Джин Ландрам «13 женщин, которые изменили мир»

ИСТОРИЯ ЖИЗНИ

Сесилия София Лина Мария Калогеропулос родилась в Нью-Йорке 2 декабря

1923 года. Ее имя было позже сокращено до Марии Каллас из уважения к ее

новой американской родине. Старшая сестра, Джекки, родилась в Греции в 1917

году, и мальчик по имени Вассилиос родился на три года позже. Базиль был

любимцем матери, но заболел тифозной лихорадкой в возрасте трех лет и

скоропостижно скончался. Эта трагедия потрясла семейство, особенно мать

Марии, Евангелию. Отец неожиданно решил продать сбою процветающую греческую

аптеку и уехать в дальние края. Каллас была зачата в Афинах и родилась в

Нью-Йорке через четыре месяца после приезда. Ее отец Георгес, амбициозный

ловец удачи и предприниматель, сообщил своей жене, что они уезжают в Америку

за день до отъезда. Ее мать страстно желала другого мальчика и отказывалась

даже посмотреть на свою новорожденную дочь или прикоснуться к ней в течение

целых четырех дней. Сестра Марии, Синтия, на шесть лет старше, была

любимицей матери к постоянному огорчению Марии.

Отец Марии открыл роскошную аптеку в Манхэттене в 1927 году. Она в

конечном счете стала жертвой Великой депрессии. Мария была крещена в

возрасте двух лет в Греческой ортодоксальной церкви и выросла в адовой кухне

Манхэттена. Семейство переезжало девять раз за восемь лет из-за постоянного

упадка в делах. Каллас воспринимали как чудо-ребенка. Она начала слушать

записи классических произведений в возрасте трех лет. Еженедельно Мария

ходила в библиотеку, но часто предпочитала классическую музыку книгам. В

детстве она хотела быть дантистом, а затем посвятила все свое существование

пению. Пластинки с классическими записями стали ее игрушками. Она была

чудо-ребенком, который начал брать уроки фортепиано в возрасте пяти лет, а

уроки пения - с восьми. В девять лет она была звездой концертов в

общественной школе ј 164. Бывший школьный товарищ говорил: "Мы были

очарованы ее голосом". Мария знала "Кармен" в десятилетнем возрасте и была

способна обнаружить ошибки в спектаклях "Метрополитен-Опера", передаваемых

по радио. Ее мать решила компенсировать неудавшуюся собственную семейную

жизнь с помощью талантливой Марии и подталкивала ее к тому, чтобы она всеми

силами добивалась совершенства. Она записала ее для участия в радио-шоу

"Большие звуки любительского часа", когда ей было тринадцать лет, и кроме

того, Мария ездила в Чикаго, где заняла второе место в детском телевизионном

шоу.

В шестилетнем возрасте Мария попала под машину на улице Манхэттена, и ее

в больнице двадцать два дня. Никто не ожидал, что она выживет. Эта ранняя

травма, казалось, вдохнула в нее страстную решимость преодолевать все

будущие препятствия в жизни и способность к обязательным сверхдостижениям во

всем, что бы она ни пыталась сделать. Она оправилась от этого раннего

кризиса без видимых последствий.

Каллас позже вспоминала о своем детстве: "Только когда я пела, я

чувствовала, что меня любят". В одиннадцать лет она слушала Лили Пане в

Нью-Йоркской "Метрополитен Опера" и предсказала: "Когда-нибудь я сама стану

звездой, большей звездой, чем она". И стала. Одной из причин такого решения

было ее маниакальное желание успокоить больное самолюбие. Ее старшая сестра

Джекки всегда была любимицей ее матери. По словам Каллас, "Джекки была

красива, умна и общительна". Себя Мария видела толстой, уродливой,

близорукой, неуклюжей и замкнутой. Это чувство собственной неполноценности и

неуверенности привели Каллас к ее классическим сверхдостижениям как к

компенсации. По словам мужа Каллас, Батисты, Мария полагала, что ее мать

украла у нее детство. Каллас сообщила репортеру в интервью: "Моя мать.., как

только осознала мое вокальное дарование, тут же решила сделать из меня

чудо-ребенка как можно быстрее". А затем добавила: "Я вынуждена была

репетировать снова и снова до полного изнеможения". Мария никогда не

забывала своего несчастливого детства, заполненного до краев тяжелыми

упражнениями и работой. В 1957 году она рассказывала в интервью итальянскому

журналу: "Я должна была учиться, мне запрещалось без какого-то практического

смысла проводить время... Практически меня лишили каких бы то ни было

светлых воспоминаний об отрочестве".

Мария постоянно ела, пытаясь восполнить едой отсутствие привязанности к

ней холодной, но требовательной матери и смягчить свою незащищенность. Ко

времени достижения подросткового возраста она была пяти футов и восьми

дюймов ростом, но весила почти две сотни фунтов. В этом смысле Каллас так и

осталась на всю жизнь незащищенной, и в 1970 году призналась репортеру: "Я

никогда не уверена в самой себе, меня постоянно гложут разнообразные

сомнения и опасения".

Формальное образование для Марии закончилось к тринадцатилетнему

возрасту, когда она закончила восьмой класс манхэттенской средней школы. В

этот момент ее мать рассорилась с ее отцом, схватила двух девочек-подростков

в охапку и отправилась в Афины. Мать Марии использовала все связи семейства,

чтобы попытаться устроить ее для продолжения образования в престижной

Королевской музыкальной консерватории. Туда по традиции принимали только

шестнадцатилетних, поэтому Марии пришлось солгать относительно своего

возраста, поскольку ей к этому времени было только четырнадцать лет.

Благодаря ее рослости обман прошел незамеченным. Мария начала учиться в

консерватории под руководством известной испанской дивы Эльвиры де Идальго.

Позднее Каллас скажет с большим теплом: "За всю свою подготовку и за все мое

художественное воспитание как актрисы и человека музыки я обязана Эльвире де

Идальго" В возрасте шестнадцати лет она завоевала первый приз в

консерваторском выпускном конкурсе и начала зарабатывать деньги своим

голосом. Она пела в Афинском лирическом театре во время Второй мировой

войны, часто поддерживая материально свою семью в течение этого

лихорадочного периода. В 1941 году, в девятнадцатилетнем возрасте, Мария

пела свою первую партию в настоящей опере, "Тоска", за баснословную

королевскую плату - шестьдесят пять долларов.

Мария обожала своего отсутствующего отца и ненавидела мать. Один из ее

друзей по школе вокала описывал мать Марии как женщину, чем-то удивительно

напоминающую гренадера, женщину, которая постоянно "и толкала, и толкала, и

толкала Марию". Дедушка Марии, Леонидас Лонтцаунис, отозвался об отношениях

между Марией и ее матерью вскоре после смерти последней следующим образом:

"Она (Лиза) была амбициозной, истеричной женщиной, у которой никогда не была

настоящего друга... Она эксплуатировала Марию и постоянно экономила, даже

сама делала Марии кукол. Это была настоящая землечерпалка денег... Мария

каждый месяц посылала деньги чеками своей сестре, матери и отцу. Так вот ее

матери всегда не хватало, она требовала все больше и больше". Каллас

вспоминает: "Я обожала моего отца" и при этом настойчиво обвиняла в своих

разочарованиях в жизни и любви родную мать. Она купила матери после турне по

Мексике в 1950 году меховую шубу и распрощалась с ней навсегда. После

тридцати лет она никогда ее больше не видела.