Данте Алигьери. Божественная комедия

"Осанна" так звучала, что томился

По этим звукам я с тех пор не раз.
31 Потом один от прочих отделился

И начал так: "Мы все служить тебе

Спешим, чтоб ты о нас возвеселился.
34 В одном кругу, круженье и алчбе

Наш сонм с чредой Начал небесных мчится,

Которым ты сказал, в земной судьбе:
37 "Вы, чьей заботой третья твердь кружится";

Мы так полны любви, что для тебя

Нам будет сладко и остановиться".
40 Мои глаза доверили себя

Глазам владычицы и, их ответом

Сомнение и робость истребя,
43 Вновь утолились этим щедрым светом,

И я: "Скажи мне, кто вы", - произнес,

Замкнув большое чувство в слове этом.
46 Как в мощи и в объеме он возрос

От радости, - чья сила умножала

Былую радость, - слыша мой вопрос!
49 И, став таким, он мне сказал: "Я мало

Жил в дельном мире; будь мой век продлен,

То многих бы грядущих зол не стало.
52 Я от тебя весельем утаен,

В лучах его сиянья незаметный,

Как червячок средь шелковых пелен.
55 Меня любил ты, с нежностью не тщетной:

Будь я в том мире, ты бы увидал

Не только лишь листву любви ответной.
58 Тот левый берег, где свой быстрый вал

Проносит, смешанная с Соргой, Рона,

Господства моего в грядущем ждал;
61 Ждал рог авзонский, где стоят Катона,

Гаэта, Бари, замкнуты в предел

От Верде к Тронто до морского лона.
64 И на челе моем уже блестел

Венец земли, где льется ток Дуная,

Когда в немецких долах отшумел;
67 Прекрасная Тринакрия, - вдоль края,

Где от Пахина уперся в Пелор

Залив, под Эвром стонущий, мгляная
70 Не от Тифея, а от серных гор, -

Ждала бы государей, мной рожденных

От Карла и Рудольфа, до сих пор,
73 Когда бы произвол, для угнетенных

Мучительный, Палермо не увлек

Вскричать: "Бей, бей!" - восстав на беззаконных.
76 И если бы мой брат предвидеть мог,

Он с каталонской жадной нищетою

Расстался бы, чтоб избежать тревог;
79 Ему пора бы, к своему покою,

Иль хоть другим, его груженый струг

Не загружать поклажею двойною:
82 Раз он, сын щедрого, на щедрость туг,

Ему хоть слуг иметь бы надлежало,

Которые не жадны класть в сундук".
85 "То ликованье, что во мне взыграло

От слов твоих, о господин мой, там,

Где всяких благ скончанье и начало,
88 Ты видишь, верю, как я вижу сам;

Оно мне тем милей; и тем дороже,

Что зримо вникшим в божество глазам.
91 Ты дал мне радость, дай мне ясность тоже;

Я тем смущен, услышав отзыв твой,

Что сладкое зерно столь горьким всхоже".
94 Так я; и он: "Вняв истине одной,

К тому, чем вызвано твое сомненье,

Ты станешь грудью, как стоишь спиной.
97 Тот, кто приводит в счастье и вращенье

Мир, где ты всходишь, в недрах этих тел

Преображает в силу провиденье.
100 Не только бытие предусмотрел

Для всех природ всесовершенный Разум,

Но вместе с ним и лучший их удел.
103 И этот лук, стреляя раз за разом,

Бьет точно, как предвидено стрельцом,

И как бы направляем метким глазом.
106 Будь иначе, твердь на пути твоем

Такие действия произвела бы,

Что был бы вместо творчества - разгром;
109 А это означало бы, что слабы

Умы, вращающие сонм светил,

И тот, чья мудрость их питать должна бы.
112 Ты хочешь, чтоб я ближе разъяснил?"

И я: "Не надо. Мыслить безрассудно,

Что б нужный труд природу утомил".
115 И он опять: "Скажи, мир жил бы скудно,

Не будь согражданином человек?"

"Да, - молвил я, - что доказать нетрудно".
118 "А им он был бы, если б не прибег

Для разных дел к многоразличью званий?

Нет, если правду ваш мудрец изрек".
121 И, в выводах дойдя до этой грани,

Он заключил: "Отсюда - испокон

Различны корни ваших содеяний:
124 В одном родится Ксеркс, в другом - Солон,

В ином - Мельхиседек, в ином - родитель

Того, кто пал, на крыльях вознесен.
127 Круговорот природы, впечатлитель

Мирского воска, свой блюдет устав,

Но он не поглядит, где чья обитель.
130 Вот почему еще в зерне Исав

Несходен с Яковом, отец Квирина

Так низок, что у Марса больше прав.
133 Рожденная природа заедино

С рождающими шла бы их путем,

Когда б не сила божьего почина.
136 Теперь ты к истине стоишь лицом.

Но чтоб ты знал, как мне с тобой отрадно,

Хочу, чтоб вывод был тебе плащом.
139 Природа, если к ней судьба нещадна,

Всегда, как и любой другой посев

На чуждой почве, смотрит неприглядно;
142 И если б мир, основы обозрев,

Внедренные природой, шел за нею,

Он стал бы лучше, в людях преуспев.
145 Вы тащите к церковному елею

Такого, кто родился меч нести,

А царство отдаете казнодею;
148 И так ваш след сбивается с пути".

ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ

Мне пролил свет, он, вскрыв мне, как вражда

Обманет некогда его младенца,
4 Сказал: "Молчи, и пусть кружат года!"

И я могу сказать лишь, что рыданья

Ждут тех, кто пожелает вам вреда.
7 И жизнь святого этого сиянья

Опять вернулась к Солнцу, им полна,

Как, в мере, им доступной, все созданья.
10 Вы, чья душа греховна и темна,

Как от него вас сердце отвратило,

И голова к тщете обращена?
13 И вот ко мне еще одно светило

Приблизилось и, озарясь вовне,

Являло волю сделать, что мне мило.
16 Взор Беатриче, устремлен ко мне,

В том, что она с просимым согласилась,

Меня, как прежде, убедил вполне.
19 "Дай, чтобы то, чего хочу, свершилось,

Блаженный дух, - сказал я, - мне явив,

Что мысль моя в тебе отобразилась".
22 Свет, новый для меня, на мой призыв,

Из недр своих, пред тем звучавших славой,

Сказал, как тот, кто щедрым быть счастлив:
25 "В Италии, растленной и лукавой,

Есть область от Риальто до вершин,

Нистекших Брентой и нистекших Пьявой;
28 и там есть невысокий холм один,

Откуда факел снизошел, грозою

Кругом бушуя по лицу равнин.
31 Единого он корня был со мною;

Куниццой я звалась и здесь горю

Как этой побежденная звездою.
34 Но, в радости, себя я не корю

Такой моей судьбой, хоть речи эти

Я не для вашей черни говорю.
37 Об этом драгоценном самоцвете,

Всех ближе к нам, везде молва идет;

И прежде чем умолкнуть ей на свете,
40 Упятерится этот сотый год:

Тех, чьи дела величьем пресловуты,

Вторая жизнь вослед за первой ждет.
43 В наш век о ней не думает замкнутый

Меж Адиче и Тальяменто люд

И, хоть избит, не тужит ни минуты.
46 Но падуанцы вскорости нальют

Другой воды в Виченцское болото,

Затем что долг народы не блюдут.
44 А там, где в Силе впал Каньян, есть кто-то,

Владычащий с подъятой головой,

Кому уже готовятся тенета.
52 И Фельтро оросит еще слезой

Грех мерзостного пастыря, столь черный,

Что в Мальту не вступали за такой.
56 Под кровь феррарцев нужен чан просторный,

И взвешивая, сколько унций в ней,

Устал бы, верно, весовщик упорный,
58 Когда свой дар любезный иерей

Преподнесет как честный враг крамолы;

Но этим там не удивишь людей.
61 Вверху есть зеркала (для вас - Престолы),

Откуда блещет нам судящий бог;

И эти наши истины глаголы".
64 Она умолкла; и я видеть мог,

Что мысль она к другому обратила,

Затем что прежний круг ее увлек.
67 Другая радость, чье величье было

Мне ведомо, всплыла, озарена,

Как лал, в который солнце луч вонзило.
70 Вверху весельем яркость рождена,

Как здесь - улыбка; а внизу мрачнеет

Тем больше тень, чем больше мысль грустна.
73 "Бог видит все, твое в нем зренье реет, -

Я молвил, - дух блаженный, и ничья

Мысль у тебя себя украсть не смеет.
76 Так что ж твой голос, небо напоя

Среди святых огней, чей хор кружится,

В шести крылах обличия тая,
79 Не даст моим желаньям утолиться?

Я упредить вопрос твой был бы рад,

Когда б, как ты в меня, в тебя мог влиться".
82 "Крупнейший дол, где волны бег свой мчат, -

Так отвечал он, - устремясь широко

Из моря, землю взявшего в обхват,
85 Меж розных берегов настоль глубоко

Уходит к солнцу, что, где прежде был

Край неба, там круг полдня видит око.
88 Я на прибрежье между Эбро жил

И Магрою, чей ток, уже у ската,

От Генуи Тоскану отделил.
91 Близки часы восхода и заката

В Буджее и в отечестве моем,

Согревшем кровью свой залив когда-то.
94 Среди людей, кому я был знаком,

Я звался Фолько; и как мной владело

Вот это небо, так я властен в нем;
97 Затем что не страстней была дочь Бела,

Сихея и Креусу оскорбив,

Чем я, пока пора не отлетела,
100 Ни родопеянка, с которой лжив

Был Демофонт, ни сам неодолимый

Алкид, Иолу в сердце заключив.
103 Но здесь не скорбь, а радость обрели мы-

Не о грехе, который позабыт,

А об Уме, чьей мыслью мы хранимы.
106 Здесь видят то искусство, что творит

С такой любовью, и глядят в Начало,

Чья благость к высям дольный мир стремит.
109 Но чтоб на все, что мысль твоя желала

Знать в этой сфере, ты унес ответ,

Последовать и дальше мне пристало.
112 Ты хочешь знать, кто в этот блеск одет,

Которого близ нас сверкает слава,

Как солнечный в прозрачных водах свет.
115 Так знай, что в нем покоится Раава

И, с нашим сонмом соединена,

Его увенчивает величаво.
118 И в это небо, где заострена

Тень мира вашего, из душ всех ране

В Христовой славе принята она.
121 Достойно, чтоб она среди сияний

Одной из твердей знаменьем была

Победы, добытой поднятьем дланей,
124 Затем что Иисусу помогла

Прославиться в Земле Обетованной,

Мысль о которой папе не мила.
127 Твоя отчизна, стебель окаянный

Того, кто первый богом пренебрег

И завистью наполнил мир пространный,
130 Растит и множит проклятый цветок,

Чьей прелестью с дороги овцы сбиты,

А пастырь волком стал в короткий срок.
133 С ним слово божье и отцы забыты,

И отдан Декреталиям весь пыл,

Заметный в том, чем их поля покрыты.
136 Он папе мил и кардиналам мил;

Их ум не озабочен Назаретом,

Куда раскинул крылья Гавриил.
139 Но Ватикан и чтимые всем светом

Святыни Рима, где кладбище тех,

Кто пал, Петровым следуя заветам,
142 Избудут вскоре любодейный грех".

ПЕСНЬ ДЕСЯТАЯ

Дыша Любовью вечной, как и тот,

Невыразимая Первопричина
4 Все, что в пространстве и в уме течет,

Так стройно создала, что наслажденье

Невольно каждый, созерцая, пьет.
7 Так устреми со мной, читатель, зренье

К высоким дугам до узла того,

Где то и это встретилось движенье;
10 И полюбуйся там на мастерство

Художника, который, им плененный,

Очей не отрывает от него.
13 Взгляни, как там отходит круг наклонный,

Где движутся планеты и струят

Свой дар земле на зов ее исконный:
16 Когда бы не был этот путь покат,

Погибло бы небесных сил немало

И чуть не все, чем дельный мир богат;
14 А если б их стезя положе стала

Иль круче, то премногого опять

Внизу бы и вверху недоставало.
22 Итак, читатель, не спеши вставать,

Продумай то, чего я здесь касался,

И восхитишься, не успев устать.
25 Тебе я подал, чтоб ты сам питался,

Затем что полностью владеет мной

Предмет, который описать я взялся.
28 Первослуга природы, мир земной

Запечатлевший силою небесной

И мерящий лучами час дневной, -
31 С узлом вышепомянутым совместный,

По тем извоям совершал свой ход,

Где он все раньше льет нам свет чудесный.
34 И я был с ним, но самый этот взлет

Заметил лишь, как всякий замечает,

Что мысль пришла, когда она придет.
37 Так быстро Беатриче восхищает

От блага к лучшему, что ей вослед

Стремленье времени не поспевает.
40 Каким сияньем каждый был одет

Там, в недрах солнца, посещенных нами,

Раз отличает их не цвет, а свет!
43 Умом, искусством, нужными словами

Я беден, чтоб наглядный дать рассказ.

Пусть верят мне и жаждут видеть сами.
46 А что воображенье низко в нас

Для тех высот, дивиться вряд ли надо,

Затем что солнце есть предел для глаз.
49 Таков был блеск четвертого отряда

Семьи Отца, являющего ей

То, как он дышит и рождает чадо.
52 И Беатриче мне: "Благоговей

Пред Солнцем ангелов, до недр плотского

Тебя вознесшим милостью своей!"
55 Ничья душа не ведала такого

Святого рвенья и отдать свой пыл

Создателю так не была готова,
58 Как я, внимая, это ощутил;

И так моя любовь им поглощалась,

Что я о Беатриче позабыл.
61 Она, без гнева, только, улыбалась,

Но так сверкала радость глаз святых,

Что целостная мысль моя распалась.
64 Я был средь блесков мощных и живых,

Обвивших нас венцом, и песнь их слаще

Еще была, чем светел облик их;
67 Так дочь Латоны иногда блестящий

Наденет пояс, и, огнем сквозя,

Он светится во мгле, его держащей.
70 В дворце небес, где шла моя стезя,

Есть много столь прекрасных самоцветов,

Что их из царства унести нельзя;
73 Таким вот было пенье этих светов;

И кто туда подняться не крылат,

Тот от немого должен ждать ответов.
76 Когда певучих солнц горящий ряд,

Нас, неподвижных, обогнув трикраты,

Как звезды, к остьям близкие, кружат,
79 Остановился, как среди баллаты,

Умолкнув, станет женщин череда

И ждет, чтоб отзвучал запев начатый,
82 В одном из них послышалось: "Когда

Луч милости, который возжигает

Неложную любовь, чтоб ей всегда
85 Расти с ним вместе, так в тебе сверкает,

Что вверх тебя ведет по ступеням,

С которых сшедший - вновь на них - ступает,
88 Тот, кто твоим бы отказал устам

В своем вине, не больше бы свободен

Был, чем поток, не льющийся к морям.
91 Ты хочешь знать, какими благороден

Цветами наш венок, сплетенный тут

Вкруг той, кем ты введен в чертог господень.
94 Я был одним из агнцев, что идут

За Домиником на пути богатом,

Где все, кто не собьется, тук найдут.
97 Тот, справа, был мне пестуном и братом;

Альбертом из Колоньи он звался,

А я звался Фомою Аквинатом.
100 Чтоб наша вязь тебе предстала вся,

Внимай, венец блаженный озирая

И взор вослед моим словам неся.
103 Дот этот пламень льет, не угасая,

Улыбка Грациана, кем стоят

И тот, и этот суд, к отраде Рая.
106 Другой, чьи рядом с ним лучи горят,

Был тем Петром, который, как однажды

Вдовица, храму подарил свой клад.
109 Тот, пятый блеск, прекраснее, чем каждый

Из нас, любовью вдохновлен такой,

Что мир о нем услышать полон жажды.
112 В нем - мощный ум, столь дивный глубиной,

Что, если истина - не заблужденье,

Такой мудрец не восставал второй.
115 За ним ты видишь светоча горенье,

Который, во плоти, провидеть мог

Природу ангелов и их служенье.
118 Соседний с ним счастливый огонек -

Заступник христианских лет, который

И Августину некогда помог.
121 Теперь, вращая мысленные взоры

От света к свету вслед моим хвалам,

Ты, чтоб узнать восьмого, ждешь опоры.
124 Узрев все благо, радуется там

Безгрешный дух, который лживость мира

Являет внявшему его словам.
127 Плоть, из которой он был изгнан, сиро

Лежит в Чельдоро; сам же он из мук

И заточенья принят в царство мира.
130 За ним пылают, продолжая круг,

Исидор, Беда и Рикард с ним рядом,

Нечеловек в превысшей из наук.
133 Тот, вслед за кем ко мне вернешься взглядом,

Был ясный дух, который смерти ждал,

Отравленный раздумий горьким ядом:
136 То вечный свет Сигера, что читал

В Соломенном проулке в оны лета

И неугодным правдам поучал".
139 И как часы зовут нас в час рассвета,

Когда невеста божья, встав, поет

Песнь утра жениху и ждет привета,
142 И зубчик гонит зубчик и ведет,

И нежный звон "тинь-тинь" - такой блаженный,

Что дух наш полн любви, как спелый плод, -
145 Так предо мною хоровод священный

Вновь двинулся, и каждый голос в лад

Звучал другим, такой неизреченный,
148 Как может быть лишь в вечности услад.

ПЕСНЬ ОДИННАДЦАТАЯ

Как скудоумен всякий силлогизм,

Который пригнетает ваши крылья
4 Кто разбирал закон, кто - афоризм,

Кто к степеням священства шел ревниво,

Кто к власти чрез насилье иль софизм,
7 Кого манил разбой, кого - нажива,

Кто, в наслажденья тела погружен,

Изнемогал, а кто дремал лениво,
10 В то время как, от смуты отрешен,

Я с Беатриче в небесах далече

Такой великой славой был почтен.
13 Как только каждый прокружил до встречи

С той точкой круга, где он прежде был,

Все утвердились, как в светильнях свечи.
16 И светоч, что со мною говорил,

Вновь подал голос из своей средины

И, улыбаясь, ярче засветил:
19 "Как мне сияет луч его единый,

Так, вечным Светом очи напоя,

Твоих раздумий вижу я причины.
22 Ты ждешь, недоуменный, чтобы я

Тебе раскрыл пространней, чем вначале,

Дабы могла постичь их мысль твоя,
25 Мои слова, что "Тук найдут", и дале,

Где я сказал: "Не восставал второй":

Здесь надо, чтоб мы строго различали.
28 Небесный промысл, правящий землей

С премудростью, в которой всякий бренный

Мутится взор, сраженный глубиной,
31 Дабы на зов любимого священный

Невеста жениха, который с ней

В стенаньях кровью обручен блаженной,
34 Уверенней спешила и верней,

Как в этом, так и в том руководима,

Определил ей в помощь двух вождей.
37 Один пылал пыланьем серафима;

В другом казалась мудрость так светла,

Что он блистал сияньем херувима.
40 Лишь одного прославлю я дела,

Но чтит двоих речь об одном ведущий,

Затем что цель их общею была.
43 Промеж Тупино и водой, текущей

С Убальдом облюбованных высот,

Горы высокой сходит склон цветущий
46 И на Перуджу зной и холод шлет

В Ворота Солнца; а за ним, стеная,

Ночера с Гвальдо терпят тяжкий гнет.
49 На этом склоне, там, где он, ломая,

Смягчает кручу, солнце в мир взошло,

Как всходит это, в Ганге возникая;
52 Чтоб это место имя обрело,

"Ашези" - слишком мало бы сказало;

Скажи "Восток", чтоб точно подошло.
55 Оно, хотя еще недавно встало,

Своей великой силой кое в чем

Уже земле заметно помогало.
58 Он юношей вступил в войну с отцом

За женщину, не призванную к счастью:

Ее, как смерть, впускать не любят в дом;
61 И, перед должною духовной властью

Et coram patre с нею обручась,

Любил ее, что день, то с большей страстью.
64 Она, супруга первого лишась,

Тысячелетье с лишним, в доле темной,

Вплоть до него любви не дождалась;
67 Хоть ведали, что в хижине укромной,

Где жил Амикл, не дрогнула она

Пред тем, кого страшился мир огромный,
70 И так была отважна и верна,

Что, где Мария ждать внизу осталась,

К Христу на крест взошла рыдать одна.
73 Но, чтоб не скрытной речь моя казалась,

Знай, что Франциском этот был жених

И Нищетой невеста называлась.
76 При виде счастья и согласья их,

Любовь, умильный взгляд и удивленье

Рождали много помыслов святых.
79 Бернарда первым обуяло рвенье,

И он, разутый, вслед спеша, был рад

Столь дивное настичь упокоенье.
82 О, дар обильный, о, безвестный клад!

Эгидий бос, и бос Сильвестр, ступая

Вслед жениху; так дева манит взгляд!
85 Отец и пестун из родного края

Уходит с нею, теми окружен,

Чей стан уже стянула вервь простая;
88 Вежд не потупив оттого, что он-

Сын Пьетро Бернардоне и по платью

И по лицу к презреннейшим причтен,
91 Он царственно все то, что движет братью,

Раскрыл пред Иннокентием, и тот

Устав скрепил им первою печатью.
94 Когда разросся бедненький народ

Вокруг того, чья жизнь столь знаменита.

Что славу ей лишь небо воспоет,
97 Дух повелел, чтоб вновь была повита

Короной, из Гонориевых рук,

Святая воля их архимандрита.
100 Когда же он, томимый жаждой мук,

Перед лицом надменного султана

Христа восславил и Христовых слуг,
103 Но увидал, что учит слишком рано

Незрелых, и вернулся, чтоб во зле

Не чахла италийская поляна, -
106 На Тибр и Арно рознящей скале

Приняв Христа последние печати,

Он их носил два года на земле.
109 Когда даритель столькой благодати

Вознес того, кто захотел таким

Смиренным быть, к им заслуженной плате,

112 Он братьям, как наследникам своим,

Возлюбленную поручил всецело,

Хранить ей верность завещая им;

Его душа в чертог свой отойти,

Иного гроба не избрав для тела.
118 Суди ж, каков был тот, кто с ним вести

Достоин был вдвоем ладью Петрову

Средь волн морских по верному пути!
121 Он нашей братьи положил основу;

И тот, как видишь, грузит добрый груз,

Кто с ним идет, его послушный слову.
124 Но у овец его явился вкус

К другому корму, и для них надежней

Отыскивать вразброд запретный кус.
127 И чем ослушней и неосторожней

Их стадо разбредется, кто куда,

Тем у вернувшихся сосцы порожней.
130 Есть и такие, что, боясь вреда,

Теснятся к пастуху; но их так мало,

Что холст для ряс в запасе есть всегда.
133 И если внятно речь моя звучала

И ты вослед ей со вниманьем шел

И помнишь то, что я сказал сначала,
136 Ты часть искомого теперь обрел;

Ты видишь, как на щепки ствол сечется

И почему я оговорку ввел:
139 "Где тук найдут все те, кто не собьется".

ПЕСНЬ ДВЕНАДЦАТАЯ

Благословенный пламенник, как вдруг

Священный жернов закружился снова;
4 И, прежде чем он сделал полный круг,

Другой его замкнул, вовне сплетенный,

Сливая с шагом шаг, со звуком звук,
7 Звук столь певучих труб, что, с ним сравненный,

Земных сирен и муз не ярче звон,

Чем рядом с первым блеском - отраженный.
10 Как средь прозрачных облачных пелен

Над луком лук соцветный и сокружный

Посланницей Юноны вознесен,
13 И образован внутренним наружный,

Похож на голос той, чье тело страсть,

Как солнце - мглу, сожгла тоской недужной,
16 И предрекать дается людям власть, -

Согласно с божьим обещаньем Ною, -

Что вновь на мир потопу не ниспасть,
19 Так вечных роз гирляндою двойною

Я окружен был с госпожой моей,

И внешняя скликалась с основною.
22 Когда же пляску и, совместно с ней,

Торжественное пенье и пыланье

Приветливых и радостных огней
25 Остановило слитное желанье,

Как у очей совместное всегда

Бывает размыканье и смыканье, -