302
граф Йорк делает вывод, что философия должна пересмотреть это разделение. Она должна в
обратном направлении повторить эксперимент жизни, «чтобы познать отношения,
обусловливающие результаты жизни»
26
. Это может быть сформулировано очень объективистски
и естественнонаучно, а гуссерлевская теория редукции, наоборот, будет опираться на свой чисто
трансцендентальный способ мышления. На дело же в смелых и целеустремленных размышлениях
графа Йорка не только отчетливо проглядывает общая тенденция Дильтея и Гуссерля. Граф Йорк
скорее демонстрирует свое истинное превосходство над обоими. Ибо здесь он действительно
продолжает мыслить на уровне философии тождества спекулятивного идеализма, благодаря чему
и становится видным скрытое происхождение понятия жизни, понятия, которое было целью
Дильтея и Гуссерля.
Если проследить дальнейший ход мыслей графа Йорка, то бросается в глаза тот факт, что в них
воплощены идеалистические мотивы. Граф Йорк излагает здесь идею
структурного соответствия
жизни и самосознания,
которую
уже развивал в «Феноменологии духа» Гегель. Так, в последние,
франкфуртские, годы жизни Гегеля, как показывают сохранившиеся фрагменты рукописей,
центральное значение для его философии приобретает понятие жизни. В «Феноменологии духа»
феномен жизни совершает решающий переход от сознания к самосознанию — и это отнюдь не
искусственная взаимосвязь. Ибо между жизнью и самосознанием действительно есть некоторая
аналогия. Жизнь определяется тем, что живое существо само отличает себя от мира, в котором оно
живет и с которым остается связанным, и сохраняется в таком саморазличии. Самосохранение
живого происходит путем включения в него вне его сущего. Все живое питается чуждым ему.
Фундаментальный факт жизненности — это ассимиляция. Различие одновременно является
неразличимостью. Чуждое присваивается.
Этой структуре живого, как показал Гегель и полагает граф Йорк, соответствует сущность
самосознания. Его бытие состоит в том, чтобы уметь все и каждое сделать предметом своего
знания и тем не менее во всем и каждом им познанном знать себя самое. Как себя-от-себя-
отличающее и как самосознание, оно одновременно является объемлющим, когда сливается само с
собой.
Бесспорно, речь идет здесь о чем-то большем, чем простое структурное совпадение жизни и
самосознания. Гегель совершенно прав, когда диалектически выводит
Достарыңызбен бөлісу: |