Действующиелиц а

СЦЕНА 5

ШАРИФ. Смотри, как распелись. Веселье так и прет. Попоют, попоют, потом кого-нибудь зарежут.

НИКИТА. Сразу и зарежут?

ШАРИФ. Может, и не сразу. Поиздеваются сначала.

НИКИТА. Или к нам в гастроном ломиться станут.

ШАРИФ. А что же ты думаешь, и станут. И ломились. Было такое. (Хлопает по ружью). Жизнь научила. С ружьишком спокойнее.

Погоди. Секунда. (Вставляет два патрона, захлопывает двустволку и прячет ее за спиной). Открывай.

НИКИТА. Пожалуйста. (Подает булку, берет деньги, закрывает дверь).

ШАРИФ. Зря приучаешь. Я никому не продаю. Завтра купят. Пусть раньше беспокоятся, не в двенадцать ночи. Вдруг хулигана.

НИКИТА. Не страшно. У нас ружье. Шариф, а если кого-нибудь убьешь? Превысишь предел самообороны? Не боишься? Ведь посадят.

ШАРИФ. Не убью. Напугать, напугаю, не убью. Хабибулин не дурак. На свободе жить хочет. Жена молодая. Посадят – загуляет. Нет, стрелять – так по-хитрому. (Встает, прицеливается в дверь).

НИКИТА. Приходилось стрелять-то?

ШАРИФ. Нет. Тогда Хабибулин не брал с собой ружье. Не знал, что может пригодиться. Было бы – стрелял. Двое лезли ночью, в три часа.

НИКИТА. Моя новая профессия такая опасная?

ШАРИФ. Сам думай. Ночь. В это время всякое бывает.

НИКИТА. «Когда все доброе ложится, а все недоброе встает».

ШАРИФ. Злинка гуляет в народе. Где-то же она должна выплеснуться. Лучше быть настороже. (Садится к столу).

НИКИТА. Ты так любишь жить?

ШАРИФ. Чудак-человек. Никто не хочет умирать. Жить хорошо.

НИКИТА. Чего хорошего? Сплошное недовольство собой и окружающими. И к тому же она быстро проходит. Дни щелкают, как счетчик в такси. Только сел, уже расплачиваться и выходить. Не лучше ли не доживать до расплаты – погибнуть в пути, пока молод, здоров?

ШАРИФ. Жена понимаю, друзья понимаю, враг понимаю. Тебя не понимаю. Странный ты человек. Странно говоришь. Странно делаешь. Был учитель – и вдруг охранник, сторожишь в гастрономе. Высоко летал. Зачем упал?

НИКИТА. Видишь ли – я потерял цель. Точнее, увидел – ее нет, и быть не может. А есть некая высшая жестокая правда, о ней лучше не догадываться. А догадался – пропадешь. Она сожжет тебя своими лучами: иллюзии, которые раньше закрывали тебя от нее, исчезнут. И любые действия, на любом поприще потеряют смысл.

ШАРИФ. Не разберу я – о чем ты. Говоришь, как в школе. А я там плохо понимал.

Звонок в дверь. Никита идет открывать. Шариф готовится к обороне. Входит Валентина.

ВАЛЕНТИНА. Добрый вечер. (Осматривается). Ну, ну – вот ты где теперь. Я чувствовала – к этому катишься.

ШАРИФ. Кто эта женщина?

ВАЛЕНТИНА. Страховой агент. Всего лишь… Так, так…

ЩАРИФ. Зачем пришла? Страховка нам не нужно.

ВАЛЕНТИНА. Может, пригласите к столу?

ШАРИФ. Зачем? Ногу ломай, не ломай – деньги не дашь.

ВАЛЕНТИНА (садится к столу). Ну, ну.

ШАРИФ. Не обманешь. Хабибулин оформляться не будет.

ВАЛЕНТИНА. В общем, я пришла сообщить. Подала на развод. Будь добр, не увиливай.

НИКИТА. Хорошо.

ВАЛЕНТИНА (взрывается). И все-то тебе хорошо! И здесь – хорошо?!

НИКИТА. Удобно. Метров двести от дома.

Звонок в дверь.

ШАРИФ (Никите). Открой.

НИКИТА. Попова?! Так поздно?! Зачем?

ТАНЯ. Бутерброды принесла. Не волнуйтесь, я сказала маме, что пошла к Бурковой, за заданием по литературе. И что у ней заночую. У той ни городского, ни сотового телефона нет. А свой я отключила. Мама не сможет проверить. Да и не поздно еще. Начало двенадцатого.

НИКИТА. Из-за меня начинаешь лгать. Как твой бывший учитель я не могу этого допустить.

ТАНЯ. Не будьте занудой. Разве не знаете – женщина готова на все ради любимого. (Проходит к столу).

ВАЛЕНТИНА. Ну, ну.

ТАНЯ. Здравствуйте.

ВАЛЕНТИНА. Добрый вечер, детка.

ТАНЯ. Никита Викторович, это к вам?

ВАЛЕНТИНА. Страховой агент. Всего лишь. Не обращай внимания, детка.

ТАНЯ. А почему вы на меня так смотрите?

ВАЛЕНТИНА. Как?

ТАНЯ. Ну…не как страховой агент.

ВАЛЕНТИНА. Тебе показалось, детка. Кстати, ты застрахована? Сколько тебе?

ТАНЯ. Четырнадцать.

ВАЛЕНТИНА. Ну, ну. (Никите). Молодец. На лолиток потянуло. (Тане). Спроси у родителей про страхование к свадьбе. Пригодится.

ТАНЯ. Меня это не интересует. Мои мысли только о моем любимом. (Кладет целлофановый мешочек с бутербродами на стол, Никите). Вот, ешьте. Сама сделала.

Валентина встает, отходит.

НИКИТА. Татьяна, ты берешь меня приступом, будто крепость.

ВАЛЕНТИНА. Но не измором. Молодец, детка.

НИКИТА. Все, Попова, уже поздно. Иди домой. Спасибо за бутерброды.

ТАНЯ. Я думала, мы попьем чаю, поговорим душевно.

ШАРИФ. Хабибулин не против.

НИКИТА. Нет, нет. Малолеткам нельзя поздно вечером распивать с мужчинами.

ТАНЯ (смотрит на Валентину). Не с мужчинами, а с любимым. (Быстро целует Никиту).

НИКИТА. Попова, соблюдай дистанцию. Я как-никак твой недавний учитель.

ВАЛЕНТИНА (нервно). Не буду мешать. Ждите повестку.

НИКИТА. Я провожу.

ВАЛЕНТИНА (почти кричит). Только попробуй! (Уходит, хлопнув дверью).

ШАРИФ. Разозлилась. Что-то ей не понравилось. Я страховаться не захотел. Это, наверно.

ТАНЯ. Я догадалась, кто это. Потому и поцеловала вас. Пусть знает – вы теперь мой!

НИКИТА (Шарифу). Мы пошли. Быстренько провожу, хорошо?

ШАРИФ. Иди, иди. Одной опасно. Хулигана кругом.

ТАНЯ. Спокойной ночи.

Таня и Никита уходят.

ШАРИФ (закрывает дверь). Спокойной ночи, спокойно ночи. Добрая девушка. Подрастет, будет хороший жена. Правда, чересчур шустрая. Глаз да глаз нужен. Как за моей. Так-то все они одинаковы. Но жениться лучше на красивая и молодая. Хоть знать, за что мучаешься.

Я слушаю.

ШАРИФ (подозрительно). Как фамилия?

ГОЛОС СЕРГЕЯ. Кузнецов.

ШАРИФ. А вот и врешь. У нас такого нет. Хулиганить хочешь?

ГОЛОС СЕРГЕЯ. Постой, чья фамилия-то?

ШАРИФ. Иди, ступай. Денег у нас нет. Ничего нет. Давай, давай – а то в милицию позвоню.

ГОЛОС СЕРГЕЯ. Моя фамилия Кузнецов. А Никиты – Шевырев. Я пришел к Никите Шевыреву.

ШАРИФ (открывает дверь). Заходи. Он сейчас придет.

Приятель?

СЕРГЕЙ. Больше. Бывший муж сестры.

ШАРИФ. Разошелся?

СЕРГЕЙ. Ушла к другому.

ШАРИФ (С интересом). Садись. Не доглядел? Гуляла?

СЕРГЕЙ (садится). Убери ружье. Не бандит.

Шариф кладет ружье на стол, садится.

ШАРИФ (сжимая кулак). Их нужно вот как держать. А то загуляют. Если молодая – так обязательно. Мой знакомый тоже сторожем в гастрономе. И что ты думаешь – он на дежурство, а к его жене лейтенант. Он ушел, а лейтенант тут как тут. Хорошо, соседи рассказали, а то, глядишь, и дети бы от лейтенанта пошли. Выгнал он ее. Один живет, обиду глотает. А сделай по-хитрому, иногда проверяй. Не будь разява – и ничего бы не было. Нагрянь ближе к ночи, а то и ночью – ага, как ты тут, мой женушка? Не соскучился по мужу? Так она боялась бы. Не допустила блуда.

СЕРГЕЙ. Я сторожем не был. Все равно ушла. Выпить нет?

ШАРИФ. Не пью.

СЕРГЕЙ. Чувствуется. От тебя первым веком тянет – степью, шатрами, конями, кострами. Ужасное время – водки не было. (Поет под гитару). Пара гнедых, только пара гнедых. (Перестроившись). Гитара милая, звени, звени, сыграй цыганка что-нибудь такое, чтоб я забыл отравленные дни, не знавшие ни ласки, ни покоя.

ШАРИФ. Хорошо поешь. Сразу видно – не хулигана. (Подает руку). Будем знакомы. Шариф.

СЕРГЕЙ. Сергей. …Все было лишь ложь и обман, прощай и мечты и покой, а боль не закрывшихся ран останется вечно со мной… А, лучше не думать. К черту! (Неестественно весело). Отец мой был природный пахарь, а я работал вместе с ним… (Сникает). Умереть хочу.

ШАРИФ. Никита умереть. И ты умереть? Тоже хочешь к нам работать?

По звонку видно – свой. Но лучше иди, открой. На всякий случай.

НИКИТА (радостно). О, пропащая душа! Ушел и с концом. Ни слуху, ни духу. Здравствуй!

СЕРГЕЙ. Ага, лег на дно, как подводная лодка. (Обнимаются).

НИКИТА. Живешь в общаге?

СЕРГЕЙ. Комната на четверых. Нормальные парни.

НИКИТА. Ты хотя бы заходил к нам. Наши переживают за тебя. И отец, и мать, и Надежда. Все, короче. Вера Владимировна сказала – тебя избили.

СЕРГЕЙ. Не успели. Она вовремя пришла. А то бы крепко досталось.

ШАРИФ. Ладно, вы поговорите, а я пойду женушку проверю. Чтоб не загулять. Вернусь минут через двадцать. Ружье не беру – мой дом через два шага. Вы им не балуйтесь.

НИКИТА. Хорошо.

Оставив ружье у стены, Шариф уходит.

СЕРГЕЙ. Сколько хлопот из-за них. А в ответ только зло. Коварство и зло.

НИКИТА. Не зря же в буддизме: если хочешь спастись – разорви все связи с женщинами, даже с дочерью.

СЕРГЕЙ. Мудро, но не выполнимо. Потому никто и не спасается.

НИКИТА. «Жена есть сеть прельщения человека».

СЕРГЕЙ. И уничтожения. Посмотри – она превратила меня в дрянь, ничтожество! Я даже не знал, что такой слабак! Скажи – ты мог бы убить?! (Хватает ружье). Вот хоть из него?! Смог бы?! Ни топором, ни ножом – никаких прикосновений, мерзких ощущений! Нажал на курок – и готово! Чего проще?! Смог бы?!

НИКИТА. Во имя большой идеи? Ради всеобщего блага? Пожалуй – да. Будь моя воля, я обязал бы всех самоубийц уходить на тот свет не в одиночку, не порожним рейсом, а прихватывая с собой дурных людишек. Умирать – так с пользой… Но ты лучше выкинь это из головы. Пиши песни. Сейчас у тебя подходящее состояние. Когда доволен – ни черта не выйдет.

СЕРГЕЙ. Нужна встряска. Я больше так не могу. Податься в горы что ли? Упасть куда-нибудь в расщелину. Посидеть несколько дней без пищи. Потом выбраться и еще пару дней добираться до людей. Дойти до истощения, до изнеможения – и все нынешние печали исчезнут. Исчезнут? Как думаешь?

СЕРГЕЙ (кладет ружье, поет под гитару). К нам жизнь постучалась в окошко. И мрачные думы – фюить! О, как вдруг захочется жить, когда поотпустит немножко. Экспромт. (Снимает куртку).

--------------------------Х Х Х Х Х Х Х Х------------------------------------