Олесь Бузина Тайная история Украины–Руси


Как Екатерина восстановила Сечь



бет30/42
Дата18.07.2016
өлшемі1.34 Mb.
#208683
1   ...   26   27   28   29   30   31   32   33   ...   42

Как Екатерина восстановила Сечь

О том, что Екатерина ІІ в 1775 году сделала из Запорожской Сечи скирду гноя, знают все.


Катерино, вража мати, що ти наробила?

Край веселий, степ широкий та й занапастила.


– пелось в известной народной песне.

Но тогда как же объяснить, что до самого 1917 года в составе русской армии воевали запорожцы? Причем самые настоящие, неопереточные – 1 й Запорожский Императрицы Екатерины Великой полк Кубанского казачьего войска. И воевали хорошо! Блестяще, прямо скажем, воевали! За взятие Карса им пожаловали серебряные георгиевские трубы. За отличие в Турецкую войну 1877–78 гг. – георгиевский штандарт. За покорение Западного Кавказа – специальные памятные знаки на папахи. Екатерина II числилась в полку «вечным шефом». Интересно, как все это согласуется с версией о чуть ли не животной ненависти матушки царицы к чубатым степным рыцарям, которых она якобы только то и делала, что «розпинала»?

Кстати, ясно вижу эту картину, столь любезную нашим историкам квазипатриотам: на кухне Зимнего дворца скучает императрица. За окошком гаснет унылый петербургский денек.

– Скука, Александр Васильевич, – жалуется Екатерина фельдмаршалу Суворову.

– Так точно, Ваше Величество! – рапортует молодец фельдмаршал.

– А не распять, ли нам запорожца? – вдруг оживляется Екатерина. – Не занапастить ли шельмеца?

– Обязательно занапастить! – веселеет герой Измаила, – А лучше сразу двух, чтобы им в одиночку не скучать!

Естественно, все это фантасмагория. А на самом деле было так.

Уже через год после роспуска Запорожской Сечи Григорий Потемкин, только что назначенный Новороссийским генерал губернатором, почувствовал, что без казачков как то скучновато. По осенней степи гулял ветер, играя сухой травой, как чуприной на мертвой казацкой голове, а в воздухе неумолимо пахло новой войной с турками, хотя предыдущая закончилась всего два года назад.

Как пьянел тогда вернувшийся из победоносной армии молодой генерал от должности вице президента Военной коллегии! И как, играя вельможу, опрометчиво осек своего давнего знакомца, запорожского депутата Антона Головатого: «Не можно вам оставаться. Вы крепко расшалились и ни в коем виде не можете уже приносить пользы!»

Валы Сечи срыли. Запорожцы разбрелись по плавням тягать карасей. Но уже 31 октября 1776 года Потемкин вынужден был подать царице доклад о том, что южная граница империи стоит нараспашку, как ворота трактира, а для защиты ее нужно срочно формировать гусарские полки из тех казаков, что еще остались рыбачить на старых местах. Но только те не хотели идти в гусары! Они любили свободу – им не нравились тесные гусарские штаны! И тогда Потемкин вспомнил о Головатом. К счастью, тот был жив, хотя после погрома Сечи едва не застрелился.

Вместе с еще одним депутатом – Сидором Белым – уволенные в отставку и лишившиеся смысла жизни, они встали на проезжей дороге и порешили, прочтя молитву, пальнуть друг в друга при слове «аминь». Вскоре весельчак Головатый уже рассказывал эту историю в виде анекдота: «При слове „избави нас от лукавого“ я остановился, опустил пистолеты, обратясь к Белому, спросил:

– А знаешь що, батьку?

– Що?


– Вот мы постреляемся?

– Атож!


– И нас тут найдут мертвых?

– Эге!


– И скажут: «Вот два дурня, запорожцы, напились мертвецки и пострелялись, сами не зная, чего».

– Так що робыты?

– Цур ему стреляться! Поедем дальше!

– Справди, цур ему!

Попросив у Бога прощения, старшины приложились к дорожной баклажке и со словами: «Что будет, то и будет!» пустились в путь.

А уже 6 апреля 1784 года Потемкин добыл разрешение императрицы обновить Войско Запорожское «на манер Донского», а Сидора Белого отправил на Дунай к тем казакам, что перешли на турецкую сторону. Но задунайцы не захотели возвращаться, требуя восстановления всех вольностей и клейнодов.

Наконец сечевой строй был обновлен. Белого избрали кошевым атаманом. Головатого – судьей. А 27 февраля 1788 года Суворов прислал «Верного Запорожского войска Атаману кошевому Белому» пожалованные царицей клейноды – знамя с синим крестом, бунчук и булаву. В том же году вспыхнула война с турками, в которой запорожцы воевали так, как, может быть, никогда раньше.

Именно они ночным штурмом овладели Хаджибеем на месте, где нынешняя Одесса. Лихой атакой захватили остров Березань. А под Измаилом, высадившись со стороны Дуная, ворвались в крепость в самом неожиданном месте.

Тогда же войско получило новое название – Черноморское. А Потемкину достался диковинные титул «Великого гетмана казацких войск Екатеринославских и Черноморских». Он и умер в степи на руках у черноморцев из своего конвоя. Смерть эта страшно опечалила казаков – неожиданно они лишились того, кто из врага превратился в их надежнейшего «лоббиста».

Головатому пришлось снова собираться в Петербург – хлопотать о переселении войска на Кубань, где можно было жить в предельной воле. Щедро сыпя добытыми на войне червонцами и обновляя полезные знакомства, депутаты нашли самый короткий путь в царский дворец – петербургские гостинные кишели земляками, оккупировавшими все самые вкусные бюрократические места.

С одинаковой легкостью носивший европейский камзол и казацкий кунтуш Головатый вырядился на прием к императрице истинным запорожцем и даже захватил с собой бандуру. А в самый ответственный момент растрогал своим пением Екатерину чуть ли не до слез:
Встань, батьку, великий гетьмане;

Милостивый великий пане,

Встань, Грицьку, промов за нас слово,

Проси цариці – все буде готово.


Лаконичный камер фурьерский журнал, фиксировавший все придворные события, не уточняет, захотелось ли Екатерине, чтобы князь Потемкин восстал из праха и тут же повалил ее на постель, как это случалось в прошлые времена, но «основной инстинкт» императрицы был приятно потревожен воспоминаниями. Всплакнув о безвременно почившем Гришеньке, Екатерина II подмахнула соответствующий указ. Бумага, выданная на руки Головатому, торжественно гласила:

«Войско козачье Черноморское, собранное покойным генерал фельдмаршалом князем Потемкиным Таврическим из верных Козаков бывшей Сечи Запорожской, в течение последней нашей с Портой Оттаманской войны многими мужественными на суше и водах подвигами оказало опыты ревностного к службе нашей усердия и отличной храбрости.

В воздаяние таковых сего войска заслуг Всемилостивейше пожаловали мы оному в вечное владение состоящий в области Таврической остров Фанагорию с землею между рекою Кубани и Азовского моря».

За новым войском закреплялись старинные привилегии самоуправления. Губернатору Таврии паручалось освободить всех оказавшихся в крепостном состоянии запорожцев и разрешить им присоединиться к черноморцам Головатого. Для переселения выделялось 30 тысяч рублей, провиант и «всевозможные вспоможения».

Так было положено начало Кубанскому казачеству, существующему до сих пор. Головатый же, радуясь окончанию семнадцатилетней одиссеи, сложил песню, начинавшуюся словами: «Годі нам журитися, пора й перестати!»

О том, что раздумал стреляться, он никогда не жалел.





Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   26   27   28   29   30   31   32   33   ...   42




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет