396
но эта сторона. Ведь ценность какого-либо сообщения, к примеру, фактически зависит также и от
того, что оно представляет собой в качестве феномена выражения. Исходя из этого, можно судить
о том, к чему стремился автор, не говоря об этом открыто, к какой партии он принадлежал, с
какими убеждениями подходил к своему предмету и даже какую степень недобросовестности и
неправдивости мы можем в нем предполагать. Эти субъективные моменты достоверности должны
быть, очевидным образом, учтены. Но помимо и прежде всего, содержание предания, даже если
его субъективная достоверность не подлежит сомнению, само подвергается интерпретации, то
есть текст рассматривается как документ, подлинный смысл которого следует искать за пределами
его буквального смысла, например путем сравнения с другими данными, позволяющими
определить его историческую ценность.
Таким образом, историк мог бы выдвинуть следующее положение: предание следует
интерпретировать в ином смысле, чем тот, который предлагается самими текстами.
Историк
всегда стремится заглянуть за тексты и за то представление о смысле, которое они выражают; он
всегда ставит вопрос о той действительности, невольным выражением которой они являются.
Тексты ставятся на одну плоскость со всем прочим историческим материалом, то есть с так
называемыми остатками прошлого. Они также должны быть прежде всего истолкованы, то есть
поняты не только в том, что они говорят, по и в том, что в них и через них свидетельствует о
самом себе.
Понятие интерпретации как бы приходит здесь к своему завершению. Интерпретировать следует
там, где смысл какого-либо текста не может быть понят непосредственно. Интерпретировать
следует всюду, где мы не можем доверять непосредственности явления. Так интерпретирует
психолог, оценивающий очевидный смысл жизненных проявлений и высказываний, чтобы решить
вопрос о том, что происходит в бессознательном. Точно так же интерпретирует данности предания
историк, стремящийся добраться до истинного смысла, который они одновременно выражают и
скрывают.
Поэтому существует естественное напряжение между историком и филологом, стремящимся
понять текст ради его красоты и истины. Историк интерпретирует с прицелом на что-то иное, в
самом тексте не высказанное и лежащее, может быть, в совсем ином направ-
Гадамер Х.-Г.=Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988.-704 с.
Янко Слава
(Библиотека
Fort/Da
) ||
slavaaa@yandex.ru
204
Достарыңызбен бөлісу: |