Действующиелиц а

СЦЕНА 6

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Люба, откуда звонишь-то? От соседей? Да в том-то и дело – две недели не появлялся в общежитии. По нашим подсчетам – последним его видел Никита. Сергей приходил к нему на работу. Занял немного денег. (Слушает). И я боюсь. Что ты! Сердце мрет. Сегодня спать не буду. Лишь бы был живой, лишь бы был живой, ничего с ним не случилось. (Слушает). Да мы-то к нему, как к родному. И вину, вину чувствуем из-за этой дряни. (Слушает). Конечно. Никита обзвонил всю милицию. Сказали – есть утопленник. Под лед утянуло. Пока не могут найти и не знают, кто это. А Надюшка сейчас уехала в морг. (Слушает). Ну да, ну да –бывают же и бродяги. Могли и замерзшего подобрать. А документов нет.

Ладно, все. Витя проснулся. Пока. (Кладет трубку). Чего тебе?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Мне приснилось, живой он. Я, говорит, новую песню сочинил. Запел. И тут я проснулся.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Лучше бы ты его плохо увидел, тогда, глядишь, все было бы хорошо.

НАДЕЖДА. В морге его нет.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. А ты хорошо смотрела?

НАДЕЖДА. Среди зарегистрированных нет. Среди неопознанных тоже.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. И, слава Богу! Я же говорю – живой! Зря переполох подняли. Вдохновение, поди, нашло. Сидит где-нибудь, сочиняет.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Где он может сидеть? Родных у него здесь никого.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Э-э, такого, как он, всякая полюбит. Как по гитаре ударит – как обдаст весельем, вмиг пригреют.

НАДЕЖДА. Никита говорит – он был, как в воду опущенный. Не до веселья ему.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Переживает. Эх, какого зятя я потерял! Черт бы побрал эту Зинаиду! Особенно этого подонка! Доллар вертлявый.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Хоть бы не он утонул. Под лед утащило – брр-р! – какая ужасная смерть! Когда ж теперь его найдут?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Не раньше апреля. Как лед сойдет. Лица, конечно, уже не будет, даже мать не узнает. По одежонке, разве что – коли, уцелеет одежонка.

Звонок в дверь. Надежда уходит открывать.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. А матери-то каково. Не приведи Господь!

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Сереженька! Целехонький! Слава Богу!

СЕРГЕЙ. Не понял. Меня что – вычеркнули из списка?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Живой! Язви тя в душу! Я же говорил! Вещий сон, вещий! Ну-ка, дай удостоверюсь. (Обнимает, целует). Теплый. (Еще целует, слегка бьет его кулаком в грудь). Чертяка, ешь твою дать - где пропадал?!

СЕРГЕЙ. Что – так серьезно?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Надежда, знаешь, где сейчас была? В морге тебя высматривала.

СЕРГЕЙ (присвистнул, запел под гитару). Я и в морге бы был симпатичный, я бы в морге с гитарой лежал, в путь последний, для всех непривычный, я бы песнею всех провожал. Экспромт! Ну, вы даете! Организовали поиск моего молодого безжизненного тела?!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Во, во. Никита сходил в милицию. Дал твои приметы.

СЕРГЕЙ. Срочно дать отбой. А то по приметам схватят на улице, заломят руки, как рецидивисту. Неудобно перед согражданами будет – не объяснишь же им, что не преступник, а пропащий без вести.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Мы испугались – не ты ли утонул.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. В милиции сказали – есть неизвестный утопленник. С набережной видели – тонул кто-то в полынье, не успели спасти. Теченье быстрое, затянуло под лед. Гитара только на льду осталась. Они и подумали на тебя.

СЕРГЕЙ. Да ведь не лето. Февраль хоть и бокогрей, но купаться не тянет.

НАДЕЖДА. Но утонул же кто-то.

СЕРГЕЙ. Логично.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Я решила – сгубила его наша вертихвостка. Затосковал парень, работу бросил. А работу бросил – быть беде.

СЕРГЕЙ. «Затосковал» - не то слово. Был в нокауте. Все время картинки перед глазами – ну, как она там с ним… сами понимаете. И то, что избавилась она от ребенка… Да, что говорить. Когда у Никиты был – дошел уже до ручки.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. И куда ж ты от него? Чего ночевать не остался?

СЕРГЕЙ. Не знаю. Подмывало – уйти и все тут. Хоть до общежития и прилично. Вышел на дорогу – машины - спасатели МЧС. Ехали в аэропорт. Там пересадка в вертолеты и на Байкал, на учения. Один из них оказался моим знакомым. По фестивалю бардовской песни. Я спел по дороге, им понравилось. Уговорили ехать с ними. Ну, и мотанул. Чего мне терять?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Во дает!

СЕРГЕЙ. Отрабатывали спасательные операции. Корабли на Байкале вроде как тонут – а мы на вертолетах тут как тут. Летали в любое время дня и ночи. Впечатление, я вам скажу, грандиозное. В небе голубизна обтекает, обтекает тебя и будто смывает струпья с души. Серьезно. А влетаешь с ночи в рассвет – радость. Такая радость прошибает, что…и слов не подобрать. А мне радости-то и не хватало в последнее время... Народ – спасатели, я вам скажу – отменный. Отборный. Пальцы сбил о струны – для них старался.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Когда ж ты пел-то?

СЕРГЕЙ. По-всякому. И на берегу Байкала. И в тайге, у костра. И почему я не вертолетчик? Летал бы сейчас. В воздухе все проще, понятнее. Почаще нужно подниматься над землей. Я вот поднялся, а все свои сундучки-чемоданчики оставил, вернулся – нет их, и слава Богу.

НАДЕЖДА. Не каждого это изменит.

СЕРГЕЙ. Меня - да. Вернулся другим человеком. И сразу к вам. Ближе у меня никого нет. Я это понял.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. И живи с нами. Ты же знаешь, как я тебя люблю.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Хоть бы на Никиту что-нибудь подействовало, как на тебя. Смурной ходит.

СЕРГЕЙ. Да, встрясочка ему бы не помешала. Он на работе что ли?

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Дежурит.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Слышь, что говорю? Про житье-то?

СЕРГЕЙ. Слышу. Я не против. А что Надя скажет?

НАДЕЖДА. Я?! А причем тут я?!

СЕРГЕЙ. Потому что есть вариант, при котором я могу остаться. (Пауза). Если я женюсь на Наде.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. А что – хорошая мысль.

СЕРГЕЙ. Виктор Васильевич, отдадите?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. А-а, забирай. Пусть Зинка побесится.

СЕРГЕЙ. Спасибо, Виктор Васильевич. (Обнимаются).

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Сережа, ты опять мой зять. Прямо камень с души.

НАДЕЖДА (радостно). А меня никто и не спрашивает, да?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. А ты против? Да разве Сережу можно сравнить с этим?… Тьфу!…

СЕРГЕЙ. Я же сказал – как Надя… если ты не возражаешь…

НАДЕЖДА. Но я тебя старше.

СЕРГЕЙ. Зато тебе нравится, как я пою.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Вот это очень важно. Моей никогда не нравилось, как я пою. Жена должна одобрять, а не критиковать.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. И восхищаться. (Наигранно). «Ты у меня самый лучший соловушка!»

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Вот, вот. Тогда и разводов не будет.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Погодите. Нужно Никите позвонить. Он же не знает про тебя, что ты живой.

СЕРГЕЙ. Какой номер?

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. 371 88

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Занято?

СЕРГЕЙ. Нет. Просто сверкнуло. (Машет рукой возле виска).

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Что?

СЕРГЕЙ. Встрясочка ему не помешала бы, да? А что, если мы его разыграем? Как думаете – известие о моей кончине ему будет неприятно?

НАДЕЖДА. Не кокетничай. Знаешь же – он тебя любит.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Сразит. Наповал.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Зачем же обманывать?

СЕРГЕЙ. Встрясочка, встрясочка. Значит, так. (Надежде, придумывая на ходу). Ты была в морге? Ага. Пришла и звонишь ему. Голос соответствующий. Дескать, труп мой там. Нашли, подобрали, раздет, замерз, документов нет. Ты и опознала. Годится?

НАДЕЖДА. Так-то да. Но я не смогу обмануть.

СЕРГЕЙ. Ну, не мне же звонить? Заговоривший труп?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. А дальше что?

СЕРГЕЙ. Выжду чуть-чуть – чтоб прочувствовал утрату – и к нему в гастроном. То-то у него будет радость. Тряхнем-ка его радостью, а? И изменится он. Преобразится. Я же восстал из пепла.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Радостью можно. Годится. Ладно, я позвоню. (Снимает телефонную трубку, настраиваясь). Сережа умер. Ты умер. Ты лежишь в морге синий, а на пятке у тебя номер. Я скорблю.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Артист.

Надежда и Сергей смеются.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Не смешите. А то не поверит. (Набирает номер, скорбным голосом). Никита? Это я. Да, Надежда пришла. Он там, в морге. Да, да. Подобрали на улице. (Слушает). Конечно, из-за них – Зинки с этим долларом вертлявым. (Бросает трубку, хохочет). Не могу. Не вытерпел. (Сергею). Маячишь перед глазами. Хоть бы в комнату ушел.

СЕРГЕЙ. Поверил?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Скис. Моментально.

НАДЕЖДА. Издеваетесь над братом.

СЕРГЕЙ. Ничего, сейчас обрадую.

Входит с улицы Вера Владимировна.

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА (увидев Сергея). Живой! А мы-то поизбегались все. Повсюду его ищем … Улыбается… Вину снял.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Да ты-то чем виновата, Владимировна?

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Как же – внук-то мой. Из-за него все.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. А наша? Тоже хороша. Дело мужчины предложить, а долг женщины, да еще чужой жены, отказаться.

СЕРГЕЙ (Надежде). Слышала?

НАДЕЖДА. Хватит Никиту мучить. Иди.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Да, да. А то он переживает. Для него это удар, большое горе.

СЕРГЕЙ. Пошел. Боюсь, как бы не хватил его инфаркт от радости.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Выдержит. Не интеллегентишка, не учителишка какой-то, а сторож, охрана – рабочий класс.

Вертайся быстрее. Душа горит.

О, и барышня наша!

ТАНЯ (испуганно). Никита Викторович дома?!

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Дежурит.

ТАНЯ. Нет его на работе. Я только что оттуда. И сотовый выключен. Шариф говорит: он уходил домой, вернулся – напарника нет, ружья нет.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Какого ружья?!

ТАНЯ. Шариф с ружьем дежурит. На всякий случай.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. С ружьем пошел? Куда?

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Родимая моя мамочка! Беда будет!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Цыц! – раньше времени! Беда, беда. С чего беда? Просто вышел, прогуляться. Вокруг дома обойти. (Подходит к телефону, набирает номер). Вдруг уже там, а ты причитаешь. ( В трубку). Шариф? Это отец Никиты. Нет? Не появился? С ружьем ушел?(Слушает). Конечно, позвоним. А ты нам. Телефон наш знаешь? Ну, давай. (Кладет трубку).

СЕРГЕЙ (нервничая). Нет, я пойду в гастроном. Подожду его там.

ТАНЯ. Я с вами.

НАДЕЖДА. И я. (Уходят).

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Но в чем дело? Нужно попытаться понять. Давайте проведем мини-анализ. Выясним причину. Он знает, что Сергей жив?

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА (плача). Я не знала про ружье. Он же ненормальный. Рядом с ружьем ему нельзя.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Брось, брось. Не нагнетай.

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Подождите. Ему сказали, что Сергей жив? Это очень важно.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Да кто бы что сказал? Он же ушел с ружьем. И мрачный, мрачный все эти дни был. В таком состоянии мало ли что человек может с собой сделать. Да еще с ружьем.

ТЕТЯ ЛЮБА. У вас дверь открыта. Ну, что? Есть новости? Я не вытерпела, приехала. Может, помогу чем.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Ушел с ружьем.

ТЕТЯ ЛЮБА. С каким ружьем?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. У Шарифа взял.

ТЕТЯ ЛЮБА. Ничего не пойму. Так он что – живой?!

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА (плачет сильнее). А кто знает. Может, уже и неживой. Я не знала про ружье.

ТЕТЯ ЛЮБА. А где все это время был?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Как где?

ТЕТЯ ЛЮБА. Ну – где? Все же с ног сбились, его искали.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. То дома, то на работе.

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Вы спрашиваете про Сергея, а вам отвечают про Никиту. Сергей жив, здоров. Только что был здесь.

ТЕТЯ ЛЮБА. А Никита?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Тебе же сказали – ушел с ружьем.

ТЕТЯ ЛЮБА. Когда?! Зачем?!

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Но он знал, что Сергей жив или нет? Повторяю – это очень важно.

НИКИТА. Я стрелял в него.

Думаю – убил.

Мне все равно. А тут хоть что-то полезное.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Кого убил?!

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Володю?!

НИКИТА. Да.

Пауза.

Они ужинали. Дверь открыла Зинаида. Он увидел ружье, что-то сказал. Я выстрелил. Он упал.

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА (тихо). Ужасно. Это ужасно.

НИКИТА. Вызывайте милицию. Я отвечу.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Человек ведь… И тебе. Тюрьма до конца дней. Или расстрел.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Люба, мне плохо.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. И мать помрет от горя. Все помрем.

СЕРГЕЙ. Почему не берете трубку? Звоним, зво… (Осекся, увидев Никиту).

ТАНЯ. Никита Викторович! Вы здесь?!

Никита встает.

СЕРГЕЙ. Нашелся! Эх, ты, чертяка – перепугал!

НИКИТА. Ты…

СЕРГЕЙ (встречается взглядом с Виктором Васильевичем). Мы нарочно тебя разыграли. Я предложил… Хотел к тебе прийти… а ты бы обрадовался – живой я… Ведь ничего страшного. Ты рад? Вот он я. (Идет с объятиями к Никите).

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Из-за глупого обмана убит человек. Мой внук. Пусть он поступил некрасиво, но не убивать же за это.

СЕРГЕЙ. Как убит?!…Ты его… убил?!…

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Из ружья. Теперь тюрьма на всю жизнь.

Пауза.

СЕРГЕЙ. За что?!

Кто мог подумать…

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Этот выстрелил, тот упал.

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Вдруг он еще жив?! Ему нужна помощь! Что же я?! Нужно позвонить Зине! И в «Скорую!».

(Берет трубку). Алло. Шариф?… Да, пришел… Случилось. Убил моего внука… Да, из ружья. Из вашего ружья… Как?! Повторите еще! (Слушает). Не мог?! Точно?! (Всем, еще не веря в то, что сказал Шариф)…Шариф говорит, он…Вы, Никита, не могли убить. Ружье заряжено солью.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Шариф, ты не мог ошибиться? (Слушает). У тебя нет дроби. Только соль. (Радостно кричит). Ах, ты зараза хитрая! Целую тебя тысячу раз! Миллион! Твой должник! Бестия, ты ненаглядная! (Кладет трубку). Эх, в пляс бы – да ноги ослабели, дрожат!

НИКИТА (еще не веря). Солью? Неужели солью? Почему же он упал?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. От страха. Небось, упадешь, когда на тебя двустволку наставят. Солью! Надо же! Ай, да Шариф! От горя уберег.

СЕРГЕЙ. Да здравствует Шариф! Ура!

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Побежала. Может быть, им моя помощь нужна.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Передай – к себе зовем. Выпьем вместе. Им сегодня тоже досталось. Зла не держим. Правда, ребята?

СЕРГЕЙ. Зовите, зовите. Я все простил. (Обнимает Надежду). У нас новая жизнь.

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Вряд ли они пойдут. Но приглашение передам. Побежала. (Уходит).

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Ну, и Шариф! Ай да Шариф! Здоровья ему на сто лет! Солью. А этот думал – дробь. (Нервно смеется).

СЕРГЕЙ. Никита, прости ради Бога! Мы хотели тебе встрясочку устроить, подлечить радостью, да перестарались. Стреляй и в меня солью.

ТЕТЯ ЛЮБА. Не перестарались, а не знали – кто перед вами. Сергею-то простительно, но ты ведь отец.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Надо же – на такое решиться. И в кого пошел? У меня в родне таких не было. Танюшка, может в твоей?

Татьяна Ивановна не отвечает, плачет.

Смеяться надо от радости. Шарифа бежать нацеловывать, а ты плачешь. Ну, ну. Все, все. Успокойся… (Никите). Ну, крепко же ты его, наверное, подсолил. Еще бы перчиком… в одно место.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Люба, валидол.

ТЕТЯ ЛЮБА. Он на кухне?

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Кажется.

Тетя Люба уходит на кухню.

ТАНЯ. Никита Викторович, вас бы в тюрьму посадили, да? Сколько бы ни дали – я бы дождалась.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Стариком бы вышел. Лет через тридцать. Да и то, если бы повезло – под амнистию попал.

ТАНЯ. Я терпеливая.

НАДЕЖДА (берет Никиту за руку). Никит, я тебя люблю.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ (всем, громко). Равняйсь! Смирно! Все! Замолчали! Хочу покоя. Несколько минут тишины. А то я не доживу до завтра. Удар хватит. Помолчим и будем спиртик пить. Все, ребята, тихо! (Устало садится на стул).

ШАРИФ (нюхая ствол). Свеженький выстрел. Ружье целый. (Закрывает двустволку).

СЕРГЕЙ. Качать Шарифа!

НАДЕЖДА. Качать!

ШАРИФ (сидя на полу). Заряд еще один был.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Целы? (Оглядывает всех).

СЕРГЕЙ. Кажись, пронесло.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ (Шарифу). Теперь-то все?

ШАРИФ. Все.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Ну, ребята и зверята - гуляем до утра! Сережа, начинай!

Сергей берет в руки гитару. Надежда первой выходит в круг.

------------------------------------------------------------------------------

телефоны: 383 (код) 356 38 38 (дом),

8 905 945 76 57 (сот).

armariyn@mail.ru

armariyn@rambler.ru

armariyn@yandex.ru
------------------------------------------------------------------------------
Пьеса зарегистрирована в Новосибирском отделении Российского Авторского Общества. Все права на пьесу у автора.

-------------------------------------------------------------------------------

Пьесы поставлены:

Один из соучредителей Секции драматургов при Авторском Совете Российского Авторского Общества.