Воронцов В. Б. В75 Судьба китайского Бонапарта

В своих взаимоотношениях с КПК глава Нанкинского правительства в первой половине 30-х годов основную ставку делал на чисто военный аспект, шел по пути упрощенного понимания и решения сложной внутрипо­литической обстановки Китая. Он, когда оценивал отно­шения с КПК, поднимал воинственную риторику выше политики и дипломатии. Американский посол Нельсон Джонсон сказал тогда о Чан Кайши: «Он будет дик­татором Китая; он в действительности и в настоящее время диктатор, поскольку никто из Нанкинского прави­тельства не возьмет, видимо, ответственность за что-либо без консультаций с Чан Кайши» '.

Осенью 1934 г. Чан Кайши готов был торжественно отмечать победу над КПК. 16 октября главные силы 1-го фронта Красной армии бросились на прорыв бло­кады. Отборные части Чан Кайши преследовали дви­

1 Russell В., Johnson N. Т. Op. cit. Р. 89.

жущуюся на Запад Красную армию. КПК утратила территории советских районов в Центральном Китае. Чан Кайши вновь почувствовал себя в седле. Вместе с Сун Мэйлин он совершает воздушные путешествия по стра­не. Широко рекламируются «встречи с народом». Такого прежние правители страны позволить себе не могли. Чан Кайши посетил 10 провинций на Севере и Северо-Западе страны. Население отсталых районов восприни­мало прибытие лидера, да еще редким для того времени способом, как чудо: ангел с неба.

Благодаря антикоммунистической кампании 1934— 1935 гг. Чан Кайши сумел укрепить свое влияние в провинциях, ранее находившихся вне пределов его дося­гаемости.

2 марта 1935 г. Чан Кайши прибыл в Сычуань, где оставался, с некоторыми перерывами, до 31 октября. Находясь в провинции, Чан планировал операции против КПК, отдавал приказы непосредственно провинциальным военным властям, старался использовать свой престиж ради успешного осуществления политических, экономи­ческих и военных реформ в Сычуани, заранее, видимо, предполагая учредить здесь в случае чрезвычайных об­стоятельств центральную власть. Сычуань стала, соглас­но утверждениям гоминьдановского лидера, «базой для возрождения китайского народа».

Сычуаньский милитарист Лю Сянь демонстративно отсутствовал, когда Чан Кайши 17 апреля 1935 г. при­был в Чэнду. Глава финансового отдела губернаторства дважды выезжал в Нанкин с надеждой добиться займов, но возвращался с пустыми руками. Чан Кайши, узнав, что к нему прибыли эмиссары от Лю Сяня «обсудить финансовые споры», просто отказался иметь с ними дело.

Результатом прибытия Чан Кайши в Чэнду, админи­стративный центр Сычуани, стало закрытие там 1300 опи-умокурилен. Лидера принимали с энтузиазмом. Супруга сычуаньского милитариста Лю Сяня, подражая Сун Мэйлин, возглавила местное «движение за новую жизнь». Но попытки Чан Кайши упрочить позиции центральной административной власти в Сычуани натолкнулись на сопротивление местной бюрократии, особенно тогда, ког­да Нанкин издал новые правила, нацеленные на уси­ление механизма центрального контроля, что вело к уменьшению численности аппарата провинциальной вла­сти и масштабов ее деятельности. Признаки обостре­ния ситуации появились весной 1936 г.

Осложнение отношений между Нанкином и Сычуанью происходило на фоне тяжкого бедствия, обрушившегося на провинцию весной 1936 г. Засуха продолжалась около года. Пострадало более 90 % территории провинции. Спа­саясь от голодной смерти, люди бросились в города. Толпы голодных ели кору и листья с деревьев. Тысячи людей умирали на улицах Чунцина. Только в феврале — марте полиция захоронила до 4 тыс. умерших от голо­да. Не менее тяжелым бедствием для народа стало на­шествие чиновников из Нанкина, усиление налогового бремени, активизация бандитизма. Возможно, в иных условиях засуха и голод могли способствовать прими­рению между Чан Кайши и Лю Сянем. Положение, од­нако, лишь осложнилось. Торговцы взвинтили цены, не опасаясь никаких ограничений, коррупция усугубила по­следствия голода. Провинциальные власти обратились к Нанкину за помощью. Но ответа не получили. Лю по­вторил просьбу. В апреле 1937 г. правительство одоб­рило наконец небольшой заем для Сычуани. Полученные средства быстро испарились. Чан Кайши опасался, что все его старания в Сычуани окажутся напрасными. И эти опасения возросли, когда Лю стал искать возможность совместных с гуаньдун-гуансийскими милитаристами дей­ствий против Чан Кайши. Восстание Чэнь Чжитаня, Ли Цзуньжэня, Бай Чунси в июне — июле 1937 г. вело, как казалось, к новой вспышке гражданской войны. Специ­альные эмиссары от Ли Цзуньжэня и Бай Чунси, прибыв в Чэнду, обсуждали ситуацию с Лю в июне, и Лю со­хранял своих специальных представителей в Гуандуне и Гуанси до весны 1937 г. Политика Чан Кайши в Сы­чуани, как и в других провинциях, объективно стимули­ровала рост напряженности.

Приближалось 50-летие Чан Кайши. Юбиляр выбрал древнюю столицу Лоян в качестве подходящего места для торжеств. Решено было отметить это событие посла­нием к нации. «Я посвятил значительную часть моей жизни делу революции,— говорилось в послании... Я по­святил себя делу национальной революции... мой долг стране огромен. Страна и партия столкнулись с вели­чайшими трудностями». Послание не отличалось скром­ностью, но Чан был прав в одном: путь к возрождению нации мучителен и долог.

Задолго до юбилейных торжеств в окружении Чан Кайши бойко обсуждали вопрос, какой подарок может порадовать солдатское сердце генералиссимуса. После

долгих споров пришли к заключению: лучшего подарка, нежели аэропланы, вряд ли можно подыскать. Решили придать событию общенациональное значение. Народу предоставили возможность продемонстрировать предан­ность родине и Чан Кайши. Развернулась подписка на подарочный фонд. В США закупили до 70 аэропланов. Представитель Госсовета Лин Шэн от имени правитель­ства принимал покупку.

31 октября 1937 г. тысячи людей собрались перед военной академией в Лояне. В честь дня рождения со­стоялся парад. В тот же вечер мадам Чан поразила своим гостеприимством. Перед ней красовались два ог­ромных торта, которые и были поглощены присутствую­щей знатью, , с восторгом отдавшей дань придворным кулинарам. Чан Кайши всем своим видом показывал, что тронут поздравлениями. «Я должен служить нации, своему народу!» — торжественно повторял юбиляр.

Чан Кайши, пытаясь продемонстрировать свое рвение в служении народу, старался влить новые живительные соки в «движение за новую жизнь». Усилия эти не при­носили ни пользы, ни результатов. Инициаторы движе­ния, отражая интересы власть имущих, расцветавших на грабеже народа нуворишей, не могли выйти из рамок предлагаемой им косметики. Развитие производительных сил, несмотря на застойные явления, толкало китайское общество на изменения в экономической и политической жизни. Но гоминьдановская элита не способна была возглавить процесс экономических и социальных преоб­разований, она лишь тормозила развитие. Разговоры о необходимости глубоких перемен в общественной и со­циальной жизни так и оставались разговорами, посколь­ку основные планы гоминьдановских руководителей не менялись: обеспечить необходимые условия для само­сохранения и обогащения привилегированной касты.

Стремление гоминьдановской верхушки сохранить за собой место «избранной элиты» входило в противоре­чие с любыми, даже незначительными, проявлениями де­мократии, с деятельностью передовой китайской интел­лигенции. Особое внимание «движению за новую жизнь» уделяла Сун Цинлин. В статье, опубликованной в нью-йоркском журнале «Эйша», «Конфуцианство и современ­ный Китай» она показала, что «движение за новую жизнь» базируется на традиционной конфуцианской фи­лософии. Но нуждается ли в этом движении Китай? «Движение за новую жизнь,— писала она,— ничего не

дает народу. Поэтому я предлагаю заменить это движе­ние другой, нежели конфуцианство, революционной перс­пективой» '.

Сиань, декабрь 1936 г.

27 ноября 1934 г. Чан Кайши заявил в интервью: «Ко­нечно, в Китае есть те, кто склоняется к всеобщей войне против Японии. Но те, кто хорошо знаком с положением на международной арене и в Восточной Азии, не могут быть настолько легкомысленны, чтобы желать возникно­вения международного кризиса, который может привести к войне». Чан называл Китай и Японию братскими стра­нами, в основе отношений между ними, как утвержда­лось, должны были лежать принципы «морали и спра­ведливости». Солдаты императорской армии втаптывали в пески Маньчжурии провозглашенные Чан Кайши высо­кие «моральные принципы», а генералиссимус с упор­ством призывал японцев изменить отношение \ его стра­не. В начале 1935 г. в интервью японскому корреспон­денту Чан долго повествует о необходимости японцам и китайцам соединить свои руки в дружеском рукопо­жатии, забыть все распри. Ведь от этого зависит благо­получие Восточной Азии! Такова была открытая дипло­матия. Окружавшие Чан Кайши политические деятели не могли не считаться с ростом антияпонских настрое­ний, взрыв националистических страстей толкал чан-кайшистскую гвардию на борьбу с Японией. «Японский империализм,— подчеркивалось в программе «синеруба­шечников»,— извечный враг китайского народа, и мы полностью отрицаем возможность компромиссного мира». Программа не признавала альтернативы: либо Гоминьдан уничтожит японский империализм, либо Япо­ния уничтожит Китай. В то время как Чан Кайши гово­рил о необходимости установления «братских» отноше­ний между Китаем и Японией, смельчаки из отрядов «синерубашечников» организовали убийства высших представителей японской и маньчжурской бюрократии, китайских коллаборационистов. Политика умиротворе­ния японского агрессора раздражала «синерубашечни­ков», усилились голоса в пользу установления едино­личной диктатуры Чан Кайши. Последний, понимая, что

1 Juny Chang. Op. cit. P. 88.

судьба Гоминьдана, его личная судьба зависят во мно­гом от умения в нужный момент найти соответствующий компромисс между различными группировками в пар­тии, старался все же оправдывать политику умиротво­рения агрессии.

Китаю необходимо идти на уступки, объяснял он свою позицию слушателям офицерской школы в Луша-ни в июле 1934 г., поскольку он не подготовлен к войне ни в экономическом, ни в политическом и социальном смысле. Война привела бы к тому, что за три дня Япония овладела бы важнейшими стратегическими пунктами Китая. Один из основных выводов генералиссимуса: глав­ный враг для Японии не Китай, а Советский Союз.

Весной 1934 г. соратник Чан Кайши Чжан Сюэлян возвращается из Европы. Казалось, еще совсем недавно, всего год назад, он прощался с гоминьдановским лиде­ром в довольно сложной обстановке. Дунбэйская ар­мия Чжан Сюэляна доставляла немало беспокойства им­ператорской армии в восточной части провинции Жэхэ и западной части провинции Чахар. Чан Кайши полу­чил ультимативное по своему содержанию послание япон­цев с предложением отвести войска Чжан Сюэляна юж­нее Великой Китайской стены. Послание подкреплялось военной силой. Передовые отряды японской армии про­двигались к Великой Китайской стене. Чан Кайши отдал приказ Чжану отойти. «Молодой маршал» переместился со своими войсками (150 тыс. человек) в провинцию Шэньси. Это было вынужденное отступление. Чан Кайши не мог не знать, что армия его маньчжурского союз­ника плохо вооружена, нуждается в боеприпасах. Но все просьбы Чжана Сюэляна по этому поводу Чан Кай­ши оставлял без ответа. После того как японцы овла­дели провинцией Жэхэ, Чжан Сюэлян предпочел уйти в отставку, а остатки армии — численность ее умень­шилась наполовину — передать под контроль Чан Кайши. Среди высшего состава его армии вспыхнуло недоволь­ство: вина за отставку «молодого маршала» возлагалась на Чан Кайши. Но была и еще одна причина. Многие, конечно, не ведали о тайной привычке Чжан Сюэляна. Курение опиума привело его в шанхайский госпиталь. Вылечившись от тяжкого недуга, Чжан отправился в Европу на год. И вот он по зову Чан Кайши возвра­щается в Китай и предстает перед соотечественниками будто бы совсем иным человеком: танцует, играет в гольф. Чан Кайши назначил Чжан Сюэляна заместителем коман-

дующего силами по подавлению «бандитов» в провинции Хэнань, Хэбэй и Аньхой. «Молодой маршал» принимает участие в нескольких антикоммунистических кампаниях.

Главная ставка Дунбэйской армии (20 дивизий — 150—160 тыс. человек) была учреждена в Сиани. В сен­тябре 1934 г. там начал действовать «Северо-Западный главный штаб подавления бандитов». Глава — Чан Кай­ши, его заместитель — Чжан Сюэлян.

В условиях роста патриотических, антияпонских на­строений Чан Кайши с его политикой «умиротворения» не стал и не мог стать для Чжана той опорой, благо­даря которой он вернул бы утраченные в Маньчжурии позиции. Чжан только за четыре месяца теряет почти три дивизии, терпит одну за другой неудачи на фронте. Не было более смысла рассчитывать на Чан Кайши: тот окунулся в политическую борьбу.

Чжан Сюэлян не мог простить японским интервен­там смерть своего отца. До него доходили вести о звер­ствах захватчиков на оккупированной территории, о му­жественной борьбе партизан, среди которых заметную роль играла КПК.

В народе с болью воспринимались соглашения, заклю­ченные между Китаем и Японией в 1935 г.: китайские войска должны были быть выведены из провинций Хэ­бэй и Чахар, антияпонски настроенные гоминьдановские чиновники лишались своих постов, закрывались местные комитеты Гоминьдана, запрещалась антияпонская про­паганда и т. д. Японцы пошли дальше: они стали тре­бовать автономии Северного Китая.

Оккупанты с глубоким пренебрежением относились к законам и обычаям страны. И в этом им нередко помогали люди из окружения Чан Кайши. Ближайший соратник Чан Кайши Чжэн И, пребывая на посту гу­бернатора провинции Фуцзянь (с 1934 по 1942 г.), за­крывал глаза на нелегальную торговлю между Китаем и Японией даже после новой японской агрессии в 1937 г. Выявилась общность интересов могущественных сил в Шанхае и Японии. Эти силы пользовались покровитель­ством японского императорского флота, патрулировав­шего китайское побережье от Шанхая до Гонконга и Гуанчжоу. Японское вторжение выглядело лишь как ин­цидент для подпольного бизнеса. Демилитаризованная зона в провинции Хэбэй служила базой крупномасштаб­ных контрабандных операций. В 1935 г. через эту зону из Китая уплывало серебро, золото. Японцы лишили

10 Владилен Воронцов

145

Чжан Сюэлян и его советники все чаще сомнева­ются: нужно ли вести братоубийственную войну против КПК? Коммунисты, подчеркивали ближайшие соратники Чжана, прежде всего китайцы.

Знакомство с японской пропагандой также толкало на путь пересмотра отношений с КПК. «Сейчас целью наступления армии (японской.— В. В.),— отмечалось в передовой «Харбин симбун» от 22 октября 1935 г.,— является не Чита и Урга, а Чэнду. Главная цель — подавление китайской Красной армии, затем удар на­правляется на Чжан Сюэляна и на армию Чан Кайши». Чжан прислушивался к советам, но продолжал пока подчиняться приказам Чан Кайши.

Линия Чжан Сюэляна к концу 1935 г. в целом как бы вписывалась в усилия Чан Кайши, решившего про­щупать возможность активизации связей с Советским Союзом. Чан дает поручение Чэнь Лифу связаться с советским полпредством, Кун Сянси подготовил встречу генералиссимуса с полпредом СССР Д. В. Богомоловым. 18 октября встреча состоялась. Чан Кайши хотел до­биться заключения секретного китайско-советского со-- глашения. Но не было гарантий, что за инициативой гоминьдановцев последуют реальные шаги, что обещания объединиться с КПК в антияпонском фронте найдут свое реальное воплощение. Советская сторона, прими она предложение Чан Кайши, была бы втянута в войну с Японией. СССР не мог тогда пойти на это.

V съезд Гоминьдана (ноябрь 1935 г.), несмотря на неудачи Чан Кайши в переговорах с Советским Сою­

зом, прошел под знаком критики японофильской плат­формы председателя гоминьдановского правительства Ван Цзинвэя. Вскоре Ван Цзинвэй был вынужден уйти с поста председателя и выехал за границу. Чжан Сюэлян присутствует на съезде. Он ожидает, что Гоминьдан уч­тет рост антияпонских настроений и примет наконец реше­ние об организации отпора агрессору. Среди командного состава армий Чжан Сюэляна и Янь Хучэна все громче раздавались голоса недовольных политикой правитель­ства. Чжан Сюэлян начинал осознавать необходимость пересмотра своей позиции, ведь его армия ведет брато­убийственную борьбу с Красной армией, обе стороны несут тяжелые потери, а Чан Кайши на съезде отде­лывается общими фразами, призывами к «поиску гар­моничных отношений» с оккупантами. Чжан Сюэлян за­дает вопрос: если такая дорогая цена заплачена за борьбу с «бандитами», то что останется для борьбы с Японией? Чан Кайши, ставший председателем гоминь­дановского правительства, не мог помочь Чжану найти приемлемый ответ. Он был получен от КПК: прекратить междоусобные распри, объединить усилия в борьбе про­тив общего врага — милитаристской Японии. Такого рода сигналы поступали в Дунбэйскую армию по разным каналам. Во время работы съезда Чжан Сюэлян выез­жает в Шанхай, где в обстановке строжайшей тайны ведет переговоры с известным своей антияпонской дея­тельностью политическим деятелем Ду Чжуньюанем. Ду Чжуньюань познакомил Чжана с «Обращением» КПК от 1 августа 1935 г., где была изложена антияпонская программа и содержался призыв к созданию единого фронта. Тогда же Ду подбросил гостю идею создания антияпонского северо-западного союза с включением в него КПК. Чжан Сюэлян встретился и с другими анти­японскими деятелями. В начале 1936 г. начались актив­ные контакты между КПК и Дунбэйской армией.

Чан Кайши следил за тем, как Красная армия гото­вилась к наступлению на японцев, и в это время вводил свои войска в Сычуань, Шэньси, Гуанси. К 1935 г. конт­роль Нанкина был установлен над провинциями Сычуань, Гуанси, Гуанчжоу, Цзянси. Цель была ясна: не только окружить Красную армию, но и контролировать армии Чжан Сюэляна и Янь Хучэна, где росли антияпонские и античанкайшистские настроения. Чан наряду с этим ре­шил предпринять и дипломатические акции. Он встре­тился с Чжан Сюэляном и Янь Хучэном и постарался

10*

Чан Кайши, вдохновленный мартовскими победами над Красной армией, торопил соратников покончить раз и навсегда с главным противником. События, однако, развивались вопреки воле генералиссимуса. Чан пред­принял, казалось, все меры, чтобы вынудить Чжан Сюэля­на обратить оружие своей армии против КПК. После­довали аресты видных деятелей «движения за спасение нации» в Шанхае, было закрыто 14 печатных изданий, выступавших за сопротивление. Он направил в составе специальной команды 1500 «синерубашечников» в рас­положение армии Чжана. В условиях подъема антияпон­ского движения, и прежде всего в армиях Чжан Сюэля­на, Янь Сишаня, Фэн Юйсяна, это был вызов патрио­тическим силам. Обстановка накалялась.

9 апреля Чжоу Эньлай и другие представители КПК встретились с Чжан Сюэляном в Яньани. Известно было, что многие влиятельные представители КПК ставили на одну доску Чан Кайши и японского агрессора. Чжан Сюэлян, напротив, отметил имеющийся у гоминьданов­ского лидера «антияпонский потенциал». Возникла идея склонить Чан Кайши к действиям в рамках единого фронта. Устанавливались тесные связи между Красной и Дунбэйской армиями. В Сиань в качестве специаль­ного представителя Красной армии выехал Е Цзяньин. Коммунисты получили возможность проводить полити­ческую работу в армии Чжан Сюэляна. «Молодой мар­шал» стал передавать часть оружия и боеприпасов, полу­чаемых от Чан Кайши, Красной армии.

Командование Красной армии в целях маскировки от вездесущих ищеек Чан Кайши «организовало» для Чжан Сюэляна «победы» над противником. В связи с этим отдельные районы довольно часто переходили из рук в руки, а Чжан Сюэлян докладывал Чан Кайши о своих «победах» в сражениях с Красной армией. Но разведывательные органы Гоминьдана узнали о согла­шении Чжан Сюэляна с КПК. Информация о «преда­тельстве» «молодого маршала» так или иначе достигала ушей Чан Кайши, и он понял — об этом Чан писал

позднее,— что если не принять серьезных мер, то ситуа­ция может привести к мятежу. Тайные агенты Чан Кайши в Сиани делали свое дело: они инспирировали саботаж, вели подрывную работу в армии. В мае 1936 г. в их руки попали материалы эпизодически выходящего в Дунбэйской армии журнала «Дорога к выживанию», где была отражена позиция КПК. Этого для Чан Кайши было достаточно, чтобы уличить сианьских генералов в «антиправительственных действиях». В конце августа Чан Кайши посылает телеграмму в гоминьдановские провинциальные штабы с приказом арестовывать комму­нистов, действующих в Дунбэйской армии. Этим он пре­дупреждает непокорных генералов: расплата неминуема.

27 октября 1936 г. Чан Кайши вылетел в Сиань. Сведения о достигнутом соглашении между Чжан Сюэля­ном, Янь Хучэном и КПК взволновали генералиссимуса: как мог Чжан протянуть руку КПК и действовать во­преки его рекомендациям?! Необходимо было разобрать­ся на месте.

Чан Кайши воспринял как личное оскорбление хо­лодный прием, оказанный ему в Сиани: ни государст­венного флага, ни почетного караула; ни торжественной встречи. Повсюду Чана сопровождали демонстранты, требовавшие прекращения гражданской войны и органи­зации сопротивления агрессору. Пришлось сразу же из­ложить свою позицию. Коммунисты — наши ближайшие враги, заявил генералиссимус в своей речи перед мест­ными курсантами, а Япония далеко от нас. Слушатели в центре подготовки военных кадров немало подивились, как им показалось, абсурдным речам. Их воспитывали в духе ненависти к захватчикам, и они не видели иного пути для спасения страны, кроме объединения всех сил в борьбе с агрессором. Поэтому у некоторых стоявших перед оратором военнослужащих возникал вопрос: по­чему все же не отстранили этого лидера? И Чан Кайши, как бы угадывая тайные мысли, дал обещание прислать войска для наказания всех «нелояльных» военных. После короткого пребывания в Сиани Чан Кайши совершает поездку по другим районам провинции Шэньси. 4 декаб­ря он снова возвращается в Сиань. Чан Кайши пред­ставляется, что стоит предпринять еще одно усилие — и КПК будет ликвидирована.

Чжан Сюэлян и Янь Хучэн не поддались, однако, нажиму гоминьдановского лидера; они пришли к обоюд­ному соглашению:

— никогда не вступать в гражданскую войну;

— никогда не покидать Северо-Восток. Мятежные генералы принимают решение применить

силу, если уговоры Чан Кайши окажутся бесполезными. 7 декабря Чжан Сюэлян навестил гостя. Японские ин­тервенты усиливают свой натиск, делился своими трево­гами Чжан Сюэлян, после того как они захватят Северо-Восток, Северный Китай окажется в их руках... Судьба нации — на волоске, невозможно спасти Китай, не орга­низовав сопротивление японцам, невозможно сражаться с японцами, не остановив гражданскую войну, не объ­единив нацию. Чжан Сюэлян говорил возбужденно и даже прослезился. Для Чан Кайши не существовало, когда дело касалось КПК, каких-либо сомнений. Гене­ралиссимус навалился на стол. «Даже если вы напра­вите на меня оружие,— прошипел он,— я никогда не изменю своих планов подавления коммунистов». Янь Хучэн, пришедший на помощь Чжан Сюэляну, также потерпел фиаско

Так получилось, что в этот же день японские десант­ники, высаженные в порту Циндао, захватили местный комитет Гоминьдана. Отдельные гоминьдановские подраз­деления вступили в жестокую схватку с оккупантами. Трудящиеся в Шанхае, Циндао, Цзинани, Тяньцзине встретили новую военно-политическую акцию агрессора волнор забастовок на японских предприятиях, демонстра­циями протеста.