Джин Ландрам «13 женщин, которые изменили мир»

ЖИЗНЕННЫЕ КРИЗИСЫ

Жизнь Голды Меир была одним непрерывным кризисом от ее рождения в

пораженной нищетой деревенской России до тех дней в двадцатые годы в

Иерусалиме, когда она была близка к голодной смерти. Меир родилась среди

русских погромов в крестьянской среде, и она так никогда и не оправилась от

травмы, нанесенной ей в эти ранние годы. "Я помню себя четырехлетней, как

испугана я была и как сердита... Если есть какое-либо логическое

объяснение.., направлению, которое приняла моя жизнь.., то это желание и

решимость спасти еврейских детей от подобных испытаний". Она добавляет: "У

меня есть комплекс - комплекс погрома". Расправа над евреями - это то, что

Меир запомнила с детства. Когда ее наставница и жизненный идеал - сестра

Шана - стала пылким революционером, Голда решила посвятить свою жизнь защите

идей сионизма.

Было достаточно плохого и кроме погромов. Меир появилась на свет после

того, как пятеро детей умерли из-за ужасных условий жизни в сельской России.

Она и ее сестры жили с бабушкой и дедушкой в течение того времени, пока их

отец обживался в Америке. Это был несчастливый период для Меир. Она никогда

не забывала те ужасные, годы, и в семьдесят лет вспоминала о трагедии детей,

сталкиваясь с чем-либо похожим на ее детство: "Все мужчины, женщины и дети

повсеместно.., имеют право на продуктивное и свободное от унижения

существование". Сионизм и свободный Израиль были ее выбором, основанным на

ее собственном раннем опыте. Меир посвятила всю свою жизнь искоренению тех

элементов, которые причиняли ей боль в детстве. Такие ужасы, как ярлык

"христоубийцы", брошенный в лицо, были бы невозможны в независимом еврейском

государстве.

Перемены стимулируют развитие независимости и творческой энергии в людях,

в которых заложена гениальность. Встреча с новыми культурами усиливает

самодостаточность и способность справиться с неизвестностью. У Меир такого

опыта было больше нормы, что, вероятно, способствовало развитию ее

творческого видения. В возрасте пяти лет она переехала из Киева в Пинск, в

восемь лет ее нелегально вывезли из России; до прибытия в Милуоки она

никогда не посещала школу (ее сестра Шана научила ее читать и писать). Она

бежала в Денвер в четырнадцать, вернулась в Милуоки в шестнадцать и

высадилась на берег Палестины, когда ей было двадцать три. Меир объездила

Америку, проповедуя сионизм. Следующие тридцать лет она скиталась по всему

миру, переезжая с континента на континент, в то время как фактически жила в

Израиле, США и России. Ни у одной из женщин, о которых рассказывает эта

книга, за исключением, возможно, Джейн Фонды, не было стольких перемен в

течение жизни. И никто из них так часто не сталкивался со смертью, как Меир.

В ответ на душевные травмы и жизненные кризисы в ней выработалась твердость

и неутомимость.

Оптимизм Голды Меир привел ее к успеху. Она была так уверена в себе, что

никогда ничем нельзя было остановить ее на пути к достижению своих целей.

Было бы удивительно, если бы кто-нибудь сохранил позитивное восприятие жизни

в постоянной атмосфере смерти, голода, катастрофы. Жизнь Голды Меир была

непрерывным кризисом, и только оптимизм и неистребимая самоуверенность

позволили Меир добиться успеха и стать настоящим провидцем.

НЕСГИБАЕМАЯ УВЕРЕННОСТЬ

Голда Меир была оптимисткой, и даже ошибки не уменьшали ее уверенности в

себе. Своей железной волей она напоминала Маргарет Тэтчер, которая стала

главой Британского кабинета через десять лет после того, как Меир добилась

высшего поста в Израиле. Меир не теряла уверенности под градом насмешек. Она

бесстрашно смотрела в лицо смерти, скрывающейся за каждым углом. Она упорно

стояла на своем, даже когда не было никаких причин для такой убежденности.

Другими словами, уверенность Меир была выражением ее внутреннего

самоуважения и имиджа. Кроме того, она сохраняла замечательную скромность в

течение всей своей жизни. Она говорила: "Я никогда не забывала, что я вышла

из бедной семьи, или всегда обманывала себя, думая, что в любом случае я

прославилась своей красотой, мудростью и эрудицией". Сила ее характера

особенно ярко проявилась во время конфликта Йом Киппур, когда она заявила:

"Непреклонность стала моим вторым именем; я решила, что не должно быть

повторения ужасов гитлеризма". Меир приняла решение оставаться в Израиле до

конца жизни и убеждала своих соотечественников сделать то же самое. Она

боролась за создание Израильской нации и не собиралась отступать от этой

цели без величайшей борьбы, которую когда-либо видел мир.

По иронии, Меир воспитывалась в нерелигиозной ориентации. Она стала

главой государства, насквозь проникнутого религиозной ортодоксией. Казалось

бы, тот, кто управляет этой страной, должен быть набожным. Но Меир такой не

была. Когда она выходила замуж в 1917 году в Милуоки, она и Моррис решили не

заключать брак в синагоге с раввином, несмотря на требования ее окружения.

Мать Меир была вне себя. Голда говорила: "Мы были людьми, терпимыми к

традициям, но не обременяли себя ритуалами. Мы не хотели и не нуждались в

религиозных церемониях". Но все же мать Меир настояла, и пара была обвенчана

раввином.

Сосредоточенной и упорной работой она добилась воплощения своих мечтаний.

Меир была живым воплощением афоризма "Если вы хотите этого, то это уже не

мечта". Ее юношеское прозвище "сио-чокнутая" было пророческим, так как

сионизм был образом мыслей всю ее жизнь. Меир страстно верила в идеи

сионизма, и эта вера вела ее к вершинам карьеры. Она была бесстрашной и

мятежной и никогда не колебалась при принятии решений. Меир приняла свою

судьбу, фактически отказавшись от своего "я", и никогда не пыталась

использовать своих друзей и любовников для достижения власти. Они давали ей

власть потому, что она ее заслужила. Ее магнетизм и твердость на переговорах

помогли создать нацию; ее утонченность для многих была непостижимой. Она

развернула международную общественную кампанию под лозунгом "Откроем свои

умы для иудаизма". Она собрала деньги, которые спасли страну в 1948 году, а

затем помогла спасти ее своей очаровательной дипломатией. Без ее твердой

воли и потрясающей самоуверенности государство Израиль, возможно, и не

существовало бы.