Действующие лица

Октябрь. 1961 год. ЗВЕЗДОЧКА задумчиво жует жвачку. На сеновале ИСМАГИЛЬ со своей молодой женой ДЖАМИЛЕЙ с аппетитом едят хлеб с маслом.

ЗВЕЗДОЧКА. Нельзя упрямиться… Вон Машка не верила, что мы украсим мир, и где она сейчас? Нет ее. Встала на неверный путь и пропала. А если бы шагала с нами бок о бок в одном ряду… Например, из стада приходи вовремя, при дойке не лягайся – разве трудно?.. Вот даже если в сутки будешь давать хотя бы 15 литров молока, это ведь в неделю 105 литров получается, а в месяц… и сказать страшно – минимум 450 литров! От этого сколько пользы: сметана, масло, творог, катык. Сколько человек могут утолить голод, и с новыми силами начать украшать мир. Очень простые вещи. А Машка не смогла этого понять… Вот где она сейчас?.. Нет ее…

ИСМАГИЛЬ вдруг подавился. Кашляет.

ДЖАМИЛЯ (хлопает его по спине). Ну чего еще?.. Все, нет еще? (Бьет с силой.)

ИСМАГИЛЬ. Все, спасибо… (Некоторое время лежит, наслаждаясь ощущением сытости.) Ну-ка, иди-ка сюда! (Неуклюже тянется, пытаясь поцеловать жену.)

ДЖАМИЛЯ (с набитым ртом). Ну чего еще, чего делаешь, подавлюсь же…

ИСМАГИЛЬ (развалился на сене). Хорошо еще тебя привез!

ДЖАМИЛЯ. Чего?

ИСМАГИЛЬ. Я говорю, хорошо еще тебя привез! Вместе же интереснее!

ДЖАМИЛЯ. А до этого что, не интересно было? Дома как табор, столько народу. Дети эти, на минуту не успокоятся…

ИСМАГИЛЬ. Ладно, вон Минсабир абый хочет переехать с семьей…

ДЖАМИЛЯ. И нам пора отделиться…

ИСМАГИЛЬ. Куда?

ДЖАМИЛЯ. Мы же смотрели тот дом на окраине. Есть там, правда, что ремонтировать, но, все же, можно жить в свое удовольствие.

ИСМАГИЛЬ. А зачем нам торопиться? Если они переедут, на пять человек меньше станет, дом совсем опустеет. У них трое детей, им свой дом нужен, а у нас-то чего…

ДЖАМИЛЯ. Вот будем здесь табором жить, никогда ничего и не будет… (Исмагиль пытается обнять ее.) Да отстань ты!..

Входят МИРЗА и МИНСАБИР. Услышав их, ДЖАМИЛЯ быстро прячет масло и хлеб в сено, они замирают.

МИНСАБИР. Наш дом год как готов… Наверное, пора переезжать…

МИРЗА. Что я могу тебе сказать, сынок. Спасибо, что когда мама болела, не бросили нас, ухаживали за ней. Это хорошо, что вы свое гнездо хотите свить!

МИНСАБИР. Да мы же тут через дорогу только, будем захаживать… Тем более и Исмагиль женился… (МИРЗА указывает на сеновал, предупреждая, чтобы Минсабир не говорил лишнего.) Не хорошо двум братьям в одном доме жить…

МИРЗА. Сынок, вы возьмите телку. (Кивает головой в сторону соседнего стойла.) К весне коровой станет, дай Бог… Еще чего уж…

МИНСАБИР. Нет, папа, спасибо! И так все деньги от черной коровы на наш дом пошли. Не все же только нам. Телку сами зимой зарежете, полный чулан мяса будет!..

МИРЗА. Ну чего я скажу?.. Три сына у тебя, жена на зависть всем… хочешь отделиться, так добро!.. А чего там нужно по хозяйству, ты уж сам себе выбери…

МИНСАБИР. Спасибо!

Уходят.

ДЖАМИЛЯ. Я-то слыхала, а вот сам-то ты слышал?

ИСМАГИЛЬ. Слышал! Абый со своей семьей отделяется, мы дома одни остаемся. На их место поставим свою кровать! (Тянется к ней.)

ДЖАМИЛЯ (бьет его по руке). Раз слышал, иди, следи, что им отдают.

ИСМАГИЛЬ. Не беспокойся, наше не заберут!

ДЖАМИЛЯ. Наше, вон, стоит.

ИСМАГИЛЬ. Звездочка? Ты бы хоть «телка» сказала…

ДЖАМИЛЯ. Какая еще телка? Чтобы твоему брату дом построить, корову продали… Год пройдет, пока эта телка коровой станет. А у Звездочки за это время теленок будет…

ИСМАГИЛЬ. Я уж и не знаю…

ДЖАМИЛЯ. Ты меня слушай, раз сам не знаешь. Корова наша – это дураку ясно. Купим тот дом и отделимся.

ИСМАГИЛЬ. Ладно, так и быть… Сами договоритесь… Ух, как я люблю, когда ты злишься! Иди-ка сюда! (Тянется к ней.)

ДЖАМИЛЯ. Да, не ложись ты на меня и так еле дышу. (Вытаскивает спрятанное.) Будешь еще?

ИСМАГИЛЬ. Нет, спасибо!

ДЖАМИЛЯ. Ладно… (Прячет.) Пойдем, чаю выпьем, а не то у меня изжога. (ИСМАГИЛЬ еще раз пытается ее обнять.) Да пошли уже, хватит ерундой заниматься…

Неуклюже спускаются.

XI

Дом Минсабира и Шарифы. Вечер. Стол, табуретки, на стене их фотографии, печка.

МИНСАБИР сидит на табуретке возле стола, подшивает валенки. Они построены по возрастающей, их пять пар. ШАРИФА стирает. Она вешает двое штанов на веревку, протянутую возле печки: одни из них мальчика лет пяти, другие двухлетнего. Рядом с ними, сполоснув, развешивает пеленки грудного ребенка. МИНСАБИР, не отрываясь от дела, поглядывает на жену. ШАРИФА заканчивает стирку, выносит грязную воду. Затем на цыпочка пробегает то в одну, то в другую сторону. МИНСАБИР заканчивает подшивать валенок. Берет в руки самые маленькие валенки. Смотрит на них, улыбается. Шарифа не обращает на него внимания. Когда она проходит мимо, Минсабир тянет ее за руку, усаживает возле себя. Одной рукой прижимает ее голову к груди, показывает ей валенки в другой руке.

МИНСАБИР (поигрывая валенками). Эти нужно подшивать?! Как думаешь?!

ШАРИФА. И не знаю!.. Больно резвый, к зиме может и побежать!.. (Прячет лицо.)

МИНСАБИР. Шесть лет живем, а ты все стесняешься! Вот и отец говорит: «Невестка у меня молчунья».

ШАРИФА. Как я могу при отце лясы точить?

МИНСАБИР. А чего такого, если есть, что сказать?

ШАРИФА. Как-то объясняемся же. Когда нужно сказать, я говорю…

МИНСАБИР (довольно вздыхает, еще раз прижимает ее к себе). Ну-ка! (Ставит валенки на место. Вдвоем смотрят на них, улыбаются. Тянется под стол за гармошкой.) Сиди, не уходи!

ШАРИФА. Что ты собираешься делать? Мне нужно тесто поставить…

МИНСАБИР. Успеешь, не убежит. Ну, посиди чуток возле меня!

ШАРИФА. Ты что, собрался на гармошке играть? Детей разбудишь…

МИНСАБИР. Не волнуйся, я потихоньку!

МИНСАБИР как можно тише играет свою любимую мелодию. ШАРИФА с улыбкой смотрит на него. МИРНСАБИР начинает петь. Его почти не слышно, как будто он поет про себя, только некоторые звуки нечаянно вырываются наружу, можно разобрать только некоторые слова.

МИНСАБИР.

Сани железные снег разрезают,

Сердце мое отчего так горит?

Сердце мое так горит отчего?

Знает оно, сердце-то знает,

Дорогая моя, любимая,

Чужому остаешься ты…

ШАРИФА. И почему ты все время одну и ту же песню поешь?.. Как будто больше других нет…

МИНСАБИР. Люблю!.. А тебе не нравится?

ШАРИФА. Какая-то она…

МИНСАБИР. Какая?

ШАРИФА. Не знаю… От нее на душе как-то неспокойно…

МИНСАБИР. Что поделать, не по душе мне другие! (После паузы.) Я завтра в лес поеду.

ШАРИФА. В лес? Зачем?

МИНСАБИР. За дровами! Зима скоро, мы что, пацанов в холодной избе растить будем!?

ШАРИФА. А раньше нельзя было сказать? Песни распеваем тут… И тесто не поставлено… Тебе же на завтра надо что-то приготовить…

ШАРИФА принимается за дела. МИНСАБИР еще раз так же поет тот же куплет.

Улица. Проходят ДЖАМИЛЯ, которая ведет за собой ЗВЕЗДОЧКУ, и ИСМАГИЛЬ, нагруженный котомками, подушками, корзинами, в которых куры, и другими всевозможными вещами. ДЖАМИЛЯ очень довольна.

ДЖАМИЛЯ. Пойдем, родная, пойдем!

ЗВЕЗДОЧКА. Иду, иду… Не могу быстрее… Нам нельзя ходить как попало. Надо шагать красиво, играючи, с гордо приподнятой головой и слегка равнодушным взглядом, чтобы по тебе был виден авторитет хозяина…

ДЖАМИЛЯ. Пойдем, душенька, пойдем!!!

ЗВЕЗДОЧКА. Интересно, а куда это они меня ведут? А, может, уже украсили какой-нибудь край земли и достойных решили переселить туда? Давно стадо не водили в Урийские поля, видимо, те места и украшали?!. Вот бы меня сейчас Машка видела!..

ДЖАМИЛЯ. Давай, шагай!

ЗВЕЗДОЧКА. Шагаю, еще как шагаю!..

Проходят.

XIII

Дом Минсабира и Шарифы. ШАРИФА входит с дровами. Вдруг, у нее все выпадает из рук, паленья разлетаются по полу. Она быстро идет к двери в другую комнату, смотрит, не проснулся ли малыш - нет, спит. Собирает поленья. Входит КАРИМА.

КАРИМА. Как у вас дела, сестренка?

ШАРИФА. Присаживайся, апа. У нас все в порядке. Только, чего-то сегодня все из рук валится.

КАРИМА. А Минсабир где, на работе?

ШАРИФА. В лесу они, дрова рубят… Апа, что случилось? Почему ты плачешь?

КАРИМА. Из дома убежала, что б отец не видел…

ШАРИФА. Что случилось-то?

КАРИМА. Да эти отделились… И Звездочку с собой увели…

ШАРИФА. Подожди-ка, как это?…

КАРИМА. Невестка, которая с нами и полгода не прожила, увела с собой корову… Отец, бедняга в хлеву плачет, что бы я не видела… А я скорее к вам…

ШАРИФА. То-то, я и говорю, на душе сегодня неспокойно… Да не плачь ты…

КАРИМА. Я бы не плакала… Они сначала на сеновале прятались от нас, ели, что с работы, с маслозавода приносили… И откуда только Исмагиль выискал такую. Она мне с первого взгляда не понравилась… У отца ведь здоровья совсем не осталось. Да и у меня, на этих торфоразработках…

ШАРИФА. Апа, успокойся… У вас же телка есть, к весне, дай Бог, отелится. КАРИМА. Мы же телку, думали, на мясо…

ШАРИФА. Что теперь поделаешь. Давай-ка, садись к столу… Почему-то сегодня, время от времени темнеет перед глазами, и сил нет… Мальчики капризничают, отказываются есть, пока отец не придет. Кое-как обманула, накормила, сейчас сидят, играют. Давай, садись, чайку попьем. (Берет со стула гармонь.) По всему дому отцовскую гармошку таскают, как будто играют. Ругаю, а стоит отвернуться, глядишь, утащили… Давай, садись…

Вдруг она чувствует бессилие, гармошка со звуком вытягивается. Входит АНСАР.

АНСАР. Можно?.. Как поживаете?

ШАРИФА. Потихоньку, слава Аллаху…

АНСАР. Твой передал, чтобы самовар ставила, сейчас вернется…

ШАРИФА. А? Самовар? Самовар готов уже… И покушать… (Почему-то волнуется, топчется на месте.) Давай, и ты присаживайся, вместе чаю выпьем…

АНСАР. Нет, спасибо. Меня дома ждут, наверное…

ШАРИФА. А где он сам-то, почему отстал?

АНСАР. Когда на телегу… В лесу… Когда бревно загружали, сорвалось и его задело, слегка…

ШАРИФА (опускается на табуретку). Куда задело?

АНСАР. Как же он не успел отойти… Как-то неожиданно сорвалось, покатилось и…

ШАРИФА. Куда? Сильно задело? Где он?

АНСАР. Говорит, не страшно. Я ему - давай довезу до дома, нет, говорит… Я и не видел ничего. Покатилось и голову задело, ну… царапнуло… Он сказал, заглянет в медпункт и вернется…

ШАРИФА. О Всевышний… Чего только… Апа, пожалуйста, присмотри за детьми…

ШАРИФА выбегает. И АНСАР, постояв немного, тоже уходит.

XIV

Улица. Ветер метет кленовые листья. На конце улицы МИНСАБИР. Он идет покачиваясь, спотыкается, падает на одно колено.

МИНСАБИР. Сани железные… снег разрезают… сердце мое… отчего так горит… Окунуться лицом в ее волосы и глубоко дышать...

Встает, идет пошатываясь. Ему жарко, снимает фуфайку, выбрасывает. Снова спотыкается, падает.

МИНСАБИР. Сердце мое… так горит отчего… Лежать всю ночь, поглаживая ее черные, как черемуха, шелковистые волосы, прижав ее голову к груди, не решаясь даже шевельнуться…

Встает, шагает. Снимает верхнюю одежду, остается в белой рубашке.

МИНСАБИР. Что может быть нежнее, чем то, как она по утрам расчесывает и заплетает свои косы?!. Что может быть радостнее в этой жизни?!. О, ее косы! Они трепещут, словно крылья ласточки летящей в безоблачном небе! Черны, как спелая черемуха, блестят, как шелковые… (Шагает вперед.) Знает оно… сердце-то знает… Чужому… остаешься ты…

Падает лицом навзничь, песня прерывается.

На противоположном конце улицы появляется ШАРИФА. Она видит лежащего Минсабира, подбегает к нему, переворачивает его на спину.

ШАРИФА. О, Всевышний, что же это такое?.. Минсабир… Самовар вскипел… Ужин готов... Что с тобой?.. Как так может быть?.. Газинур ждет тебя, говорит, когда папа придет, научит меня играть на гармошке… Так же не бывает…

Плачет, неумело пытается привести его в чувства. Появляется АНСАР, подбегает к ним. Поднимет Минсабира, уносит.

В доме Минсабира. АНСАР вносит бесчувственного Минсабира, укладывает его на лавку. ШАРИФА плачет, прижав его руку к своему лицу. АНСАР топчется на месте. ШАРИФА убирает руку Минсабира от лица, хочет положить ее к нему на грудь, рука соскальзывает и свисает. ШАРИФА отстраняется, отходит назад, наталкивается на Ансара, повернувшись, смотрит ему в глаза, Ансар отводит взгляд.

Комнату медленно заполняют родственники, родители, друзья-знакомые, соседи. Читают молитву. Мужчины уносят Минсабира. За ними постепенно исчезают и женщины. ШАРИФА остается одна. Она то смотрит на штаны, висящие возле печки, то на валенки, выстроенные в ряд возле стены, то на гармошку, которая стоит в сторонке. Затем она убирает самые большие валенки на печку, гармошку накрывает вышитым полотенцем. Ей кажется, что дом такой большой, мир огромнейший, и в этом мире она одна-одинешенька.

Входят ХАСАНША, САЯР, САЛИМ.

ХАСАНША. Доченька, вот мы посоветовались и решили. Здесь ты одна, не сможешь и скотину держать, и детей растить будет тяжело. У свата самого положение нелегкое. Неправильно будет, если ты останешься одна в чужой деревне. Что не говори, а если будешь рядом с нами, каждый из нас, по мере возможности, будем помогать. Нынче и осень хорошая пришла. Доченька, давай перевезем ваш дом и все добро в Кызылсу. Дом справим. Вон, братья у тебя на это мастера, долго возиться не станут. Если уж не успеем, то перезимуете у нас, ничего страшного… Мой совет таков, дочка. Теперь ты голова в своей семье – как скажешь, так и будет.

ШАРИФА. Я согласна, папа…

САЯР и САЛИМ начинают собирать вещи.

XV

Кызылсу. Перед магазином. АРСЛАН и АМИР украдкой распивают водку. АМИР красный, как рак.

АРСЛАН. Айда! (Протягивает стакан. Когда тот выпил, дает закусить.) На..

АМИР. Слыхал?

АРСЛАН. Что?

АМИР. Шарифа вернулась…

АРСАЛАН. Видал… Подох этот демкинский попрошайка?

АМИР. Есть она правда-то на белом свете…

АРСЛАН. Какая-такая правда?

АМИР. Забыл, как нас тогда ни за что на два с половиной года упрятали…

АРСЛАН (выпивает). Ну не совсем уж ни за что…

АМИР. Все из-за баб. Эти суки собирают возле себя кого попало. Своих деревенских им не хватает… Вон, сейчас щенят полон дом… Так ей и надо, допрыгалась…

АРСЛАН. Да не бабы, вон такие… «мужики» весь мир поганят…

АМИР. Где, кто это?

АРСЛАН. Вон, вырядился, пальто на нем «Москвич»…

АМИР. Падла… Выделывается, а… Важный стал… Ну, я не я буду, если не найду повод по шее ему надавать!..

АРСЛАН. Не получится…

АМИР. Вот увидишь!..

Входит МАРАТ, он тоже слегка навеселе.

АМИР. О-о, Марат! Привет, дорогой!

МАРАТ. Привет! Чего стоите? Что, магазин закрыт?

АРСЛАН. Кто с деньгами, тому все двери открыты!

АМИР. Арслан, ну-ка, налей Марату штрафную!

АРСЛАН. Давай, давай, пей!

МАРАТ. У вас что, праздник какой?

АМИР. А свободному человеку, что не день, то праздник!

МАРАТ. Ладно, ваше здоровье! (Выпивает.)

АМИР. А ты откуда идешь-то?

МАРАТ. С района. Концерт, затем банкет, ели добрался… Закрутился там, даже детям гостинца купить забыл. Решил, хотя бы здесь купить…

АРСЛАН. Они поди ждут, что папка что-нибудь принесет…

МАРАТ. Ну…

АМИР. Арслан, ты давай, наливай!

АРСЛАН. Нет ничего.

АМИР. Что, уже кончилась что ли?

АРСЛАН. А ты что, думал, из бездонной бочки пьешь?

АМИР. Ладно, вот сейчас Марат нас угостит. Долг платежом красен!

МАРАТ. Что еще за долг?

АМИР. Смотри, как рожу скривил! Забыл! Помнишь, как в тот раз мы из-за твоего дружка за решетку попали…

МАРАТ. А ты что думал, зарежешь человека и на свободе будешь разгуливать?

АМИР. Если бы ты кого попало в деревню не тащил, ничего бы не было…

МАРАТ. Надо было головой немного думать… (Хочет уйти.)

АМИР (хватает его за воротник). Куда пошел?

МАРАТ. Убери руки…

АРСЛАН. Отпусти, Амир, пускай быстрее бежит домой, под юбку Амины!

МАРАТ. В последний раз говорю, отпусти!..

АМИР. А не то, что сделаешь? Пожалуешься жене и она нас накажет?!

МАРАТ. Отпустишь или нет…

МАРАТ дергается посильнее, воротник рвется и остается в руке Амира. АРСЛАН и АМИР громко смеются.

АМИР. Откуда у него деньги, смотри, в гнилом пальто ходить!

АРСЛАН. За то не просто пальто, а «Москвич»!

АМИР. На, держи свой воротник! Покупай свои конфеты и проваливай отсюда! (Кидает воротник в лицо Марата.)

МАРАТ. Ах, ты, сука!

МАРАТ бьет Амира в лицо. АМИР от внезапного удара падает. Разъяренный МАРАТ начинает его пинать. АРСЛАН не встревает, только подзадоривает Амира. АМИРу удается схватить Марата за ногу и повалить на землю. Он садится на него верхом, в бешенстве избивает и тычет его лицом в грязь.

АРСЛАН. Давай, давай! Добавь ему! Еще, еще!..

АМИР устает, оставляет Марата, идет к Арслану.

АМИР. Падла, что делает, а…

МАРАТ дотягивается до толстой палки, лежащей рядом. Встает из последних сил.

МАРАТ. Убью, сука!

Размахнувшись палкой, бросается на Амира. Свет гаснет.

XVI

Калитка Шарифы. МАЛЫШКА привязана к забору. Она подозрительно оглядывается, ей кажется, что с любой стороны могут появиться враги. У нее по-детски серьезный взгляд.

МАЛЫШКА. Никакой красоты пока не вижу. Все как обычно. Мне даже кажется, что я здесь была. Неужели мама меня обманула? Говорила, что меня отведут туда, где цветочки, где все красиво, мол, будешь жить лучше, чем мы, счастливей… Мама обманула или маму обманули? Нет, наверное, маму… Неужели там, где красиво не нашлось местечка для моей мамы? Как можно быть счастливой в разлуке с мамой?.. Подожди, а как это можно обмануть мою маму? Она же мама! Наверное, я чего-то не понимаю? А может, мы просто еще не дошли до того места?..

Из калитки выходят ШАЙДУЛЛА, АЛЬФИЯ и ШАРИФА.

ШАЙДУЛЛА. Вот, Шарифа, сама смотри. Нам ее все равно только на мясо пустить, а телку жалко. Если ты согласна, взвесим твоего бычка и поменяемся. А уж разницу, которую покажут весы, придется доплатить. Подумай.

АЛФИЯ. У твоих детей как раз такой возраст, они растут, нельзя дома без молока, катыка. Погода подождете – отелится.

ШАЙДУЛЛА. Если пока денег нет, доплатишь позже, нам ни к спеху…

ШАРИФА. Я и не знаю, что сказать… Это так неожиданно, голова не работает… Денег, конечно, нет пока… Свеклу возьму, пару гектаров, отработаю и заплачу…

ШАЙДУЛЛА. Тогда, договорились. Как бычок из стада придет, поведем на весы. Наша взвешена, если сомневаешься, можно и заново сводить.

ШАРИФА. Какие могут быть сомнения?.. Свеклу возьму… Только так смогу расплатиться… если подождете…

ШАЙДУЛЛА. Подождем… Нам ни к спеху… Дети у тебя, вон как вымахали, нельзя им без молока…

ШАРИФА. Мальчики любят на ночь молока попить… Спасибо вам…

АЛЬФИЯ. Зятя благодари, сестренка, мне бы и в голову не пришло, это все он о нас обо всех заботится…

ШАРИФА. Дай Бог тебе здоровья!..

ШАЙДУЛЛА. Ладно, мы пойдем… Как стадо вернется, заглянем…

ШАРИФА. Хорошо!..

АЛФИЯ. Животное очень спокойное, умное… Мы ее Малышкой кликали, ты уж смотри сама, как называть…

ШАРИФА. Хорошо, апа, спасибо большое…

АЛЬФИЯ уходит вслед за ШАЙДУЛЛОЙ.

ШАРИФА и МАЛЫШКА остаются вдвоем. ШАРИФА все еще не может поверить в случившееся. Она разглядывает Малышку как картину: у нее и ног четверо, и ушей двое, и хвост на месте и вообще, не к чему придраться, просто, шедевр!

ШАРИФА. Малышка моя!.. Не бойся, душенька. Чего это ты уперлась?! Боишься, кто-нибудь тебя обидит?! Не бойся, мы очень хорошо заживем…

Краем передника утирает слезы радости. Гладит Малышку.

Входит АМИНА.

АМИНА. Шарифа… Шарифа…

ШАРИФА. Милая, смотри, счастье-то привалило!..

АМИНА. Шарифа, можно я детей к тебе приведу… О Боже, как же нам жить-то теперь?..

ШАРИФА. Что с тобой? Что случилось?

АМИНА. Убил, убил…

ШАРИФА. Боже мой… Кто? Кого? О чем ты?

АМИНА. Марат… Амира палкой забил… Ну почему он сразу домой не пошел, о Боже?.. Посадят его… И что я буду с тремя ребятишками делать, о Господи?..

ШАРИФА. Подожди-ка, успокойся… Милиция приезжала?

АМИНА. Заперли его в сельсовете, ждут, когда заберут… Как жить-то теперь?.. Родненький ты мой! Все бабы в деревне завидовали, все уши мне прожужжали: с той был, с этой. Ну и что, что бывал с кем-то, все равно под мое крылышко возвращался… Неужто сглазили?.. Как мне теперь детей растить, о Господи, что с ними будет без отца?..

ШАРИФА. Даст Бог, вырастим. И безотцовщина живет…

АМИНА. И безотцовщина живет, да отцовской ласки не знает…

ШАРИФА. Даст Бог, вырастут. Главное – живые, здоровые. Вон, у моей Альфия апы, сколько детей, все ходить не могут. Бедняжки, только бегать начинают, ноги отнимаются, опухают у малюток. Сколько их там, дома сидит, страдальцев. А наши тьфу-тьфу…

АМИНА. Сколько ему дадут? Лет десять, наверное…

ШАРИФА. Успокойся ты, проверят, разберутся. Все известно, какой этот Амир головорез был. Наверно, неспроста сцепились… Иди, приводи детей. Я быстренько закончу дела. Иди, без толку здесь горевать. Ступай…

АМИНА. Ты уж не сердись, Шарифа?.. (Уходит.)

ШАРИФА. Сейчас, и поесть чего-нибудь состряпаю… (Отвязывает Малышку.) Вот ведь оно… Айда, душенька, пойдем… Сейчас, и тебя накормим, напоим… Айда…

Входят в калитку.

Свекольное поле. Полдень, жара. ШАРИФА наклонившись, обрабатывает свеклу. К ее поясу длинной веревкой привязан накрытый тряпкой тазик. ШАРИФА продвигается, останавливается, подтягивает к себе таз, и опять принимается за работу. Позади нее появляется АРСЛАН. Некоторое время молча наблюдает за ней. ШАРИФА тянет за веревку, тазик упирается в ногу Арслана.

АРСЛАН. Испугалась?

ЩАРИФА. А ты что, напугать хотел? Чего уставился?

АРСЛАН. Любуюсь, очень уж ты старательно работаешь!

ШАРИФА. По-другому не умею… (Принимается за работу.)

АРСЛАН. Погоди ты чуток, остановись, передохни. Поговорим малость…

ШАРИФА. Некогда мне болтать, мне сегодня еще и на сено успеть надо…

АРСЛАН. Работа она никогда не заканчивается…

ШАРИФА. Вот у тебя, видно, закончилась, стоишь здесь, лясы точишь в разгар дня…

АРСЛАН. Это еще что за тазик привязала, чего придумала?

ШАРИФА. А ты открой, посмотри.

АРСЛАН (поднимает тряпку, накрывавшую тазик). О, Всевышний… Чего это ты ребенка так таскаешь?

ШАРИФА. А куда я его дену? Председатель все обещает, будет детский сад, будет детский сад. Дела пока не видно.

АРСЛАН. Ух и тяжело же тебе, а? Одной растить троих детей. Без мужика рядом…

ШАРИФА. Такова уж моя доля. (Работает дальше.)

АРСЛАН (кладет руку ее на спину). Я говорю, если бы рядом мужчина какой был, легче бы жилось...

ШАРИФА (поняв, что он хочет, выпрямляется, играючи). И не говори, Арслан абзый!..

АРСЛАН. Тебе бы под сильное крыло, и злые языки не осмелились бы болтать всякое!..

ШАРИФА. Нет уважения одиноким женщинам…

АРСЛАН. Опять же, надо на ноги ставить этих проказников!.. (Сдергивает тряпку с таза.) Вон как пузо выпучил! Уть! Улыбается!

Ребенок из таза пускает струю прямо в лицо АРСЛАНу. ШАРИФА прыскает от смеха.

АРСЛАН. Твою мать… (Вытирается.)

ШАРИФА. Сынок, разве так можно?! Дядя беспокоится о нас… Ты уж не обижайся, Арслан абзый!..

АРСЛАН. Как можно обидеться на ребенка?.. (Обнимает ее.) Я даже готов принять вас под свое крыло…

ШАРИФА. Шутишь! С чего нам такое уважение?!

АРСЛАН. Если бы тогда Минсабир не появился, я бы сам на тебе женился… Сегодня дверь не запирай, хорошо?

ШАРИФА. Ой, боюсь ведь, злодею ворвуться!..

АРСЛАН. Не злодеи ворвутся, я приду!

ШАРИФА. Нет уж, Арслан абый, не стоит давать пищу злым языкам…

АРСЛАН. Ты сплетен не бойся!

ШАРИФА. А боюсь. Так не пойдет, Арслан абзый.

АРСЛАН. А как ты хочешь?

ШАРИФА. Давай, поженимся! Пойдем в сельсовет и распишемся, а оттуда прямиком ко мне! Мне будешь мужем, детям – отцом! Давай сегодня и пойдем, прямо сейчас…

АРСЛАН. Ты чего?

ШАРИФА (скрывая насмешку). Сам же предложил! Я согласна, давай, поженимся!

АРСЛАН. Издевается еще! Дурочкой прикидывается… Ты за кого меня принемаешь? Чтобы я чужие объедки подбирал?! Нашла… Меня что, конь в голову лягнул? Чтобы я кормил щенят демкинского попрошайки? (Смотрит на ребенка.) И этот… лыбится... Я вам покажу… Вы у меня посмеетесь! (Уходит.)

ШАРИФА (хохочет). Ну, куда же ты, Арслан абзый!?. (Укрывает ребенка.) Вот сынок, сбежал наш жених! Ай, и правильно же ты сделал, золотце мое! Бежит и не оглядывается!

Чуть впереди, на борозде ей видится силуэт МИНСАБИРА. Он сидит с гармошкой, напевает любимую песню…

ШАРИФА. Переживаешь? Я же пошутила. К кому я пойду с тремя детьми, да и кому я такая нужна?.. Вон, сразу сбежал, аж пятки засверкали. А так, приставал бы… Пошутила я, не беспокойся… (Принимается за работу.) Вот закончим свеклу. За телку долг отдадим. К весне, Бог даст, коровой станет… Молоко, будет, сметана …

ШАРИФА идет вперед. МИНСАБИР сидит, напевает.