К ВЕРХОВЬЯМ ЛЕДНИКА ГАРМО

Минувшим летом альпинисты спортив­ного общества «Локомотив», успеш­но выступавшие ранее по классам технически сложных восхождений и длительных траверсов, решили впер­вые попробовать свои силы в одном из наиболее слож­ных видов альпинизма — высотных восхождениях.

Задержка с утверждением экспедиции «Локомо­тива» на Западный Памир привела к тому, что всю подготовку пришлось провести в исключительно сжа­тые сроки. Так, лишь в последний момент по не зави­сящим от нас обстоятельствам предварительно наме­ченный состав экспедиции подвергся серьезным измене­ниям. Кроме начальника экспедиции, автора этих строк, в команду вошли мастера спорта — В.В. Шер и Г.С. Ведеников, перворазрядники — И.Б. Разовская, П.И. Поварнин и Н.П. Некрасова (заместитель на­чальника экспедиции по политической части), альпи­нист II разряда Н.Г. Власычев, молодые альпинисты III разряда — А.Б. Дейкин, А.Г. Утляткин и А.Н. Некрасов, врач экспедиции Н.В. Баланина. В Сталинабаде к нам присоединилась прикомандиро­ванная к экспедиции радистка Е. Шлейникова.

Большинство альпинистов было хорошо знакомо мне по предыдущим восхождениям на Кавказе. Молодые альпинисты «Метростроя», впервые принимавшие уча­стие в столь сложном мероприятии, как Памирская экспедиция, не обладали еще большим опытом, однако на Кавказе они проявили себя физически сильными и выносливыми спортсменами.

Заполненный до отказа грузовик продвигался по направлению к Гарму по узкой горной дороге с беско­нечными спусками и подъемами. Вскоре после Комсомолабада дорога поворачивает на юго-восток к Хорогу. В середине дня мы остановились около Голубого озера с кристально чистой водой. Озеро (около 70 м в попе­речнике) окаймлено с трех сторон крутыми склонами окружающих его вершин. Лишь близ дороги берег от­лого спускается в воду. Характерна совершенно пра­вильная форма озера.

У селения Тавиль-Дары мы распрощались с Памирским трактом. Машины, идущие на Хорог, переправ­ляются здесь паромом на левый берег р. Оби-хингоу. Мы двинулись дальше по проселочной дороге, впрочем, мало чем отличавшейся от главного тракта. На сле­дующий день, к 11 часам утра, мы добрались до селения Сыкат, на правом берегу Оби-хингоу, которая здесь носит название Арзынг. Районный центр, где нужно было вести все переговоры по организации вьючного каравана, находился в 20 км ниже, в Сангворе, извест­ном также под названием Лоджирка. Нам была обе­щана всемерная помощь. К утру начали подходить лошади и ишаки в сопровождении проводников-тад­жиков.

Первый этап нашего путешествия заканчивался в последнем населенном пункте ущелья, кишлаке Пашимгар, в 35 км от Сыката. Хорошо разработанная тропа извивалась по правому берегу Арзынга. Она проходила невысоко над рекой, пересекала зеленые луга, многочисленные ручьи, забираясь затем все выше и выше.

В Пашимгаре была организована ночевка и впервые налажена радиосвязь со Сталинабадом. Далее селений уже не было и нам предстоял трудный путь по долине Гармо. Невдалеке от селения берет свое начало р. Арзынг слиянием четырех составляющих: Бохуд, Батрут, Гармо и Киргиз-об. Последнюю из них нам предстояло пересечь, чтобы попасть на тропу, идущую вверх по ущелью Гармо. Не обладая достаточным опы­том переправ через памирские многоводные реки, мы, естественно, полагались на наших проводников, мест­ных жителей. Как вскоре выяснилось, эти надежды были мало обоснованными.

На следующий день началась трудная и опасная переправа.

Было уже около 10 часов утра, когда первая лошадь вступила в реку. Лошадь достигла уже середины реки, где бешено бушевавшая вода доходила ей до брюха. Один неосторожный шаг и, сбитая потоком, лошадь, беспорядочно перевертываясь, ударяясь о камни, по­неслась вниз по течению. Хозяин ее плыл рядом, дер­жась за повод. Метров через 40 обоих вынесло на ле­вый берег. Груз, запакованный в непромокаемых су­мах, был невредим. Проводник отделался легким испугом; лошадь, получившая тяжелые повреждения, к вечеру пала. Мы увидели, что переправа коней и гру­зов здесь невозможна.

Напуганные происшествием, проводники безжалост­но свалили наш груз на песок, через несколько минут и след их простыл. Вновь начались переговоры по радио с районным центром о предоставлении нам лошадей. На следующий день на рассвете с помощью двух ста­риков-таджиков мы переправили вброд весь наш груз на левый берег Киргиз-оба. Пока основной состав экспедиции дожидался обещанных лошадей, не теряя ни минуты, я с Г.С. Ведениковым и А. Б. Дейкиным отправился на разведку вверх по ущелью Гармо. До­лина Гармо встретила нас приветливо. Прекрасная тропа, почти достойная звания дороги, медленно под­нималась среди густых зарослей березы и арчи. Река Гармо от языка одноименного ледника и до слияния с р. Киргиз-об на протяжении 19 км течет прямо на за­пад. Уклон ее сравнительно незначителен и в среднем не превышает 15 м на километр.

Троговая долина реки характерна своим широким дном и крутыми склонами, которые на высоте около 700 м претерпевают резкий перегиб, становясь далее значительно положе. Перегиб соответствует концам ви­сячих боковых долин, в глубине которых лежат лед­ники. У оснований коренных склонов расположены мощные конусы выноса, сглаживающие резкий переход склонов в дно долины. Конусы сложены в основном мореноподобным валунным суглинком с большим ко­личеством крупных обломков пород, связанных с силевыми явлениями. Значительно реже встречается в конусах окатанный песчано-галечный материал.

Река Гармо подмывает края конусов, образуя кру­тые обрывы. Поверхность конусов выноса изрезана глубокими ложбинами, по краям которых высятся гряды валунного суглинка, достигающие нескольких метров высоты и являющиеся результатом одновре­менно воздействия эрозии и силевой аккумуляции.

Течет река по широкому руслу, неоднократно рас­падаясь на несколько рукавов. Она принадлежит к типу «бродячих» рек, часто меняющих свои русла; река образует широкую галечную пойму, по которой местами проходит тропа, совершенно теряющаяся среди гальки.

Было темно, когда мы остановились на ночлег около небольшого ручейка, вытекающего из боковой долины. На следующий день мы успели дойти до языка ледника и подняться по правому его краю на 4 км вверх. Здесь мы обнаружили удобное место для базо­вого лагеря. На небольшой, совершенно ровной песча­ной площадке, на толстом слое моренного материала, покрывающего ледник, можно расставить до десятка палаток. Посредине площадки росла большая ветла. Рядом протекал ручей с относительно чистой водой. Невдалеке раскинулось небольшое прозрачное озерко. Кругом на морене валялись сучья сухой арчи, снесен­ные с окружающих склонов.

Довольные результатами разведки, мы вернулись к границе леса, в 1,5 км ниже языка ледника. Здесь белели палатки ботанической экспедиции Таджикского филиала Академии наук СССР под руководством проф. П. Овчинникова. Ботаники встретили нас очень приветливо, напоили чаем, предоставили ночлег. Утром, 31 июля, у языка ледника (около 3000 м) собрался весь состав экспедиции. Целый день продолжались «челночные» операции по перетаскиванию груза в базо­вый лагерь. К вечеру торжественно был поднят на ра­диомачту вымпел «Локомотива».

3 августа, под вечер, альпинистская группа вышла в верховья ледника на разведку. В лагере остались лишь врач и радист. Поднявшись по крутой осыпи на высокую правобережную морену, цепочка альпинистов с тяжелыми рюкзаками медленно двигается вверх по ущелью. С интересом рассматриваем ледник Гармо, столь непохожий на привычные нашему глазу кавказ­ские ледники. Вся поверхность его сплошь покрыта толстым слоем моренного материала, льда не видно. В нижней части ледник представляет собой беспорядоч­ное нагромождение холмов высотой до 30-40 м, чере­дующихся с впадинами, частью сухими, частью запол­ненными ледниковыми озерами с крутыми отвесами черного льда, по которым беспрерывно катятся камни.

Эрозия поверхности особенно сильна в нижней части ледника. Здесь много продольных ложбин, промытых талыми ручьями и засыпанных затем валунами и щеб­нем. Явно выраженных моренных гряд не заметно. Лишь по левому краю слабо выступает в виде отдель­ных обрывков боковая морена.

Вытекающий из левого бокового ущелья поток, при­мерно в 7 км выше ледника, поворачивает под прямым углом на запад и течет затем по ледяному руслу, не­сколько ближе к левому борту долины, разделяя лед­ник на две части. Перебраться с правого берега на ле­вый можно только выше места поворота потока.

В часе ходьбы от лагеря пересекаем бурный ручей, журчащий среди зеленых кустов. Еще через 1,5 часа подходим к боковому ущелью, из которого с ревом вы­рывается поток Каш-дара. Перебравшись по камням, находим большую ровную площадку с редкой травой. Кругом много сухой арчи. Здесь останавливаемся на ночевку. Быстро и слаженно начинается общая работа по разбивке бивуака, когда каждый, не спрашивая дру­гих, делает именно то, что нужно.

Взволнованное восклицание Николая Власычева, собирающего дрова, заставляет нас спуститься к пес­чаному берегу небольшого озерка. Здесь перекрещи­вается множество следов. Ясно отпечатаны копытца кийков, следы сурков или куниц. Их перекрывают следы громадных медвежьих лап. Наконец, в стороне заме­чаем следы какого-то крупного животного кошачьей породы.

Эта узкая песчаная полоса была наглядной иллюст­рацией разнообразия животного царства Западного Памира. Здесь водятся памирский медведь, волк, ли­сица, куница. В скалистых ущельях прячется снежный барс, очевидно его следы мы и видели на берегу озера. Много в ущелье Гармо и грызунов — хомяков, сусликов, масса сурков, которых мы встречали вплоть до высоты 4100 метров. На границе леса, перед языком ледника, на широкой галечной пойме нами был обна­ружен настоящий заячий заповедник.

Подобно тому как тур по праву считается характер­ной особенностью Кавказа, так украшением Западного Памира надо считать кийка. Днем он обычно лежит на скалах под гребнями, в лежке, выбитой им в щебне, ночью спускается к альпийским лужайкам, к озеркам или родникам. Мы имели удовольствие наблюдать из базового лагеря небольшое стадо этих исключительно грациозных животных, пасущихся на крутых склонах над правобережной мореной ледника.

Из многочисленных пород птиц, обитающих в долине Гармо, наибольший интерес представляют горные индейки, которых мы встречали на своем пути вплоть до верховьев ледника (высота около 4000 м).

А.Б. Дейкину посчастливилось на обратном пути после восхождения убить на леднике камнем индейку, Птица, с трудом добытая из трещины, куда она свали­лась, обеспечила роскошный обед всему составу экспедиции.

На следующее утро при переправе через бурную Аво-дару («Река-водопад») поскользнулась на мокром камне и растянула ногу Н.П. Некрасова. На глазах товарищей голень опухла, приняв багрово-фиолетовую окраску. Пришлось сделать вынужденную дневку. Пока А.Г. Утляткин с быстротой кийка бегал за вра­чом, а В.В. Шер прикладывала к ноге пострадавшей холодные компрессы, остальные быстро устроили би­вуак и занялись осмотром окружающей местности.

Мы находились на широкой песчаной площадке, служившей дном высохшего ныне озера. Посредине ее возвышался большой камень, на котором рукой А. Баг­рова были выбиты значок альпиниста СССР II ступени и надпись «Экспедиция ВКФК и С 1948 г.»¹. На этой площадке останавливался в 1916 г. известный астроном Я.И. Беляев, установивший здесь астропункт. Здесь же разбивали свой бивуак и альпинисты Таджикско-Памирской экспедиции 1931-1932 гг. Это, действи­тельно, прекрасное место для лагеря: ровная большая площадка, хорошая вода, достаточно сухой арчи. Выше дров нет, там придется пользоваться бензином или су­хим спиртом.

К вечеру вернулся А.Г. Утляткин с Н.В. Баланиной. Осмотр врачом первой пациентки показал, что серьезных повреждений нет, но требуется покой на не­сколько дней. Было решено оставить в лагере Н.П. Некрасову, врача и И.Б. Разовскую, которая должна была сходить в базовый лагерь за продуктами и, после оказания помощи, присоединиться к основной группе.

Только через неделю, вновь встретившись с И.Б. Разовской, мы узнали от нее о пережитом ею не­обычайном приключении.

Переночевав у Аво-дары, И.Б. Разовская направи­лась вниз по знакомому ей пути, бодро размахивая ледорубом. Не доходя до ближнего ручья и случайно подняв глаза, она буквально остолбенела: шагах в два­дцати от нее, «миролюбиво» виляя хвостом, стоял здоровенный барс. Он смотрел на оробевшую альпинистку и, как уверяет И.Б. Разовская, совсем по-кошачьи об­лизывался. Что делать в таких случаях несчастной аль­пинистке, вооруженной только ледорубом? К счастью, наша спутница настолько растерялась, что даже не могла бежать, она словно приросла к месту. Затем дро­жащим голосом, невероятно фальшивя, запела какой-то романс. Барс, очевидно, обладал тонким музыкаль­ным слухом; презрительно фыркнув, он повернулся и величавой походкой направился в боковое, круто ухо­дящее вверх, ущелье.

Да не подумает читатель, что в этом рассказе что-то преувеличено. Это невероятное, на первый взгляд, происшествие показало нам, что к перечню опасностей в горах следует прибавить и возможности встреч, с хищ­никами. Однако вернемся к основной группе альпини­стов, ушедших на разведку.

5 августа, попрощавшись с пострадавшей Н.П. Не­красовой, остальные 8 альпинистов двинулись из ла­геря у Аво-дары. Пришлось спуститься по крутому ку­луару до самого ледника и дальше двигаться трудным путем по ложбине между ледником и береговой море­ной. Через час мы подошли к потоку, вытекающему из бокового ущелья, и скрывающейся подо льдом р. Куйсафет. Метров через 200 мы свернули направо и выбрались на середину ледника.

Ледник Гармо несколько поворачивает здесь к се­веру. В верховьях, вместо знакомой снежной стены пика Гармо, видной издалека, чуть ли не с начала ущелья, появилась новая эффектная вершина, замы­кавшая все ущелье. Так состоялось наше первое зна­комство с пиком, которому мы впоследствии предло­жили дать название «Патриот». Легкое облачко зацепилось за белоснежную, бесконечно далекую вер­шину, резко выделявшуюся на синеве неба.

Постепенно слева от нее начала показываться гран­диозная пирамида, мощно вознесенная ввысь и подав­ляющая своим величием все окружающие вершины. Невольно наши сердца забились сильнее. Перед нами предстала легендарная вершина, носящая имя великого вождя, высшая точка нашей Родины — пик Сталина.

Нужно отметить, что до этого момента пик Сталина не мог быть увиденным нами, так как его скрывали южные отроги пика Беседина. Лишь после того как мы вышли ближе к середине ледника, примерно в 3 км от Аво-дары, пик Сталина открылся нашим взорам.

Верховья ледника Гармо и маршрут экспедиции альпинистов спортивного общества «Локомотив» в 1950 г.

1, 2, 3, 4, 5, 6, — номера ручьев с правой стороны ледника Гармо;

I, II, III, IV, V — номера правых притоков ледника Вавилова.

Составил Б. А. Гарф

С достаточной уверенностью можно утверждать, что с этого же места впервые наблюдали в 1916 г. эту грандиозную вершину участники экспедиции Русского Географического общества Я.И. Беляев и П.И. Бесе-дин. Сначала, прислушиваясь к мнению сопровождав­ших их таджиков, они высказали предположение, что наблюдаемый ими пик является одной из алтын-мазарских вершин (Сандал или Музджилга), известных уже тогда своей высотой благодаря исследованиям Л.Ф. Костенко, И.В. Мушкетова, В.Ф. Ошанина и Н.И. Косиненко. Однако они далеко не были в этом уверены, тем более, что, по признанию самого Я.И. Беляева, произведенная им буссольная съемка страдала неточностью из-за острых засечек. Я.И. Бе­ляев и, в особенности, П.И. Беседин допускали мысль, что виденный ими пик (как известно, получивший в 1932 г. название пика Сталина) мог быть другой, не известной еще вершиной.

П.И. Беседин, основываясь на известных в то время сведениях, пришел к совершенно правильному выводу, что группа Сандала не может быть видна с ледника Гармо, так как она расположена не только к северу от долины Танымаса (близ конца ледника Федченко), но «и еще одной, тоже широтной долины, которая к лед­нику Гармо подходит с востока».

О существовании такой долины П.И. Беседин знал из описания путешествия Н.И. Косиненко по леднику Бивачному. Как теперь известно, ледник Бивачный имеет не один, а несколько левых притоков.

Ледник Гармо здесь имел иной характер, чем в нижней части. Можно было различить повышенные гряды срединных морен, не отличавшихся по окраске от остальной моренной массы. Постепенно гряды ста­новились все более выраженными. В 5-6 км выше Аво-дары появился чистый лед, сперва в виде узкой, а затем все более и более расширяющейся полосы.

В этом месте в ледник Гармо впадает слева (оро­графически) ледник Шокальского. Это название было присвоено в 1916 г. экспедицией Я.И. Беляева и П.И. Беседина в честь вице-президента Русского Географического общества, много сделавшего для организации их экспедиции, и оно принято сейчас на всех наших картах. Напротив ледника Шокальского, с правой стороны долины виднелось боковое ущелье, заполненное в своей верхней части ледником, не дохо­дящим до Гармо. Верховья ущелья замыкала высокая характерная снежная вершина. Это был пик Беседина (название дано в 1948 г. отрядом Института географии, см. статью Е.В. Тимашева «Ледник Гандо», «Ежегод­ник», 1949 г.).

В своем отчете¹ Я.И. Беляев указывает, что им было присвоено этому леднику имя русского путешест­венника Липского, исследователя многих ледников хребта Петра Первого. В то время ледник Липского соединялся с ледником Гармо. Впоследствии, когда в ущелье Гармо проник один из отрядов Таджикской комплексной экспедиции 1932 г., произошла путаница. Ледником Липского был назван крайний правый приток ледника Гармо, впадающий в него с северо-запада.

Главный ствол ледника Гармо, берущий свое начало от юго-западных склонов пика Сталина и пика Молотова, получил название ледника Беляева.

Такие обозначения можно видеть, в частности, на карте, напечатанной в «Ежегоднике» за 1949 г. (см. В.С. Науменко, «Пик Гармо»).

Нам представляется более правильным придержи­ваться обозначений, предложенных первоисследователем ледника Гармо — Я.И. Беляевым. В соответствии с этим, как указано на прилагаемой схеме, нужно считать, что ледник Гармо берет свое начало в северо-восточной части цирка ледника, названного ошибочно ледником Беляева. Ледник, получивший впоследствии название ледника Липского, будет уместно называть ледником Беляева, тем более что в верховьях его (к юго-западу от пика Евгения Абалакова) в хребте ОПТЭ высится одноименный пик.

Такие наименования будут более правильными как с точки зрения соответствия историческим фактам, так и по существу, ибо орографически ледник Гармо дей­ствительно берет свое начало со склонов величествен­ных пиков Сталина и Молотова.

Дойдя почти до начала ледопада, мы свернули на юго-восток, пересекли две срединные морены и беспо­рядочное нагромождение ледяных холмов.

К 6 часам вечера мы подошли к правому краю лед­ника Вавилова, у его впадения в ледник Гармо. Здесь, на высокой правобережной морене, на высоте 4000 м мы разбили основной лагерь, названный впоследствии «Сурковым» из-за большого количества грызунов, на­селявших окружающие склоны. Четвероногие хозяева, потревоженные нашим приходом, то и дело выскаки­вали из норок, становились на задние лапы, сердитым резким писком выражая свое недовольство.

Большая площадка, поросшая эдельвейсами, была с трех сторон защищена от ветра окружающими скло­нами. В двадцати шагах журчал полноводный ручей.

Беглая разведка показала, что мы находимся на не­сколько сот метров ниже впадения нижнего правого притока в ледник Вавилова. Крутой изрезанный лед­ник спускался из верхнего, невидимого для нас цирка, за которым вздымалась грандиозная вершина, по­разившая наше воображение еще на леднике Гармо.

Расположенная западнее пика Молотова, она пол­ностью скрывала его, закрывая почти весь восток. На юге виднелась Дарвазская стена с частью пика Гармо. На северо-западе высилась громада пика Ленинград, несколько левее — пик Евгения Абалакова.

Необходимо отметить, что первоисследователь этого района Я.И. Беляев принимал возвышающуюся над нами вершину за пик Гармо. Под таким названием она и помечена на схеме экспедиции 1916 г. Сомнений в этом не может быть, ибо по своему месторасположению у впадения ледника Вавилова в ледник Гармо (напом­ним, что пик Молотова отодвинут на восток и с лед­ника Гармо, вблизи ледника Вавилова, не виден), а также по подробному описанию, приведенному Я.И. Беляевым, вершина, названная им «пиком Гармо» не может быть ничем иным, как вершиной, по­лучившей у нас название «пик Патриот».

П.И. Беседина поразила своеобразная форма вер­шины, представляющая собой гигантское кресло, в связи с чем он и предложил назвать ее «Троном Петра Великого». Однако сами участники экспедиции 1916 г. не утвердили такого названия, и на карте она была по­мечена как «пик Гармо».

Таким образом, поскольку настоящий пик Гармо находится значительно южнее, на стыке хребтов Ака­демии наук и Дарвазского, вершина, о которой идет речь, была, по существу, безыменной, что и дало нам право предложить присвоить ей новое название «пик Патриот»¹.

При некоторой доле воображения можно, конечно, согласиться с П.И. Бесединым в вопросе о форме вер­шины. «Сидением» трона как бы служит верхний цирк, ограниченный юго-западным гребнем вершины, самой западной стеной пика («спинкой» трона) и перемыч­кой, соединяющей пик Патриот со скалистой вершиной высотой около 5200 м, расположенной к западу от него и обрывающейся стеной непосредственно на лед­ник Гармо. Эта скалистая вершина (образующая вме­сте с перемычкой «правую ручку» трона) помечена на карте, помещенной в «Ежегоднике» за 1949 г., как пик Беляева. Однако мы склонны считать, что более пра­вильным было бы назвать именем первого исследова­теля верховьев ледника Гармо не эту ничем не приме­чательную вершину, а другую, более эффектную и вы­сокую, возвышающуюся в верховьях правого притока ледника Гармо, как это и сделано Е. В. Тимашевым («Ежегодник», 1949, «Ледник Гандо»).

«Сурковый» лагерь был установлен, по всей видимости, там же, где в 1916 г. останавливалась экспедиция Русского Географического общества. В этом месте в ледник Гармо впадает с юга ледник Вавилова. Сам ледник Гармо круто поворачивает здесь на север (если идти против течения), образуя исключительно мощный ледопад по всей ширине ледника.

Основной поток ледника Гармо, как мы уже гово­рили, берет начало в цирке у подножия юго-западных и западных склонов пиков Сталина, «Правды», Молотова, т.е. с хребта Академии наук и, частично, с южных склонов пика Ленинград, расположенного в хребте Петра Первого.

В этот цирк спадают также северные склоны пика Патриот.

Скальная перемычка, соединяющая пик Патриот с вершиной «5200», служит водоразделом между вер­ховьями ледника Гармо и ледником Вавилова. С севе­ро-запада, выше ледопада, в ледник Гармо впадает ледник, который мы считаем правильным назвать лед­ником Беляева. Левый (орографически) его рукав спускается со склонов пиков Ленинград и Евгения Абалакова. Правый рукав начинается от пика Бе­ляева.

Ледник Беляева отделен от ледника Гармо высокой перемычкой; тянущейся от пика Ленинград к безымен­ной вершине, южнее его. Общее протяжение верхней части ледника Гармо от начала до слияния с ледником Вавилова равно примерно 8-10 километрам. Вся длина ледника, от истоков до конца, около 30 кило­метров.

Ледник Вавилова тянется с юго-востока на северо-запад (считая от начала) на протяжении около 10 ки­лометров. Начало свое он берет с северо-западных склонов пика Гармо и с Дарвазской стены. Верхняя часть ледника Вавилова несколько расширена по срав­нению со средней и нижней частями. Поверхность льда сравнительно ровная, имеет слабый уклон, значитель­ных трещин и ледопадов на ней нет. На леднике видны слабо намеченные боковые морены и небольшое пятно срединной морены. Верхняя часть ледника, у подножия Дарвазского хребта, хотя и имеет вид фирнового цирка, однако это — вполне сформировавшийся ледник.

Фирнового бассейна ледник Вавилова не имеет и питается громадными лавинными массами, срывающи­мися с пика Гармо и Дарвазской стены, а также много­численными круто падающими боковыми ледниками, впадающими, в основном, со склонов хребта Академии наук.

В ледник Вавилова впадает справа пять притоков, из которых нижний берет свое начало от верхнего цирка под пиком Патриот. В настоящее время он не доходит до ледника Вавилова, что свидетельствует о значитель­ном отступании за последние десятилетия, тогда как Я.И. Беляев в своем отчете 1916 г., описывая этот лед­ник, говорит, что он «врезается в корпус главного лед­ника».

На леднике Вавилова нет отчетливо выраженной срединной морены, которую можно было бы проследить на сколько-нибудь значительном расстоянии. На лево­бережной морене, у впадения ледника Вавилова в лед­ник Гармо, напротив «Суркового» лагеря, в 1948 г. был разбит основной лагерь экспедиции Всесоюзного коми­тета по делам физкультуры и спорта. Над этой лужай­кой возвышается пик Щербакова — несложная вершина (5100 м), являющаяся прекрасным панорамным пунк­том. Еще по дороге к лагерю мы наметили ее для тре­нировки к восхождению.

6 августа команда разбилась на несколько групп: А.Б. Дейкин, А.Г. Утляткин и А.Н. Некрасов во главе с Н.Г. Власычевым вышли на пик Щербакова. Г.С. Ведеников и П.И. Поварнин отправились на раз­ведку ледника Беляева, чтобы исследовать возможные пути восхождения на пик Евгения Абалакова и пик Ленинград. Мы с В.В. Шер решили подняться в верх­ний цирк соседнего с нами бокового ледника, посмот­реть, нет ли там перехода в верховья ледника Беляева, а заодно наметили разведать подступы к пику Патриот.

Подъем оказался несложным. По крутым травяни­стым склонам и крупнокаменистой осыпи мы быстро двинулись вверх, обходя слева по ходу головоломный ледопад. Через 4 часа мы были на верхней части мо­рены, обнаружив здесь тур с запиской А.С. Мухина и М.С. Гуренковой. В 1948 г. они дошли до подножия перемычки, отделяющей бассейн ледника Вавилова от верховьев ледника Гармо. Тщательно осмотрев цирк, мы выяснили, что перебраться на ледник Гармо затруд­нительно, придется преодолеть скальную стену до 300 м высотой.

Вернувшись, мы тщательно исследовали с помощью бинокля юго-западный гребень пика Патриот. Подни­маться по нему от подножия не было смысла, протя­женность его и изрезанность нижней части потребовали бы слишком большой затраты сил и времени. Необхо­димо было найти выход на гребень прямо от цирка, что позволило бы сразу выйти на высоту около 5000 метров. Ориентировочно такой путь был найден: по кру­тому фирновому склону между сбросами можно было, вероятно, подняться на плечо, оттуда по перемычке выйти на самый гребень.

Удовлетворенные результатами разведки, мы спу­стились в лагерь. К вечеру пришли Г.С. Ведеников и П.И. Поварнин. Целый день пробивались они по ле­допаду, используя кошки, крючья, вырубая ступени, но преодолеть ледопад так и не смогли. Не имея палатки и спальных мешков, они вынуждены были к вечеру вернуться в лагерь. В 8 ч. вечера зажегся сигнал на гребне пика Щербакова, извещавший, что молодежь благополучно совершила свое восхождение и возвра­щается обратно.

На следующий день Г.С. Ведеников и П.И. Повар­нин вновь вышли к леднику Беляева. На этот раз раз­ведка была удачней. Альпинисты пересекли ледопад по диагонали и вышли на правый берег ледника.

Взойдя на безыменную панорамную вершину у слия­ния ледников Беляева и Гармо, наши товарищи сумели детально рассмотреть подступы к пикам Евгения Абалакова и Ленинград. Результаты были малоутеши­тельны. Южные склоны хребтов Петра Первого и ОПТЭ слишком круты, пути на вершины не видно. С панорамной вершины разведчики сняли записку А.С. Мухина и Р.А. Гакеля.

К вечеру в лагере снова собрались все альпинисты, в том числе метростроевцы, вернувшиеся после удач­ного восхождения на пик Щербакова, откуда они при­несли еще одну записку вездесущих А.С. Мухина и Р.А. Гакеля, М.С. Гуренковой и Т. Суяркулова.

8 августа команда снова разделилась: В.В. Шер с А.Н. Некрасовым вторично отправились в верховья цирка пика Патриот, чтобы попытаться подняться на перемычку, выяснив возможности перехода этим путем в верхнюю часть ледника Гармо. Мы с Г.С. Ведениковым и А.Б. Дейкиным решили пройти до верховьев ледника Вавилова, разведать возможности восхожде­ния на Дарвазскую стену.

Пройдя несколько сот метров по морене, мы спусти­лись на чистый лед и по ровной поверхности ледника без труда добрались к середине дня до Дарвазской стены. Отсюда был хорошо виден путь, по которому в 1948 г. поднималась на пик Гармо команда Всесоюз­ного комитета. Мы могли полностью оценить те труд­ности, которые ей пришлось преодолеть.

Затем мы обратились к Дарвазской стене, острый гребень которой эффектно выделялся на голубом небе. Прильнув к биноклю, подолгу задерживался я на каждом участке крутого склона, на первый взгляд ка­завшегося неприступным. Постепенно среди угрожаю­щих хаотических сбросов наметился возможный выход на западный гребень стены. Этот путь напоминал се­веро-западную стену Ушбы, по которой в 1947 г. под­нимались мы с А.А. Малеиновым. Маршрут возмож­ный, но исключительно трудный, к тому же небезопас­ный, о чем свидетельствовали следы мощных лавин.

Г.С. Ведеников с сомнением покачал головой: маршрут был ему явно не по душе. Обратившись на север, мы увидели к востоку от пика Патриот громаду пика Молотова. Усеянный многочисленными «жандар­мами» гребень соединял вершины, образуя большой провал, низшая точка которого была на 300-400 м ниже вершины пика Патриот.

Вскоре после нашего возвращения в лагерь появи­лись В.В. Шер с А.Н. Некрасовым. Им удалось с боль­шим трудом преодолеть скальную сильно разрушенную трехсотметровую стену, примыкающую к пику Пат­риот, выяснив, что путь через нее в верховья ледника Гармо слишком сложен и опасен.

Разведка была окончена. После краткой дискуссии все сошлись на том, что лучшим объектом для восхож­дения будет пик Патриот. Его высота явно больше 6 000 м. путь по гребню не представит особых трудно­стей. Неясным оставался лишь крутой скальный уча­сток посредине гребня: подъем В.В. Шер и А.Н. Не­красова на перемычку показал, что скалы здесь сильно разрушены.

Решено было организовать 1-й промежуточный ла­герь с запасом продуктов на юго-западном гребне у ос­нования скальной стены.

9 августа вечером группа разделилась. Молодежь ушла в базовый лагерь за продуктами, а штурмовая четверка в составе Б.А. Гарфа, В.В. Шер, Г.С. Веденикова и П.И. Поварнина поднялась в верхний цирк, заночевав на правобережной морене.

10 августа на рассвете пересекаем цирк и подходим к основанию подъема. На кошках быстро начинаем подниматься по твердому фирну, но вскоре склон ста­новится более крутым, приходится перейти на перед­ние зубья кошек, с опорой на клюв ледоруба. Подняв­шись метров на 100, траверсируем вправо под боль­шим сбросом и, перебравшись по хрупкому мостику через большую подгорную трещину, выходим на снеж­ную подушку перед гребнем.

Прямо вверх уходит резкий взлет большой кру­тизны, под тонким слоем снега лежит твердый лед. Осторожно, на тщательной страховке, проходим мы этот неприятный участок. Затем площадка и снова взлет. К полудню мы вышли на гребень. Отсюда начи­нался кажущийся бесконечным утомительный путь по гребню к видневшейся впереди скальной стене. Рез­кие взлеты острого гребня сменялись почти горизон­тальными участками. Слева крутой склон обрывался до самого цирка. Справа нависли гигантские карнизы. Тяжелые рюкзаки замедляли темп продвижения. Лишь к 4 часам дня мы подошли к последнему по­логому участку перед скалами» решив организовать здесь базу: преодоление стены с тяжелыми рюкзаками было для нас непосильно. Альтиметр показывал вы­соту 5150 метров.

Озеро на леднике Гармо (высота 3600 м)

Разбивка штурмового лагеря экспедиции общества

«Локомотив» на высоте 6900 м.

Фото П. ПОВАРНИНА.

В верховьях ледника Гармо.

Слева виден высочай­ший пик страны — пик Сталина, справа — пик Патриот.

Фото П. ПОВАРНИНА

Путь восхождения на пик Патриот. Слева —

массив пика Сталина (снято с ледника Гармо).

Высочайшая вершина мира Чомолунгма (Эверест).

Фото П. ПОВАРНИНА.

Устройство ровной площадки для палатки заняло немного времени. Ночь прошла спо­койно. Чтобы заснуть, пришлось прибегнуть к валерь­янке, так как высота давала себя чувствовать.

Забросив продукты на гребень, мы снова спустились в «Сурковый» лагерь.

В эти дни мы соорудили на холме, непосредственно над лагерем, двухметровый тур, в нише которого был установлен бюст Евгения Абалакова. Площадка над слиянием трех ледников была выбрана удачно — ни одна группа, проникшая в верховья ледника Гармо, не пройдет мимо тура, не вспомнив о замечательном со­ветском альпинисте, патриоте нашей великой Родины.

17. 
    августа в 16 часов мы вышли на восхождение. В штурмовой группе — я, Ведеников, Поварнин, Власычев. Вспомогательная группа в составе А.Б. Дейкина и А.Г. Утляткина сопровождает нас до середины
    гребня. Остальные под руководством В.В. Шер будут поддерживать оптическую связь, чтобы в случае необ­ходимости оказать нам помощь.
    
18. 
    августа, в предрассветных сумерках, переходим цирк. Несмотря на выпавший внизу дождь, на высоте нет свежего снега, на гребне фирн местами превра­тился в лед. К полудню мы были у нашего склада.
    Часовая остановка, после которой рюкзаки становятся намного увесистее, и снова в путь!
    

Скалы из плитоподобных сланцев настолько раз­рушены, что малейшее прикосновение вызывает грандиозный камнепад. Страховка на крючьях невоз­можна, при их забивке отваливаются целые глыбы. Приходится двигаться очень осторожно, опробуя по нескольку раз каждый уступ. Альпинистов рассредото­чили так, чтобы никто не двигался под другим.

Лишь в пятом часу мы вылезли на узкую ледяную «полку» на южной стороне северо-западного гребня; сам гребень виднелся над нашими головами. К нему вел короткий, очень крутой ледяной склон, увенчанный шапкой снежных карнизов.

А.Г. Утляткин жаловался на головную боль и тош­ноту. Заболела голова и у Н.Г. Власычева. Альтиметр показывал 5400 метров. За день мы поднялись на 900 метров. Ночью плохо почувствовал себя и Ведеников.

Утром отправляем вниз А.Б. Дейкина и А.Г. Утляткина. Г.С. Ведеников решил идти вверх. Подняв­шись на 30-40 метров по ледяному склону, крутизной около 55°, прорубаем карниз и выбираемся на фирно­вый гребень. Пологие участки чередуются с резкими взлетами, крутизна которых доходит до 50-55°. Фирн уступает место льду.

Особенно сложным было преодоление «жан­дарма», который пришлось обходить с севера по склону большой крутизны. В один из кратких моментов отдыха мы увидели далеко внизу, на белом фоне снежного гребня, фигурки наших товарищей, преодолевших наиболее трудный участок.

К вечеру мы выбрались к основанию куполообраз­ной снежной предвершины. Высота 5900 метров. Г.С. Ведеников дальше идти не может. Разбиваем последний, штурмовой лагерь. Отсюда попробуем завтра достичь вершины.

Ночь прошла беспокойно. Г.С. Ведеников и Н.Г. Власычев чувствуют себя плохо. Холод леденит, пробирает насквозь, хотя мы надели все теплые вещи. Только после большой дозы валерьянки забываемся тревожным сном.

Наступает 20 августа. Решающий день. Надо быть на вершине. Поднимаемся в темноте. Холодно. Вода, растопленная накануне и оставленная в котелке, про­мерзла до дна. Кажется, что тебя ударяет ток, когда, ворочаясь в тесной палатке, нечаянно прикоснешься воспаленной щекой к толстому слою инея на внутрен­ней стенке. Башмаки — словно деревянные, и долго при­ходится разминать их молотком, пока удается натянуть их на ноги. Наконец все готово, медленно трогаемся в путь.

Ведеников остается ждать нас в палатке. У Н.Г. Власычева болит голова, но он с тихим стоном, стиснув зубы, все же идет вверх. Мучительно стынут ноги, и через какие-нибудь 20 минут мы вынуждены сесть на снег, разуться и долго растирать потерявшие чувствительность пальцы. Но вот показалось, наконец, долгожданное солнце, постепенно золотящее фирновые склоны. Становится теплее, настроение заметно улуч­шается.

Прямо от лагеря преодолеваем крутой склон, обхо­дим затем справа предвершину и, миновав сбросы, выбираемся на узкую седловину северо-западной пере­мычки, возле группы скал. Высота по альтиметру 6100 метров. До вершины уже недалеко. К ней ведет очень узкое крутое ребро.

Н.Г. Власычев, несмотря на свою настойчивость, идти дальше не в силах. Он остается ждать нас на скалах, греясь на солнце и наблюдая за нашим про­движением. Дальше двигаемся вдвоем с П.И. Поварниным. Оставшаяся часть пути оказывается самой сложной. Предательский тонкий слой снега на остром ледяном гребне доставляет особенно много хлопот. Приходится расчищать его вплоть до льда, прежде чем удается надежно зацепиться передними зубьями кошек.

Мы двигаемся очень медленно, время от времени забивая для страховки ледовые крючья. Одновременно зорко следим друг за другом. В случае падения одного другой готов немедленно спрыгнуть на противополож­ную сторону ребра. Через каждые 20 шагов останав­ливаемся и даем успокоиться бешено бьющемуся сердцу.

Но вот ребро постепенно переходит в пологую по­душку, над которой в 50 м возвышается снежный купол вершины. В предвкушении близкой победы мы позво­ляем себе расстелить штормовки и с полчаса отдыхаем под лучами солнца. Съедаем плитку шоколада и в до­вольно бодром темпе преодолеваем, наконец, последний подъем.

В 12 часов 20 мин. 20 августа 1950 г. два альпиниста общества «Локомотив» стояли на безыменной вершине в хребте Академии наук, юго-западнее пика Молотова. Альтиметр показывал высоту 6350 метров.

Перед нами раскинулась грандиозная панорама. Десятки и сотни снежных гигантов, беспредельное море вершин окружали нас со всех сторон. Вершина, на которой мы стояли, соединялась острым, круто па­дающим вниз, гребнем с пиком Молотова. Этот гре­бень — вполне реальный путь на вершину. Дальше, на север виднелся пик «Правды»; за ним, доминируя над всеми окружающими вершинами, поднималась к небу величественная пирамида пика Сталина. С интересом вглядывались мы в верховья ледника Гармо, куда еще не проникал ни один альпинист.

С перемычки, разделяющей бассейны ледников Ва­вилова и Гармо, спускались в цирк нетрудные фирно­вые склоны. Явно был виден реальный путь подъема из верхнего цирка ледника Гармо на гребень между пиками Молотова и «Правды». За пиком «Правды», севернее его, возможно, имеется и второй путь, по крутому ребру. Это открыло бы возможности восхож­дения по новому пути на высочайшую вершину нашей Родины, так как с гребня хребта Академии наук по довольно пологим снежным склонам можно выйти на восточное ребро пика Сталина очень близко к вер­шине. Восхождение на пик Ленинград казалось нам возможным, хотя и сложным, путь пойдет с правого (орографически) рукава ледника на перемычку, отде­ляющую ледник Гармо от ледника Беляева.

Пока П.И. Поварнин снимал с вершины круговую панораму, я спустился метров на 10 ниже и соорудил большой тур.

С чувством понятного волнения и гордости писали мы записку о новой победе советского альпинизма.

Мы посвятили свое восхождение памяти выдающе­гося советского альпиниста, преданного товарища и друга, истинного патриота нашей великой Родины, заслуженного мастера спорта Евгения Михайловича Абалакова.

Наше первовосхождение было классифицировано V-A категорией трудности.