Доклады Института Европы №114 Москва 2003 Редакционныйсове т: Н. П. Шмелёв

Действительно, Великобритания и в области внешней политики, и в области экономики правеет, склоняется к США, к неолиберальной модели. Но будет ли так всегда? Не уверен. Вполне возможно, что выбор будет в пользу Европы, но не в смысле отвержения американской модели, а в плане их более сложного взаимодействия.

О социал-демократии. Вспомним, как начинался «третий путь». Среди прочего состоялся флорентийский саммит, на котором европейские социал-демократические лидеры встретились с Клинтоном и, по существу, говорили об одном и том же. «Третий путь» Блэра во многом опирался на американские установки. Так, формула «welfare to work» – благосостояние за труд – была перенята у американцев. Её впервые озвучил Клинтон.

Сейчас у власти республиканцы. Но на долго ли? Как поведёт себя американская экономика? Кто-то сказал, что она на грани коллапса. Ничего подобного! Правда то, что она испытывает кризис, и не только сугубо экономический, но и кризис американской модели. Череда громких банкротств связана в значительной мере с недостатками самой модели, когда всем диктует фондовый рынок, когда менеджеры играют только на краткосрочную перспективу. Здесь должны произойти какие-то подвижки.

Однако вопрос о выборе если и встанет реально, то не скоро. В ближайшее время это всё-таки вопрос о склонении, о том, в чью сторону склоняется Британия. Но повторю, что в целом постановка вопроса своевременна. Действительно, внутри страны по этому поводу разворачиваются серьёзные дебаты, хотя такое впечатление, что чересчур проамериканская или американизированная линия вряд ли сохранится надолго.

Вернёмся к интеграционным процессам. Предстоящее расширение Европейского Союза не просто в интересах Великобритании, а в значительной мере ею самой и проталкивалось с тем, чтобы отодвинуть на задний план те федералистские планы, которые провозглашаются Романо Проди: единая конституция, президент и т.д. Представляется, что если и будет принята конституция и учреждена должность президента, до федерации будет ещё очень далеко, скорее надолго появится расплывчатая конфедерация, в которой Великобритания будет прекрасно уживаться. Но и это важно, так как, войдя более основательно в расширяющуюся Европу, Великобритания к ней значительно приблизится. Но порвёт ли она с Соединёнными Штатами, и окажется ли этот разлом таким фатальным, – большой вопрос, по крайней мере, на обозримое будущее.

Также не соглашусь, что интеграция молодой процесс. Это не совсем так. Уже два поколения людей сменилось за время существования ЕС. То, что большинство молодых французов, немцев и т.д. ощущают себя европейцами, это тоже факт. Существует даже термин «евродети», европейская молодёжь говорит на нескольких языках, ощущает себя как дома в других странах. В этом очень большая заслуга Европейского Союза как действующей наднациональной структуры. Всё началось со свободы движения, с признания дипломов, с введения европейского гражданства. Этот курс на сплочение различных национальных культур и экономик указывает направление на централизацию власти. То, что существует общеевропейское законодательство в целом ряде областей, прямое тому свидетельство. Приоритет европейского права над национальным тоже факт. Даже в социальной сфере, где позиция Великобритании всегда была обособленной, больше 90% общеевропейских директив по социальным вопросам уже включены в национальное законодательство.

Возьмём проблему занятости. Общеевропейская проблема безработицы решается путём выработки национальных планов борьбы за занятость, хотя за рамки общей стратегии они не выходят. Англия также не исключение. Результаты налицо. Сокращение безработицы, хоть и небольшое, но происходит. Если Великобритания и хотела бы оставаться в стороне, придерживаясь своих национальных традиций, своего менталитета, в конце концов, она вынуждена подключаться к европейской интеграции.

Поначалу Британия единственная из всех отказалась подписать Социальный протокол и соглашения, но в Амстердаме всё же сделала это. Или возьмите проблему расширения. Справедливо говорить о менталитете, о сохранении национального, но большинство населения государств-членов ЕС главной причиной расширения называет свой моральный долг по отношению к другой части Европы. Только после этого упоминаются экономические и геополитические интересы. Против расширения выступают тогда, когда затрагиваются экономические интересы. Суть интеграции европейской, которая идёт успешно, – в сближении, в переходе от экономического союза к политическому.

Англия никуда не денется. Англия часть Европы. Остальная Европа также считает её своей частью. Другое дело, что могут быть друг к другу различные претензии, обиды, но, в конечном счете, эти проблемы снивелируются в ходе углубления и расширения европейской интеграции. Главное, что курс на централизацию, на создание наднациональных регулирующих структур сохранится. Англия, безусловно, будет занимать заметное место в этом процессе.
С.А.Соловьёв^*. Один термин у нас в дискуссии пока не звучал. Я занимаюсь, прежде всего, тем периодом, когда превалировали отнюдь не интеграционные процессы, – период между двумя мировыми войнами. Я давно убедился в том, что сущность иногда выявляется не столько в синонимах, сколько в антонимах. Поэтому хотел бы пару слов сказать не об интеграции, а о дезинтеграции.

Дело в том, что и интеграционные, и дезинтеграционные процессы не новы не только для XX века, но и для предшествующего периода. На каких-то этапах истории преобладают процессы интеграционные, на каких-то дезинтеграционные. Разумеется, огромное количество факторов оказывает влияние как на тот, так и на другой процесс. Сутью интеграционных процессов, их стержнем является интернационализация. Для дезинтеграционных процессов такой же сутью, таким же стержнем является национализм.

Представляется, что существуют два основных типа, как интеграции, так и дезинтеграции. Это силовой метод, например, для истории империй характерен такой метод интеграции, и метод ненасильственный, естественный, пример чего мы и находим во второй половине XX века. В обоих случаях интернационализм и национализм выступают как действительно мощнейшие факторы. И не так важно, с какими оценками мы будем к ним подходить, скажем, интернационализм как мировая социалистическая революция, или национализм как национально-освободительная борьба. В любом случае эти факторы работают.

Второе. Замечу, что интеграционные процессы более естественны и менее субъективны, чем процессы дезинтеграционные. Иными словами, интернационализм более объективен, чем национализм, хотя я отдаю себе отчёт в том, что это спорный тезис. Проблемы интеграции и дезинтеграции многолики, это и экономика, и социальная сфера, и политические системы, идеология, культура, религия. Так вот в интеграционных процессах, определяемых интернационализацией, объективных процессов гораздо больше. Сергей Петрович уже говорил, что проблема экономической интеграции объективна, происходит сближение английских и американских корпораций. Экономическая интеграция есть процесс объективный.

Вспомните ситуацию, которая возникла после первых выборов в Европарламент во второй половине 70-х годов. Тогда можно было предположить, что поскольку в ЕС объединены разного уровня страны со своими национальными интересами, постольку в Европарламенте депутаты рассядутся по национальному признаку. Ничего подобного! Депутаты распределились в соответствии с традиционной политической системой – консерваторы, либералы, социалисты. Потом появились зелёные, но общей картины это не изменило. Мы видим, что и политическая система интегрируется естественным образом.

Конечно, интеграция в сфере культуры, это гораздо более сложный и тонкий процесс, но не кажется ли вам, что лозунг «национальная по форме, европейская по содержанию» мы уже где-то слышали? Так что здесь ничего особо нового не изобретено.

С другой стороны, дезинтеграция требует определённых субъективных усилий, целенаправленных действий. Возникновение национальных суверенных государств в XVI-XVII веках – процесс достаточно объективный. Но в межвоенный период дезинтеграция, в том числе экономическая и политическая, это совершенно осознанная и целенаправленная деятельность, требующая сознательных усилий государства, будь то автаркия в экономике или политическая дезинтеграция. Особенно это сказывается в том случае, когда национализм обретает государственный суверенитет.

Ситуация национального государственного суверенитета имеет достаточно много путей развития, от концепции старшего брата до великодержавного шовинизма. Не надо думать, что великодержавный шовинизм присущ только большим нациям. Балканский пример межвоенного периода даёт прекрасную иллюстрацию сербского великодержавного шовинизма. Вьетнамский пример после окончания вьетнамской войны в 70-е годы даёт пример великодержавного индокитайского шовинизма и так далее. В этом смысле не имеет значения размер нации. И в этом раскрываются как раз процессы дезинтегрирующие.

Складывается впечатление, что в рамках глобализации, которая, безусловно, является одной из ипостасей интернационализации, хотя и очень своеобразной, возникают две противоположные тенденции. С одной стороны, на периферии возникают ростки национально-государственного суверенитета, то есть ростки дезинтеграции, что вызывает большие опасения. Это и шотландский национализм, и автономный Башкортостан, и идея Уральской республики. А в центре развития, и недавние югославские события это чётко показали, понятие национально-государственного суверенитета размывается. Вариант с Ираком – следующий шаг в этом направлении. То есть здесь, если хотите, дело интеграции обеспечено, звучит ли это в данном контексте оптимистично или пессимистично.
В.Н.Шенаев. Сергей Александрович, Вы говорили о великодержавном шовинизме Вьетнама. Что Вы под этим подразумеваете?
С.А.Соловьёв. Совершенно верно. После того, как произошло объединение страны, и начал функционировать единый социалистический Вьетнам, идея вьетнамского руководства заключалась в социализации всего Индокитая. Вспомните ситуацию с Камбоджей, где положение во многом определяло именно вьетнамское влияние. Я подчёркиваю, великодержавный шовинизм для малой нации.
Е.В.Дмитрова^*. Конец XX века ярко продемонстрировал укрепление позиций европейских стран. Многовековая история не оставляет сомнений в уникальности той роли, которую Европа всегда играла в общецивилизационной человеческой истории. Это позволяет и сегодня с уверенностью утверждать, что мировой порядок ещё долго будет определяться в Европе.

Становление Европейского союза как уникального меж- и наднационального образования является одним из главных событий международной жизни конца XX века, оказывающим всё возрастающее влияние на все аспекты мировой политики. ЕС представляет собой единственный реальный пример формирования единого государства на основе уже сложившихся и прошедших долгий путь развития национальных государств. На данный момент трудно сказать, примет ли это государственное образование унитарные или федеративные формы, но, на мой взгляд, европейцы сами поставили себя в ситуацию, из которой есть только два выхода – в направлении единого государства со всеми его атрибутами или назад, к фактическому отказу от уже имеющихся достижений. Думается, что второй путь вряд ли приемлем; Европа с большой вероятностью станет примером формирования нового типа государства, основанного на предельном воплощении принципов равенства, индивидуализма и демократии.

Но дела обстоят не так гладко, как кажется на первый взгляд. ЕС, как любое другое крупное образование, и даже в бóльшей степени, раздирается внутренними противоречиями: под его крышей сталкиваются разные интересы и стремления. Из всего комплекса разноплановых вопросов и проблем по данной обширной теме хотелось бы остановиться на сопоставлении России и Британии в процессах европейской интеграции.

То, что у наших двух стран много общего, это очевидно: история, географическое положение, менталитет¹. Обе страны являются европейскими, относятся к числу великих держав, влияние которых на европейские дела на разных этапах истории XX веке значительно снизилось. Обе страны с ностальгией смотрят в прошлое, когда они задавали тон в мировых делах. Обе на начальных этапах отказались участвовать в европейской интеграции, хотя именно британский премьер-министр У.Черчилль первый высказал идею создания Соединённых Штатов Европы в своей знаменитой речи в Цюрихе в сентябре 1946 г. Он полагал, что центральная роль в этом проекте должна принадлежать Франции, призванной интегрировать Германию в новую Европу, в то время как Британия должна стать скорее сторонником, нежели участником нового союза.

Британские правящие круги были убеждены, что международное будущее Великобритании лежит в «особых отношениях» с США. Это привело к недооценке потенциала европейской интеграции, как со стороны лейбористов, так и со стороны консерваторов. Отказавшись участвовать в Европейском объединении угля и стали (1952 г.), а затем в Европейском экономическом сообществе (1957 г.), Британия поставила себя вне «шестёрки» – стран, составивших ядро европейской интеграции. Вынужденное вхождение Британии в Европейское сообщество с большим запозданием и на невыгодных для себя условиях привело к тому, что британские правительства до сих пор борются за исправление положения в свою пользу.

В Советском Союзе до второй половины 80-х годов не признавали европейскую интеграцию. Только в июле 1988 г. была подписана Совместная декларация об установлении официальных отношений между Советом Экономической Взаимопомощи и Европейским сообществом, а в августе 1988 г. произошло установление двусторонних отношений между Советским Союзом и ЕС.

Россия и Англия занимают промежуточное географическое положение. Первая – на стыке между Азией и Европой, вторая – между Европой и Северной Америкой. Именно срединное положение всегда влияло на внешнюю политику этих стран. Россия мечется между США, европейскими и азиатскими странами в поисках верного и долговременного союзника, также как Британия – между Европой и США. Что интересно, Англия не стремится к окончательному выбору между Америкой и континентальной Европой. В международных делах Лондон будет и дальше использовать выгоды своего срединного геополитического положения, действуя в зависимости от обстоятельств.

Одним из новейших проявлений неопределенного положения Соединённого Королевства стала концепция «третьего пути», выдвинутая «новыми лейбористами». Это название само по себе уже говорит о двуликой ментальности Англии. Как и Россия, она старается смотреть и на Запад, и на Восток.

Где же лежит будущее Великобритании: восточнее или западнее неё? Вероятно, ответить однозначно на этот вопрос нельзя, как и на вопрос о месте России на евразийских просторах. Ни та, ни другая страна вряд ли когда-либо смогут полностью отказаться от своей принадлежности к обеим частям окружающего их мира. Бесполезно объявлять Россию исключительно частью европейского или азиатского мира, также как Британию – частью североатлантического или европейского. На разных этапах истории они могут склоняться в ту или иную сторону, чтобы позже восстанавливать пошатнувшееся равновесие¹.

Современный этап интеграции характеризуется разделением хозяйственных функций, которые в национальном государстве были традиционно объединены. В самом деле, в Европе существуют наднациональные субъекты, которые регулируют вопросы торговли, инвестиций, а также рынок труда и капитала. С другой стороны, подобные институты не могут быть достаточно эффективными, если они лишены возможности устанавливать налоговый режим и перераспределять ресурсы через бюджетную систему².

Вместе с тем, важно подчеркнуть, что институт государства в Великобритании продолжает играть активную роль в регулиро-вании экономики в области бюджетной, фискальной, кредитной, социальной политики. Большое значение имеет факт независи-мого статуса Банка Англии. Британский ЦБ получил право не только определять время изменения процентных ставок, которые являются ключевым инструментом монетарной политики в стране, но и устанавливать их размер.

Как мне кажется, над этим моментом стоит задуматься в свя-зи с дискуссией по поводу статуса Центробанка, которая идёт в России. Независимость Банка Англии от правительства и парламента внесла существенный вклад в решение экономических проблем страны. Для сравнения, европейский Центральный Банк своей основной задачей считает борьбу с инфляцией и ростом цен, поэтому идёт на пониже-ние процентных ставок очень неохотно. В то же время Банк Англии интересует не только ин-фляционная ситуация, динамика цен, но и общее состояние экономики в стране. Занимаясь манипуляцией процентных ставок, он учитывает и то, и другое обстоятельство¹.

Наделение самостоятельностью Банка Англии позволило ему проводить более гибкую политику, которая обернулась большой выгодой для британской экономики. Но если Британия присоединится к зоне евро, то у правительства свобода действий сохра-нится только в области фискальной политики. В настоящий момент Великобритания в отличие от европейских партнеров находится на пике своего экономического роста. Присоединение в такой ситуации к единой валюте может привести к значительному снижению процентной ставки, что вызовет рост инфляции, а это крайне нежелательно для лейбористов.

По данным казначейства, присоединение к евро на ранней стадии потребовало бы дополнительно 18-20 млрд ф.ст. Поэтому британское правительство и занимает выжидательную позицию, желая посмотреть, как будет функционировать единая валюта. С другой стороны, неприсоединение к еврозоне объективно ограничивает возможности лидерства Британии в Евросоюзе и возможность формировать финансовую политику ЕС. В свою очередь, формирование единого финансового пространства ЕС прямо зависит от дальнейшей политической интеграции в рамках Евросоюза. Особая линия Великобритании внутри ЕС мешает ей органично вписаться в европейские интеграционные процессы.

Развитие отношений с ЕС рано или поздно может поставить на повестку дня вопрос об интеграции России в эту организацию. Оставаясь на почве реальности, надо признать, что по крайней мере в ближайшие годы эти перспективы весьма туманны. Такой вы-вод напрашивается хотя бы потому, что Россия и ЕС принципиально по-разному оценивают свою роль. В то время как для России вектор на Евросоюз приоритетен, наша страна для ЕС – одно из государств на постсоветском пространстве, значимое, прежде всего, в качестве источника сырья. Политика ЕС на российском направлении содержит элементы явной дискриминации.

Нельзя не упомянуть наличие общих интересов в нефтяной области. В настоящий момент Великобритания на общем фоне если и не является островком благополучия, то выглядит совсем неплохо. В Соединённых Штатах и Японии наблюдается рецессия. Не исключена рецессия и в Германии. Можно назвать несколько причин экономического благополучия Великобритании. Одна из них – фактор нефти. Великобритания – единственная из стран Запада, которая имеет крупные месторождения нефти. Более того, она является её «чистым» экспортёром. США на 60% зависят от импорта нефти, а Япония и европейские страны, за редким исключением, – полностью. Повышение цен на нефть не сыграло в Британии такого негативного эффекта, как в других странах. Схожая ситуация с Россией². В определённой мере интересы Великобритании, которая не входит в ОПЕК, смыкаются с интересами России.

На основе проведённого анализа можно сделать вывод, что Великобритании и России, несмотря на напряжённые отношения в прошлом, следует идти прямым курсом на укрепление и дальнейшее развитие контактов во всех областях. К этому располагают и особое географическое положение, и история, и экономическое развитие, и менталитет. Конечно, надо учитывать, что настороженное, недоверчивое отношение к России со стороны британской общественности частично сохранилось, но, как отмечалось в моей работе «Образ современной России на страницах газеты “The Guardian”», гораздо важнее наличие тенденции к потеплению наших отношений, которая наметилась в последние годы.
В.Н.Шенаев. Сегодня много говорилось об империях. Собственно говоря, распадались империи по-разному. Бельгийцы ушли и ничего за собой не оставили. Великобритания поступала по-другому. Она уходила из колоний, доминионов, но, уходя, оставалась. Она сохранила многие экономические, политические, культурные связи в бывших колониях. Поэтому, когда мы оцениваем роль Великобритании в современном мире, необходимо видеть Великобританию номер один и Великобританию номер два. Так бывает в спорте, выступает университет двумя командами. То же можно сказать и о Соединённых Штатах Америки. В силу интеграции, глобализации, интернационализации, эти страны выступают в двух ипостасях. Одна из них – это капитал, который находится в других странах, это товары, которые производятся на заводах в других странах. Получается интересная вещь, что производство, вынесенное за пределы этих стран, близко к объёму производства в них самих. Поэтому неверно брать только данные по ВВП, скажем, Великобритании. Нужно смотреть, сколько капитала вывезено, сколько производят и реализуют на международных рынках.

Второе. Не было сказано о Маастрихте. Но ведь Маастрихт – очень важное новое качество в современном мире. В чём оно выражается? Мы говорим о капитализме, социализме. Капитализм это частная собственность и «долой государство». А за счёт чего развивается мир? Не за счёт ли регулирующих мероприятий со стороны государства? Приезжая на Запад ещё в 60-е годы, я не раз слышал при посещении фирм и концернов: план, фирменный план. Потом появилось индикативное планирование.

Маастрихтские соглашения это, по сути, тот же план. А до чего додумались в России в 90-е годы – до шоковой терапии! Правда, подобные шоковые наскоки совершались у нас и раньше, взять хотя бы индустриализацию. Мы достигли огромных успехов, но за счёт того, что в одних сферах превзошли весь мир вместе взятый, например, в области безопасности, но были заброшены другие сферы – социальная, культурная, жизненный уровень человека. Мы подошли к определённой грани, когда сознательной политикой можно было начать перелив капитала на второе подразделение, т.е. в пищевую, лёгкую, обрабатывающую промышленность. Этого сделано не было. Были и внутренние, и внешние противники.

Что касается последних, то, судя по планам бжезинских, они боялись, что мы успеем. Тогда жизненный уровень советского человека поднялся бы быстро, и разговоров о тупиковом пути не было бы.

Хорошие уроки даёт нам Китай. Социальные идеи истребить нельзя, они как жили веками, так и будут жить. Регулирование со стороны государства, роль государства – вопросы чрезвычайно важные не только для развитых, но и для молодых капиталистических стран, таких как Россия. А как мы регулируем нашу экономику? Да хуже некуда. Капитализм развивался посредством усиления регулирующих функций, учёта интересов трудящихся, решения социальных проблемы, а не только проблем капитала. С другой стороны, на Западе масса своих недостатков. Посмотрите на масштабы экономического спада в последнее время. Получается, мы отказались от полезного, но стали имитировать вредное.
Ал.А.Громыко. Заключительное слово. Позвольте на основе сказанного подвести некоторые итоги. В рамках сегодняшней темы мы обсудили роль Британии и России в объединительных процессах на территории Европы. Европейская интеграция – многосторонний процесс, который не сводится только к проблематике интеграции в рамках Европейского Союза. Европа объединялась с переменным успехом и до создания ЕС, а после – не только в его границах. Объединительные процессы на её территории протекают и в рамках других региональных европейских организаций.