Действующие лица: сэр уилфред робертс. Джон мэйхью

МИСТЕР МАЙЕРС, королевский адвокат, - обвинитель, СЭР УИЛФРЕД – защитник.

Присяжные на своих местах.

СУДЬЯ. Леонард Воул, вы обвиняетесь в том, что октября четырнадцатого дня в графстве Лондон вы убили Эмили Джейн Френч. Леонард Воул, признаете ли вы себя виновным?

ЛЕОНАРД. Не признаю.

СУДЬЯ. Господа присяжные, подсудимый обвиняется в том, что октября четырнадцатого дня он убил Эмили Джейн Френч. Он не признал себя виновным, и ваше дело, заслушав свидетельские показания, ответить, виновен он или не виновен.

МАЙЕРС поднимается с места.
Одну минуту, мистер Майерс.
МАЙЕРС садится.
Господа присяжные, в клятве, которую каждый из вас только что дал, вы обещали разбирать это дело в соответствии с доказательствами, которые вы сейчас увидите и услышите. Это означает, что вы не должны рассматривать что-либо, что вы слышали или читали до того, как дали свои клятвы. Вы должны закрыть ваши умы для всего, кроме происходящего в этом суде. Вы не должны позволять ничему другому влиять на ваши умы в пользу или против подсудимого. Я уверен, что вы исполните свой долг добросовестно и так, как я вам указал. Прошу вас, мистер Майерс.

МАЙЕРС (поднимается, прочищая горло и поправляя парик). С вашего разрешения, милорд. Господа присяжные, в этом деле я представляю обвинение, а мой ученый друг сэр Уилфред Роу-бартс представляет защиту. Это дело об убийстве. Факты просты и до определенного момента не допускают никаких разночтений. Обвиняемый, молодой и, надо сказать, не лишенный привлекатель-ности человек, познакомился с мисс Эмили Френч, пятидесяти шести лет, и с какой добротой и даже симпатией она к нему отнеслась. Природу этой симпатии нам предстоит установить самим. Четырнадцатого октября, в пятницу, Дженет Маккензи, верная и преданная экономка мисс Френч, была выходной, но в этот раз она возвратилась на несколько минут, в девять двадцать пять. Она отперла дверь и, поднимаясь по лестнице в свою комнату, прошла мимо гостиной и услышала голоса мисс Френч и обвиняемого Леонарда Воула.

ЛЕОНАРД (встает). Неправда! Это был не я.
СТРАЖНИК заставляет его сесть.
МАЙЕРС. Дженет Маккензи была удивлена, потому что, насколько она знала, мисс Френч не ожидала визита Леонарда Воула в тот вечер. Она снова ушла, а когда вернулась окончательно в одиннадцать часов, то глазам ее предстала страшная картина: мисс Френч лежала убитая, комната была в беспорядке, окно разбито и занавески развевались на ветру. В ужасе она немедленно позвонила в полицию. Обвиняемый был арестован двадцатого октября. Дело обвинения доказать, что мисс Эмили Джейн Френч была убита между девятью тридцатью и десятью часами вечера четырнадцатого октября ударом тяжелого предмета и что этот удар был нанесен обвиняемым. Я вызываю инспектора Хёрна.

ПРИСТАВ. Инспектор Хёрн.

ПОЛИСМЕН. Инспектор Хёрн.
ПОЛИСМЕН открывает дверь, впускает инспектора Хёрна.

ИНСПЕКТОР поднимается на свидетельское место. ПРИСТАВ подает ему Библию и текст клятвы.

ИНСПЕКТОР. Клянусь всемогущим Богом говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Роберт Хёрн, инспектор сыскной полиции, отдел уголовных расследований, Скотлэнд-Ярд.

МАЙЕРС. Итак, инспектор Хёрн, вечером четырнадцатого октября, находясь на службе, вы получили экстренный вызов?

ИНСПЕКТОР. Да, сэр.

МАЙЕРС. И что вы сделали?

ИНСПЕКТОР. Я вместе с сержантом Рэнделлом отправился в дом номер двадцать три по Эшбёрн-гроув. Я обнаружил, что его обитательница, мисс Эмили Френч, мертва. Она лежала лицом вниз с тяжелыми ранениями в затылочной части головы. Я обнаружил, что была сделана попытка открыть одно из окон с помощью какого-то инструмента, вероятно, стамески. Окно было разбито возле задвижки. На полу лежали осколки стекла, а позже я нашел несколько осколков на земле за окном.

МАЙЕРС. Имеет ли особое значение тот факт, что вы нашли осколки стекла как в комнате, так и за окном?

ИНСПЕКТОР. Осколки стекла снаружи противоречат предположению, что окно было разбито снаружи.

МАЙЕРС. Вы имеете в виду, что если окно было разбито изнутри, то это означает попытку создать впечатление, что его разбили снаружи?

СЭР УИЛФРЕД (поднимаясь). Я протестую. Мой ученый друг вкладывает свои слова в уста свидетеля. Он должен соблюдать правила дачи показаний. (Садится.)

МАЙЕРС (инспектору). Продолжайте.

ИНСПЕКТОР. Было проведено обследование комнаты, сделаны фотоснимки и изучены отпечатки пальцев.

МАЙЕРС. Чьи отпечатки вы обнаружили?

ИНСПЕКТОР. Самой мисс Эмили Френч, Дженет Маккензи и еще чьи-то, оказавшиеся впоследствии отпечатками пальцев обвиняемого Леонарда Воула.

МАЙЕРС. Никаких других?

ИНСПЕКТОР. Никаких других.

МАЙЕРС. Вы беседовали с мистером Леонардом Воулом?

ИНСПЕКТОР. Да, сэр. Дженет Маккензи не могла дать его адреса, но в результате объявлений по радио и в газетах мистер Леонард Воул сам пришел ко мне.

МАЙЕРС. Что сказал обвиняемый двадцатого октября, когда его арестовали?

ИНСПЕКТОР. Он сказал: «О'кей, я готов».

МАЙЕРС. Вы говорили, инспектор, что в комнате были следы ограбления?

СЭР УИЛФРЕД (поднимаясь). Это как раз то, чего инспектор не говорил. Если ваша светлость помнит, со стороны моего друга уже имел место наводящий вопрос совершенно недопустимого свойства, против которого я возражал.

СУДЬЯ. Вы совершенно правы, сэр Уилфред. В то же время я думаю, что инспектор имеет право давать показания о любом факте, который мог бы доказать, что беспорядок в комнате не имел своей причиной действия лица, вломившегося в дом с целью грабежа.

СЭР УИЛФРЕД. Милорд, позвольте мне почтительнейше согласиться со словами вашей светлости. Факты – да. Но не простое выражение мнения, не основанного ни на каких фактах. (Садится.)

СУДЬЯ. Да, мистер Майерс, я думаю, вам придется подойти к этому вопросу как-то иначе.

МАЙЕРС. Инспектор, нашли вы что-нибудь, противоречившее предполо-жению о взломе, произведенном снаружи?

ИНСПЕКТОР. Только стекло, сэр.

МАЙЕРС. Ничего больше?

ИНСПЕКТОР. Нет, сэр, больше там ничего не было.

СУДЬЯ. Продолжение этой темы нам всем кажется бесплодным, мистер Майерс.

МАЙЕРС. Были ли на мисс Френч какие-либо драгоценности?

ИНСПЕКТОР. Бриллиантовая брошь и два кольца с бриллиантами стоимостью около девятисот фунтов.

МАЙЕРС. И все это осталось нетронутым?

ИНСПЕКТОР. Да, сэр.

МАЙЕРС. А было ли вообще что-нибудь взято?

ИНСПЕКТОР. По словам Дженет Маккензи, ничего не пропало.

МАЙЕРС. Случилось ли вам наблюдать, как человек, вломившийся в дом, уходил, ничего не взяв?

ИНСПЕКТОР. Только, если ему помешали, сэр.

МАЙЕРС. Но в данном случае нет признаков того, что грабителю помешали?

ИНСПЕКТОР. Нет, сэр.

МАЙЕРС. Инспектор, вы предъявляете пиджак?

ИНСПЕКТОР. Да.

ИНСПЕКТОР. Я нашел его на квартире у обвиняемого и отнес его в лабораторию для исследования пятен крови, которые могли на ней оказаться.

МАЙЕРС. Кроме того, инспектор, вы предъявляете завещание мисс Френч?
ПРИСТАВ передает завещание инспектору.
ИНСПЕКТОР. Да, сэр.

МАЙЕРС. Датированное восьмым октября?

ИНСПЕКТОР. Да, сэр.

МАЙЕРС. Не считая нескольких подарков, все наследство оставлено обвиняемому?

ИНСПЕКТОР. Это так, сэр.

МАЙЕРС. И какова стоимость всего имущества?

ИНСПЕКТОР. Насколько сейчас можно судить, около восьмидесяти пяти тысяч фунтов.
МАЙЕРС садится. СЭР УИЛФРЕД встает.
СЭР УИЛФРЕД. Вы сказали, что единственными отпечатками пальцев в комнате были отпечатки самой мисс Френч, Дженет Маккензи и обвиняемого Леонарда Воула. В тех случаях грабежа со взломом, которые вам пришлось наблюдать, оставлял ли преступник отпечатки пальцев или надевал перчатки?

ИНСПЕКТОР. Надевал перчатки.

СЭР УИЛФРЕД. Так что в случае ограбления отсутствие отпечатков пальцев вас не удивило бы?

ИНСПЕКТОР. Нет, сэр.

СЭР УИЛФРЕД. Теперь о следах стамески на окне. Они были на внутренней или на наружной стороне окна?

ИНСПЕКТОР. На наружной, сэр.

СЭР УИЛФРЕД. Разве это не говорит о взломе, произведенном снаружи, и только снаружи?

ИНСПЕКТОР. Он мог потом выйти из дома и оставить эти следы, или он мог сделать это, находясь внутри.

СЭР УИЛФРЕД. Находясь внутри, инспектор? Как же он мог это сделать?

ИНСПЕКТОР. Там два окна расположены рядом. Открыть одно окно, высунуться и стамеской открыть задвижку другого было легко.

СЭР УИЛФРЕД. Четырнадцатого октября был ветреный день?

ИНСПЕКТОР. Не помню точно, сэр.

СЭР УИЛФРЕД. По словам моего ученого друга, Дженет Маккензи сказала, что занавески были сорваны.

ИНСПЕКТОР. Да, сэр, они развевались на ветру.

СЭР УИЛФРЕД. Это доказывает, что вечер был ветреный. Так что если грабитель разбил окно снаружи, а затем открыл его, часть стекла могла легко выпасть за окно, когда окно было сильно захлопнуто ветром. Возможно это или нет?

ИНСПЕКТОР. Возможно, сэр.

СЭР УИЛФРЕД. Обвиняемый явился в полицию сам и сделал свое заявление совершенно добровольно?

ИНСПЕКТОР. Да.

СЭР УИЛФРЕД. Он все время заявлял о своей невиновности?

ИНСПЕКТОР. Да, сэр.

СЭР УИЛФРЕД. Инспектор, взгляните, пожалуйста, на этот нож.
ПРИСТАВ передает нож инспектору.
Вы видели его раньше?

ИНСПЕКТОР. Возможно.

СЭР УИЛФРЕД. Это нож, который был взят с кухонного стола в квартире Леонарда Воула и показан вам женой обвиняемого во время вашей первой беседы с ней. Это так, инспектор?

ИНСПЕКТОР. Да, сэр.

СЭР УИЛФРЕД. Попробуйте лезвие ножа пальцем. Оно острое, как бритва. Не так ли?

ИНСПЕКТОР. Да, сэр.

СЭР УИЛФРЕД. И если вы режете этим ножом, скажем, ветчину и ваша рука соскользнула, - возможен ли при этом глубокий порез, из которого обильно пойдет кровь?

МАЙЕРС (поднимаясь). Я возражаю. Это спорный вопрос и притом вопрос медицинский.

СЭР УИЛФРЕД. Я снимаю свой вопрос. Вместо этого прошу вас, инспектор, ответить. Когда вы спрашивали обвиняемого о пятнах на рукаве его пиджака, не обратил ли он вашего внимания на свежий шрам возле запястья и не утверждал ли, что этот шрам был нанесен кухонным ножом, когда он резал им ветчину?

ИНСПЕКТОР. Именно это он и сказал.

СЭР УИЛФРЕД. И то же самое сказала вам жена обвиняемого?

ИНСПЕКТОР. В первый раз. Потом…

СЭР УИЛФРЕД (резко). Просто «да» или «нет», пожалуйста!

ИНСПЕКТОР. Да.

ИНСПЕКТОР. Рукав его, по-видимому, недавно был застиран.

МАЙЕРС. Если считать доказанным, что шрам был нанесен именно этим ножом, можно установить, является ли он результатом несчастного случая или был нанесен умышленно?

СЭР УИЛФРЕД (поднимаясь). Поистине, милорд, если мой ученый друг собирается сам отвечать на свои собственные вопросы, присутствие свидетеля становится излишним. (Садится.)

МАЙЕРС (покорно). Я снимаю вопрос. Благодарю вас, инспектор.
ИНСПЕКТОР покидает свидетельское место и выходит из зала в сопровождении полисмена.

Вызовите доктора Уайета.

ПРИСТАВ. Доктор Уайтет.
ДОКТОР УАЙЕТ входит и поднимается на свидетельское место.

ПРИСТАВ протягивает ему Библию и текст клятвы.

ДОКТОР УАЙЕТ. Клянусь всемогущим Богом говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

МАЙЕРС. Вы полицейский хирург доктор Уайет, прикрепленный к хэмпстедскому участку?

ДОКТОР УАЙЕТ. Да.

МАЙЕРС. Доктор Уайет, расскажите, пожалуйста, присяжным, что вам известно относительно смерти мисс Эмили Френч.

ДОКТОР УАЙЕТ. В одиннадцать часов вечера четырнадцатого октября я увидел труп женщины, как я потом узнал, это была мисс Френч. Осмотрев тело, я пришел к заключению, что смерть явилась результатом удара по голове, нанесенного каким-то тупым тяжелым предметом. Смерть наступила, по-видимому, мгновенно. По времени: между девятью тридцати и десятью часами.

МАЙЕРС. Оказала ли мисс Френч какое-то сопротивление своему противнику?

ДОКТОР УАЙЕТ. Я думаю, она была застигнута врасплох.
МАЙЕРС садится.
СЭР УИЛФРЕД (поднимаясь). Доктор Уайет, в какое точно место головы был нанесен удар?

ДОКТОР УАЙЕТ. С левой стороны возле соединения теменной, затылоч-ной и височной костей.

СЭР УИЛФРЕД. Означает ли это, что удар был нанесен левшой?

ДОКТОР УАЙЕТ. Трудно сказать. По-видимому, удар был нанесен точно сзади. По-моему, совершенно невозможно сказать, был ли убийца левшой или нет.

СЭР УИЛФРЕД. В момент убийства кровь должна была попасть на руку, наносившую удар?

ДОКТОР УАЙЕТ. Да, конечно.

СЭР УИЛФРЕД. Так, доктор. Теперь скажите, нужна ли особая сила для такого удара?

ДОКТОР УАЙЕТ. Нет. Судя по местоположению раны, большой силы не требовалось.

СЭР УИЛФРЕД. Таким образом, даже женщина могла сделать это с таким же успехом?

ДОКТОР УАЙЕТ. Безусловно.

СЭР УИЛФРЕД. Благодарю вас. (Садится.)
ДОКТОР УАЙЕТ выходит.
МАЙЕРС. Вызовите Дженет Маккензи.

ПРИСТАВ. Дженет Маккензи!

ПОЛИСМЕН. Дженет Маккензи!
Входит ДЖЕНЕТ МАККЕНЗИ – высокая, сурового вида шотландка. Губы ее плотно сжаты. Всякий раз, когда ее взгляд падает на обвиняемого, лицо выражает отвращение.

ПРИСТАВ протягивает ей Библию, и она берет ее левой рукой.

ПРИСТАВ (поправляет ее). В другую руку, пожалуйста. (Протягивает ей текст клятвы.)

ДЖЕНЕТ. Клянусь всемогущим Богом говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

МАЙЕРС. Ваше имя Дженет Маккензи?

ДЖЕНЕТ. Да, это мое имя.

МАЙЕРС. Вы были компаньонкой и экономкой покойной мисс Эмили Френч?

ДЖЕНЕТ. Я была ее экономкой.

МАЙЕРС. Я хотел сказать, что мисс Френч уважала и любила вас, и между вами были дружеские отношения, не такие, как у госпожи и служанки.

ДЖЕНЕТ. Двадцать лет я ухаживала за ней и жила у нее. Она доверяла мне, и я много раз удерживала ее от глупых поступков.

МАЙЕРС. Что за человек была мисс Френч?

ДЖЕНЕТ. Душевный она была человек, по временам даже чересчур душевный. Немножко взбалмошная. Бывало, что совсем теряла соображение. И подольститься к ней ничего не стоило.

МАЙЕРС. Когда вы впервые увидели обвиняемого Леонарда Воула?

ДЖЕНЕТ. По-моему, в конце августа он впервые пришел в дом.

МАЙЕРС. И часто он приходил?

ДЖЕНЕТ. Сначала раз в неделю, потом стал чаще. Два, а то и три раза. Сидел и подлизывался, все говорил ей, как она молодо выглядит, и всегда замечал, когда она надевала что-нибудь новое.

МАЙЕРС (торопливо). Так, так!.. Теперь расскажите, мисс Маккензи, о событиях четырнадцатого октября.

ДЖЕНЕТ. Это было в пятницу, в мой выходной. Я пошла в гости к знакомым на Гленистер-роуд, три минуты ходьбы от дома. Я вышла в полвосьмого. Я обещала принести своей знакомой рисунок вязаного шерстяного джемпера, который ей очень нравился. Но я позабыла рисунок дома и после ужина решила сбегать за ним, потому что и погода была хорошая и идти-то два шага. Я пришла домой в двадцать пять минут десятого, открыла дверь своим ключом и пошла наверх, в свою комнату. Когда проходила мимо гостиной, услыхала, как обвиняемый разговаривал там с мисс Френч.

МАЙЕРС. Вы уверены, что слышали именно голос обвиняемого?

ДЖЕНЕТ. Еще бы, уж я как-нибудь знаю его голос! Приятный голос, ничего не скажу. Они разговаривали и смеялись. Но это уж не мое дело. Я взяла рисунок и вернулась к своей знакомой.

МАЙЕРС. И сколько времени вы пробыли у своей знакомой?

ДЖЕНЕТ. Я просидела у нее до двадцати минут одиннадцатого, потом простилась и пошла домой. Я заглянула в гостиную узнать, не нужно ли чего хозяйке, покуда она не легла.

МАЙЕРС. И что вы там увидели?

ДЖЕНЕТ. Она лежала на полу, бедняжка, с пробитой головой. Все ящики из бюро были выдернуты, все разбросано, ваза разбита, и занавески колыхались от ветра. Я сразу позвонила в полицию.

МАЙЕРС. Вы подумали, что это был грабеж со взломом?

СЭР УИЛФРЕД (вскакивая). Милорд, я протестую!

СУДЬЯ. Я не разрешаю отвечать на этот вопрос, мистер Майерс. Его нельзя было задавать свидетелю.

МАЙЕРС. Тогда позвольте спросить вас, мисс Маккензи, что вы предприняли после того, как позвонили в полицию.

ДЖЕНЕТ. Обыскала дом. Думала найти незваного гостя.

МАЙЕРС. И нашли?

ДЖЕНЕТ. Нет. И никакого беспорядка нигде не было, кроме как в гостиной.

МАЙЕРС. Что вы знали об обвиняемом Леонарде Воуле?

ДЖЕНЕТ. Ему очень нужны были деньги.

МАЙЕРС. Он просил деньги у мисс Френч?

ДЖЕНЕТ. Нет, он слишком умен для этого.

МАЙЕРС. Знали ли вы, какие планы были у мисс Френч относительно денег на случай ее смерти?

ДЖЕНЕТ. Она составляла завещания, когда ей вздумается. Богатая женщина, денег много, а родни никакой. Говорила: их надо отдать туда, где от них будет больше пользы. Однажды завещала их сиротскому дому, в другой раз – богадельне, потом – больнице для кошек и собак. Но всегда это кончалось одним и тем же: со всеми там переругается, придет домой, порвет завещание и напишет новое.

МАЙЕРС. А когда она написала последнее завещание, знаете?

ДЖЕНЕТ. Восьмого октября. Я слышала, как она говорила с мистером Стоуксом, адвокатом, что напишет новое завещание. Он был там при этом, обвиняемый то есть, и вроде бы протестовал, говорил: «Нет, нет!». А хозяйка сказала: «Но я так хочу, мой мальчик, я так хочу. Вспомни тот день, когда меня чуть не раздавил автобус. Это может случиться в любое время».
ЛЕОНАРД пишет записку, которую МЭЙХЬЮ передает сэру Уилфреду.
МЭЙХЬЮ. Вы знаете, когда ваша хозяйка сделала предыдущее завещание?

ДЖЕНЕТ. Весной это было.

МАЙЕРС. Знали ли вы, мисс Маккензи, что Леонард Воул женат?

ДЖЕНЕТ. Нет. И хозяйка тоже не знала.

СЭР УИЛФРЕД (поднимаясь). Я возражаю. Что знала и чего не знала мисс Френч – это всего лишь догадки Дженет Маккензи. (Садится.)

МАЙЕРС. Тогда поставим вопрос так: создалось ли у вас впечатление, что мисс Френч считала Леонарда Воула холостяком? Чем можете подтвердить это?

ДЖЕНЕТ. Она заказала книги из библиотеки: «Жизнь баронессы Бёрдетт-Кутс» и еще о Дизраэли и его жене. Обе о женщинах, у которых мужья были намного моложе. Я знаю, о чем она мечтала.

СУДЬЯ. Боюсь, что мы не сможем принять это во внимание.

ДЖЕНЕТ. Почему?

СУДЬЯ. Господа присяжные, женщина может читать жизнеописание Дизраэли, и не собираясь вступать в брак с человеком моложе ее.

МАЙЕРС. Мистер Воул когда-нибудь упоминал о своей жене?

ДЖЕНЕТ. Никогда.

МАЙЕРС. Благодарю вас. (Садится.)

СЭР УИЛФРЕД (поднимается. Очень мягко и сердечно). Мы понимаем, как глубоко вы были преданы своей хозяйке. Вы имели на нее большое влияние?

ДЖЕНЕТ. Да… должно быть…

СЭР УИЛФРЕД. В предпоследнем завещании, то есть в том, которое было написано весной, мисс Френч оставила почти все свое состояние вам. Вы знали об этом?

ДЖЕНЕТ. Она мне сказала: «Вся эта благотворительность – одно жульничество, все уходит на расходы, а на то, что ты дала, денег не остается. Я завещаю их тебе, Дженет, и ты можешь делать с ними все, что сочтешь нужным».

СЭР УИЛФРЕД. А в последнем завещании, насколько мне известно, она просто оставила вам ежегодную ренту. Главным же наследником она сделала обвиняемого Леонарда Воула.

ДЖЕНЕТ. Если он получит хоть пенни из этих денег, это будет чудовищной несправедливостью.

СЭР УИЛФРЕД. Когда мисс Френч завязала эту дружбу с Леонардом Воулом, вы были очень огорчены и рассержены, не так ли?

ДЖЕНЕТ. Мне не нравилось смотреть, как мою дорогую хозяйку одурачивают.

СЭР УИЛФРЕД. Вам не нравилось, что кто-то другой лишает вас влияния на мисс Френч?

ДЖЕНЕТ. Она очень на него полагалась. Куда больше, чем следовало.

СЭР УИЛФРЕД. Следовательно, если бы обвиняемый когда-нибудь попросил у нее денег, она почти наверняка дала бы их ему?

ДЖЕНЕТ. Я этого не говорила.

СЭР УИЛФРЕД. Вернемся к вечеру четырнадцатого октября. Вы сказали, что слышали разговор обвиняемого с мисс Френч. О чем они говорили?

ДЖЕНЕТ. Я не разобрала, что именно они говорили. Они смеялись.

СЭР УИЛФРЕД. Что заставляет вас утверждать, что мужской голос принадлежал Леонарду Воулу?

ДЖЕНЕТ. Я знаю его голос достаточно хорошо.

СЭР УИЛФРЕД. Как я понял, вы проходили мимо двери дважды: когда шли в свою комнату и когда возвращались обратно?

ДЖЕНЕТ. Верно.

СЭР УИЛФРЕД. И оба раза вы проходили мимо двери быстро?

ДЖЕНЕТ. Но мне хватило времени, чтобы услышать то, что я слышала.

СЭР УИЛФРЕД. Подождите, мисс Маккензи, я уверен, вы не хотите сказать присяжным, что вы подслушивали.

ДЖЕНЕТ. Ну уж нет, я такими делами не занимаюсь!

СЭР УИЛФРЕД. Разумеется. Вы зарегистрированы, конечно, в Националь-ной организации здравоохранения?

ДЖЕНЕТ. Да. Каждую неделю приходится платить четыре шиллинга шесть пенсов. Пропасть денег для трудящейся женщины.

СЭР УИЛФРЕД. Кажется, мисс Маккензи, вы недавно подавали заявку на слуховой аппарат?

ДЖЕНЕТ. Шесть месяцев как я ее подала, и до сих пор ничего не получила.

СЭР УИЛФРЕД. Это значит, что вы слышите не очень хорошо. (Понижает голос.) Если я скажу, мисс Маккензи, что вы едва ли могли узнать голос через закрытую дверь, что вы мне на это ответите? (Пауза.) Вы можете повторить то, что я сказал?

ДЖЕНЕТ. Я не слышу, когда человек бормочет себе под нос.

СЭР УИЛФРЕД. То есть вы не слышали, что я сказал, хотя я нахожусь всего в нескольких футах от вас в открытом зале суда. А вы утверждаете, что через закрытую дверь, за которой просто беседовали два человека, вы, дважды пробежав мимо этой двери, точно узнали голос Леонарда Воула.

ДЖЕНЕТ. Это был он, я вам говорю!

СЭР УИЛФРЕД. То есть вам хотелось бы, чтобы это был он. Вы судите предвзято.

ДЖЕНЕТ. Кто тогда это мог быть?

СЭР УИЛФРЕД. Вот именно. Кто еще это мог быть? Скажите мне, мисс Макензи, чем по вечерам была занята мисс Френч?

ДЖЕНЕТ. Она читала книги из библиотеки… слушала радио.

СЭР УИЛФРЕД. Она слушала лекции или хорошие спектакли?

ДЖЕНЕТ. Да, она любила слушать хорошие спектакли.

СЭР УИЛФРЕД. А разве не могло быть, что в тот вечер вы услышали из-за двери мужской и женский голос и смех по радио? В тот вечер как раз передавали спектакль «Самоубийство влюбленного».

ДЖЕНЕТ. Это было не радио.

СЭР УИЛФРЕД. Почему нет?

ДЖЕНЕТ. В ту неделю приемник был в починке.

СЭР УИЛФРЕД (слегка ошеломленный). Вы, вероятно, были очень расстроены, мисс Маккензи, если всерьез думали, что мисс Френч намеревается выйти замуж за обвиняемого.

ДЖЕНЕТ. Еще бы, конечно. Уж глупее не придумаешь.

СЭР УИЛФРЕД. Но если бы мисс Френч все же вышла бы замуж за обвиняемого, то тогда, вполне возможно, он уговорил бы ее рассчитать вас.

ДЖЕНЕТ. Она никогда бы так не поступила, после стольких-то лет!

СЭР УИЛФРЕД. Никогда не знаешь, что может сделать другой, особенно под чьим-то сильным влиянием.

ДЖЕНЕТ. Это уж верно, он бы все сделал, лишь бы заставить ее выгнать меня.

СЭР УИЛФРЕД. Вы чувствовали в обвиняемом весьма реальную угрозу своему теперешнему образу жизни. Вряд ли стоит удивляться, что вы настроены против обвиняемого. (Садится.)

МАЙЕРС (поднимается). Мой ученый друг изо всех сил попытался вырвать у вас признание в мстительном отношении к обвиняемому.

СЭР УИЛФРЕД (не поднимаясь и явно обращаясь к присяжным). Безбо-лезненная операция, совершенно безболезненная.

МАЙЕРС (игнорируя его замечание). Вы в самом деле верите, что ваша хозяйка могла выйти замуж за обвиняемого?

ДЖЕНЕТ. В самом деле. Я уже говорила.

МАЙЕРС. Выказывал ли обвиняемый неприязнь по отношению к вам?

ДЖЕНЕТ. Нет, он умел себя держать.

МАЙЕРС. Еще один вопрос. Не расскажите ли вы присяжным, как вы определили через дверь, что это был голос Леонарда Воула?

ДЖЕНЕТ. Ведь голос человека узнаешь, даже если и не можешь разобрать, что он говорит.

МАЙЕРС. Благодарю вас, мисс Маккензи.

ДЖЕНЕТ (судье). До свидания. (Уходит.)

МАЙЕРС. Вызовите Томаса Клегга.

ПРИСТАВ. Томас Клегг!

ПОЛИСМЕН. Томас Клегг!
ПОЛИСМЕН открывает дверь. Входит ТОМАС КЛЕГГ, идет к свидетельскому месту.

ПРИСТАВ протягивает ему Библию.

КЛЕГГ (читает клятву наизусть). Клянусь всемогущим Богом говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

МАЙЕРС. Вы Томас Клегг? Ассистент в лаборатории Скотланд-Ярда?

КЛЕГГ. Да, сэр.

МАЙЕРС. Вы узнаете этот пиджак?

КЛЕГГ. Да. Мне дал его инспектор Хёрн, и я исследовал его в поисках пятен крови.

МАЙЕРС. И что вам удалось обнаружить?

КЛЕГГ. Рукава пиджака были застираны, хотя недостаточно хорошо после этого выглажены, но с помощью некоторых реактивов я смог установить, что на обшлагах имеются следы крови.

МАЙЕРС. Эта кровь особой группы или типа?

КЛЕГГ. Да. Это кровь типа «О».

МАЙЕРС. Была ли вам дана кровь мисс Френч для анализа?

КЛЕГГ. Да. Группа крови оказалась та же – «О».
МАЙЕРС садится.
СЭР УИЛФРЕД (поднимаясь). Мне кажется, что следы крови были только на одном обшлаге, на левом.

КЛЕГГ (заглядывая в записную книжку). Прошу прощения, я ошибся. Это был только левый обшлаг.

СЭР УИЛФРЕД. И только левый рукав был застиран?

КЛЕГГ. Да, верно.

СЭР УИЛФРЕД. А было ли вам известно заявление обвиняемого полиции о том, что он порезал себе запястье и кровь попала на обшлаг его пиджака?

КЛЕГГ. Да.

СЭР УИЛФРЕД. У меня на руках свидетельство о том, что Леонард Воул является донором Северной лондонской больницы и что его кровь относится к группе «О». Так что его кровь с таким же успехом могла попасть на обшлаг куртки из раны на запястье.

КЛЕГГ. Да.

КЛЕГГ. Да. По меньшей мере, сорок два процента людей имеют кровь этой группы.

МАЙЕРС. Благодарю вас.
КЛЕГГ уходит.

Вызовите Ромэйн Хейльгер.

СЭР УИЛФРЕД. Что?! Свидетель обвинения?

ПРИСТАВ. Ромэйн Хейльгер.

ПОЛИСМЕН. Ромэйн Хейльгер.

ПОЛИСМЕН открывает дверь. Входит РОМЭЙН. Она поднимается на свидетельское место.

Шепот в зале.

ПРИСТАВ. Прошу соблюдать тишину. (Протягивает Ромэйн Библию и показывает ей текст клятвы.)

РОМЭЙН. Клянусь всемогущим Богом говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

МАЙЕРС. Ваше имя Ромэйн Хейльгер?

РОМЭЙН. Да.

МАЙЕРС. Являетесь ли вы официально женой Леонарда Воула?

РОМЭЙН. Я вступила с ним в брак в Берлине. Мой бывший муж еще жив, так что брак не…

МАЙЕРС. Не имеет силы.

СЭР УИЛФРЕД (поднимается). Милорд, я самым серьезным образом возражаю против того, чтобы эта свидетельница вообще давала показания. Налицо неоспоримый факт брака между свидетельницей и обвиняемым, и никаких доказательств так называемого предыдущего брака.

МАЙЕРС. Если бы мой друг был терпелив и подождал следующего вопроса, ваша светлость были бы избавлены от этой лишней остановки.

СУДЬЯ. Я хотел бы взглянуть на это свидетельство.

МАЙЕРС. В любом случае, миссис Хейльгер, хотите ли вы свидетельство-вать против человека, которого вы называли своим мужем?

РОМЭЙН. Да, хочу.
ЛЕОНАРД вскакивает, следом за ним – СТРАЖНИК.
ЛЕОНАРД. Ромэйн! Что ты говоришь?!

СУДЬЯ. Прошу тишины, Воул, вы очень скоро получите возможность выступить в свою защиту.

РОМЭЙН. Я была дома весь вечер.

МАЙЕРС. А Леонард Воул?

РОМЭЙН. Леонард ушел в половине восьмого.

МАЙЕРС. А когда вернулся?

РОМЭЙН. В десять минут одиннадцатого.

МАЙЕРС. Леонард Воул вернулся в десять минут одиннадцатого. Что было дальше?

РОМЭЙН. Он тяжело дышал, был очень возбужден. Он сорвал с себя пиджак и осмотрел рукава. Попросил меня выстирать обшлага. На них была кровь.

МАЙЕРС. Он что-нибудь говорил?

РОМЭЙН. Он сказал: «Черт побери, они в крови!».

МАЙЕРС. Что вы на это ответили?

РОМЭЙН. Я спросила: «Что ты сделал?». А он сказал: «Я убил ее».

ЛЕОНАРД (вскакивает с места, в неистовстве). Это неправда!!!

СУДЬЯ. Прошу вас быть сдержаннее!

ЛЕОНАРД. Здесь нет ни одного слова правды! (Садится.)

СУДЬЯ (к Ромэйн). Вы понимаете, что вы говорите, миссис Хейльгер?

РОМЭЙН. Я должна говорить правду, не так ли?

МАЙЕРС. Вы знали, кого имел в виду обвиняемый, когда сказал: я убил ее?

РОМЭЙН. Да, знала. Старую женщину, у которой он очень часто бывал.

МАЙЕРС. Что было дальше?

РОМЭЙН. Он сказал, что я должна подтвердить, что он был дома со мной весь вечер, с половины десятого. Я спросила: а если полиция узнает? А он ответил: «Они решат, что это было ограбление со взломом. Но все равно помни, что в половине десятого я был дома».

МАЙЕРС. Но когда вас допрашивала полиция, вы сказали, что Леонард Воул был дома в половине десятого.

РОМЭЙН. Да .

МАЙЕРС. А теперь вы изменили свои показания. Почему?

РОМЭЙН (с неожиданной страстностью). Потому что это убийство. Я не могу продолжать лгать ради его спасения. Я благодарна ему, да. Он женился на мне и привез в эту страну. Когда он просил меня сделать что-нибудь, я всегда делала это из благодарности.

МАЙЕРС. Вы любили его?

РОМЭЙН. Я никогда не любила его.

ЛЕОНАРД. Ромэйн!

РОМЭЙН. Я никогда не любила его.

МАЙЕРС. Почему вы решили, что не можете его покрывать?

РОМЭЙН. Я не могу лгать в суде… Я не знала, как поступить. Я не знаю вашей страны и боюсь полиции. И я написала письмо своему послу и сказала, что больше не хочу лгать. Я хочу говорить правду.

МАЙЕРС. И это правда, что Леонард Воул вернулся в тот вечер в десять минут одиннадцатого, что на рукавах его пиджака была кровь и что он сказал вам: «Я убил ее»? Это правда перед Богом?

РОМЭЙН. Это правда.

РОМЭЙН. Нет.

СЭР УИЛФРЕД. Он вам всецело верил?

РОМЭЙН. Да.

СЭР УИЛФРЕД. И вы были ему очень благодарны?

РОМЭЙН. Я была ему благодарна, да.

СЭР УИЛФРЕД. И показали свою благодарность, придя сюда свидетельст-вовать против него?

РОМЭЙН. Я должна говорить правду.

СЭР УИЛФРЕД (свирепо). И это правда?

РОМЭЙН. Да.

СЭР УИЛФРЕД. Четырнадцатого октября в девять часов тридцать минут вечера, когда было совершено убийство, Леонард Воул был дома. Все ваши показания – злобная выдумка! У вас какие-то счеты с обвиняемым, и вы их сводите таким способом!

РОМЭЙН. Нет.

СЭР УИЛФРЕД. Вы понимаете, что дали клятву?

РОМЭЙН. Да.

СЭР УИЛФРЕД. Предупреждаю вас, миссис Хейльгер, что если вам безразлична судьба обвиняемого, то вы должны подумать о своей собственной. За лжесвидетельство вам грозит суровое наказание.

МАЙЕРС (поднимаясь и вмешиваясь). Милорд, я не знаю, был ли этот театральный эффект устроен ради присяжных или нет, но я позволю себе самым почтительнейшим образом указать на отсутствие каких бы то ни было оснований сомневаться в том, что свидетельница говорит чистую правду.

СУДЬЯ. Мистер Майерс, мы слушаем дело о преступлении, караемом смертью, а потому я хотел бы, чтобы защите – в разумных пределах – была предоставлена полная свобода. Пожалуйста, сэр Уилфред.
МАЙЕРС садится.
СЭР УИЛФРЕД. Итак, вы сказали, что на обоих обшлагах была кровь?

РОМЭЙН. Да. Я говорила вам: это то, что сказал Леонард.

СЭР УИЛФРЕД. Нет, миссис Хейльгер, вы сказали: «Он сказал мне, чтобы я выстирала обшлага. На них была кровь».

СУДЬЯ. Да, такова в точности и моя запись, сэр Уилфред.

СЭР УИЛФРКД. Благодарю вас, милорд. Вы сказали, что выстирали оба обшлага.

МАЙЕРС (поднимаясь). Теперь мой друг допускает неточность, милорд. И разу эта свидетельница не говорила, что она выстирала оба обшлага или хотя бы один. (Садится.)

СЭР УИЛФРЕД. Мой друг прав. Скажите, миссис Хейльгер, вы выстирали рукава?

РОМЭЙН. Я вспомнила. Я выстирала только один рукав.

СЭР УИЛФРЕД. Благодарю вас. Быть может, память изменила вам и в других местах вашего рассказа. Первоначально вы заявили полицейским, что кровь попала на пиджак из раны, полученной при разрезании ветчины.

РОМЭЙН. Да, я это говорила. Но это неправда.

СЭР УИЛФРЕД. Почему вы солгали?

РОМЭЙН. Я сказала то, что велел мне Леонард.

СЭР УИЛФРЕД. И даже достали тот самый нож, которым он резал ветчину?

РОМЭЙН. Когда Леонард обнаружил на себе кровь, он нарочно порезался, чтобы можно было подумать, что эта кровь его собственная.

ЛЕОНАРД (поднялся). Я никогда этого не делал.
Его останавливают, и он снова садится.
СЭР УИЛФРЕД (к Ромэйн). Вы признаете, что весь ваш первый рассказ в полиции был ложью?

РОМЭЙН. Леонард сказал мне, что я должна говорить.

СЭР УИЛФРЕД. У меня вопрос: лгали ли вы тогда или лжете теперь? Если бы вы действительно были напуганы совершившимся убийством, вы сказали бы правду, когда полиция в первый раз допрашивала вас.

РОМЭЙН. Я боялась Леонарда.

СЭР УИЛФРЕД (указывая на скорбную фигуру Леонарда на скамье подсудимых). Вы боялись Леонарда Воула, боялись человека, сердце и душу которого вы сейчас разбили. Я думаю, присяжные решат, кому из вас следует верить. (Садится.)

МАЙЕРС (поднимается). Ромэйн Хейльгер, я спрашиваю вас еще раз: показания, которые вы даете, правда, только правда и ничего, кроме правды?

РОМЭЙН. Да.

МАЙЕРС. На этом обвинение прекращает допрос свидетелей, милорд. (Садится.)

РОМЭЙН выходит из зала. ПОЛИСМЕН открывает ей дверь.
ЛЕОНАРД (когда она проходит мимо него). Ромэйн!

ПРИСТАВ. Тише!

СУДЬЯ. Сэр Уилфред!

СЭР УИЛФРЕД (поднимаясь). Милорд, госпожа присяжные, я не стану утверждать, а мог бы, что все сказанное обвинителем несущественно. Напротив. Косвенные улики чрезвычайно серьезны. Вы заслушали представителя полиции и других свидетелей-экспертов. Они дали честные, непредвзятые показания, что и было их долгом. Против них мне нечего возразить. С другой стороны, вы выслушали Дженет Маккензи и женщину, которая называет себя Ромэйн Воул. Можете ли вы поверить в беспристрастность их показаний? Дженет Маккензи - вычеркнутая из завещания своей хозяйки, потому что ее положение было узурпировано, совершенно непреднамеренно, этим несчастным юношей…Ромэйн Воул-Хейльгер, которая заманила его в ловушку брака, скрыв от него, что она уже замужем. Эта женщина перед ним в таком долгу, который она едва ли сможет когда-нибудь оплатить. Она воспользовалась им, чтобы спастись от политического преследования. Но она не испытывает к нему любви. Прошу вас отнестись весьма осторожно к ее показаниям, показаниям женщины, которая, как мы все знаем, была воспитана в духе пагубной доктрины, гласящей, что ложь надо использовать как оружие для достижения своих целей. Госпожа присяжные, я вызываю обвиняемого Леонарда Воула.

ПРИСТАВ подает ему Библию и текст клятвы.

ЛЕОНАРД. Клянусь всемогущим Богом говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

СЭР УИЛФРЕД. Мистер Воул, мы слышали о вашей дружбе с Эмили Френч. Скажите нам, как часто вы ее навещали?

ЛЕОНАРД. Довольно часто.

СЭР УИЛФРЕД. Почему?

ЛЕОНАРД. Ну, она была ужасно мила со мной. Она мне напоминала мою тетю Бетси, и я к ней привязался.

СЭР УИЛФРЕД. Вы слышали, как Дженет Маккензи сказала, что мисс Френч считала вас холостяком и мечтала о браке с вами. Есть в этом доля истины?

ЛЕОНАРД. Это абсурд!

СЭР УИЛФРЕД. Мисс Френч знала, что вы женаты?

ЛЕОНАРД. Да. И она относилась ко мне как добрая, любящая тетушка, почти как мать.

СЭР УИЛФРЕД. Расскажите присяжным, что произошло вечером четырнадцатого октября.

ЛЕОНАРД. Мне попалась кошачья щетка – новая вещь в этой области, и я подумал, что ей это может понравиться. Поэтому вечером и отправился к ней.

СЭР УИЛФРЕД. В котором часу это было?

ЛЕОНАРД. Я пришел к ней около восьми. Я подарил ей щетку, она была очень довольна. Мы вычесали одну из кошек, и результат оказался прекрасным. Потом мы сыграли в карты, в «двойного демона», - мисс Френч очень любила эту игру, и я ушел.

СУДЬЯ. Я не понял: кошачья щетка – что это такое?

ЛЕОНАРД. Это щетка для расчесывания кошек. Комбинация щетки и гребня.

СУДЬЯ. А-а!

ЛЕОНАРД. У мисс Френч были кошки, восемь штук, и в доме немного попахивало…

СЭР УИЛФРЕД. Вы видели Дженет Маккензи?

ЛЕОНАРД. Нет. Мисс Френч открыла мне сама.

СЭР УИЛФРЕД. Вы знали, что Дженет Маккензи нет дома?

ЛЕОНАРД. Я не думал об этом.

СЭР УИЛФРЕД. В котором часу вы ушли?

ЛЕОНАРД. Около девяти. Я пошел домой пешком.

СЭР УИЛФРЕД. Сколько времени это занимает?

ЛЕОНАРД. Я думаю, от двадцати минут до получаса.

СЭР УИЛФРЕД. Так что вы домой пришли…

ЛЕОНАРД. Я пришел домой в двадцать пять минут десятого.

СЭР УИЛФРЕД. И ваша жена – я буду называть Ромэйн Хейльгер вашей женой – была в это время дома?

ЛЕОНАРД. Да, конечно. Я… я думаю, она сошла с ума.

СЭР УИЛФРЕД. Сейчас это не имеет значения. Продолжайте. Стирали вы свой пиджак, когда пришли домой?

ЛЕОНАРД. Нет, не стирал.

СЭР УИЛФРЕД. А кто его стирал?

ЛЕОНАРД. На следующее утро его выстирала Ромэйн. Она сказала, что на пиджак попала кровь из пореза у меня на запястье. Вот здесь. (Показывает.) Видите, еще остался след.

СЭР УИЛФРЕД. Когда вы узнали об убийстве?

ЛЕОНАРД. Я прочел о нем на следующий день в вечерней газете.

СЭР УИЛФРЕД. И что было потом?

ЛЕОНАРД. Я не мог поверить, был ошеломлен и очень расстроен… В газетах писали, что это было ограбление. А когда прочел, что в полиции хотят побеседовать со мной, я, разумеется, пошел в полицейский участок.

СЭР УИЛФРЕД. Вы пошли в полицейский участок и сделали заявление?

ЛЕОНАРД. Да.

СЭР УИЛФРЕД. Вы были во взвинченном состоянии, сделали это с неохотой?

ЛЕОНАРД. Нет, наоборот. Я очень хотел помочь в расследовании любым доступным мне способом.

СЭР УИЛФРЕД. Вы когда-нибудь получали деньги от мисс Френч?

ЛЕОНАРД. Нет.

СЭР УИЛФРЕД. Было ли вам известно, что она составила завещание в вашу пользу?

ЛЕОНАРД. Она сказала как-то, что вызвала своих адвокатов, чтобы составить новое завещание.

СЭР УИЛФРЕД. Давала ли она вам понять, что может упомянуть вас в своем завещании?

ЛЕОНАРД. Нет.

СЭР УИЛФРЕД. Вы слышали показания, которые дала суду ваша жена, или женщина, которую вы считаете своей женой?

ЛЕОНАРД. Да… я слышал… но не могу понять… я…

СЭР УИЛФРЕД. Прошу вас не поддаваться эмоциям и ответить на вопрос: правду или неправду говорила эта свидетельница?

ЛЕОНАРД. Она говорила неправду!

СЭР УИЛФРЕД. После того, как вы пришли в девять часов двадцать пять минут домой, вы еще выходили из дома?

ЛЕОНАРД. Нет.

СЭР УИЛФРЕД. Вы левша?

ЛЕОНАРД. Нет.

СЭР УИЛФРЕД. Я хочу задать вам еще один вопрос, мистер Воул. В ы у б и л и Э м и л и Ф р е н ч?

ЛЕОНАРД. Н е т, я н е у б и в а л ее!
СЭР УИЛФРЕД садится.
МАЙЕРС (поднимается). Когда после вашего знакомства с мисс Френч вы узнали, что она очень состоятельная женщина?

ЛЕОНАРД. Я не знал, что она богата, когда в первый раз шел к ней в гости.

МАЙЕРС. Но узнав, что она очень богата, вы решили продолжить знакомство?

ЛЕОНАРД. Наверное, это так выглядит. Но я в самом деле привязался к ней. И деньги тут были ни при чем.

МАЙЕРС. Вы продолжали бы навещать ее, если бы она оказалась очень бедной?

ЛЕОНАРД. Да, продолжал бы.

МАЙЕРС. А вы сами находитесь в стесненных обстоятельствах?

ЛЕОНАРД. Да.

МАЙЕРС. Какое жалованье вы получаете?

ЛЕОНАРД. Собственно говоря, уже довольно долго у меня нет работы.

МАЙЕРС. В момент ареста сколько денег было у вас в банке?

ЛЕОНАРД. Да всего несколько фунтов. Но я ожидал получить кое-какие деньги через пару недель.

МАЙЕРС. Сколько?

ЛЕОНАРД. Не очень много…

МАЙЕРС. Мы слышали, что мисс Френч пользовалась вашими советами относительно своих налоговых деклараций.

ЛЕОНАРД. Вы же знаете, что в этих декларациях ничего нельзя понять. Во всяком случае, мисс Френч не могла сама разобраться.

МАЙЕРС. Дженет Маккензи сказала, что мисс Френч была очень практичной женщиной, вполне способной вести свои дела.

ЛЕОНАРД. Но мне она говорила другое. Что заполнять эти документы ей ужасно трудно.

МАЙЕРС. Заполняя ее налоговые декларации, вы, несомненно, узнали точный размер ее дохода.

ЛЕОНАРД. Нет.

МАЙЕРС. Нет?

ЛЕОНАРД. Ну… то есть, конечно, да.

МАЙЕРС. Вы говорили мисс Френч, что женаты?

ЛЕОНАРД. Да.

МАЙЕРС. И она никогда не просила познакомить ее с вашей женой?

ЛЕОНАРД. Нет.

МАЙЕРС. Почему же?

ЛЕОНАРД. Ну, я не знаю… Может быть, она не любила женщин.

МАЙЕРС. Скажем так: она предпочитала красивых молодых людей. И вы не настаивали на том, чтобы привести к ней свою жену?

ЛЕОНАРД. Нет, разумеется, я не настаивал. Понимаете, она знала, что моя жена иностранка… и, я не знаю, почему, она решила, что мы с женой не очень ладим.

МАЙЕРС. Это вы создали у нее такое впечатление?

ЛЕОНАРД. Нет. Я думаю, ей хотелось бы этого.

МАЙЕРС. Вы хотите сказать, что она была влюблена в вас?

ЛЕОНАРД. Нет… знаете, как иногда бывает у матери с сыном…

МАЙЕРС. То есть?

ЛЕОНАРД. Матери не хочется, чтобы сыну нравилась какая-то девушка, чтобы он был помолвлен и так далее…

МАЙЕРС. Вы надеялись на какую-нибудь материальную выгоду от вашей дружбы с мисс Френч?

ЛЕОНАРД. Не в том смысле, какой вы имеете в виду.

МАЙЕРС. Да вы, кажется, лучше меня знаете, что я имею в виду. Так в каком же смысле вы надеялись на материальную выгоду?

ЛЕОНАРД. Понимаете, я изобрел одну штуку. Приспособление для очистки ветрового стекла от снега. Я искал кого-нибудь, кто согласился бы вложить в него деньги, и подумал, что, может быть, мисс Френч пойдет на это. Но это не было единственной причиной моих посещений. Повторяю, я к ней привязался.

МАЙЕРС. Да, мы уже много раз слышали о том. Как сильно вы к ней привязались.

ЛЕОНАРД (надувшись). Что ж, это ведь правда.

МАЙЕРС. Мистер Воул, за неделю до смерти мисс Френч вы справлялись в туристском агентстве об условиях заграничного путешествия.

ЛЕОНАРД. Ну, если и так – это же не преступление?

МАЙЕРС. Ни в какой мере! Многие люди справляются о заграничном путешествии, когда они могут заплатить за него. Но вы ведь не могли заплатить за него, мистер Воул?

ЛЕОНАРД. Я был в трудном положении. Я говорил вам об этом.

МАЙЕРС. И все же вы пришли в бюро путешествий…с блондинкой…

ЛЕОНАРД. Это было просто ради развлечения. А я даже имени ее не помню! Мы с ней просто прогуливались…

МАЙЕРС. Вы наводили справки об условиях самых дорогих и роскошных круизов. Чем же вы собирались платить за такие развлечения? Вы знали, что в течение недели унаследуете большую сумму денег от доверчивой пожилой женщины?

ЛЕОНАРД. Я ничего не знал! Просто мне все надоело, а в окне были плакаты: кокосовые пальмы, синее море. Поэтому я и вошел. Клерк бросил на меня высокомерный взгляд – я был довольно плохо одет, - но это только разозлило меня. И тут я разыграл целую сцену… (Внезапно ухмыляется, с удовольствием вспоминая об этом.) И начал спрашивать о самых шикарных путешествиях, которые они могли предложить…

МАЙЕРС. Вы действительно думаете, что присяжные поверят этому?

ЛЕОНАРД. Я не думаю об этом. Просто это было ребяческой игрой, если хотите, но это было забавно и доставило мне удовольствие. (Внезапно жалобно.) Я не думал ни об убийстве, ни о том, чтобы получить деньги по завещанию.

МАЙЕРС. Надо признать просто удивительным совпадением то обстоятельство, что мисс Френч была убита и оставила вас своим наследником всего несколько дней спустя.

ЛЕОНАРД. Я не убивал ее!

МАЙЕРС. Согласно вашей версии, вечером четырнадцатого октября вы покинули дом мисс Френч без четверти минут девять, пешком отправились домой, пришли туда в двадцать пять минут десятого и оставались дома весь вечер.

ЛЕОНАРД. Да.

МАЙЕРС. А Ромэйн Хейльгер опровергла эту версию в суде. Она сказала, что вы пришли в десять минут одиннадцатого…

ЛЕОНАРД. Это неправда!

МАЙЕРС. … что ваша одежда была в пятнах крови и что вы недвусмысленно признались ей в убийстве мисс Френч.

ЛЕОНАРД. Это неправда! Ни одного слова правды!

МАЙЕРС. Но почему же молодая женщина, выдававшая себя за вашу жену, добровольно дала те показания, которые прозвучали здесь, если они не были правдой?

ЛЕОНАРД. Я не знаю!.. Это что-то ужасное! Я думаю, она сошла с ума.

МАЙЕРС. Но она производит впечатление совершенно нормальной и исключительно хорошо владеющей собой женщины.

ЛЕОНАРД. Я не понимаю, что могло ее изменить!

МАЙЕРС. Очень эффектно, должен признаться. Но в суде мы имеем дело с фактами. А если обратиться к фактам, мистер Воул, единственный человек, ваша жена, которая видела, когда вы пришли домой в тот вечер, утверждает, что это было в десять минут одиннадцатого. И этот человек говорит, что ваша одежда была в крови.

ЛЕОНАРД. Я порезал запястье.

МАЙЕРС. Это нетрудно сделать, если ожидаешь каких-то вопросов.

ЛЕОНАРД (теряя самообладание). Вы все искажаете! Вы хотите меня представить не таким, как есть!

МАЙЕРС. Вы порезали запястье нарочно!

ЛЕОНАРД. Нет!

МАЙЕРС. Вы пришли домой в десять минут одиннадцатого.

ЛЕОНАРД. Нет! Вы должны поверить мне!

МАЙЕРС. Вы убили Эмили Френч.

ЛЕОНАРД. Я не убивал ее! Я не убивал никого! О Боже! Это кошмар! Это какой-то страшный сон!