"деятельность. Сознание. Личность"



бет5/16
Дата19.06.2016
өлшемі0.8 Mb.
#146407
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   16

Конечно, дистантное восприятие (зрительное, слуховое) представляет собой процесс чрезвычайной сложности, и его исследование наталкивается на множество фактов, кажущихся противоречивыми, а иногда и необъяснимы­ми. Но психология, как и любая наука, не может строится только в виде суммы эмпирических фактов, она не может избежать теории, и весь вопрос в том, какой теорией она руководствуется.

В свете теории отражения школьная "классическая" схема: свеча-> ее проекция на сетчатке глаза -> образ этой проекции в мозге, испускающем некий "метафизический свет", - есть не более чем поверхностное, грубо одностороннее (а следовательно, и неверное) изображение психического от­ражения. Схема эта прямо ведет к признанию того, что наши органы чувств, обладающие "специфическими энергиями" (что есть факт), отгораживают субъективный образ от внешней объективной реальности. Понятно, что ника­кое описание этой схемы процесса восприятия в терминах распространения нервного возбуждения, информации, построения моделей и т.п. не в состоя­нии изменить ее по существу.

Другую сторону проблемы чувственного субъективного образа составляет вопрос о роли практики в его формировании. Общеизвестно, что внесение категории практики в теорию познания составляет главный пункт водоразде­ла между марксистским пониманием познания и пониманием познания в до­марксовом материализме, с одной стороны, и в идеалистической философии - с другой. "Точка зрения жизни, практики должна быть первой и основной точкой зрения теории познания", - говорит Ленин45. В качестве первой и основной эта точка зрения сохраняется и в психологии чувственных позна­вательных процессов.

Выше уже говорилось о том, что восприятие является активным, что субъективный образ внешнего мира есть продукт деятельности субъекта в этом мире. Но деятельность эта не может быть понята иначе, как реализую­щая жизнь телесного субъекта, которая прежде всего является процессом практическим. Конечно, было бы серьезной ошибкой рассматривать в психо­логии всякую перцептивную деятельность индивида как протекающую непос­редственно в форме практической деятельности или прямо происходящей из нее. Процессы активного зрительного или слухового восприятия отделяются от непосредственной практики, так что и человеческий глаз и человеческое ухо становятся, по выражению Маркса, органами-теоретиками46. Единственно осязание поддерживает прямые практические контакты индивида с внешним вещественно-предметным миром. Это- чрезвычайно важное с точки зрения рассматриваемой проблемы обстоятельство, но и оно не исчерпывает ее пол­ностью. Дело в том, что основу познавательных процессов составляет не индивидуальная практика субъекта, а "совокупность человеческой практи­ки". Поэтому не только мышление, но и восприятие человека в огромной степени превосходят своим богатством относительную бедность его личного опыта.

Правильная постановка в психологии вопроса о роли практики как основы и критерия истинности требует исследовать, как именно входит практика в перцептивную деятельность человека. Нужно сказать, что психология уже накопила множество конкретно-научных данных, которые вплотную подводят к решению этого вопроса.

Как уже говорилось, психологические исследования делают для нас все более очевидным, что решающая роль в процессах восприятия принадлежит их эфферентным звеньям. В некоторых случаях, а именно, когда эти звенья имеют свое выражение в моторике или микромоторике, они выступают доста­точно отчетливо; в других случаях они являются "упрятанными", выражающи­мися в динамике текущих внутренних состояний реципирующей системы. Но они всегда существуют. Их функция является "уподобительной" не только в более узком значении47, но и в значении более широком. Последнее охваты­вает также функцию включения в процесс порождения образа совокупного опыта предметной деятельности человека. Дело в том, что такое включение не может осуществится в результате простого повторения сочетаний сенсор­ных элементов и актуализации временных связей между ними. Ведь речь идет не об ассоциативном воспроизведении недостающих элементов сенсорных комплексов, а об адекватности возникающих субъективных образов общим свойствам реального мира, в котором живет, действует человек. Иначе го­воря, речь идет о подчиненности процесса порождения образа принципу правдоподобия.

Для иллюстрации этого принципа обратимся опять-таки к хорошо и давно известным психологическим фактам - к эффектам "псевдоспокического" зри­тельного восприятия, изучением которых мы сейчас вновь занялись. Как из­вестно, псевдоскопический эффект состоит в том, что при рассматривании объектов через бинокль, составленный из двух призм Дове, происходит за­кономерное искажение восприятия: более близкие точки объектов кажутся более отдаленными и наоборот. В результате, например, вогнутая гипсовая маска лица видится при определенном освещении как выпуклое, рельефное его изображение, а рельефное изображение лица видится, наоборот, как маска. Но главный интерес опытов с псевдоскопом заключается в том, что видимый псевдоскопический образ возникает только в том случае, если он правдоподобен (гипсовая маска лица столь же "правдоподобна" с точки зре­ния реальности, как и его гипсовое выпуклое скульптурное изображение), или в случае, если тем или иным способом удается заблокировать включение видимого псевдоскопического образа в сложившуюся у человека картину ре­ального мира.

Известно, что если заменить голову человека, сделанную из гипса, го­ловой реального человека, то псевдоскопический эффект вообще не возника­ет. Особенно демонстративным являются опыты, в которых испытуемому, воо­руженному псевдоскопом, демонстрируется одновременно в одном и том же зрительном поле два объекта - и реальная голова и ее выпуклое гипсовое изображение; тогда голова человека видится как обычно, а гипс восприни­мается псевдоскопически, т.е. как вогнутая маска. Такие явления наблюда­ются, однако, лишь при правдоподобности псевдоскопического образа. Дру­гая особенность псевдоскопического эффекта состоит в том, что для того, чтобы он возник, лучше демонстрировать объект на абстрактном, непредмет­ном фоне, т.е. вне системы конкретно-предметных связей. Наконец, тот же принцип правдоподобия выражается в совершенно поразительном эффекте по­явления таких "прибавок" к видимому псевдоскопическому образу, которые делают его существование объективно возможным. Так, помещая перед неко­торой поверхностью экран с отверстиями, через которые можно видеть части этой поверхности, мы должны получить при псевдоскопическом восприятии такую картину: части поверхности, которая расположена позади экрана, ви­димые через его отверстия, должны восприниматься испытуемым как находя­щиеся ближе к нему, чем экран, т.е. как бы свободно висеть перед экра­ном. В действительности же дело обстоит иначе. При благоприятных услови­ях испытуемый видит - как это и должно быть при псевдоскопическом восп­риятии - части поверхности, расположенные за экраном, впереди экрана; они, однако, не "висят" в воздухе (что неправдоподобно), а воспринимают­ся как некие объемные физические тела, выступающие через отверстие экра­на. В видимом образе возникает прибавка в виде боковых поверхностей, об­разующих границы этих физических тел. И, наконец, последнее: как показа­ли систематические опыты, процессы возникновения псевдоскопического об­раза, а равно и устранения его псевдоскопичности хотя происходят одномо­ментно, но отнюдь не автоматически, не сами собой. Они являются ре­зультатом перцептивных операций, осуществляемых субъектом. Последнее до­казывается тем фактом, что испытуемые могут научиться управлять обоими этими процессами.

Смысл опытов с псевдоскопом заключается, конечно, вовсе не в том, что, создавая с помощью специальной оптики искажение проекции демонстри­руемых объектов на сетчатках глаз, можно при определенных условиях полу­чить ложный субъективный зрительный образ. Их действительный смысл сос­тоит (как и сходных с ними, классических "хронических" опытов Страттона,

И.Колера и других) в открываемой ими возможности исследовать процесс та­кого преобразования информации, поступающей на сенсорный "вход", которое подчиняется общим свойствам, связям, закономерностям реальной действи­тельности. Это - другое, более полное выражение предметности субъектив­ного образа, которая выступает теперь не только в его изначальной отне­сенности к отражаемому объекту, но и в отнесенности его к предметному миру в целом.

Само собой разумеется, что у человека уже должна сложиться картина этого мира. Она складывается, однако, не только на непосредственно чувственном уровне, но и на высших познавательных уровнях - в результате овладения индивидом опытом общественной практики, отраженным в языковой форме, в системе значений. Иначе говоря, "оператором" восприятия являют­ся не просто накопленные прежде ассоциации ощущений и не апперцепция в кантианском смысле, а общественная практика.

Прежняя, метафизически мыслящая психология неизменно двигалась при анализе восприятия в плоскости двоякой абстракции: абстракции человека от общества и абстракции воспринимаемого объекта от его связей с пред­метной действительностью. Субъективный чувственный образ и его объект выступали для нее как две противостоящие друг другу вещи. Но психический образ не есть вещь. Вопреки физикалистским представлениям, он не сущест­вует в веществе мозга в форме вещи, как не существует и никакого "наблю­дателя" этой вещи, которым может быть только душа, только духовное "я". Правда состоит в том, что действительный и действующий человек при помо­щи своего мозга и его органов воспринимает внешние объекты; их явление ему и есть их чувственный образ. Подчеркнем еще раз: явление объектов, а не вызываемых ими физиологических состояний.

В восприятии постоянно происходит активный процесс "вычерпывания" из реально действительности ее свойств, отношений и т.д., их фиксация в кратковременных или длительных состояниях реципирующих систем и воспро­изведение этих свойств в актах формирования новых образов, в актах фор­мирования новых образов, в актах узнавания и припоминания объектов.

Здесь мы снова должны прервать изложение описанием психологического факта, иллюстрирующего только что сказанное. Всем известно, что такое отгадывание загадочных картинок. Нужно найти на картинке замаскированное в ней изображение предмета, указанного в загадке (например, "где охот­ник" и т.п.). Тривиальное объяснение процесса восприятия (узнавания) на картинке искомого предмета заключается в том, что оно происходит в ре­зультате последовательных сличений зрительного образа данного предмета, имеющегося у субъекта, с отдельными комплексами элементов картинки; сов­падение этого образа с одним из комплексов картинки и приводит к ее "от­гадыванию". Иначе говоря, это объяснение исходит из представления о двух сравниваемых между собой вещах: образа в голове субъекта и его изображе­ния на картинке. Что же касается трудностей, которые при этом возникают, то они относятся за счет недостаточной выделенности и полноты изображе­ния искомого объекта на картинке, что и требует многократных "примерива­ний" к ней образа. Психологическая неправдоподобность такого объяснения подсказала автору идею простейшего эксперимента, состоящего в том, что никакого указания на предмет, замаскированный в картинке, испытуемому не давалось. Испытуемому говорилось: "перед вами обычные загадочные картин­ки для детей: постарайтесь найти тот предмет, который скрыто изображен в каждой из них". В этих условиях процесс вообще не мог идти по схеме сли­чения возникшего у испытуемого образа предмета с его изображением, со­держащимся в элементах картинки. Тем не менее загадочные картинки испы­туемыми разгадывались. Они "вычерпывали" изображение предмета из картин­ки, и у них актуализировался образ этого знакомого им предмета.

Мы подошли теперь к новому аспекту проблемы чувственного образа - к проблеме представления. В психологии представлением обычно называют обобщенный образ, который "записан" в памяти. Старое, субстанциональное понимание образа как некоей вещи приводило к субстанциональному же пони­манию и представления. Это - обобщение, возникающее в результате накла­дывания друг на друга - на манер гальтоновской фотографии - чувственных отпечатков, к которым ассоциативно присоединено словонаименование. Хотя в пределах такого понимания допускалась возможность трансформации предс­тавлений, они все же мыслились как некие "готовые" образования, хранящи­еся на складах нашей памяти. Легко увидеть, что такое понимание предс­тавлений хорошо согласуется с формально-логическим учением о конкретных понятиях, но находится в вопиющем противоречии с диалектико-материалис­тическим пониманием обобщений.

Наши чувственный обобщенные образы, как и понятия, содержат в себе движение и, стало быть, противоречия; они отражают объект в его многооб­разных связях и опосредствованиях. Это значит, что никакое чувственное знание не является застывшим отпечатком. Хотя оно и хранится в голове человека, но не как "готовая" ведь, а лишь виртуально - в виде сформиро­вавшихся физиологических мозговых констелляций, которые способны реали­зовать субъективный образ объекта, открывающегося человеку то в одной, то в другой системе объективных связей. Представление об объекте включа­ет в себя не только сходное в объектах, но и разные как бы грани его, в том числе и не "накладывающиеся" друг на друга, не находящиеся в отноше­ниях структурного или функционального подобия.

Диалектичны не только понятия, но и наши чувственные представления; поэтому они и способны выполнять функцию, которая не сводится к роли фиксированных эталонов-моделей, соотносящихся с воздействиями, получае­мыми рецепторами от единичных объектов. Как психический образ они су­ществуют неотделимо от деятельности субъекта, которую они насыщают бо­гатством, аккумулированным в них, делают ее живой и творческой. * * * *

*Проблема чувственных образов и представлений возникла перед психоло­гией с первых же шагов ее развития. Вопрос о природе наших ощущений и восприятий не мог быть обойден ни одним психологическим направлением, из какой бы философской основы оно ни исходило. Не удивительно поэтому, что проблеме этой было посвящено огромное число работ - теоретических и экс­периментальных. Их число продолжает быстро возрастать и в наши дни. В результате ряд отдельных вопросов оказался разработанным чрезвычайно де­тально и был собран почти необозримый фактический материал. Несмотря на это, современная психология все еще далека от возможности создать це­лостную, не эклектическую концепцию восприятия, охватывающую различные его уровни и механизмы. Особенно это относится к уровню сознательного восприятия.

Новые в этом отношении перспективы открывает внесение в психологию категории психического отражения, научная продуктивность которой сейчас уже не требует доказательств. Категория эта, однако, не может быть взята вне ее внутренней связи с другими основными марксистскими категориями. Поэтому внесение категории отражения в научную психологию необходимо требует перестройки всего категориального ее строя. Ближайшие проблемы, которые встают на этом пути, суть проблемы деятельности, проблема психо­логии сознания, психологии личности. Их теоретическому анализу и посвя­щено дальнейшее изложение.

Глава III

ПРОБЛЕМА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ПСИХОЛОГИИ

1. ДВА ПОДХОДА В ПСИХОЛОГИИ - ДВЕ СХЕМЫ АНАЛИЗА

Последние годы в советской психологии происходило ускоренное развитие отдельных ее ветвей и прикладных исследований. В то же время теоретичес­ким проблемам общей психологии уделялось гораздо меньше внимания. Вместе с тем советская психология, формируясь на марксистско-ленинской фило­софской основе, выдвинула принципиально новый подход к психике и впервые внесла в психологию ряд важнейших категорий, которые нуждаются в дальнейшей разработке.

Среди этих категорий важнейшее значение имеет категория деятельности. Вспомним знаменитые тезисы К.Маркса о Фейербахе, в которых говорится, что главный недостаток прежнего метафизического материализма состоял в том, что он рассматривал чувственность только в форме созерцания, а не как человеческую деятельность, практику; что деятельная сторона, в про­тивоположность материализму, развивалась идеализмом, который, однако, понимал ее абстрактно, а не как действительную чувственную деятельность человека48.

Именно так обстояло дело и во всей домарксистской психологии. Впро­чем, и в современной психологии, которая развивается вне марксизма, си­туация остается прежней.

Деятельность и в ней интерпретируется либо в рамках идеалистических концепций, либо в естественнонаучных, материалистических по своей общей тенденции направлениях - как ответ на внешние воздействия пассивного субъекта, обусловленный его врожденной организацией и научением. Но именно это и раскалывает психологию на естественнонаучную и психологию как науку о духе, на психологию бихевиоральную и "менталистскую". Возни­кающие в связи с этим в психологии кризисные явления сохраняются и сей­час; они только "ушли в глубину", стали выражаться в менее явных формах.

Характерное для наших дней интенсивное развитие междисциплинарных исследований, связывающих психологию с нейрофизиологией, с кибернетикой и логико-математическими дисциплинами, с социологией и историей культу­ры, - само по себе еще не может привести к решению фундаментальных мето­дологических проблем психологической науки. Оставляя их нерешенными, оно лишь усиливает тенденцию к опасному физиологическому, кибернетическому, логическому или социологическому редукционизму, угрожающему психологии утратой своего предмета, своей специфики. Не является свидетельством те­оретического прогресса и то обстоятельство, что столкновение различных психологических направлений потеряло сейчас свою прежнюю остроту: во­инствующий бихевиоризм уступил место компромиссному необихевиоризму (или, как говорят некоторые авторы, "субъективному бихевиоризму"), геш­тальтизм - неогештальтизму, фрейдизм - неофрейдизму и культурной антро­пологии. Хотя термин "эклектический" приобрел у американский авторов значение чуть ли не высшей похвалы, эклектические позиции никогда еще не приводили к успеху. Научный синтез разнородных комплексов, добытых пси­хологических фактов и обобщений, разумеется, не может быть достигнуть путем их простого соединения с помощью общего переплета. Он требует дальнейшей разработки концептуального строя психологии, поиска новых на­учных теорий, способных стянуть разошедшиеся швы здания психологической науки.

При всем многообразии направлений, о которых идет речь, общее между ними, с методологической точки зрения, состоит в том, что они исходят из двучленной схемы анализа: воздействие на рецепирующие системы субъекта -> возникающее ответные - объективные и субъективные - явления, вызывае­мые данным воздействием.

Схема эта с классической ясностью выступила уже в психофизике и физи­ологической психологии прошлого столетия. Главная задача, которая стави­лась в то время, заключалась в том, чтобы изучить зависимость элементов сознания от параметров вызывающих их раздражителей. Позже, в бихевиориз­ме, т.е. применительно к изучению поведения, эта двучленная схема нашла свое прямое выражение в знаменитой формуле S->R.

Неудовлетворительность этой схемы заключается в том, что она исключа­ет из поля зрения исследования тот содержательный процесс, в котором осуществляются реальные связи субъекта с предметным миром, его предмет­ную деятельность (нем. Tatigkeit - в отличие от Aktivaitat). Такая абстракция от деятельности субъекта оправдана лишь в узких границах ла­бораторного эксперимента, имеющего своей целью выявить элементарные пси­хофизиологические механизмы. Достаточно, однако, выйти за эти узкие гра­ницы, как тотчас обнаруживается ее несостоятельность. Это и вынуждало прежних исследователей допускать при объяснении психологических фактов вмешательство особых сил, таких, как активация апперцепция, внутренняя интенция и т.п., т.е. все же апеллировать к деятельности субъекта, но только в ее мистифицированной идеализмом форме.

принципиальные трудности, создаваемые в психологии двучленной схемой анализа и тем "постулатом непосредственности"49, который скрывается за ней, породили настойчивые попытки преодолеть ее. Одна из линий, по кото­рой шли эти попытки, нашла свое выражение в подчеркивании того факта, что эффекты внешних воздействий зависят от их преломления субъектом, от тех психологических "промежуточных переменных" (Толмен и другие), кото­рые характеризуют его внутреннее состояние. В свое время С.Л.Рубинштейн выразил это в формуле, гласящей, что "внешние причины действуют через внутренние условия"50. Конечно, формула эта является бесспорной. Если, однако, под внутренними условиями подразумеваются текущие состояния субъекта, подвергающегося воздействию, то она не вносит в схему S->R ни­чего принципиально нового. Ведь даже неживые объекты при изменении своих состояний по-разному обнаруживают себя во взаимодействии с другими объектами. На влажном, размягченном грунте следы будут отчетливо отпеча­тываться, а на сухой, слежавшейся почве - нет. Тем яснее проявляется это у животных и человека: голодное животное будет реагировать на пищевой раздражитель иначе, чем сытое, а у человека, интересующегося футболом, сообщение о результатах матча вызовет совсем другую реакцию, чем у чело­века, к футболу вполне равнодушного.

Введение понятия промежуточных переменных несомненно обогащает анализ поведения, но оно вовсе не снимает упомянутого постулата непосредствен­ности. Дело в том, что хотя переменные, о которых идет речь, и являются промежуточными, но только в смысле внутренних состояний самого субъекта. Сказанное относится и к "мотивирующим факторам" - потребностям и влече­ниям. Разработка роли этих факторов шла, как известно, в очень разных направлениях - и в бихевиоризме, и в школе К.Левина, и особенно в глу­бинной психологии. При всех, однако, различиях между собой этих направ­лений и различиях в понимании самой мотивации и ее роли неизменным оста­валось главное: противопоставленность мотивации объективным условиям де­ятельности, внешнему миру.

Особе следует выделить попытки решить проблему, идущие со стороны так называемой культурологии. Признанный основоположник этого направления

Л.Уайт51 развивал идею "культурной детерминации" явлений в обществе и в поведении индивидов. Возникновение человека и человеческого общества приводит к тому, что прежде прямые, натуральные связи организма со сре­дой становятся опосредствованными культурой, развивающейся на базе мате­риального производства52. При этом культура выступает для индивидов в форме значений, передаваемых речевыми знаками-символами. Исходя из это­го, Л.Уайт предлагает трехчленную формулу поведения человека: организм человека Х культурные стимулы -> поведение. Формула эта совпадает иллю­зию преодоления постулата непосредственности и вытекающей из него схемы S->R. Однако введение в эту схему в качестве посредствующего звена культуры, коммуницируемой знаковыми системами, неизбежно замыкает психо­логическое исследование в круг явлений сознания - общественного и инди­видуального. Происходит простая подстановка: место мира предметов теперь занимает мир выработанных обществом знаков, значений. Таким образом, мы снова стоим перед двучленной схемой S->R, но только стимул интерпретиру­ется в ней как "культурный стимул". Это и выражает дальнейшая формула Уайта, посредством которой он поясняет различие в детерминации психичес­кий реакций (minding) животных и человека. Он записывает эту формулу так:

Vm = f(Vb) - у животных,

Vm = f(Vc) - у человека, где V - переменные, m - психика, b - телес­ное состояние (body), с - культура.

В отличие от социологических концепций в психологии, идущих от Дюрк­гейма, которые так или иначе сохраняют идею первичности взаимодействия человека с предметным миром, современная американская культурология зна­ет лишь воздействие на человека "экстрасоматических объектов", которые образуют континиум, развивающийся по своим собственным "супра-психологи­ческим" и "супра-социологическим" законам (что и делает необходимой осо­бую науку - культурологию). С этой, культурологической, точки зрения че­ловеческие индивиды являются лишь "каталическими агентами" и "средой вы­ражения" культурного процесса53. Не более того.

Совсем другая линия, по которой шло усложнения анализа, вытекающего из постулата непосредственности, была порождена открытием регулирования поведения посредством обратных связей отчетливо сформулированным уже



Достарыңызбен бөлісу:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   16




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет