Бетти: счастливое пробуждение\

И уже чтобы совсем запутать читателя, напоследок дис­куссия о духовности. Джим Вест говорит, что нет объек­тивных данных, которые бы свидетельствовали, влияют или нет на выздоровление людей их желание и способ­ность принять концепцию Высшей Силы. Он говорит, что за годы работы знал великое множество агностиков, кото­рым это прекрасно удавалось, и многие из них делали это с помощью «Анонимных алкоголиков».

Это напоминает мне шутку, которую я иногда расска­зываю на лекциях. Муж миссис Джонс был алкоголиком и умер от этого. Стоя возле его могилы, миссис Джонс при­нимала соболезнования. Один случайный знакомый, мистер Смит, выражая свое сочувствие, спросил, от какой болезни умер ее муж. — Мистер Джонс,— сказала миссис Джонс,— довел себя до смерти пьянством.

— О,— сказал мистер Смит,— он был членом «Ано­нимных алкоголиков»?

— Разумеется, нет,— воскликнула миссис Джонс,— он никогда не доходил до этого.

Иногда оказывается — легче умереть от пьянства, чем признать алкоголизм и жить.

Если вы выбираете жизнь, собрания групп поддержки становятся вашей жизненной установкой. Когда я высту­паю в Центре, я говорю больным: «Если вы больше ничего не делаете, когда уходите отсюда, по крайней мере присое­диняйтесь к хорошей группе поддержки. А если вам не нравится какая-то группа, ищите другую или образуйте но­вую с друзьями, которые тоже выздоравливают. Но ищите и настойчиво идите в этом направлении». Есть группы взаи­мопомощи всех видов. Есть группы для людей, которые не могут похудеть, для азартных игроков, для людей эмо­ционально подавленных, для людей, испытывающих сексуальную зависимость, для жен, страдающих от грубого обращения мужей, для наркоманов и для алкоголиков, ко­торые не являются членами «Анонимных алкоголиков».

Главная линия, используемая группами, основана на «двенадцати шагах» «Анонимных алкоголиков». И боль­шинство из этих групп практикуют анонимность. У «Ано­нимных алкоголиков» имеется несколько причин соблюде­ния этой традиции. Первая связана с необходимостью предотвратить любое индивидуальное намерение говорить от имени организации, которая не имела официальных ора­торов. Люди спрашивают: «Как может существовать такая организация?» Ответ гласит: «Никто не знает». Существует шутка о пьяном, которого спросили: «Как работает орга­низация «Анонимных алкоголиков»?»—«Прекрасно,— еле ворочая языком сказал пьяный.— Просто прекрасно».

Анонимность также защищает репутацию самой орга­низации. Если кто-то присоединяется к движению, но ока­зывается не в состоянии стать трезвенником, скептики могут заключить, что «Анонимные алкоголики» никуда не годятся. Кроме того, раньше, когда алкоголики считались низшими представителями животных, никто не объявлял, что вступает в «Анонимные алкоголики», потому что это повредило бы ему в социальном плане и в его деловых от­ношениях.

Считалось нормальным валяться в сточной канаве, но нельзя было признать, что вам необходимо что-то предпринять, чтобы изменить вашу жизнь. Так как программа «Анонимных алкоголиков» проповедует исключительную терпимость, не требует ни копейки от своих членов и дей­ственна, она распространилась по всему миру. А мы, руко­водители лечебных центров, черпаем у ее мудрости.

На Долорес Хоуп успехи лечения в Центре произвели такое впечатление, что она признает нашу программу по­лезной вообще каждому человеку, независимо от того, ал­коголик он. или нет. Много людей страдающих и пытаю­щихся найти себя в жизни. Они должны смириться с тем, что имеются некоторые проблемы, которые им не решить, некоторые ситуации, с которыми им не справиться, неко­торые личности, которые их разоблачают. Если вы хотите каким-то образом получить лечение от алкоголизма, обра­титесь к нашей программе, это будет замечательно.

Некоторые члены «Анонимных алкоголиков» думают, что не для каждого алкоголика необходимо лечение в спе­циальных центрах. Я встречала многих алкоголиков, кото­рые рассказывали мне, что выздоровели, просто посещая собрания «Анонимных алкоголиков», без руководства со стороны психиатров или диетологов. Но, исходя из соб­ственного опыта в Лонг-Бич, я полагаю, что концентриро­ванное внимание, которое вы получаете в реабилитацион­ных центрах, помогает провести лечение значительно быстрее.

Тридцать лет тому назад в США было очень мало мест для лечения. Теперь их тысячи. И они жизненно важны, потому что некоторые люди, которые не хотят вступать в «Анонимные алкоголики», пойдут на лечение в центры, где, как они надеются, их могут научить, как пить. Когда они поймут, что это глупость, они или откажутся от лече­ния, или совершенно перестанут пить и начнут спасать свою жизнь.

Но когда они возвратятся домой, им нужна группа. Большинство из них так и поступают. Им необходима поддержка группы, возможность поделиться своими мыслями в группе, найти понимание в осознании самого себя как выздоравливающего человека.

Я говорю о моем первом годе собраний с группой жен­щин, о чувстве страха сказать что-нибудь не так, выгля­деть тупой и глупой. Как только я переступала порог ком­наты, начинались колики в животе от страха, что меня по­просят громко читать. Мэри Белл не давала мне спуску. «Увидимся завтра утром в десять, ладно?»— говорила она. Я боялась ее больше, чем колик в своем животе, поэтому и была на месте в десять. Ну, может быть, в десять пятна­дцать.

Практически не бывает собраний, где бы вы не встреча­лись с чудесами. Я помню девушку, которая впервые нача­ла рассказывать в группе свою историю. Шесть месяцев тому назад она мертвецки пила, она знала, что должна со­всем прекратить, чтобы спасти свою жизнь. Должна бро­сить мужчину, которого любила или думала по своей сла­бости, что любит. Он умер от алкоголизма через два меся­ца. «А я не брала в руки рюмку. Я не пила шесть месяцев, и я благодарна за это».

Шесть месяцев не производят впечатления большого срока, но это хорошее начало. Есть люди, которые никогда не выдерживают шести месяцев. Они приходят на собра­ния, а потом через четыре-пять месяцев наверстывают упу­щенное, уходят, напиваются, а потом возвращаются и пы­таются начать снова.

Испытание — вот что это такое. Когда я выписалась из Лонг-Бич, я была счастлива поверить друзьям, которые го­ворили мне, что у меня не было алкоголизма, что это только таблетки, которые сбивали меня с толку. Я ходила на собрания, была очень напряжена и не могла слышать многого из того, что говорилось. Только потом я начала понимать и уяснять, что то, что они говорят, относится и ко мне.

Теперь по-другому. Я понимаю этих людей. У нас есть что-то общее. Точно так же, как я понимаю женщин, кото­рые перенесли операцию удаления груди по поводу рака, я разделяю и чувства алкоголиков. Я знаю, что это та­кое — быть не в состоянии контролировать свою жизнь. На свете нет ни одной группы поддержки, где бы я чув­ствовала себя чужой.

В то первое лето после Лонг-Бич мы были в Вэйле, и несколько женщин, выздоравливающих алкоголичек, прие­хали из Денвера, и мы образовали интимную дружескую группу. Некоторые из женщин воздерживались от употреб­ления алкоголя уже восемь лет, а для меня тогда это был огромный срок. Я не могла представить, чтобы кто-то мог в течение восьми лет не выпить ни разу.

В следующее лето группа снова приехала в Вэйл, мы провели вместе несколько дней. Одна из женщин, которая работала консультантом в области алкоголизма в одном из лечебных центров, коснулась вопроса «честности перед со­бой». Я все продолжала считать себя не более чем бытовой пьяницей, а не алкоголичкой. И вдруг совершенно внезапно я прозрела. Вдруг поняла, что мое бытовое пьянство — фикция, «честный самообман». Я пила не по внешним при­чинам, я пила по внутренней потребности, не понимая это­го. Это — алкоголизм. И я подумала — все в порядке, это означает, что пришло время, когда говорят: «Многое от­кроется тебе».

Мы продолжали встречаться каждое лето. С каждым годом значение группы для нас росло. Мы называли друг друга денверскими куклами. И не только говорили о вы­здоровлении, а много времени проводили вместе, устраивая обеды, сплетничая и бегая по магазинам.

Восемь лет тому назад в Вэйле было только одно со­брание в неделю — вечером в среду. Теперь там проводит­ся девятнадцать собраний каждую неделю. Собрания бы­вают и ночью, и в разгар дня. И когда я вижу это, я счастлива, что так много людей могут найти помощь.

Но битва никогда не может быть выиграна — алкоголи­ку требуется непрерывная поддерживающая система. Я, помню, слышала женщину на конференции, ее история бы­ла волнующей, такой убедительной, такой основательной, но позже она отошла от группы поддержки, постепенно снова стала пить и покончила жизнь самоубийством.

Когда вас лишают алкоголя или наркотиков, вам надо научиться справляться с этим вакуумом. Вы должны на­полнить его людьми, любовью, встречами. Мне потребова­лось много времени для того, чтобы покончить с ювенильностью и незрелыми действиями в ходе моего выздоровле­ния. Я применяла мелкие ухищрения, приятные группе, чтобы заставить всех думать, что у меня получается. О, смотрите все, у меня получается!

Алкоголики — великие обманщики, они думают, что одурачивают людей, и я тоже полагала, что мой путь борь­бы с моей неполноценностью заключается в попытке вы­глядеть внешне собранной и держащей себя в руках. Но постоянно, что бы мне ни приходилось делать, меня пре­следовали чувства опасности и ненадежности. Я все время отдавала себе отчет, что я только простая старушка из Гранд-Рапидс штата Мичиган. И не стыдилась этого, но совершенно не чувствовала, что у меня есть светский опыт и знания о проведении заседаний в присутствии королев и магараджей. Я была в совершенстве подготовлена, жила в Нью-Йорке, сама зарабатывала, танцевала с известной Мартой Грэйем, но как я могла быть уверенной в себе, ес­ли — о ужас!— я не закончила колледж? Чувство неполно­ценности — часть личности алкоголика. Алкоголик может казаться очень тщеславным и хвастливым, но это только снаружи. Я скрываю свое чувство неполноценности, пыта­ясь казаться очень самоуверенной.

Это помогает. Если, конечно, не вспоминать, что я про­вела свое шестидесятилетие в реабилитационном Центре для алкоголиков.

Во время тех многочисленных ранних собраний мне со­ветовали только спокойно слушать, в сущности мне не ну­жен был такой совет. Потребовался бы кнут, чтобы заста­вить меня выйти в центр сцены. Я помню некоторые со­брания, где изучались книги, а обсуждаемые параграфы трактовались с позиций жалости к себе, или злобы, или упрямства. Иногда эти слова били меня прямо между глаз. Это похоже на рекламу мужского лосьона для бритья — парень вбивает в кожу лосьон, приговаривая при этом: «Спасибо, это как раз то, что надо!»

Приведи в порядок тело, а разум приложится. Сколько бы мы ни повторяли, это не будет чрезмерным. Вы мо­жете не верить тому, что говорят люди, но информация поступает в ваш мозговой компьютер, и по прошествии времени вы пробуждаетесь и начинаете что-то понимать.

Люди спрашивают, потеряла ли я кого-то из своих дру­зей после того, как стала трезвенницей. Или люди, кото­рых я знала и которые продолжают пить, становятся до­статочно сознательными, находясь около меня. Ну, мой опыт отличается от опыта более молодых людей в группах поддержки. В свои шестьдесят большинство моих друзей не устраивают диких вечеринок.

Дома у нас все так же есть бар, мы все так же подаем алкогольные напитки, и когда я бываю где-то на стороне с пьющими, не чувствую себя неловко. Для некоторых лю­дей это может оказаться трудным. Большинство лечебных центров советуют держать вино вне поля зрения и не иметь дома до тех пор, пока вы совсем не будете уверены в себе. Я помню большое благотворительное собрание для госпиталя Эйзенхауэра — там был весенний показ мод,— я заказала тоник с лимончиками, а когда я начала пить, то обнаружила, что туда добавлена водка. Я просто попроси­ла официантку убрать стакан и принести мне чистый то­ник. Мне это было удобно сделать, потому что все знали, что я не пью. Это может быть неудобным тому, кто не объявил публично о том, что бросил пить; ведь человек мо­жет подумать, что лучше не отказываться от алкогольного напитка, чтобы никто этого не заметил.

Если я заказываю на десерт мороженое, а оно полито ромом или ликером и вся эта жидкость скапливается на дне вазочки, я это просто оставляю и говорю: «Нет, благо­дарю, я не любительница этого». И я не ставлю свой бокал, вверх дном. Я думаю, неприлично так сидеть за красиво накрытым обеденным столом с хрустальной посудой. Я просто слежу за человеком, который наливает, и говорю ему, что не хочу сегодня пить вина. Вы же говорите: «Нет, благодарю вас», если не любите шпинат. Вы же говорите: «Нет, благодарю вас», если клубника вызывает у вас кра­пивницу. Что же плохого в том, что вы скажете: «Нет, бла­годарю вас»— по поводу бокала вина. Во всяком случае, мне кажется, я не теряю старых друзей, хотя некоторые из них много пьют и при мне. Может быть, это ставит их в неловкое положение, но не меня.

Когда я впервые стала посещать собрания групп под­держки, мне говорили, что там окажутся люди, которые будут значить для меня очень много, которые навсегда останутся со мной. Я не верила. Как это вдруг ни с того ни с сего я стану частью этой группы, когда у меня есть мои старые друзья и своя, совершенно другая жизнь?

Со временем этот вопрос получил свой ответ. Мужчины и женщины из моих групп поддержки действительно стали очень важными в моей жизни. Именно они понимают ме­ня, когда мне больно и обидно. Именно они знают, что та­кое быть алкоголиком. Если когда-нибудь я окажусь в бе­де, я пойду именно к ним. Это, конечно, не значит, что я испытываю нежность к любому в каждой группе, на каж­дом собрании. Есть и такие, с кем я никогда не стану дру­жить, и это тоже правильно. Есть люди, которые не придерживаются общепринятых правил, люди, которые сплетничают. Алкоголики не отличаются какими-то осо­быми человеческими качествами. Мэри Белл говорит: если вы сделали трезвенником человека, который раньше был конокрадом, он может остаться конокрадом после того, как бросил пить.

Мэри Белл Шарбатт: Много идет разговоров о тех, кто пьет до самого дна, и тех, кто пьет умеренно. Между ними разница только экономическая. Алкоголики, о которых вы обычно слышите, устраивают пьяные скандалы, их находят пьяными под мостами или в канавах. Но есть еще и изящ­ные, обеспеченные маленькие старушки, которые проводят свои дни, попивая настойку Пайнкхем, содержащую 60 процентов алкоголя. Дно в алкоголизме — это заболевание души. Когда вы зашли уже так далеко, как только можете зайти в при­творстве и скрытности, тогда появляется желание — в слу­чае Бетти с помощью принудительного обследования — стать трезвым. Некоторые люди идут к «Анонимным алко­голикам», некоторые — на лечение, некоторые поворачи­ваются к христианскому учению. Некоторые соглашаются на лечение, вызывающее отвращение к алкоголю, когда да­ют рвотное средство, а затем алкоголь и начинается рвота перед зеркалом, чтобы вы еще полнее ощутили отвраще­ние. Я думаю, люди везде и постоянно стремятся быть трезвыми. Но алкоголь коварен, он подстерегает вас по­всюду. Если бы сегодня я один раз выпила, то сразу на тридцать лет прогрессировала бы в своем алкоголизме. Поэтому я посещаю собрания, так как это и есть путь, ко­торый позволяет напоминать самой себе, что одна я не смо­гу стать трезвенницей. Много людей пытались это сделать. Они оставили свой опыт мне.

Мэри Белл было сорок три, когда она бросила пить, а мне шестьдесят. Сейчас у нас есть шестнадцатилетние, которые приходят на наши собрания, потому что распущен­ные нравы нашего общества позволяют и шестнадцатилет­ним губить себя в короткое время. Мы видим так много новых людей, приходящих теперь в группы, что не всегда остается достаточно времени для начинающих, чтобы рас­сказать им о вещах, которые могут помочь им, заставить их понять, что иногда они должны все же делать то, чего им и не хочется. Обычно они начинают бороться изо всех сил и когда узнают, что таким образом не станешь трезвенником, то это оплачивается слишком дорого в эмоциональном смысле.

Нужно много времени, чтобы понять, что вы не можете вдруг сразу стать трезвенником. У меня есть друг, и он не юнец, который разоткровенничался со мной на одном зва­ном ужине. Он рассказал мне, как бросил пить. Он вспом­нил, что было невыносимо просыпаться утром, стыдясь за то, что делал накануне вечером. Еще хуже, если он не мог вспомнить, что делал,— тогда уж было полное затмение.

Он слышал об «Анонимных алкоголиках» и о книге, ко­торую они считали своей библией. Он купил экземпляр, прочитал и разработал свою собственную программу.

Он был очень дисциплинированным человеком и спо­собным выполнить эту программу, но смог бы найти гораздо более богатый опыт, если бы присоединился к другим выздоравливающим людям.

Мы можем понять нашу болезнь и принять ее более легко, если мы вместе с людьми, которые понимают нас.

Я помню, в первый раз, когда меня пригласили на со­брание, думала, что от меня ждут рассказа моей истории. Сидела с двух часов ночи, описывая, как это происходило, что случилось и как дело обстоит теперь. На следующее утро, когда я готовилась быть мадам председательницей, прочитала повестку дня и увидела, в какой момент мне нужно начать собрание, но нигде не говорилось ни слова о моей истории.

Тем не менее я ее рассказала, заявив: «Я встала в два часа ночи, чтобы написать все это, если вы не хотите слушать ее, можете уйти и вернуться, когда я кончу».

Я училась, посещая разные группы, собрания старо­модных пожилых женщин и молодых наркоманов, которые приходили прямо с улицы. Это напоминало прогулку по джунглям, когда ты попадаешь туда впервые. Ругательства сыплются так же, как в кинофильмах. То, что они гово­рят,— правильно, но как они говорят! Это выводит меня из себя. Мне требуется минут пятнадцать, чтобы взять себя в руки. На одном собрании девушка, которая заметила, что Мэри Белл смотрит на нее неодобрительно, подошла к ней потом и сказала: «Вам не понравилось, как я говорю, не так ли?» Мэри Белл ответила — да. И посоветовала ей, ес­ли она хочет очистить свою жизнь, очистить и свой язык.

С другой стороны, старомодно выглядевшие леди тоже обычно меня поражали. Вы бы посмотрели на этих жен­щин, которые выглядели так, как будто в жизни никогда не делали ничего опасного или выходящего за рамки. А потом они начинали говорить о своем пьянстве, о том, как они обычно буянили после выпивки. Одну из них я в душе осуждала. Она делала глубокие, всеобъемлющие ут­верждения относительно выздоровления, трезвенности и последующего устройства жизни и всегда подавляла ме­ня. Я думала, какая она суровая! Потом услышала, как она советовала одной оступившейся женщине не терзаться, так как она все-таки делает успехи. И я подумала, какая она любящая и как легко замечать ошибки другого.

Вы можете найти такие собрания в любом месте Сое­диненных Штатов, где бы вы ни находились. Вы можете найти такие собрания и во всем мире. Некоторые люди, которые поступают на лечение в Центр Бетти Форд, воз­вращаются потом в Австралию, Италию, Францию, они присоединяются или организуют новые группы поддержки выздоравливающих алкоголиков.

В семилетнюю годовщину своей трезвенности я при­ехала на встречу своей женской группы, мы устроили свой обычный обед, так мы делали каждый месяц. Когда наступил этот день, я не была под впечатлением прошед­ших семи лет. Ну еще один год! Но когда я обратилась к моим друзьям, другим выздоравливающим алкоголикам, меня охватили чувства любви и благодарности. Я с трудом могла говорить, слезы стояли в моих глазах, горло сдави­ло, и я подумала, что это Бог говорит с нами таким не­обычным образом.

Обучение на собраниях никогда не заканчивается. Я слушала Мюриел, которая воздерживается от алкоголя уже двадцать семь лет, и Мэри Белл, утверждавшую через тридцать лет: «Я просто не могу поверить, что это все больше и больше открывается мне».

К вам внезапно интуитивно приходит понимание че­го-то такого, что вы не могли прочувствовать, узнав об этом несколько лет, несколько месяцев или даже один день тому назад.

Так открылась мне суть моей ранней выпивки. Однаж­ды ночью я поняла многое из этого. Почему я не читала хороших книг? Почему не развивала свой ум? Почему каждый вечер смотрела телевизор и пила?

Потому что я была истощена физически, потому что целый день я заботилась о четырех детишках, потому что я хотела расслабиться, не осознавая этого. Мысль о том, что, может быть, необходимо расслабиться, никогда не приходила мне в голову, мне не нравилось думать об этом. Я ведь была такой первоклассной личностью, такой энер­гичной, так решительно действующей и проводящей в жизнь свои замыслы. Но в один из моментов такого озаре­ния, когда я уже и могла себе простить то, что смотрела телевизор, когда я уже могла читать Спинозу, я вдруг го­ворю себе: черт с ним, со Спинозой!

Я читала интервью с Ричардом Прайером, в котором он рассказывает, как повлияли на него собрания. Даже после аварии, происшедшей с ним, конечно, из-за кокаина, не­смотря на то что он был этим до смерти напуган, он не от­казался ни от наркотиков, ни от алкоголя. А потом пришел навестить друга. «Он находился в госпитале из-за нарко­мании. У них были эти групповые собрания. Я сидел там и слушал все, что они говорят, и кое-что понял. И я сказал себе: «Дьявольщина, в этом что-то есть. Кого это напоминает тебе, Рич?» Чем больше я посещал сво­его друга, тем больше я становился тайным участником выздоровления группы наркоманов. И однажды я сам встал и сказал, что я наркоман».

Так и есть. Вы слышите это только тогда, когда готовы услышать. Для людей, которые не уверены, но делают пер­вые робкие шаги к признанию того, что они являются ал­коголиками или наркоманами, общество, ведущее работу по теме «Актуальность познания алкоголизма» на базе Центра Анненберга, может быть полезным, если не ска­зать спасительным. Я впервые узнала об актуальности по­знания алкоголизма, когда вернулась из Лонг-Бич. Обще­ство собиралось по субботам утром под руководством Джоя Круза, Дэла и Мэри Шарбаттов. Они занимались этим уже несколько лет, для того чтобы познакомить как можно более широкие слои общества с проблемами алко­голизма, рассказать о сущности болезни и путях выздоров­ления.

Это было около десяти лет назад. Наше общество «Ак­туальность познания алкоголизма» было первым, а теперь таких обществ очень много по всей стране. Наше является социально открытым. Его свободно может посетить каж­дый. Меня не заботит, являетесь ли вы «бомбой» в глазах общества или находитесь на социальном дне,— мы пригла­шаем всех. Обучаем и информируем. Пытаемся снять клеймо со слова «алкоголик», и тот факт, что мы продол­жаем существовать так долго, свидетельствует, что мы де­лаем что-то нужное.

Теперь большую часть своих фондов мы черпаем из отделения Эйзенхауэра. Мы пополняемся людьми, кото­рые боятся или стесняются идти на собрания «Анонимных алкоголиков». Они приходят к нам и часто становятся по­стоянными нашими участниками.

Один мой друг вспоминал, как он впервые посетил со­брание общества «Актуальность познания алкоголизма». Он надел темные очки. «Я думаю, каждый идет на первое собрание в темных очках,— говорил он.— Вы полагаете, что вас не узнают, даже если выглядите, как автомобиль, автомобиль в темных очках». Я пришел и стоял внизу, раз­глядывая телефонную книгу. Какая-то старушка из боль­ничных добровольцев подошла ко мне и спросила: «Чем я могу помочь тебе, сынок?»—«Да я бы хотел посмотреть, где находится общество „Актуальность познания алкого­лизма"».—«О!— сказала она, и в ее голосе явно проступи­ли интонации жителей центра города Ранчо-Мираж.— Вы имеете в виду, где собираются эти алкаши?» Я съежился, у меня было ощущение, что кто-то вылил на меня ведро хо­лодной воды. «Они собираются на втором этаже, садитесь в лифт».

Я поблагодарил и пошел к лифту, туда вошла еще пара людей, у них были большие значки, на которых написано: «Некоторые из моих лучших друзей — алкоголики». Я сто­ял в углу лифта и не хотел близко подходить к ним.

Тем не менее я приходил на собрания несколько раз, и они оказались очень хорошими. Поразительно много ин­формации. Сначала просят поднять руку всех, кто пришел впервые, и всегда около половины поднимают руки.

На этих собраниях получаешь буквально огромные по­знания. Это фантастическая вещь, которую начали Джой, Дэл и Мэри Белл. У них выступают спортсмены, артисты, врачи, блестящие ораторы. И любой человек может прийти туда. Откуда угодно. Это замечательно!»

Каждый раз обсуждается новая книга об алкоголизме. Дэл и Мэри Белл привлекают автора для выступления. Многие из докторов, которые читают лекции, являются сами выздоравливающими алкоголиками. Отделение Эй­зенхауэра предлагает кофе с пончиками. Все это дока­зывает, что «Актуальность познания алкоголизма» стало популярным обществом.

Оно никоим образом не запугивает. Там говорят: «Слушайте, вот то-то и то-то необходимо вам сказать, это поможет вам лучше узнать ваше заболевание».

Дэл Шарбатт всегда приветствует аудиторию и говорит что-нибудь вроде: «Пожалуйста, не требуйте от нас ис­правлять алкоголиков, вы ведь не стали бы говорить об ис­правлении больных раком или исправлении сердечных больных». Или он может объяснить, что в соответствии с данными Сельскохозяйственного департамента Соединенных Штатов американцы выпивают спиртного больше, чем молока. И так начинается каждое заседание «Актуально­сти познания алкоголизма».

Однажды, выступая на заседании общества, Леонард превосходно представил эволюцию проблемы алкоголизма.

Леонард Файестоун: Прошлой зимой меня попросили выступить на обеде в клубе «Монтерей-Кантри», и предме­том разговора должен был быть Культурный центр Боба Хоупа. Мне сообщили приблизительно за десять дней до обеда, что продано сто билетов. Но после этого кто-то вы­весил объявление, что премией кому-то из гостей будет те­лежка с битами для гольфа, и после этого появилось еще сто желающих.

В тот вечер я обратился к собравшимся со словами: «Я не знаю, сколько из вас пришло послушать меня, а сколько выиграть тележку для гольфа». В сущности, для меня это было безразлично, потому что они присутствова­ли там и получили информацию. И в каком-то смысле, я думаю, «Актуальность познания» и должна работать таким образом.

Мы не знаем определенно, почему люди приходят на заседания. Некоторые, возможно, являются алкоголиками и хотят узнать, могут ли они получить помощь. Другие по­дозревают, что они алкоголики, и хотят научиться тому, как это можно распознать. Некоторые приходят потому, что их друзья находятся в беде и они хотят узнать, как им помочь. В любом случае — люди приходят. И они по­лучают информацию.

Вот то, что каждый из нас пытается сделать, распро­странить информацию и таким образом поделиться своим собственным опытом радости выздоровления, который мы предлагаем другим, чтобы и они участвовали в этом.

Не имеет значения, начинаете ли вы взаимодействие с лечебным центром, или с «Анонимными алкоголиками», или с обществом «Актуальность познания алкоголизма»; не имеет значения, входите ли вы через парадную дверь, или через боковой вход, или через черный; не имеет значе­ния, встречаетесь ли вы в церкви или в общественном зда­нии,— помощь приходит к каждому, кто ее ждет.

Вино любви — это музыка,

А праздник любви — песня,

Когда любовь садится за праздничный стол,

Она сидит за ним долго.

Долго сидит и встает опьяневшей,

Но не от праздника и вина.

Она наслаждается своим собственным сердцем.

Оно и есть самое восхитительное вино.

Джеймс Томсон