ЭТИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ АБАЯ И ШАКАРИМА –

86
87
По сведениям отдела абаеведения Института литературы и 
искусства им. М.О. Ауэзова МОН РК за последние годы, а особен-
но в канун 150-летнего юбилея великого мыслителя, прошедшего 
в 1995 году под эгидой ЮНЕСКО, было издано более 30 моногра-
фий по творческому наследию Абая. Среди наиболее значитель-
ных и интересных следует отметить труды в области исследова-
ния философского наследия Абая – это «Хакім Абай (даналық 
дүниетанымы)» [72], «Абай туралы философиялық трактат» [73] 
Гарифоллы Есима, труд М.С. Орынбекова «Философские воз-
зрения Абая» [74], а также коллективную монографию «Абайдың 
дүниетанымы мен философиясы», подготовленную в Институте 
философии [75]. Во всех этих работах авторы глубоко анализи-
руют философское творчество поэта и дают развернутую и широ-
кую панораму мировоззрения мыслителя.
А впервые в литературе имя Абая Кунанбаева как «пред-
ставителя нового течения в киргизской (казахской – Г.Б.) поэзии» 
упоминается в 1903 году в известном многотомном научном из-
дании «Россия. Полное географическое описание нашего отече-
ства» под редакцией академиков П.П. Семенова-Тян-Шанского 
и В.И. Ламанского, 18 том которого был специально посвящен 
историко-экономическому описанию Казахского края [76, с.203]. 
Человеком, впервые познакомившим российскую обществен-
ность с казахским поэтом Абаем Кунанбаевым – автором «мно-
гих стихотворений изящных по форме и поэтических по содер-
жанию (особенно описания природы)», которому «принадлежат 
хорошие переводы «Евгения Онегина» и многих стихотворений 
Лермонтова (который оказался наиболее понятным для киргиз)» 
[76, 203], был Алихан Букейханов – крупнейший общественный 
деятель, талантливый экономист, ученый-историк, литературо-
вед, пламенный публицист и переводчик, написавший этот раз-
дел 18 тома, который был опубликован еще при жизни Абая. В 
1905 и 1907 годах, после смерти поэта в 1904 году, он же публи-
кует очерк-некролог, в котором впервые дается научный анализ 
творческой биографии великого казахского поэта и мыслителя 
[77]. Очерк, положивший начало абаеведению как науке, отлича-
ется глубиной проникновения в мир сложных явлений творческо-
го наследия Абая. Следует отметить, что и первый сборник про-
изведений Абая, опубликованный в 1909 году в Петербурге, был 
издан также по инициативе и под руководством А. Букейханова, о 
чем писал в своей статье «Абай» М. Дулатов [78, с.249].
В 1913 году А. Букейханов публикует большую статью 
«Қазақтың бас ақыны» («Первый казахский поэт»), посвященную 
творчеству Абая, в которой он особо отмечает просветительские 
воззрения мыслителя [79, с.298]. А. Байтурсынов, также как и А. 
Букейханов, высоко отзывался о друзьях поэта – семипалатин-
ских политических ссыльных, благодаря которым Абай пережил 
настоящий переворот во взглядах на поэтическое и философ-
ское творчество [79, с.300]. В первом номере журнала «Абай» 
Ж. Аймаутов, который был редактором этого издания, в статье 
«Журнал туралы» («О журнале») первым в истории абаеведения 
оценил философское дарование казахского поэта и мыслителя, 
назвав его «вышедшим из казахской среды философом (мудре-
цом)» [80].
В изучении и познании всего, что создано Абаем, велика 
роль М.О. Ауэзова, создателя всемирно известной эпопеи, в ко-
торой показано общечеловеческое значение пути Абая [81]. М.О. 
Ауэзов, в чьем научном творчестве Абай был стержневой темой, 
разработал концепцию о трех источниках, питавших мировоззре-
ние поэта-мыслителя. Ранее неопубликованные его труды пока-
зывают, что исследователь из-за сложных политических обстоя-
тельств в свое время не смог написать об идейных истоках и о 
мировоззрении Абая так, как хотел бы [82, с.239].
Известно, что в течение многих лет во всех общественных 
науках был принят подход, который можно было бы назвать клас-
совым редукционизмом. То есть все многообразие общественных 
и духовных процессов сводилось к чисто классовым моментам: 
например, история рассматривалась только с точки зрения клас-
совой борьбы, современность – с точки зрения противостояния 
капитализма и социализма и т.д. Думается, нет необходимости 
доказывать, какой ущерб наносил такой зауженный взгляд, когда 
логика конфронтации поглощала всякую иную логику.
Именно с таких позиций идеологических штампов и кон-
фронтационной зашоренности классового подхода было написа-
но немало работ в абаеведении, что, безусловно, отразилось на 
уровне исследований в области изучения философских воззре-
ний мыслителя [83], да и всего мировоззрения Абая в целом [84]. 
Увы, таково было требование эпохи. 
Но все ставит на свои места время, провозгласившее верхо-
венство общечеловеческой идеи и человека как наивысшей ценно-
сти. С позиций приоритетности общечеловеческих ценностей над 
классовыми и поиска современного, нового подхода к проблеме 
мировоззрения Абая, его философских, этико-эстетических и ре-
лигиозных воззрений и были написаны указанные выше труды Г. 
Есима, М.С. Орынбекова, коллективные монографии «Абайдың 
дүниетанымы мен философиясы», «Абай и современность» [85], а 
также работы известного ученого-абаеведа М. Мырзахметова [86].

88
89
Абаем осуществлен качественно новый уровень философ-
ского осмысления действительности в казахской мыслительной 
традиции. Крупнейшие представители ее, предшественники 
Абая: Бухар-жырау, Дулат, Шортанбай и другие, будучи яркими и 
глубокими мыслителями, выразившими в своем творчестве дух 
времени, думы и чаяния народа, рассматривали мир в рамках 
только восточной культуры, их взоры были обращены в основном 
к прошлому, а жизнь понималась во многом с точки зрения стати-
ки. Совершенно иное миропонимание у Абая, сложившегося как 
мыслитель под влиянием не только восточной культуры и осуще-
ствившего в своем мировоззрении синтез идей Востока и Запада. 
Им впервые в казахской философской мысли предпринимается 
попытка смотреть на мир с точки зрения идеи развития, измене-
ния, его воззрениям присуща диалектичность.
Проблема генезиса мировоззрения Абая, казалось бы, до-
статочно полно изученный вопрос, но тем не менее, здесь имеют-
ся некоторые аспекты, требующие к себе современного подхода. 
Шакарим Кудайбердиев в своем труде «Родословная тюрков, кир-
гизов, казахов и ханских династий», опубликованном в 1911 году, 
указывает истоки своих воззрений, об этом подробнее мы пишем 
в следующей главе. М.О. Ауэзов творчески развил эти идеи и тео-
ретически разработал их в отношении генезиса мировоззрения 
Абая. Концепция о трех источниках, питавших мировоззрение и 
творчество Абая, была разработана им в 30-е годы. «Один из них, 
- писал М. Ауэзов, - древнеказахская культура, запечатленная в 
устных и письменных памятниках прошлого, созданных самим 
народом. …Другой источник – это лучшие образцы восточной 
культуры: таджикская, азербайджанская, узбекская классическая 
поэзия… Третий источник – это русская, а через нее и мировая 
культура» [87, с.23]. Сейчас эта концепция является общепри-
знанной, более того, многие исследователи относят вышеназ-
ванные источники ко всему казахскому Просвещению.
Выше мы уже отмечали, что ранее неопубликованные рабо-
ты М. Ауэзова свидетельствуют о том, что из-за сложных и дра-
матических обстоятельств своей жизни исследователь не смог 
сказать об идейных истоках Абая все, что хотел сказать. Следует 
отметить в этой связи, что до 40 лет творчество Абая питали два 
источника: устное народное творчество казахского народа и ду-
ховное наследие Востока.
Народное мировоззрение, основанное на отстоявшейся му-
дрости поколений, безусловно, было одним из важнейших ис-
токов мировоззрения Абая. С раннего детства он впитывал в 
себя произведения казахского фольклора, народного эпоса. От 
бабушки Зере, матери Улжан, отца Кунанбая, народных сказите-
лей Абай слышал множество сказок, былин, поэм, изречений, на-
родных пословиц и поговорок, которые с легкостью запоминал и 
хранил в памяти.
Первоначальные знания об искусстве речи, казахском обыч-
ном праве и российском законодательстве Абай получил от 
отца Кунанбая. А. Янушкевич, польский ссыльный, друг Адама 
Мицкевича, оставивший добрый след в истории Казахстана, с 
явной симпатией писал о Кунанбае как о человеке недюжинного 
ума, больших организаторских способностей, называл его «су-
дьей неподкупной честности и примерным мусульманином», стя-
жавшим себе славу пророка, к которому из самых дальних аулов 
спешат за советом молодые и старые, бедные и богатые, называл 
его «степным Цицероном». Более того, он заявлял, что «все баи 
(богачи) недостойны развязать ремешок на обуви Кунанбая» [88, 
с.62-63]. «Кунанбай, – пишет Янушкевич, – это …ну, просто маши-
на для говорения… Как только проснется, пускает в ход свой язык 
и говорит неустанно, пока не заснет. Каждую минуту приходят к 
нему киргизы (казахи – Г.Б.) за советом, а он как оракул, который 
вещает со своего треножника, часто подперев бока руками; на 
каждые три слова цитата из шариата, а память у него такая уди-
вительная, что все указы и распоряжения правительства приво-
дит, будто по книжке читает» [88, с.184].
С 10 до 12 лет Абай учился грамоте в ауле, в 12 лет посту-
пил в медресе семипалатинского муллы Ахмед-Риза, учился там 
4 года. Находясь в медресе, в 14-летнем возрасте, в течение 3-х 
месяцев посещал русскую приходскую школу. На этом и закончи-
лось школьное образование Абая. Все, чего достиг Абай в даль-
нейшем, все его разносторонние, глубокие познания – это плод 
самообразования, большой работы над собой. В уже упоминав-
шемся очерке А. Букейханова, посвященном анализу творческого 
наследия Абая, исследователь подчеркивал: «К 20 годам своей 
жизни Абай стяжал славу первого оратора (шешен), первого зна-
тока народной жизни, ее юридических обычаев, знал на память 
многочисленные решения разнообразных дел знаменитыми бия-
ми Киргизской (Казахской – Г.Б.) степи и, благодаря своим стара-
ниям знать и необычайной своей памяти, представлял ходячий 
сборник народных преданий, пословиц, сказок и афоризмов, соз-
данных мудрецами Киргизской (Казахской – Г.Б.) степи» [77, с.2]. 
Дух народа, историю народа, умение мыслить философски в 
поэтической форме – все это Абай почерпнул в казахском эпосе. 
Безусловно, среди многообразных памятников богатейшего устно-
го народного творчества эпос занимает совершенно особое место. 

90
91
Древнее художественное мастерство, отшлифованное многочис-
ленными поколениями безымянных талантов, вековой жизненный 
опыт народа, запечатленный в эпических произведениях, истори-
ческая достоверность изложенного позволяет называть эпос уст-
ной историей народа, рассказанной в поэтической форме. 
Анализ соотношения исторической действительности и эпо-
са был дан еще Гегелем в его «Эстетике». Он верно писал, что 
«ни из какого источника, кроме Гомера, нельзя с той же жизнен-
ностью и простотой узнать греческий дух, греческую историю или, 
по крайней мере, принцип того, чем был народ в своей исходной 
точке» [89, с.488].
Образы героического эпоса «Ер Тарғын», «Алпамыс батыр», 
«Қобланды батыр», «Қамбар батыр», пронизанные духом патрио-
тизма, мечтами об единстве и сплоченности казахского народа в 
борьбе против захватчиков, герои лирического эпоса «Қыз-Жібек», 
«Қозы-Көрпеш – Баян-Сұлу», выступившие нарушителями старин-
ных патриархальных традиций, несомненно, оказали большое вли-
яние на формирование мировоззрения великого казахского поэта-
философа. А. Букейханов совершенно справедливо отмечал, что 
«еще не было киргизского (казахского – Г.Б.) поэта, так возвысивше-
го духовное творчество народа, как Абай» [77, с.8].
Не менее важным идейным источником философских воз-
зрений Абая явилась духовная культура Востока. Абай знал в 
оригинале весь арабо-персидский героический эпос и великих 
классиков Востока: Фирдоуси, Низами, Саади, Хафиза, Навои, 
Физули, знал исторические труды Табари, Рабгузи, Рашид-эддина, 
Бабура, Абулгази-Багадур-хана и многих других, а также хорошо 
владел основами логики и мусульманского права.
Следы влияния восточных мыслителей, особенно арабских, 
заметны в его «Назиданиях», где арабские и персидские слова 
встречаются часто, что свидетельствует о знании Абаем этих 
языков и использовании им арабо-персоязычных источников. 
А. Букейханов правильно подчеркивал мысль о том, что «новое 
время, характерное успехами и упрочением в степи ислама, об-
ратило внимание Абая на знания, заключающиеся в книгах на 
арабском, персидском и тюркском языках. Благодаря досугу и 
способности, он самоучкою достиг того, что выучился арабскому 
и персидскому языкам, на которых свободно читал и приобрел 
имя знатока священных книг» [77, с.2].
О влиянии Востока на философию Абая в истории абае-
ведения существовали различные точки зрения и толкования, 
в результате которых разгорались длительные дискуссии. Одни 
исследователи отстаивали «решающее влияние Восточной поэ-
зии (арабо-иранской и тюркской литературы) на формирование 
мировоззрения Абая» [90], другие вообще отрицали какое-либо 
влияние со стороны Востока на раннего Абая [91].
В настоящее время наблюдается стремление к углубленному 
изучению данной проблемы. Известный абаевед М. Мырзахметов 
подчеркивает, что истоки философских воззрений Абая во многом 
восходят к Востоку, а усвоение идей именно восточных мысли-
телей и поэтов способствовало формированию гуманистических 
аспектов воззрений Абая. По мнению исследователя, значение и 
происхождение множества философских, педагогических и пси-
хологических терминов Абая мы можем понять, если сравним их 
с отдельными местами трактата Юсуфа аль-Карабаги, жившего в 
Бухаре во второй половине ХVI века. Например, происхождение 
фразы Абая «жанның тамағы» (т.е. пища души) в его 38-м слове 
«Назиданий» следует искать именно здесь, в сочинении Юсуфа 
аль-Карабаги, у которого эта фраза имеет двуединое значение, 
в виде антонимов: вредная (жадность, ревность, ложная вера и 
т.п.) и полезная (щедрость, вера) и т.д. [92, с.232].
Еще в мальчишеские годы, во время учебы в медресе, Абай 
знакомится с творчеством великих поэтов, классиков Востока. С 
упоением читал он «Шах-Наме» Абулькасима Фирдоуси, «Лейли 
и Меджнун», «Искандер-Наме» Низами Гянджеви, стихи и поэ-
мы Саади, Шамси Табризи, Хафиза, Сайхали, поэму «Фархад и 
Ширин» Алишера Навои, а также «Тысячу и одна ночь». Именно 
в те юношеские годы он написал эти строки:
«Шамси, Саади, Физули,
Хафиз, Навои, Сайхали,
Фирдоуси, – молодому поэту,
Великие, вы помогли!» [93, с.270]
Великие поэты Востока сопровождали Абая всю жизнь, он 
воспитывался на их поэзии, впитал их дух. Его восхищали поэ-
тическая яркость, высокая духовность, очарованность миром, 
гармония и гуманизм, свойственные восточной классической по-
эзии.
Поэзия восточных классиков оказала значительное влияние 
на все творчество Абая. В его творческом наследии совершенно 
явственно прослушиваются несколько мотивов восточной поэзии. 
Порой он прибегает к древней традиции «назира», т.е. к спосо-
бу раскрытия сюжетов и тем своих предшественников по-своему, 
по-новому, как бы соперничая с именитыми поэтами Востока в 
искусстве слова, в владении яркой метафорой. Например, сюжет 

92
93
его поэмы «Искандер» заимствован из древних восточных легенд 
и Корана, поэма «Сказание об Азиме» – поэтический пересказ 
главы из «Тысячи и одной ночи», о чем он сообщает сам в первых 
строках поэмы и т.д.
В произведениях Абая о любви очень много созвучного с лю-
бовной лирикой восточных поэтов. Джами писал: «Жизнь без люб-
ви – даже не пыль – пылинка…». Абай отвечает ему: «Без любви 
жизнь пуста» [94, 66]. Фирдоуси писал: «О, путь влюбленных – бес-
конечный путь!» И слышится Абай: «Путь любви – трудный путь» 
[94, с.67]. Хафиз писал: «Да – я понял: у речи любви – приметы 
свои». «Язык любви – речь без слов», – отзывается Абай [94, с.67]. 
Примеров таких созвучий, перекличек можно найти бесконечно 
много, потому что все творческое наследие Абая пронизано вос-
точной традицией, восточным мироощущением и философией.
Думается, от суфийской традиции поэтов Востока идет мно-
гозначный образ и культ сердца в творчестве Абая. Он синони-
мизировал его с такими понятиями, как искренность, нравствен-
ность, любовь, благочестие, доброта, милосердие.
В 14-м слове «Назиданий» Абай писал: «Самое дорогое у че-
ловека – это его сердце. У казахов понятия «мужество» и «тру-
сость» родились от слова «сердце». В народе батыра называют 
«жүректі», что означает – жигит с настоящим сердцем, труса кли-
чут «жүрексіз», то есть человеком, у которого сердце отсутствует.
Все лучшие человеческие качества, такие, как отзывчивость, 
cострадание человеческому горю и человеколюбие, – рождаются 
сердцем. Даже торопливость идет от сердца. И не бывает лжи, 
когда язык послушен сердцу, а если язык лжет, значит, сердце 
просто-напросто обмануто» [95, с.29].
В 17-м слове «Назиданий» Абая вступают в спор Сила, 
Разум и Сердце, доказывая свою значимость и преимущества. И 
Сердце говорит: «Я – царь жизни. Я гоню кровь по жилам, во мне 
обитает душа, потому и нет без меня жизни!...
Я – справедливость, удовлетворение, совесть, благодар-
ность и милосердие . …Только люди не способны сохранить 
меня таким и потому сами становятся разными» [95, с.34].
Все истинное, все настоящее и достойное – от сердца, вну-
шает Абай. Эта же мысль явственно звучит у Джами:
«Язык – толмач, слова – рабы,
их смело подчинило сердце,
Ту речь, что мы произнесли,
в глубинах породило сердце.
Весь мир и зримое кругом:
земля, небесный окоем –
Частица малая того,
что суть свою вместило сердце.
Все проявленья бытия,
твою тоску, любовь твою,
То, что написано пером, -
волнуясь, сотворило сердце.
Оно – разящая стрела,
что луком пущена была,
Рука нам только помогла,
но метко в цель пронзило сердце» [96, с.97].
Суфийская символика, образы и мотивы пронизывают всю 
восточную классическую поэзию, особенно персоязычную, чуть в 
меньшей степени – арабскую. Известно, что «суфийские учения 
изначально антропоцентричны: им присущ глубокий анализ мель-
чайших движений души человека, скрытых мотивов его поступ-
ков, внимание к личному переживанию и внутреннему осознанию 
религиозных истин» [97, с.225]. На наш взгляд, именно идеи вос-
точных поэтов-мыслителей о человеке, его душе, их вера в то, 
что улучшения общества можно добиться путем нравственного 
совершенствования человека оказали ощутимое влияние на ду-
ховную эволюцию Абая как мыслителя и философа.
Анализируя вопрос о влиянии на философские взгляды Абая 
русской культуры следует заметить, что оно шло несколькими пу-
тями: через брата Халиуллу Ускенбаева (разные фамилии Абая 
и Халилуллы объясняются тем, что один из них взял фамилию 
по имени отца Кунанбая, а другой – по имени деда Ускенбая), 
через общение с политическими ссыльными в Семипалатинске и 
в процессе самостоятельного изучения произведений классиков 
русской литературы и общественно-философской мысли.
Первоначальное знакомство Абая с произведениями 
Лермонтова, Тургенева, Толстого и других писателей связано с 
братом Халилуллой. Интереснейшие сведения о нем приводит 
Г.Н. Потанин в своем очерке «В юрте последнего киргизского ца-
ревича: «Мне рассказывали об одном киргизском султане (уже 
умершем Ускенбаеве), который кончил курс в Омском кадетском 
корпусе и потом жил на родине в степи около Семипалатинска, 
что он любил вечерами рассказывать своим землякам содержа-
ние русских повестей и романов, и киргизы с таким интересом его 
слушали, что просили его записать свои рассказы; таким обра-
зом, получились тетради, написанные по киргизски и содержащие 
в себе вольный перевод произведений Тургенева, Лермонтова, 

94
95
Толстого и др. Иногда во время этих литературных вечеров в юрте 
киргизы пускались в суждения, и тогда, как рассказывал очеви-
дец, можно было слышать, что Ускенбаев пользовался русскими 
авторитетами: «Послушайте, а вот что об этом говорит известный 
русский критик Белинский», или «Вот какого мнения об этом был 
русский критик Добролюбов» [98, с.331].
Халиулла, получивший блестящее образование в Сибирском 
кадетском корпусе, выделялся своей незаурядностью даже среди 
образованных казахов. Будучи истинным сыном своего народа, 
Халиулла стремился служить ему всеми силами: «Он учил своих 
соплеменников, что, кроме их тесного «кайсацского» мира, есть 
другой мир, мир света и знаний, мир науки и вечного стремления к 
совершенствованию… Халиулла имел большое влияние на гени-
ального поэта Абая. Через него и политических ссыльных Абай по-
знакомился с передовыми идеями и произведениями русской ли-
тературы», - совершенно верно отмечал А.Х. Маргулан [99, с.66].
В начале 80-х годов ХIХ в. Абай, часто посещая Семипала-
тинскую публичную библиотеку, познакомился с политическими 
ссыльными Е.П. Михаэлисом, С.С. Гроссом, Н.И. Долгополовым, 
А.А. Леонтьевым, А.Л. Блеком. Придавая большое значение тому 
влиянию, которое оказали на Абая его друзья Е.П. Михаэлис и С.С. 
Гросс, А. Букейханов подчеркивал: «Абай, быть может, умер бы, 
не проявив своего выдающегося поэтического дарования, если бы 
в 80-х годах он не пережил переворот в своих взглядах на дея-
тельность певца» [77, с.4]. Продолжая и развивая эту мысль, А. 
Байтурсынов писал: «Абай понял теперь, что у цивилизованных 
народов поэтическое и философское творчество является одним 
из самых почетных занятий» [79, с.300]. Он хорошо осознал, что 
если в народе поэтическое творчество не пользуется должным 
уважением, то виновато в этом не оно, а акыны, превратившие 
свое искусство в ремесло, попрошайничество, унижение. Главным 
достижением Е.П. Михаэлиса, С.С. Гросса, Н.И. Долгополова в от-
ношении Абая было то, что теперь он не стыдился унизить себя 
званием акына, которого степная аристократия презирала. Абай, 
вступив на путь поэтического творчества, сочинил немало строк, в 
которых заклеймил казахских акынов за то, что они искусство пре-
вратили в средство выпрашивать у богатых деньги и скот, золотое 
слово песни превратили в медь.
Следует подчеркнуть, таким образом, что изучение и позна-
ние Абаем русской культуры способствовало новому пониманию 
места и назначения поэзии в жизни общества, «теперь он смо-
трел на поэтическое творчество с почтением, воздвигнув его на 
пьедестал» [79, с.301].
Абай хорошо знал русский язык, чувствовал его, понимал 
тонкости и нюансы. Им переведены на казахский язык «Евгений 
Онегин» Пушкина, басни Крылова, произведения целого ряда 
других поэтов, а переведенные им «Дума», «Кинжал», «Парус», 
«Молитва» Лермонтова до сих пор являются непревзойденными 
шедеврами переводческого искусства. А.Х. Маргулан вспоми-
нал, как он, будучи студентом историко-филологического фа-
культета Ленинградского университета, показал профессору В.В. 
Сипковскому переводы Абая из «Евгения Онегина», вошедшие 
в книгу его произведений, изданную в 1909 году в Петербурге, и 
профессор, приятно удивленный, сказал: «Это очень интересно. 
В другой восточной литературе мы ничего подобного не встретим 
[27].
Абай всегда очень сожалел о том, что в молодости ему не 
удалось учиться. Желая наверстать упущенное, он стал учить 
своих детей в русских школах, «при этом хлопотал об их образо-
вании, не имея в виду никаких утилитарных видов, как это пре-
следовали другие киргизы (казахи – Г.Б.), отдавая детей в русскую 
школу» [77, с.5]. Этот свой взгляд на образование своих сыновей 
Абай выразил в следующих стихах:
«Адамның бір қызығы – бала деген,
Баланы оқытуды жек көрмедім.
Баламды медресеге біл деп бердім,
Қызмет қылсын, шен алсын деп бермедім» [28, с.47].
(«Одна из радостей человека – дети, я старался учить их, де-
тей в школу посылал не для того, чтобы они служили и получали 
чины, а чтобы учились и знали»).
Следует заметить, что Абай и два его сына Акылбай и Магауия 
состояли членами Семипалатинского общества попечения о на-
чальном образовании, платили ежегодные взносы, а Абай был 
одним из первых казахов, кто стал добровольно вкладывать не-
малые средства в образование своих детей.
Абай был избран членом Семипалатинского областно-
го статистического комитета, организованного по инициативе 
Е.П. Михаэлиса в 1878 году и задуманного им как руководящий 
научно-исследовательский центр по экономике, истории, народ-
ному хозяйству и природе края. Преемником областного стати-
стического комитета стал Семипалатинский подотдел Западно-
Сибирского отдела Императорского Русского Географического 
общества. Исследовательские работы Семипалатинского обще-
ства были весьма плодотворны: более 30 томов научных трудов 

96
97
было подготовлено обществом, из них 15 издано. В работе обще-
ства принимали участие видные ученые: Г.Н. Потанин, академики 
В.А. Обручев, П.П. Семенов-Тян-Шанский. Почетными членами 
общества состояли академики А.П. Карпинский, С.Ф. Ольденбург, 
Ю.М. Шокальский, а из местных ученых – Е.П. Михаэлис, Н.Я. 
Коншин, Б.Г. Герасимов и Абай Кунанбаев. Общество отклика-
лось на различные исторические события и юбилейные даты, в 
том числе – 26 января 1914 года – оно отметило десятилетие со 
дня смерти своего почетного члена – Абая Кунанбаева.
Абай обладал могучим даром перерабатывать и обобщать 
собственным умом все, что было достигнуто его предшествен-
никами, умел глубоко усваивать иные культурные традиции и 
влияния. Можно смело утверждать, что русская культура оказала 
большое влияние на все его духовные силы и оставила глубокий 
отпечаток на его мыслях и чувствах. Мыслитель, горячо высту-
пая за приобщение к ней казахского народа, писал: «У русского 
народа… развитая наука и высокая культура… Русская наука и 
культура – ключ к осмыслению мира и, приобретя его, можно бы 
намного облегчить жизнь нашего народа» [95, с.46-47].
Отдельной линией преемственности в процессе духовной 
эволюции Абая явилась западноевропейская культура, восходя-
щая в своих истоках к античности. О знании Абаем философии 
древних греков, в частности Аристотеля, которого он, по всей ви-
димости, читал на арабском языке, свидетельствует его поэма 
«Искандер», посвященная Александру Македонскому, в которой 
Аристотель показан как «мудрейший из мудрецов» древности [93, 
294]. Знал Абай и философию Платона, и философию Сократа, 
переданную Ксенофонтом. «В 1876-1887 гг. в России дважды из-
давались сочинения Ксенофонта. (Сочинения Ксенофонта в трех 
частях. Часть 1. Анобазис. Часть 2. Воспоминания о Сократе. 
Киев-Спб., 1876. Часть 3. Киропедия. Киев-Спб., 1878; Полное 
собрание сочинений Ксенофонта в пяти частях. Спб., 1887)… С 
полным основанием можно предположить, что Абай читал одно 
из этих изданий Ксенофонта, в процессе которого он и познако-
мился с философией Сократа», - пишет известный исследова-
тель этических воззрений Абая Б.Г. Габдуллин [100, с.26].
Далее исследователь верно подмечает, что четвертая 

жүктеу/скачать 0.84 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: