

Это Послание, как и Послание к Евреям, являются единственными в Новом Завете, где имя автора не указывается, но в противоположность Посланию к Евреям, в его введении писатель несомненно, дает некоторые сведения об авторе. Он пишет о том, что он (или скорее "мы") слышал, видел, рассматривал и осязал (1 Ин. 1.1). Так сказать мог только очевидец¹⁰. Когда далее он говорит, что "жизнь явилась, и мы видели (ее)", сразу же становится ясным, что он сопровождал Христа. Однако не все согласны с таким толкованием первого лица множественного числа. Возможно это просто эпистолярный прием, при помощи которого автор связывает свое благовествование со свидетельством первых очевидцев или под первым лицом множественного числа предполагает всех верующих вообще (как в 4.7-19)¹¹, что перестает быть свидетельством автора, что он сам был очевидцем. Но является ли такое толкование оправданным? Когда автор говорит в 4.13: "Мы пребываем ..., узнаем ...", множественное число несомненно предполагает опыт всех христиан вообще, но то, что описывается в 1.1-5, никак не указывает на такой общий характер. Выражение "Что осязали руки наши" теряет смысл, если исключить его специфичность. Писатель с самого начала хочет показать, что его благовестие основывается на его личном опыте и опыте тесно с ним связанных людей. Обычно считается, что "мы" приобретает далее более широкий смысл, и утверждение в 4.14, где также стоят слова "мы видели" ( /tetheametha/), можно понимать в общем смысле, но более естественным будет отнести их к самим очевидцам. Для удостоверения подлинности своего благовестия недостаточно ссылки только на воплощение, которое видели все христиане. Это говорит о том, что автор плохо владеет пером, и на этом основании мы можем с уверенностью утверждать, что он хотел заверить своих читателей в том, что он был одним из первых очевидцев жизни Иисуса¹².

Такой вывод важен для вопроса авторства потому, что если это действительно было желанием автора, а не литературным приемом создать впечатление аутентичности, то число возможных авторов уменьшается и полностью соответствует традиционному приписыванию этого Послания апостолу Иоанну.

2. Общее впечатление от Послания

Помимо этого специфического указания на свидетельство очевидца, Послание создает твердое впечатление достоверности. Часто повторяемое обращение к читателям как к "детям" ( /tecnia/) могло быть написано только человеком, имеющим явный авторитет для тех, кто сразу же признал бы его право так к ним обращаться, т.е. как истинного отца в Боге. Он явно надеется, что его не только услышат, но и послушают (ср. 4.6), как и все Послание в целом, которое создает такое впечатление. Он употребляет категорические, почти догматические выражения. Все, что он говорит, не подлежит сомнению (ср. 2.18 и далее, 4:1 и далее), и никакого компромисса быть не может. Его письмо сразу же создает впечатление, что пишет его человек, который уверен в истине того, что он говорит, и надеется, что все христиане разделяют с ним эту уверенность, потому что он знает, что это правда. Короче говоря, автор предстает как человек высокого духовного уровня.

Его обращение к читателям  /tecnia/ также предполагает старого человека, который мог употребить столь интимный термин, не боясь быть неправильно понятым, и это снова полностью соответствует традиционному описанию почитаемого апостола Иоанна в последние годы его служения в Ефесе, как и стиль письма с его несколько ограниченной силой выражения, его ограниченным словарным запасом и отсутствием литературной обработки, что не удивительно для старого человека, для которого глубина мысли гораздо важнее, чем изысканность выражения.

3. Связь с иоанновской мыслью

Связь этого Послания с четвертым Евангелием мы будем рассматривать в отдельном разделе, но здесь на ней необходимо кратко остановиться, так как без нее нельзя рассматривать проблему авторства. Сходство мысли и даже выражений столь поразительно, что можно согласиться с мнением, которое оспаривается только некоторыми критиками, что автор этого Послания был автором четвертого Евангелия. Это сразу же ставит много вопросов, которые едва ли здесь можно рассмотреть. Многие ученые считают, что апостол Иоанн не был автором четвертого Евангелия и следовательно этого Послания. Но здесь есть опасность попасть в замкнутый круг. Поэтому лучше будет рассмотреть связь Евангелия и Послания в свете результатов обсуждения внешних и внутренних данных. Если правильно предание, которое приписывает Послание апостолу Иоанну, то противоречит ли что-нибудь его связи с Евангелием?

Так как те же предания, которые приписывают это Послание Иоанну, также приписывают ему и Евангелие, то не вызывают удивления столь сильные в них признаки сходства мысли, стиля, выражений, идей и образов. Несомненно, что между ними есть и различие, главным образом в акцентах и содержании, но они могут быть объяснены разными целями, причиной и формой этих двух Писаний.

Поэтому можно сказать, что то, что известно как "иоанновская мысль", красной нитью проходит через все Послание, что и следовало бы ожидать, если апостол Иоанн был его автором. Но само по себе это еще не означает, что именно он был автором, так как то же самое можно сказать и о другом писателе, который написал как Евангелие, так и Послание. Так, было предложено несколько альтернативных теорий, на которых мы здесь остановимся.

4. Различные предположения относительно авторства

1) Как было показано, предание признает апостола Иоанна автором этого Послания, что подтверждается внутренними данными. Много известных ученых¹³ разделяют згу традиционную точку зрения на основании отсутствия убедительных аргументов против нее, и может быть это самый верный подход. Но многие другие, а их возможно большинство, не согласны с ней. Несомненно, что это в большей степени вызвано разными направлениями в критике четвертого Евангелия. Однако это еще не значит, что вопрос авторства этого Евангелия уже окончательно решен, как это многие считают¹⁴.

2) Самая широко признанная теория, согласно которой автором Послания был другой Иоанн, известный как Иоанн-старец, находит сильное подтверждение в том, что Второе и Третье Послания Иоанна, которые несомненно можно считать написанными одним писателем, называют своего автора "старцем". Эта теория находит также подтверждение у Палия, который ссылается на Иоанна-старца¹⁵, что однако не исключает возможности, что Иоанн-старец был апостолом Иоанном¹⁶. Согласно этой теории, оба Послания были написаны неизвестным автором, что вполне возможно (как анонимное Послание к Евреям), но этого еще недостаточно, чтобы считать спорным церковное предание об апостольском авторстве. Большинство исследователей канона Нового Завета считает, что это Послание получило широкое признание на том основании, что оно было написано апостолом. Могли ли отцы Церкви перепутать двух Иоаннов? И если Иоанн-старец был автором Первого Послания, то почему он не называет себя по имени (даже "старец" Второго и Третьего Посланий не имеет имени)? Гораздо труднее признать, что анонимное послание было написано Иоанном-старцем, чем Иоанном-апостолом, потому что все признали бы авторитет последнего без всяких дальнейших объяснений, а Первое Послание предполагает, что читатели сразу же признают личный авторитет писателя. Однако могло быть и наоборот, а именно, что апостол, который написал свое письмо с целью осудить лжеучение, несомненно поднял бы авторитет своих наставлений, если бы сослался на свое апостольское служение. Но бесспорным остается тот факт, что ранняя Церковь признавала его апостольский авторитет.

В целом же, хотя теория старца и весьма убедительна, она вызывает больше проблем, чем традиционный взгляд.

3) Согласно третьей теории, автор был учеником евангелиста. Те, кто отрицает апостольское авторство Евангелия, должны согласиться с этой теорией, если они считают его автором Иоанна-старца. Так, Ч. Г. Додд разделяет общепризнанную теорию авторства Евангелия и говорит, что автор Послания был просто пресвитером. Он согласен с его анонимностью, хотя и считает, что автор оставил "узнаваемый портрет в своих трех Посланиях"¹⁷.

Во многом схожую теорию разделяет и М. Дибелиус, по мнению которого Евангелие и Первое Послание были написаны разными авторами. Первого он называет "неизвестным евангелистом", а последнего - "менее оригинальной и в сущности заурядной личностью в Церкви"¹⁸. Но это делает и само Послание заурядным, что противоречит свидетельству большинства христиан как в древние, так и в наши времена. Если автор Послания был "заурядной личностью", то в ранней Церкви должны были быть такие гениальные религиозные личности, произведения которых не получили, что очень странно, достаточно высокой оценки, чтобы сохраниться до наших дней. Такой подход к проблеме автора никак не объясняет широкого признания Послания¹⁹.

Несмотря на все возражения, надо признать, что эти альтернативные теории не дают адекватного объяснения, почему это Послание было признано Церковью²⁰.