Местом дислокации был определен город Ташкурган

Личный состав разместился в закопанных в землю палатках, которые постепенно переоборудовались в блиндажи. Поскольку с деревом для их строительства в Афганистане было плохо, с успехом использовались ящики из-под 120-миллиметровых мин и снарядов для БМП. Результат получился превосходным! Вторую зиму все жили уже в блиндажах.

В работах по обживанию пролетели короткие зим­ние дни, никаких операций в это время не проводи­лось. Лишь когда были поставлены последние Огражде­ния и минные поля, мы смогли приступить к актив­ным действиям. Задачей первой же операции стала очи­стка Ташкургана от бандформирований. Нас они все­рьез не беспокоили, но стрельба в городе была явле­нием почти привычным, поэтому результаты акции оказались впечатляющими. Оружия и боеприпасов изъя­ли очень много, зато потом в городе целых два месяца не раздавалось ни единого выстрела.

К сожалению, не обошлось без жертв. По нелепой случайности на нашей же мине подорвался начальник ММГ майор Бушин, спасти его жизнь не удалось.

Подобного рода операции проводились потом по­стоянно. Один только Ташкурган «чистили» еще три раза, но результаты были уже гораздо скромнее. «Духи» как-то умудрялись вычислять время наших акций и ус­певали уходить из города.

Понятное дело, что во всех этих действиях прихо­дилось принимать участие и мне: нельзя же на такое серьезное дело отправляться без врача. Ведь даже сей­час, в мирное время, при проведении обычных учеб­ных стрельб требуется присутствие медика, что ж тог­да говорить о боевой обстановке, где в любую минуту могло потребоваться все мое умение для спасения чьей-либо жизни. Да, врач был одной из самых нужных фи­гур в войсках, поэтому и в отпуск я поехал позже всех остальных офицеров, бессменно проведя в Афганиста­не девять долгих месяцев.

Во всех операциях нашей мотомангруппе, можно сказать, везло. Хотя раненые поступали ко мне после каждой серьезной стычки, но все эти ранения были достаточно легкими и по-настоящему серьезных слу­чаев было лишь несколько.

Запомнился такой эпизод. Выехавшая в дозор БМП подорвалась на мине. Взрывной волной проломило дни­ще в десантном отсеке, но находящемуся там солдату только оторвало фаланги пальцев на левой руке и силь­но ушибло голень. Впоследствии он рассказывал, как за долю секунды до взрыва что-то заставило его пере­сесть со своего места на другое, и уже через мгновенье там, где он только что сидел, зияла дыра. Жалко, ко­нечно, поврежденную руку, но если бы не счастливая случайность, парень, скорее всего, погиб бы.

Происходили и совсем уж курьезные эпизоды - на войне всякое бывает. Вот один из них.

Проводилась операция по «зачистке» одного из киш­лаков. Лето, жара. Кончилась питьевая вода. Пришлось ехать в Шиберган за добрую сотню верст. А какая это езда - пустыня, бездорожье, люди совсем изнемогали. В голове мутилось от зноя и жажды, так что солдаты, забыв обо всем, чтобы только облегчить муки, начи­нали пить воду из канистр, предназначенную для тех­нических целей, набранную из грязных арыков. Нако­нец, добрались до лагеря пограничников в Шибергане, на территории которого имелась артезианская сква­жина. Уже все напились вволю, но тут подходит какой-то офицер и говорит: «Мы эту воду не пьем, в ней повышенное содержание солей магния». Поскольку соли магния оказывают слабительное действие, легко пред­ставить себе, во что превратилась обратная дорога. По­стоянно приходилось останавливаться и поджидать то одну машину, то другую, ждать, пока наши бойцы успокоят свои взбесившиеся желудки. Смех смехом, но мне, как врачу, работы хватило.

Вообще же болезни нас посещали не часто. Желту­ха, которой в соседней ММГ, размещавшейся в Мазари-Шарифе, переболело полсотни человек, нас почти не затронула, поскольку все наши солдаты были при­виты еще перед отправкой. Беспокоили разве что уку­сы скорпионов да обычные солдатские болезни, но народ у нас был в целом крепкий - мало кто прослу­жил меньше года, так что трудности преодолевали ус­пешно. Чаще приходилось лечить местных жителей, ко­торые, как почти везде в Афганистане, сталкивались с настоящей медициной впервые.

Много еще разных событий произошло за эти ме­сяцы. Обо всем не вспомнишь, не расскажешь, не на­пишешь. Как и везде, бывали примеры и мужества, и разгильдяйства. Только цена и того, и другого здесь, в отличие от условий мирного времени, была гораздо выше. Чтобы эта цена не выражалась в оборванных или изломанных человеческих жизнях, нам, медикам, при­ходилось применять все свое искусство, так что выс­шей наградой за мою деятельность в Афганистане яв­ляется сознание того, что большинство моих сослу­живцев вернулись домой здоровыми и невредимыми.

Советско-афганскую границу пересекали на броне­технике, сопровождающей колонну. Это была первая афганская командировка для врача-стоматолога Мос­ковского пограничного отряда лейтенанта медицинс­кой службы Сергея Брусницына. Вместе с группой вра­чей он прибыл для оказания медицинской помощи по­граничникам мотоманевренных групп. Янги-Кала, Чахиаб, Тути - и далее по всем «точкам», где расположи­лись «зеленые фуражки».

- В каждой мотоманевренной группе размещался свой медпункт, - вспоминает Сергей Викторович. - Па­латки, вкопанные в землю, по сути полуземлянки, врач и два фельдшера. Основным недугом была болезнь Бот­кина. Причем не из-за низкого качества воды, как при­нято считать. На «точках» пробуривали собственные скважины, так что питьевая вода была более-менее сносная. И на выставленные в отдалении заставы воду привозили из арыков, прогоняли через фильтры. В боль­шинстве случаев причина заболеваний заключалась в несоблюдении элементарных мер личной гигиены. Са­мый простой пример: пришел солдат в столовую, а руки «забыл» помыть...

Так что помимо практической врачебной помощи медики проводили усиленную разъяснительную рабо­ту по профилактике заболеваний.

Потом была вторая командировка, третья, десятая... Сергей Викторович летал за ранеными, подменял ухо­дящих в отпуск врачей ММ Г.

...В районе Старого Рустака наши пограничники попали в засаду. Завязался бой. Раненых оказалось не­мало, причем как пограничников, так и сарбозов. Это был первый случай, когда лейтенант медицинской службы Сергей Брусницын на практике столкнулся с огнестрельным ранением. Разумеется, во время учебы в институте все студенты-медики изучали курс воен­но-полевой хирургии. Но одно дело теория...

Пуля угодила солдату в бедро и застряла чуть ниже коленного сустава. Благо, что прошла по мягким тка­ням, не задев кость. Да и у фельдшера уже был опыт подобных операций.

- Конечно, волновался, - признается с улыбкой Сергей Викторович. - Боялся кровотечения. Копались долго, часа полтора, и по раневому каналу все-таки достали пулю.

А тяжелораненых - на «борт», и срочно в Душанбе...

Свое стоматологическое оборудование врач перево­зил в ящиках из-под мин и УРСов (управляемых реак­тивных снарядов). На «точках» были свои дизеля, так что подключить электричество не составляло особого труда. Вот такой передвижной стоматологический кабинет.

За помощью обращались многие, как пограничники, так и, особенно, местные жители, которые зачас­тую впервые видели врача, тем более стоматолога. Но помимо родной бормашины частенько приходилось брать в руки и скальпель, и другие медицинские инст­рументы. Однажды довелось даже проводить ампутацию. Это было уже незадолго до вывода войск, в 1988-м. Во время минометного обстрела местный житель по­лучил «ранение с раздроблением кости нижней конеч­ности», а попросту - ноги. Но привезли его сарбозы только на пятый день. Рана была запущена, началась гангрена.

- Пилку по кости еле отыскали. А вот с рашпилем (чтобы обточить, закруглить кость) было сложнее. При­шлось использовать технический. Отмочили его в бен­зине, сняли ржавчину. Раненому вкололи шесть куби­ков промедола (это для афганцев все равно, что для нас общий наркоз), так что операция для пациента прошла безболезненно, он ничего не чувствовал. Света не было, оперировали под лучами ФАСов, практичес­ки в антисанитарных условиях.

На этой «точке» я пробыл еще около двух недель, прооперированного мной афганца несколько раз дос­тавляли на осмотр. Колол ему антибиотики. Пошел процесс заживления...

И еще один своего рода неординарный случай за­помнился Сергею Викторовичу.

На прием к врачу привели опять-таки местного жи­теля. У того на лице было что-то вроде огромного жиро­вика. На этот раз у Сергея Викторовича уже был подоб­ный опыт еще по работе на «гражданке». Сделал афган­цу операцию, удалил ужасный нарост. А через некото­рое время узнал, что его пациент ушел к «духам». Ока­зывается, того не брали в банду именно из-за жировика на лице, считая кем-то вроде прокаженного.

- Так что, получается, именно я помог ему попасть в банду...

За время многочисленных афганских командировок не раз доводилось Сергею Брусницыну не только вы­полнять свои непосредственные врачебные функции, но и принимать участие в боевых действиях с автома­том в руках. Ходил в засады, попадал под миномет­ный обстрел. Но судьба, видно, была благосклонна к нему - защищала от ранений и контузий, оставляя врача для помощи сослуживцам.

Обратно, в Союз, Сергей Викторович вернулся в тот самый день, 15 февраля 1989 года, и уже в звании капитана медицинской службы. Пограничный Пяндж пересек на последнем «бэтээре» вместе с начальником оперативной группы.

Потом была служба в суровом Забайкалье, в знаме­нитой Даурии. Затем - Западная группа Пограничных войск (ныне Западное региональное управление ФПС России).

В 1996 году, во время чеченской войны, майор ме­дицинской службы Сергей Брусницын полгода нахо­дился на боевой стажировке в Дагестане в должности начальника медицинского пункта сводной маневрен­ной группы. Там и довелось мне познакомиться с ним, живя в одной палатке и, что называется, деля вместе «все тяготы и лишения».

Ныне Сергей Викторович - начальник медицинс­кой службы - начальник медицинского пункта отряда пограничного контроля «Белгород». Аккуратная боро­да и усы несколько изменили его внешний облик, не убавляя в его душе бодрости и задора. Да еще он по-прежнему скуп на рассказы об афганском периоде. Боль­ше вспоминает о своих сослуживцах, с кем довелось встречаться по ту сторону Пянджа. Это капитаны ме­дицинской службы М. Малевич, С. Хамидуллин, М. Булдаков, капитан В. Чебаев, подполковники И. Харковчук, А. Чечулин. Ныне большинство из них - старшие офицеры, генералы. Михаил Юрьевич Булдаков возглавляет отделение искусственной почки Центрально­го клинического военного госпиталя ФПС России, под­полковник медицинской службы; Игорь Афанасьевич Харковчук - заместитель начальника Западного регио­нального управления, генерал-майор; Виктор Нико­лаевич Чебаев - начальник отдела кадров ЗРУ, пол­ковник.

А служба продолжается: нелегкая пограничная служ­ба, ответственная работа врача. Две эти профессии ста­ли для майора медицинской службы Сергея Брусницына единой, слившись в беспокойную, но необходи­мую, как воздух, жизненную суть, - ту, что зовется призванием.

С него можно смело писать портрет русского бы­линного героя: высок, крепко сбит, широк в плечах. Одним словом - настоящий сибиряк. И, казалось бы, совсем не под стать его внешности - доброта, человеч­ность, острый ум и тончайший юмор. Наверное, имен­но такой «экспонат» был «ответственным по вселен­ной», когда появился на свет образ знаменитого Васи­лия Теркина. С такими как он всегда легко: и в радос­ти, и в печали. И только стальные, как бы присыпан­ные пеплом глаза, выдают в нем повидавшего много в своей жизни человека. Это - полковник медицинской службы Сергей Петрович Наумов, врач по призванию, по образованию и по профессии.

Первые в своей медицинской карьере шаги он сде­лал еще на пункте скорой помощи, где работал фель­дшером. Здесь он познал почем «фунт лиха». Но это время всегда вспоминает, как золотое. Было трудно, но он был молод!

Потом учеба в институте. Там Сергей Петрович впер­вые надел военную форму. Надо заметить, что к служ­бе в армии он с детства относился с большим уваже­нием. Поэтому и пошел служить с желанием.

Место службы не выбирал, поехал туда, куда на­правили. Так он оказался в Небит-Дагском погранич­ном отряде КСАПО. Обстановка на границе была тя­желой. Шла война в Афганистане. И все ее «прелести» Сергей Петрович очень, скоро испытал на себе. Местом первого боевого крещения стал г. Ташкурган. Сюда лей­тенант медицинской службы С. Наумов десантировал­ся в составе заставы ДШМГ.

Блокированная банда была многочисленной, но ее прижали крепко. «Духи» предпринимали попытки про­рыва, которые не увенчались успехом. Тогда они нача­ли «просачиваться» по арычной системе мелкими груп­пами. Путь им преградили пограничники ДШМГ. Сре­ди них был и лейтенант Наумов - в полной экипиров­ке, с радиостанцией и врачебной десантной сумкой через плечо.

Что он помнит о том бое? То, что сначала на душе было очень тревожно. Тревожно от неизвестности, от того, что дома осталась жена с маленькой дочкой (вот-вот ожидалось рождение второго ребенка), от того, что все это происходило не в кино, а наяву. Но рядом были боевые офицеры - его товарищи. О них Сергей Петро­вич вспоминает с гордостью. Это майор Сергей Алек­сеев, капитаны Анатолий Турулов, Владимир Радчук, лейтенант Юрий Лопушко. Они спокойно и уверенно делали свое дело. И эта уверенность цементировала цепь наших солдат.

Не обошлось и без комичного. Об этом эпизоде Сер­гей Петрович вспоминает с умилением: «Только по­чувствовал под ногами твердую землю, увидел пуле­метную очередь. Именно увидел, а не услышал. Даже успел ощутить ее горячее, обжигающее дыхание. Вдруг услышал крик: «Лейтенант, ложись». Оглянулся - ря­дом за пулеметом по-хозяйски расположились старший сержант и ефрейтор. Они смолили «чинарик», переда­вая его друг другу. Залег. Ефрейтор спросил, давно ли я в Афгане. Ответил, что минут семь. «Ну ничего, - мно­гозначительно, с видом бывалого воина сказал он, - пройдет». (После я узнал, что оба солдата воевали уже полтора года).

Действительно, прошло, точнее, все эмоции ото­шли на второй план. Началось прочесывание местнос­ти, и был получен сигнал: «В цепи «горячий». Это по­явился раненый. Осколком гранаты он был ранен в бедро. Солдат лежал молча и смотрел на лейтенанта. Сергей Петрович понял, что люди в него верят, ждут от него помощи, и углубился в свою работу: остано­вил кровь, сделал перевязку, обезболивающий укол и приступил к эвакуации раненого. К счастью, в том бою он был единственным.

Потом были пленные. Их вытаскивали на свет бо­жий из схронов. Офицер впервые увидел перед собой «духов». Но у него не было к ним никакой злобы: обма­нутые, полуголодные, полураздетые, грязные. Склады­валось впечатление, что они явились сюда из средне­вековья. По сути своей - это были такие же люди.

Такие же... Но они стреляли в наших ребят, а зачас­тую и убивали.

Это случилось в августе 1984 года в районе Куфабского ущелья. Одна из застав ДШМГ попала в засаду и понесла значительные потери: 5 пограничников погиб­ло, 9 тяжело ранено. Основные силы десантников по­спешили на помощь сражающимся товарищам. Засло­ны противника были сбиты. Глазам уже опытного во­енврача предстала тяжелая картина. Пограничники вели бой, что называется, «спина к спине». Раненые остава­лись в цепи и продолжали вести огонь. Тяжелым оказывал помощь фельдшер заставы сержант Сергей Данилич. Сергей Павлович сразу же включился в дело. Неравная схватка продолжалась всю ночь. Но как му­жественно и геройски держались наши мальчишки!

Буквально рядом по «духам» вел огонь рядовой Вла­димир Очкур. В расчете АГС он остался один. Но про­должал бить по вспышкам, отвлекая внимание про­тивника от раненых товарищей на себя.

Получив ранение, в грудь не покинул поля боя еф­рейтор Василий Бурлаченко. Превозмогая боль, он по­могал эвакуировать тяжело раненных.

Сложное ранение коленного сустава получил еф­рейтор Андрей Шуленин. Превозмогая боль, он про­сил: «Товарищ старший лейтенант, оставьте меня, по­могайте тяжелым».

Особо заметен был своей богатырской статью стар­ший сержант Владимир Поршнев. Отличный спортсмен, кандидат в мастера спорта по гребле, он переносил на себе к «вертушкам» тела погибших и тех, кто не мог передвигаться самостоятельно.

К концу боя эвакуированы были все - и живые, и мертвые. Одни, чтобы подлечившись, вернуться в строй, другие, чтобы навсегда залечь в родную землю. Всех их до единого Сергей Петрович помнит поимен­но. После того ущелья война для него продолжалась еще долгих 5 лет. Вплоть до ее полного окончания в Афганистане. Как воевал Наумов - говорят его боевые награды. О себе он всегда рассказывает неохотно, все больше акцентируя внимание на заслугах своих боевых товарищей. Но каждый из нас прекрасно понимает, что стоит за этой показной скромностью.

- Более 15 лет прошло с тех пор, как я в последний раз побывал на земле Афганистана. Все это время ста­рался вычеркнуть из памяти названия далеких селений и людей, с кем пришлось там встречаться, чтобы лиш­ний раз не будоражить душу воспоминаниями. Боль­шая часть из них - хорошие, но есть и такие, которые снятся только в кошмарных снах. Все, кто там был, помнят то крайне неприятное ощущение, будто ты на «мушке». Окончательно оно прошло года через полто­ра, как я покинул те места, но иногда возникает снова и тянет за собой цепь переживаний.

Во время боевых операций ведение личных запи­сей, мягко говоря, не поощрялось, а боевые донесе­ния давно лежат в архивах. Меня выручили записные книжки, куда я второпях записывал основные сведе­ния о раненых и больных, диагнозы и даты, места, откуда их эвакуировали.

В 1980 году я служил в Райчихинском пограничном отряде. Тогда стали поступать первые сведения о введе­нии наших войск в Афганистан. Вскоре отдельные офи­церы отправились на «боевую стажировку» на границу с ДРА. Через несколько месяцев они возвращались на места своей службы возбужденные и немногословные. У большинства офицеров отряда возникала ассоциа­ция с событиями в Испании середины 30-х годов. Не­которых из прибывших удалось разговорить. Они рас­сказывали невероятные по тем временам вещи. «Жили на точках и блокпостах, патронов навалом, стреляй сколько хочешь, ящик гранат под кроватью... Перехва­тили караван из Пакистана, там оказалось все - от ору­жия до медикаментов...»

Большинство, конечно, втайне мечтало попасть в такие условия и испытать себя. Поэтому когда я полу­чил распоряжение убыть для прохождения дальнейшей службы в Среднеазиатский пограничный округ в кон­це 1981 года, встретил назначение без энтузиазма. Одно дело съездить на стажировку, другое - служить на гра­нице рядом с Афганистаном, видеть его, но туда не попасть. Заблуждение вскоре рассеялось.

Распределение прибывших врачей в Ашхабаде шло сложно. Две недели ждали хоть бы одного офицера из медотдела, те находились на воюющих участках грани­цы. А когда оно все же состоялось, мне не нашли места службы. После долгих утрясок выяснилось, что вакан­тно место врача-хирурга комендатуры «Калайи-Хумб» Хорогского погранотряда. «Горная Швейцария» - выра­зился образно один из местных специалистов. Туда я и отправился.

В середине апреля меня откомандировали в ПМП части. Большая часть отряда в тот период оказывала помощь одной из высокогорных застав, где сгорели все постройки и жилые помещения. За работой незаметно пролетела неделя, стали возвращаться офицеры, при­ехал и начальник ПМП Оборин А.Н. с обгоревшим от солнца носом. «Ночью там холод до -40°, а днем жар­ко, как в печке», - рассказывал он. На следующее утро в столовой встретил начальника штаба майора Савина. После доклада он поинтересовался, готов ли у меня тревожный врачебный чемодан. После утвердительно­го ответа спросил, знаю ли я, что через десять минут выезжаю с группой в Афганистан. Любое большое дело начинается с большой неразберихи, - заключил я про себя и пошел собираться.

Когда построились, оказалось, что среди полнос­тью экипированных, одетых в камуфляж бойцов с ав­томатами, подсумками, касками и рюкзаками я выг­лядел как белая ворона: в зеленой фуражке, летнем пальто, полуботинках, с чемоданом в руках. Тем не менее быстро погрузились в машины и выехали колон­ной в сторону моей комендатуры. На каждой заставе по пути следования собирали бойцов, где трех, где пять человек, присоединилось и несколько офицеров. К кон­цу поездки (двигались двое суток) набралась внуши­тельная сила. В Калайи-Хумбе, где мы остановились ми­нут на двадцать, переодеться не удалось. Начальник ко­лонны категорически запретил покидать машины. Так мы добрались до первой заставы в кишлаке Нульванд, где уже разместился солидный отряд пограничников, командированных отовсюду. Собралась и большая ко­манда офицеров, которых кое-как разместили в ком­нате для политзанятий и других помещениях заставы. Личный состав располагался где придется, благо ста­новилось тепло. Со стороны это было похоже на цы­ганский табор - суета, костры и постоянный гомон: кого-то строили, где-то проводили занятия. Здесь я познакомился с управлением своей десантно-штурмовой группы (ДШГ). Командиром был назначен майор Шутов Юрий Николаевич, а по чуть измененной начальной букве его фамилии группу окрестили позыв­ным «Щука». Заместителем стал капитан Мещеряков или «дядя Витя», как его все называли - и бойцы, и офицеры. Разведчик - капитан Савенков Михаил Ива­нович, мой сосед по квартире в комендатуре. Группу саперов возглавил прапорщик Володя Шишкунов. Нам определили подчиненный личный состав - около со­рока рядовых и сержантов.

Первые занятия организовывал «дядя Витя»: он рас­стелил плащ-палатку, разобрал автомат, что называ­ется, до последнего винтика. Потом разговор перешел на основные моменты боев в условиях гор и высокого­рья, о тактике и поведении отряда при нападении про­тивника. Этот опыт побывавших в боях был бесценен. Оказалось, при боестолкновении надо сразу расстре­лять весь магазин в сторону противника, чтобы создать необходимую плотность огня, и лишь затем переходить на прицельную стрельбу очередями. Сразу возник вопрос о безопасности: как быть - заряжать автомат при движении группы или нет. Бои в горах скоротеч­ные: пока снимешь автомат с предохранителя, пере­дернешь затвор - уже можешь стать мишенью. Я для себя решил так: дослать патрон в патронник и ставить на предохранитель. При необходимости - всего одно движение и можно открывать огонь. Вместе со всеми проводил занятия: по оказанию первой помощи при ранениях и травмах себе и товарищам. Индивидуаль­ные пакеты выдали всем, многие имели по два, а что­бы был всегда под рукой, вкладывали в приклад авто­мата.

Вместе с тем я продолжал попытки съездить в ко­мендатуру. Вскоре у меня появился «товарищ по несча­стью» - мой фельдшер прапорщик Мережко В.И., ко­торый привез в группу хлеб на машине, здесь его и «тормознули». Он вообще оказался в рубашке и брюках навыпуск. Совместными усилиями мы дошли «до самого верха», которым был представитель командова­ния округа Герой Советского Союза полковник Бубенин Виталий Дмитриевич. Разговора поначалу не по­лучилось. Выслушав кучу упреков в кабинете, мы рети­ровались без всякой надежды. Тем не менее ночью меня разбудили, дали УАЗик и три часа на экипировку. Днем на дорогу до комендатуры уходил час, поэтому при­шлось «включать форсаж». Представляю, какой я под­нял переполох среди ночи в комендатуре и у себя дома, но полутора часов хватило на все. Камуфляжа у меня не было - еще не подошел срок получения. Сделал про­сто - надел «пэша», прежде сорвав погоны, хромовые сапоги с подметкой на микропоре - удачная вещь в полевых условиях. Вместо громоздкого металлического ящика «скорой помощи» взял брезентовую фельдшер­скую помощь, куда положил большой флакон синтомициновой эмульсии, йод, зеленку, бинты и необхо­димые медикаменты: шприц-укладку на спирте, сто­матологические щипцы. В указанное время был на мес­те. Еще два дня «загорали». Попутно экипировка про­должалась: всем выдали патроны в количестве «сколь­ко надо», по две гранаты Ф-1 и РГФ, продпаек на трое суток. После укладки я понял, что тащить такой вес «не радость» и бегать с таким мешком вряд ли уда­стся.