Роттеровская теория социального научения

Книга Роттера [J. В. Rotter, 1954] «Социальное научение и клиническая психология» отходит от начатой Спенсом линии классической теории научения халловского типа. Вместо выученных и неспецифически активи­руемых сочетаний «раздражитель— реакция» он вслед за Толменом гово­рит о выученных ожиданиях связи собственных действий и подкрепля­ющих их последствий, которые опре­деляют наличное поведение. В тер­минологии Боллса [R. С. Bolles, 1972] это R — S*-ожидания, т. е. ожидания сочетания «действие—следствия». Термин «социальное научение» Рот­тер предпочел, потому что

«...главные и основополагающие виды поведе­ния проявляются в социальных ситуациях и неразрывно связаны с потребностями, которые могут быть удовлетворены только при посред­ничестве других лиц» [J. В. Rotter, 1954, р. 84].

По Роттеру [J. В. Rotter, 1954; 1955; 1960], подкрепление способствует формированию ожидания определен­ного поведения или события как вле­кущего за собой то же подкрепление. Такие выученные ожидания сочета­ний «действие — подкрепление» за­бываются, т. е. они затухают или во­обще исчезают, если в дальнейшем подкрепления не происходит. Уже ма­ленький ребенок все больше различа­ет в жизненном пространстве виды поведения по их связи с подкрепле­нием. Чем сильнее переживается при­чинная связь между собственным действием и следующим за ним под­креплением, тем сильнее сказывает­ся ненаступление этой связи на сох­ранении сформированного ожидания. Если, напротив, ожидание связи сформировано слабо, то неподкреп­ление окажет на него сравнительно ограниченное влияние.

Отсюда следует, что в данной ситу­ации каждая возможная альтернати­ва действия имеет определенный по­веденческий потенциал (ВР), который зависит как от (1) силы ожидания (Е), что поведение х в ситуации S₁ приве­дет к подкреплению Ra, так и от (2) ценности RV подкрепления Ra в ситуации s,. Роттер представил его в виде формулы:

или, сокращенно, BP=f(E&RV).

Среди возможных в данной ситу­ации альтернатив действия имеет ус­пех та, у которой выше поведенче­ский потенциал (ВР). Этот конструкт соответствует халловскому потенци­алу реакции и левиновской силе. Не­трудно заметить, что конструктам «ожидание» и «ценность подкрепле­ния» в теории результирующей вален­тности соответствует субъективная вероятность и валентность успеха или неудачи. Различие заключается лишь в меньшей строгости концепции Роттера. Так, в ней остается откры­тым тип связи между ожиданием и ценностью подкрепления. Кроме того, отношения между обоими конструкта­ми в отличие от вероятности успеха и его валентности заранее не устанав­ливаются.

Роттер подробно разработал оба конструкта «ожидание» и «ценность подкрепления». Но вызванные его ра­ботами исследования были посвяще­ны исключительно переменной «ожи­дание», определяемой двумя незави­симыми детерминантами: во-первых, специфическим ожиданием Е' (сог­ласно накопленному опыту в данной ситуации конкретное поведение ведет к определенному подкреплению); во-вторых, обобщенным ожиданием GE (результат обобщения широкого спектра схожих ситуаций и способов поведения: E=f(E'&GE).

Существеннейшим параметром всех ожиданий сочетания «действие— следствия» является степень влияния собственной деятельности на после­дующие события. Роттер обозначил эту характеристику как внутренний и внешний локус контроля подкрепле­ния. В этом отношении особенно лег­ко образуются обобщенные ожида­ния, охватывающие целые области жизненных ситуаций, которые подда­ются в большей степени воздействию либо субъекта (внутренний контроль), либо внешних факторов (внешний контроль). Эти ожидания проявляют­ся в культурных установках, особен­ностях убеждений и взглядов на роль таких причин, как судьба, счастье или власть. Индивиды различаются в этих убеждениях. Роттер говорит даже о столь высокой обобщенности ожида­ний внешней или внутренней конт­ролируемости подкреплений, которая распространяется на все жизненные ситуации и поэтому приобретает ха­рактер личностной диспозиции. Для выявления последних был разработан специальный опросник—I — Е шкала (внутренний и внешний локус конт­роля) [J. В. Rotter, 1966]. Данные этого опросника рассматриваются в каче­стве индивидуальных характеристик обобщенного (GE) ожидания и до сих пор используются в исследованиях, проводимых в рамках теории социаль­ного научения Роттера [J. В. Rotter, 1966; J. В. Rotter, J. В. Chance, Е. J. Phares, 1972; E. J. Phares, 1976]. Мы вернемся к этому в гл. 10.

Эмпирические доказательства

Специфические (т. е. жестко свя­занные с ситуацией) ожидания под­крепляющих результатов последова­тельностей действия можно экспери­ментально выделить, противопоста­вив задачи, решение которых зависит от способностей и от случая. Можно показать, что при задаче, результат решения которой переживается, ско­рее, как зависящий от случая, по сравнению с задачей, решение кото­рой зависит от способностей, будет менее выражена тенденция усиления после успеха ожидания новых успе­хов. Соответственно и после неудачи будет наблюдаться меньшая готов­ность к изменению ожидания. Более того, при задачах, решение которых переживается как зависящее от слу­чая, ограничено обобщение опыта, пе­ренос его на другие, схожие ситуации. Следует упомянуть также получен­ные в экспериментах с животными данные по устойчивости к угасанию, которые противоречат (хотя это про­тиворечие, возможно, и кажущееся) теории научения. Факты следующие: чередование подкреплений (т. е. под­крепляются в фазе научения, ска­жем, только 50% всех попыток) при­водит к научению, для последующего угасания которого требуется еще большее число попыток. В экспери­ментах с людьми это наблюдается только тогда, когда результат де­ятельности переживается как завися­щий от случая. Если же он, напротив, воспринимается как зависящий от способностей, то устойчивость к уга­санию при 100%-ном подкреплении (успехе) выше, чем при 50%-ном.

Доказательством служит экспери­мент Роттера, Ливеранта и Кроуна [J. В. Rotter, S. Liverant, D. P. Crowne, 1961]. В ходе этого эксперимента испытуемые должны были высоко поднимать поднос с мячом, так чтобы мяч не падал вниз. Наряду с этой задачей, решение которой зависело от ловкости, предлагалась другая, на восприятие бессмысленного матери­ала, успех в которой был делом случая. В обеих группах частота ус­пешных решений испытуемыми в фа­зе обучения обеих задач подкрепля­лась следующим образом — в 25, 50, 75 и 100% случаев. В следующей непосредственно за этим фазе угаса­ния (т. е. серии постоянных неудач) испытуемые перед каждой попыткой называли субъективную вероятность успеха. Если она составляла менее 10%, то согласно принятому критерию угасание осуществлялось. На рис. 5.20 представлено необходимое для этого число попыток при различных условиях.

Как можно объяснить различия в динамике обеих кривых? Указание авторов работы на то, что при задачах, зависящих от случая, из наступ­ления подкрепления извлекается меньше информации, т. е. испыту­емые при этом меньше научаются, чем при задачах, зависящих от спо­собностей, не убеждает. Если проана­лизировать результаты, полученные в широком диапазоне условий экспери­мента, то напрашивается, скорее, следующее объяснение. При связан­ном со способностями подкреплении возрастание успеха сопровождается у испытуемых не только усилением ожидания успеха, но и возникновени­ем убеждения, что для данного уров­ня сложности задач они обладают достаточными специальными умени­ями. Чем больше укрепляется это убеждение, тем длительнее должна быть серия неудач, чтобы поставить под сомнение это убеждение и, нако­нец, отказаться от него (испытуемый может признать, что переоценил свои способности или недооценил слож­ность задач). Этому объяснению соот­ветствует и монотонное возрастание кривой в зависимости от частоты успешных решений.

Как же объяснить результаты, по­лученные с задачами, решение кото­рых зависит от случая? Такая зависи­мость может стать достоянием опыта, используемого только при 50%-ном успехе, чего ни в коем случае не наблюдается при непрерывном успехе (в этих условиях, скорее, возникает подозрение в манипулировании ре­зультатами со стороны эксперимента­тора, а в фазе угасания особенно быстро исчезают остатки веры в за­висимость результатов от случая). Напротив, при 50%-ном успехе эта вера укрепляется, и чтобы от нее отказаться, требуется большое коли­чество проб с нулевым успехом, т. е. негативного опыта. 25%- и 75%-ный успех представляют промежуточные случаи между двумя экстремальными, и мы поговорим о них, когда в гл. 10 и 11 будем рассматривать взаимосвязь каузальной атрибуции, ожидания ус­пеха и устойчивости к угасанию.

Что касается другого детерминан­та поведенческого потенциала, ценно­сти подкрепления (BV), то Роттер [J. В. Rotter, 1955] еще в 50-е гг. сде­лал вывод, который никак не сказался на вызванных его работами иссле­дованиях:

«Ценность подкрепления а в ситуации si есть функция всех ожиданий Е _R, из которых следу­ет, что данное подкрепление приведет в ситу­ации s'i к последующим подкреплениям от b до п а также ценности всех последующих под­креплений от b до п в ситуации Si. Другими словами, подкрепления не выступают одно независимо от другого, наступление некоторого подкрепления имеет своим следствием ожида­ния будущих подкреплений» [ibid., p. 255-256].


Рис. 5.20. Среднее число попыток, необходи­мых для угасания после научения решению задач в условиях четырех типов подкрепления [J. В. Rotter, S. Liverant, D. P. Crowne, 1961, p. 172]

Формально этот вывод Роттера о ценности подкрепления выражается следующим образом: RV_a,_S1=f[E_R-+R(b-n), Sn + RV_{(b-n), S1}].

Идея об ожидаемой связи между следующими друг за другом подкреп­лениями (или валентностями) была использована в самой первой из всех теорий «ожидаемой ценности» — теории инструментальности.

Теория инструментальности

В том же году, когда Роттер [J. В. Rotter, 1955] писал о зависимо­сти ценности подкрепления от ожида­ния и ценности последующих под­креплений, близкие соображения бы­ли высказаны Пик [Н. Peak, 1955], которая ввела в психологию мотива­ции понятие инструментальности. Это понятие играет центральную роль при выяснении связи между установкой и мотивацией. Аффективное содержание установки по отношению к опре­деленным обстоятельствам (предмету или ситуации) есть функция (1) ин­струментальности, или значения, этих обстоятельств для достижения цели, к которой стремится субъект, и (2) удовлетворения, которое он получает от достижения цели, что в конечном счете зависит от мотивации. Другими словами, поведение определяют та­кие составляющие установки, как, во-первых, субъективная вероятность то­го, что предмет установки может ве­сти к желательным или нежелатель­ным последствиям (инструменталь-ность), и, во-вторых, интенсивность удовлетворения, которое ожидается от этих последствий. Если для каж­дого из ожидаемых последствий пом­ножить инструментальность на соот­ветствующее значение удовлетворе­ния и алгебраически суммировать ре­зультаты такой аффективной нагруз­ки, то полученная аффективная значимость будет характеризовать соот­ветствующий установочный предмет. На рис. 5.21 это поясняется на приме­ре отмены расовой дискриминации как предмета социальной установки. Созданный Пик для определения аффективной значимости установок вариант модели «ожидаемой ценно­сти» получил эмпирическое подтвер­ждение. Так, Розенберг [G. J. Rosen­berg, 1956] смог на основе этой моде­ли предсказать индивидуальные раз­личия в установках на предоставле­ние свободы слова и на отмену огра­ничений местожительства представи­телям различных рас в США. Причем он привлек данные о значимости раз­личных целей и суждения о вероятно­сти того, что свобода слова и отмена расовых ограничений будут способ­ствовать достижению этих целей или осложнят его. В заключительной ра­боте Карлсону [Е. R. Carlson, 1956] удалось изменить эту установку, для чего он воздействовал на значимость удовлетворения последствиями отме­ны расовой дискриминации. Получен­ные в исследованиях установок ре­зультаты были затем распространены Айзеном и Фишбейном [I. Ajzen, М. Fishbein, 1969] на объяснение де­ятельности, которая должна соотно­ситься с фактическими или ожида­емыми действиями социального пар­тнера.

Положения Пик почти сразу же были подхвачены психологами, рабо­тающими в промышленности [В. S. Georgopolous, G. M. Mahoney, N. W. Jones, 1957], а еще позднее формализованы Вроомом [V. Н. Vro-om, 1964] в рамках созданной им теории инструментальности. Не слу­чайно анализ прикладных проблем промышленной психологии труда вновь привел к исследованию инстру­ментальности тех или иных результа­тов деятельности. Ожидание множе­ства возможных последствий дей­ствия несомненно решающим образом влияет на мотивирование деятельно­сти. Только в ограниченном лабора­торными условиями эксперименте по психологии мотивации могло упус­каться из виду то обстоятельство, что будущий результат действия заранее оценивается как некоторый инстру­мент для достижения еще более от­даленных последствий.

Георгополус и его коллеги [В. S. Georgopolous, G. M. Mahoney, N. W. Jones, 1957] предположили, что продуктивность работы зависит от того, насколько эта продуктивность рассматривается как средство (путь к цели, в терминах Левина) для дости­жения личностно значимых целей. Ис­следователи сумели повысить у 621 рабочего фабрики по производству предметов домашнего обихода субъ­ективную инструментальность высо­кой и низкой продуктивности для каждой из 10 различных целей. На основе трех из них — «в течение долгого времени зарабатывать много денег», «ладить с коллегами» и «за­нять более оплачиваемое рабочее ме­сто»— была разработана шкала сред­ней значимости целей, в соответствии с которой всех рабочих разделили на две группы: высокой и низкой валентности («потребности»). Продуктив­ность работы определялась по пере­выполнению или недовыполнению установленных фирмой и известных каждому рабочему норм. Результаты подтвердили гипотезу о пути к цели, или инструментальности. Высокой продуктивности сопутствует убежде­ние, что она является решающим условием для достижения трех по­ставленных целей. Такая инструмен­тальность более выражена у тех ра­бочих, у которых цели имели большую личностную значимость, т. е. высокую валентность. Продуктивность работы зависит, таким образом, с одной сто­роны, от ее инструментальной ценно­сти для достижения целей более вы­сокого уровня, а с другой — от значи­мости (валентности), которой облада­ют для субъекта эти цели.

Вроомовская модель инструментальности

В соответствии с традициями те­орий «ожидаемой ценности» Вроом [V. Н. Vroom, 1964] мультипликативно связал инструментальность и вален­тность. Чем выше результат, тем сильнее мотивация, или тенденция, к действию. Если необходим выбор между альтернативами действий, то при одинаковой инструментальности предпочитается альтернатива с опти­мальной валентностью. При предска­зании результатов выбора любой из альтернативы действия валентности ожидаемых последствий действия пе­ремножаются с ожидаемыми вероят­ностями их наступления. Получаемые для каждой альтернативы результа­ты суммируются, и выбирается аль­тернатива с наибольшей суммой.

Для более четкого понимания вро-омовской модели инструментальности следует ввести некоторые различе­ния, которые автором отчасти только подразумевались. Следует различать действие, результат действия и вызы­ваемые им следствия (точнее ска­зать, следствия результата дей­ствия). Вроом использует для обозна­чения последних двух феноменов один и тот же термин «исход».

Наступление в результате предпри­нятого действия желательного собы­тия может быть более или менее вероятным. Другими словами, субъек­тивная вероятность успеха действия может меняться от 0 до 1 (вместо «субъективной вероятности успеха» Вроом пользуется термином «ожида­ние», Е). Достигнутый результат дей­ствия может более или менее годить­ся для того, чтобы повлечь за собой желательные или нежелательные последствия действия, в позитивном случае, скажем, отсутствие конфлик­тов с коллегами, признание началь­ства, повышение в должности или в зарплате. Возможные степени связи между результатами действия и их последствиями Вроом обозначает не как вероятность (хотя напрашивается именно этот термин), а как инстру-ментальность. Он хочет этим терми­ном сказать, что после достижения определенного результата действия желательных последствий может и не быть, более того, могут произойти события, прямо противоположные же­лательным. Степень связи, таким об­разом, определяется как вероятно­стью со значением не от 0 до 1, а от -1 до +1. Позитивную, отсутству­ющую или негативную инструменталь-ность результата действия (effective performance)* для последствий дей­ствий с позитивной или негативной валентностью Вроом определяет так:

«Если эффективное выполнение ведет к достижению позитивно валентных исходов или препятствует негативно валентным исходам, то такое выполнение будет позитивно валентным; если же оно безотносительно к достижению позитивно или негативно валентных исходов, то его валентность будет равна нулю; а если выполнение ведет к негативно валентным ис­ходам и препятствует позитивно валентным исходам, то оно будет негативно валентным» [V. Н. Vroom, 1964, р. 263].

* Эффективное выполнение. (Прим. ред.)

Если, например, результат дей­ствия ведет к негативным послед­ствиям, то он будет иметь позитивную инструментальность для негативного последствия действия и их произве­дение будет негативным. Соответ­ствующее действие не будет предпри­ниматься. Если, напротив, результат действия предотвращает негативные последствия, то как инструменталь­ность, так и последствия действия будут негативны. Их произведение, а значит, и тенденция к действию будут позитивными. Примером может быть страх школьника остаться на второй год (негативные последствия дей­ствия). Он сознает, что дополнитель­ные усилия в последние недели учеб­ного года могли бы предотвратить нежелательное событие (негативная инструментальность второгодниче­ства). Поэтому он увеличивает свои усилия в учебных занятиях. В данном случае связанная со страхом мотива­ция привлекательностью ведет к уси­лению мотивирования. Если бы ин­струментальность менялась не от +1 до -1, а только, будучи ожиданием, от +1 до 0, то наш ученик, испугав­шись второгодничества, впал бы в праздность, так как любое произве­дение инструментальности (ожида­ния) и негативных последствий дей­ствия в этом случае будет негатив­ным*.

Следовательно, инструменталь­ность всегда означает степень связи между результатом действия и пос­ледствиями, к которым этот резуль­тат ведет. Таким образом, можно говорить о степени связи между не­посредственным результатом дей­ствия и косвенно зависящими от него дальнейшими событиями. В обозначе­ниях Боллса это соответствует ожи­данию типа сочетания «стимул — следствия», S — S*. S означает в этом случае достигнутую за счет по­лученного результата действия ситу­ацию, которая без участия в ней субъекта может привести к дальней­шим валентным для индивида собы­тиям.

* В более общей форме это значит, что моти­вация страха постоянно должна вести к уменьшению тенденции к действию. Это, как мы увидим, следует из аткинсоновской моде­ли выбора риска. В модели негативная прив­лекательность умножается на вероятность успеха (от 0 до 1), а это значит, что связан­ные со страхом компоненты в модели выбора риска всегда негативны и всегда оказывают тормозящее влияние на результирующую тен­денцию к действию (см. гл. 9).

Характерно, что этот аспект ожида­ний последствий действия никогда не учитывался в экспериментальном ла­бораторном исследовании. Ведь достигнув результата действия, испыту­емый тем самым выполняет постав­ленную перед ним задачу. Деятель­ность в лаборатории остается эпизо­дом, не имеющим последствий для многообразных жизненных целей ис­пытуемого (не считая того, что он может стремиться оставить приятное впечатление у экспериментатора). Предполагается, что результат дей­ствия сам по себе обладает вален­тностью. В концепции Вроома это должно было бы означать, что успеш­ный результат действия всегда имеет максимальную инструментальность + 1 с «вознаграждением», которое об­ладает для отдельных испытуемых характером валентности, такой, как чувство удовлетворения собственны­ми достижениями. Это справедливо, например, для аткинсоновской моде­ли выбора риска, которую мы обсу­дим в гл. 9. Как и в других теориях «ожидаемой ценности», компонент ожидания включает в этой модели не инструментальность, а лишь вероят­ность успеха собственных усилий, приводящих к намеченному результа­ту действия. Он идентичен вроомов-скому понятию «ожидание» (Е) и со­ответствует типу ожиданий, которые Боллс относил к сочетанию «дей­ствие— следствия» (R — S*) и кото­рые, следовательно, выражают веро­ятность связи между собственными усилиями и их результатом.

Как ясно из предыдущего обсужде­ния, валентность возможных послед­ствий действия играет особую роль. Совместно с наличной инструмен-тальностью она определяет вален­тность результата действия. Вален­тность ожидаемого результата, сле­довательно, есть функция валентно­стей всех следствий действия и при­писываемых результату действия ин-струментальностей. Каждое след­ствие действия умножают на его ва­лентность и инструментальность, по­лученные произведения суммируют. Результат действия поэтому не имеет валентности, а приобретает ее только за счет возможных следствий действия. Формула, описывающая эту за­висимость, выглядит так:

где Vj — валентность результата дей­ствия j, V_k — валентность следствия действия k, l_jk — ожидаемая инстру­ментальность (от -1 до +1) результа­та действия j для наступления след­ствия действия к.

С помощью такой модели валентно­сти можно предсказать оценку ситу­ации индивидом, действующим в оп­ределенном направлении с опреде­ленным напряжением или уже осуще­ствившим результативное действие. Вот почему оправдано привлечение этой модели для исследования удов­летворенности работой [Т. R. Mitchel, A. Biglan, 1971]. Напротив, модель валентности не может объяснить, ка­кие альтернативы действия из мно­жества возможных предпочитаются и с какой интенсивностью они выполня­ются в данной ситуации. Для этого, как и во всех остальных теориях «ожидаемой ценности», необходимо учитывать вероятность, с которой действие ведет к желательному ре­зультату. Созданная в рамках теории инструментальности модель мотива­ции мультипликативно связывает ожидание достижения в результате действия определенного объекта или события с валентностью этого резуль­тата действия (определение было да­но выше). Эта связь определяет ре­зультирующую тенденцию поведения в ситуации выбора. Вроом называет ее, используя терминологию теории поля Левина, психологической силой (F), ее формула имеет следующий вид:

где F, — психологическая сила выпол­нения действия i, Е_у—сила ожидания (от 0 до 1), что действие i ведет к результату j, Vj—валентность резуль­тата j.

Эта формула в отличие от форму­лы валентности представляет собой не модель оценки (удовлетворенности работой), а модель действия. Она объясняет различия поведения в си­туации достижения и привлекается в психологии труда для исследования профессиональных достижений или, например, продуктивности работы. Вроом [V. Н. Vroom, 1964] использо­вал эту модель для упорядочения и анализа эмпирических данных, свя­занных с принятием решения при вы­боре профессии, а также напряжен­ности и продуктивности труда. Объяс­нительная ценность модели в целом подтвердилась. Ее структура пред­ставлена на рис. 5.22.

Если говорить точнее, модель дей­ствия психологической силы (F) пред­сказывает не результат действия, а, как отмечал сам Вроом, степень на­пряжения усилий, необходимых для достижения цели действия. Результа­ты действия (например, продуктив­ность труда) с помощью модели дей­ствия объяснимы лишь постольку, поскольку они детерминируются сте­пенью напряжения (мотивирован­ность, мотивация). Никакие другие факторы типа способностей к выпол­нению соответствующего задания при этом не учитываются. Здесь Вроом предвосхитил настоятельно прово­дившуюся в теории каузальной атри­буции идею о том, что процесс моти­вации можно свести к подсчету на­пряженности [A. Kukla, 1972a; W.-U. Meyer, 1973a; см. также гл. 12]. Разные степени необходимой напря­женности могут вести к различному уровню результатов действия, а те, в свою очередь, к различной валентно­сти следствий действия. По Вроому, степень необходимого напряжения есть функция от алгебраической сум­мы произведений валентностей любо­го уровня результатов действия и ожидания, что при данном уровне напряжения этот уровень может быть достигнут.