Достойна ли твоя жизнь евангелия? В30. 06. 1963 джефферсонвилл, индиана, США

Это Слово есть Истина. Верно. И Дух Божий признает то, что Он Сам и написал. Его можно опознать по тому, что Он написал. Там…Это говорит о Нём. А вас можно опознать по вере в Это. Это становится вашим удостоверением личности.

156 Не ссорьтесь с другими и не…и не нужно этих семейных ссор, как я говорил. Любовь порождает любовь, а раздражение порождает раздражение.
157 Так вот, итак, давайте понаблюдаем. Посмотрите минутку на Иисуса. Он был вашим Примером. (Надеюсь, вы не очень устали. [Собрание говорит: “Нет”.—Ред.]) Смотрите. Давайте посмотрим минутку на Иисуса. Он был нашим Примером. Он так сказал. “Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы поступали с другими так же, как Я сделал вам”.

158 Теперь внимательно! Когда Он пришёл в мир, когда в мире было больше или столько же неверия, сколько было всегда, это ничуть Его не приостановило. Он продолжал проповедовать и исцелять, как ни в чём ни бывало. Это Его вовсе не беспокоило. Там были критики. Этого Человека критиковали с самого младенчества до тех пор, пока Он не умер на кресте. Разве это остановило Его? Никак нет! Какова была Его цель? “Всегда делать то, что написал Отец; всегда делать то, что угодно Ему”.

159 Посмотрите на Иисуса. Наше смирение ни в какое сравнение не идёт с тем, что Сам Бог стал младенцем; вместо того чтобы родиться в колыбельке в каком-нибудь приличном доме, родился там в хлеву над навозной кучей, среди мычавших телят. Его замотали в пелёнки, которые были из парной упряжки волов. Беднейший из беднейших, и, тем не менее, Творец неба и земли!

160 В один холодный дождливый вечер сказали: “Учитель, мы пойдём к Тебе домой”.

161 Он сказал: “Лисы имеют норы и птицы имеют гнёзда, а Мне даже негде преклонить голову”.

Бог, Иегова, смирил Себя и стал Человеком, представленным в греховной плоти, чтобы искупить нас с вами. Тогда кто же мы такие? Он был нашим Примером. Кто я? — Ничто!

163 Я помню, в той больнице мне было, примерно, двадцать два года, может, двадцать три — был молодым человеком. И мой отец умирал у меня на руках, а я рассказывал, что Бог — Исцелитель. И мой же отец после сердечного приступа положил голову мне на руки, и я молился за него, и видел, как он обратил взгляд и посмотрел на меня, и отошёл на встречу с Богом. Я взял и похоронил его рядом со своим братом, и цветы на его могиле ещё даже не увяли, а я проповедовал, что Бог исцеляет больных, когда работал на компанию общественного обслуживания за двадцать центов в час; а моя жена работала там в белошвейной мастерской, чтобы помочь прокормить восемнадцатимесячного сыночка, Билли Поля, и восьмимесячную доченьку, которую она носила на руках.

Я вижу, что Сестра Уилсон кивает головой. Она это помнит, Рой Слотер и другие старожилы.
164 Что я делал? Ходил по улицам с бутербродом в руке, спускался со столба и свидетельствовал всем прохожим о любви Иисуса Христа. Иду в мастерские и спрашиваю, можно ли мне использовать…поговорить с механиками, захожу туда и говорю: “Мужчины, вы уже получили спасение? Я обрёл нечто в сердце”. Вечерами ходил по продуктовым магазинам. Приходил домой в два-три часа утра после того, как всю ночь посещал больных. Не мог… Просто садился, переодевался и надевал рабочую одежду, и сидел там в кресле и отдыхал до рассвета, вставал и шёл, и… Так похудел от постов и молитв, что мне приходилось с молитвой надевать монтёрские когти, чтобы взобраться на столб. Проповедовал. И проповедовал людям, что Бог велик, что Бог есть милость, Бог есть любовь.

А тут мой папа умирает у меня на руках, и мой брат умер — он погиб, когда я стоял за кафедрой и проповедовал тут, в этой небольшой пятидесятнической церкви чернокожих. Пришли и сказали мне: “Твой брат погиб на шоссе. Его сбила машина, и он умер”. Кровь его же брата капала тому на рубашку, когда он поднимал его с дороги. Сразу после того, как я его похоронил, умер мой папа. Затем туда положили мою жену.

Сэнди Дэвис и другие, сидевшие здесь, засмеялись, сказали: “В 1884 году было только сантиметров двадцать-двадцать пять. Кто ж тебе такое сказал?!”

166 Я сказал: “Так будет, потому что я видел это в трансе. И мне было так сказано, и так будет”. И сегодня на улице Спринг есть отметка уровня воды на высоте шести с половиной метров. Я сказал: “Я проплыву на лодке над крышей этой скинии”, — так и произошло.

167 В то время моя жена заболела. Я молился за неё, я пришёл в скинию, там… Люди меня ждали. Я сказал: “Она умирает”.

“О-о, у твоей жены просто…”

168 Я сказал: “Она умирает”.

Я пошёл туда и молился, и молился, и молился. И я протянул руки, и она взяла меня за руку, она сказала: “Билли, я тебя в то утро встречу, буду стоять Там”. Сказала: “Собери детишек и встречай меня у ворот”.

169 Я сказал: “Просто закричи: ‘Билл’, — я буду Там”. Понимаете? И она отошла.

Я оставил её там в морге, поехал домой прилечь; и когда я лёг… Маленький Билли Поль оставался с миссис Брой и с кем-то ещё, так заболел, что врач думал, что он может умереть в любую минуту. Я молился за Билли, а тут за мной пришёл Брат Фрэнк и сказал: “Твоя малышка умирает!” — доченька.
170 И я отправился в больницу. Доктор Эдер не впускал меня, сказал: “У неё менингит, от тебя он передастся Билли Полю”. Медсестре сказал дать мне какую-то красную жидкость, что-то вроде обезболивающего, чтобы я успокоился. А я попросил их выйти из комнаты, выбросил это в окно, проскочил через заднюю дверь и спустился в подвал.

Там лежала малышка…до того как больница…в изоляторе, мухи облепили вот так её глазки. И я просто снял этот старый накомарник, отмахнул мух и опять накрыл. Я склонился, я сказал: “Боже, там лежит мой папа и брат, и их могила ещё в цветах. Там лежит Хоуп, а тут умирает моя малышка. Не забирай её, Господь”.

171 А Он просто опустил занавес, как будто сказал: “Замолчи, Я вообще не хочу тебя слышать”. Он даже не стал говорить со мной.

172 А раз Он не стал говорить со мной, значит, тогда пришёл черёд сатане. Он сказал: “Так, мне кажется, ты говорил, что Он — добрый Бог. Чего же ты тут взываешь? Ты ещё юнец. Посмотри на город, все девушки и все парни, с которыми ты общался, считают, что ты сошёл с ума. Так и есть”. Он не мог мне сказать, что Бога нет, потому что я уже видел Его. Но он мне говорил, что Он ко мне безразличен.

Сатана сказал: “Это так. И, видишь, теперь, когда дело дошло до тебя, а ты всем говорил о своей вере в то, что Он — великий Исцелитель, а когда там лежит твой ребёнок и умирает, Он даже и слушать не хочет. Твоя жена умерла от туберкулёзного воспаления лёгких. Ты говорил, что Он может исцелить рак, и вот те на. Ты говоришь о том, что Он добрый, и как Он добр к людям. А как насчёт тебя?”

174 Тогда я начал к нему прислушиваться, то есть рассуждать. Я подумал: “Это так”.

Продолжал: “Он мог бы сказать… Ему не надо и слова говорить, только посмотреть на твоего ребёнка, и он будет жить”.

Я сказал: “Это так”.

“И ты столько для Него сделал, а Он вот так с тобой поступает”.

175 Я сказал: “Это так”. Я задумался: “А что же…” Видите, когда рассуждаешь, всё начинает разваливаться. Но когда настал такой момент, Это выдержало, не пошатнулось. Я уже был готов сказать: “Тогда я брошу”.

Но когда дошло до того, что все силы рассуждений были сломлены, тогда вступилась эта Вечная Жизнь, новое рождение. А что, если бы его не было? Что, если бы его не было? Мы не знали бы друг друга так, как сейчас. Эта церковь здесь не была бы такой. Тысячи и миллионы по всему миру… Но благодаренье Богу, оно было.

Я сказал: “Сатана, пошёл прочь от меня!” Я пошёл и положил руку на ребёнка. Я сказал: “Благословит тебя Бог, малышка. Через минуту папа возьмёт тебя и положит в объятия мамы. Ангелы унесут твою душеньку, и в то утро я тебя встречу”.

Я сказал: “Господь, Ты мне её дал, Ты её и забираешь, и даже если Ты умертвишь меня — как сказал Иов — я всё равно буду любить Тебя и верить Тебе. Если Ты отправишь меня в ад, я всё равно буду любить Тебя. Я не могу от этого отойти”. Вот так-то!

Если бы было только интеллектуальное, то всё развалилось бы. Но необходимо иметь личную взаимосвязь. Необходимо родиться заново.

178 О-о, запомните, Иисус ради вас смирил Себя до смерти. Он не нервничал. Когда плевали Ему в лицо, Он не плевал в ответ. Когда Ему выдирали бороду, Он им не выдирал. Когда Его ударили по одной щеке, по другой, Он их не бил — Он молился за них, ходил в смирении. Он был примером смирения.

179 Он был преисполнен веры. Почему? Он знал, что Его Слова обязательно исполнятся. Он жил Словом настолько, что Он стал Словом.

О Боже! Я протягиваю обе руки к Богу перед этой аудиторией, дай мне жить таким образом. Пусть это Слово войдёт настолько, что я с этим Словом стану одним целым. Пусть мои слова будут этим Словом. Пусть размышления сердца моего… Пусть Он будет в моём сердце, в моих мыслях. Привяжи Его заповеди к стержню разума моего, привяжи их к стержню сердца моего. Дай мне видеть только Его. Когда подходит искушение, дай мне видеть Христа. Когда что-то идёт не так, дай мне видеть только Его. Когда я уже буду готов, и враг попытается разозлить меня, дай мне видеть Иисуса, что Он бы делал.

181 Ему незачем было ссориться. Он знал, что Он и Слово были одним целым. Он знал, что Он был проявленным Божьим Словом, и что по Божьему повелению мир, в конце концов, будет покорён. Он знал, что Его Слово… У Него была вера. Он знал, на чём Он стоял. Ему незачем было обсуждать и говорить: “Эй, ведь можно сюда перейти”.

182 Дьявол сказал: “Послушай, ты ведь можешь творить чудеса. Ты знаешь, что у тебя сильная вера. Ты можешь творить чудеса. Я воздвигну тебе здание в два раза больше, чем у Орала Робертса, потому что все люди будут жертвовать. Только тебе надо сделать вот что… Покажи им, спрыгни вот с этого здания и просто опустись, потому что написано (видите?): ‘Ангелы понесут Тебя, чтобы Ты не преткнулся о камень ногою Своею’.” Видите?

Он знал, что имел силу. Он знал, что мог это сделать. Он знал, что она была в Нём, но Он не хотел её использовать, пока Бог Ему не скажет. Понимаете, Он хотел быть Богом, и поскольку Он есть Слово, и всё… И Он знал, что когда Он что-нибудь говорил, это было Божье Слово; и хотя небо и земля пройдут, это Слово однажды победит.

Разве не было бы чудесно, если бы мы могли так сказать? “Моё слово и Божье Слово — это одно и то же. Сказанное Мной Он исполняет, потому что Я ничего не делаю, пока Он сначала Мне не скажет”. О-о, вот ваш пример. Вот эта жизнь достойна Евангелия.

184 Не те священники, которые были такими образованными и вышколенными, и имели все эти высокие звания; стояли и долго молились, и объедали дома вдов, и делили высокое положение в собрании, и все эти вещи, что…они были…такая жизнь не была достойной Евангелия.

Но Он был достоин Евангелия настолько, что Бог сказал: “Это есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Моё благоволение. Его слушайте! Моё Слово — это Он; Он — Моё Слово. Я с Ним — одно”.

185 Да! Теперь обратите на это внимание. Он знал, что Его Слово, в конце концов, победит мир. Он знал, откуда исходило Его Слово. Он знал, что Оно никогда не могло подвести — вот почему Он сказал: “И небо и земля пройдут, но Слово Моё никогда не подведёт”. Понимаете? Он мог так сказать. Это был Человек, Который стал одним целым с Божьим Словом. Он сказал им…

“Ты должен делать то и другое”.

Они сказали: “Ну, мы изгоняли бесов”.

187 Он сказал: “Если Я это делаю перстом Божьим (подтверждённым Словом Божьим), тогда чем изгоняют их ваши сыновья? Рассудите сами”.

188 Люди Его времени или люди пла-…смеялись над Ним, сплетничали про Него, но Он… Они всячески Его унижали, говорили Ему…о Нём всякие мерзости, но Он продолжал дальше.

Теперь я хочу закончить через минуту такими словами.
189 Люди этого времени — сборище невротиков. Люди этого времени — это сборище невротиков. Они боятся взять обетования Божьи. [Брат Бранхам два раза стучит по кафедре—Ред.] Церковники, церковные организации — церковные организации боятся смело принять вызов, звучащий в Божьем Писании на этот день. Они понимают…они понимают, что их современное состояние и их общественное евангелие, которое они проповедуют, не удовлетворит запроса этого часа, так же, как и Самсон не мог его удовлетворить в своём состоянии. Это под силу Богу.

И вот программа, в которой это обещано. (Я подойду к этому через минутку. Я хочу немножко попридержать это Слово.)

190 Хоть они и называются Христианами, они принимают вероучения, вымышленные людьми вероучения, заменяющие Божье Слово. Так что вероучение они принять могут, потому что его придумал человек, но они боятся устремить свою веру к Богу, а сами утверждают, что Его любят. [Брат Бранхам два раза постучал по кафедре—Ред.] Верно. И вы ещё говорите, что такая жизнь достойна Евангелия? Не может быть. Хотя они члены церкви, но это недостойно Евангелия. Никак нет.

191 Евангелие… Иисус сказал: “Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари; верующих будут сопровождать эти знамения”.

А когда вы отрицаете, что они сопровождают верующих, как же у вас может быть жизнь… Неважно, вы можете ни разу плохого слова не сказать. Вы можете соблюдать все Десять Заповедей. Это тут вообще ни при чём, это всё равно недостойно Евангелия. Понимаете? Не могло бы быть.

Те священники соблюдали их и всё равно были недостойны. Он сказал: “Вы от отца вашего, дьявола”. Кто смог бы показать пальцем хоть на одного из тех людей? Стоило один раз провиниться — и их безжалостно побивали камнями. Святые люди, а Иисус сказал: “Вы от отца вашего, дьявола”, — когда пришло Евангелие.

Стыд и срам такому пастору! Любой человек, который стоит за кафедрой и видит грех этого времени, и не протестует — что-то не в порядке с таким человеком. Он недостоин Евангелия, хотя сам утверждает, что Его проповедует. Это так. Поэтому, поступая так, они находят себе отговорки, говоря: “Послушай, моё собрание…”

193 Тут недавно человек приехал в одну огромную церковь, и он писал диссертацию, и он сказал: “Я пишу о Божественном исцелении”. Сказал: “Брат Бранхам, в нашей деноминации тебя любят”. Одна из крупнейших деноминаций, одна из известнейших в стране, вернее, в мире! И он сказал: “В этой деноминации тебя любят”. Он был прямо здесь, в особняке Джефферсона. Но сказал: “Я приехал узнать об этом Божественном исцелении”. Он сказал: “Моя церковь находит только один недостаток”. Видите? Он сказал: “Ты слишком много общаешься с пятидесятниками”.

Я сказал: “Ну что ж, ты знаешь, что это так”. Я сказал: “Это правда. Знаешь, я всегда искал возможности отделаться от них”. Я сказал: “Знаешь что, я приеду в ваш город, попроси свою церковь профинансировать меня”.

“О-о, — сказал он, — они бы не…”

Я сказал: “Я так и подумал, [Брат Бранхам и собрание смеются—Ред.] я так и думал”.

194 Сказал: “Понимаешь, моя деноминация не решится на такое”. Это такая же отговорка, как: “Я женился или купил пару волов”. Мне неважно, сколько у вас докторских степеней, и насколько вас уважают в вашей деноминации, такого рода служение недостойно Евангелия, написанного в этой Книге. Верно.
195 Любой член церкви, который становится на эту сторону и называет себя Христианином, а сам берёт и живёт… И женщины подстригаются и носят одежду, которую по Библии им носить запрещено; мужчины продолжают поступать таким образом, как сейчас, имея вид благочестия: выпивают и курят сигары, женаты по несколько раз и становятся в церкви дьяконами и даже пасторами, и так далее, и люди со всем этим смиряются — такая жизнь недостойна Евангелия. [Брат Бранхам два раза постучал по кафедре—Ред.]

196 Женщина идёт и садится за телефон, сплетничает и поднимает суматоху в церкви, и тому подобное — такая жизнь недостойна того Евангелия, Которое мы стараемся представлять. Любой человек, который разделяет церковь и вызывает распри среди людей и тому подобное, недостоин того Евангелия, Которое мы проповедуем. Это точно. Это вид благочестия, отрицание силы его, силы Божьей, которая хранит вас от такого.

Ведь… Но Иисус сегодня сказал…сказал бы человеку, проговорил бы к его сердцу и сказал бы: “Я хочу, чтобы ты шёл проповедовать полное Евангелие”.

“Моя церковь этого не поддерживает, Господь. Пожалуйста, извини меня. У меня хорошая зарплата. Я…я… Знаешь, я пастор одной из крупнейших церквей в этом городе, Господь. О-о, мы прославляем там Твоё Имя. Да-да, точно, прославляем. Я не могу этого сделать”. Такая же самая отговорка, то же самое. Поэтому они не приходят на духовный праздник Его обетованного, подтверждённого Слова.

198 Разве Иисус не сказал, что, где есть туша, там соберутся и орлы? Орлы, не канюки, а орлы. Где помои и падаль, там собираются канюки. Но где свежее, чистое мясо, там соберутся орлы. Понимаете? Конечно. Где Слово, Орлиная Пища, там они соберутся.

199 Так что они не идут на духовный праздник, на который они приглашены. Вы верите, что последние пятнадцать лет Бог давал Америке приглашение на великое пробуждение, на духовный праздник? А они пришли? Вовсе нет. Вовсе нет. А отказаться прийти — разве такая жизнь достойна Евангелия, [Брат Бранхам пять раз стучит по кафедре—Ред.] хотя они так о себе говорят?
200 Недавно ко мне пришёл один человек, сел за стол и сказал: “Брат Бранхам, я хочу протянуть над столом руку (великий человек), я хочу пожать тебе руку. Я люблю тебя”. (Я был в церкви и слушал его проповедь.) Сказал: “Я люблю тебя. Я верю, что ты Божий слуга”.

Я сказал: “Спасибо, доктор. Я тоже люблю тебя”.

Он продолжал: “Я хочу тебе сказать, как сильно я люблю тебя как брата”. И спросил: “Ты видишь, вот здесь сидит моя жена, моё золотко? Ты помнишь её?”

Я ответил: “Да, помню”.

Продолжил: “Врач сказал, что она проживёт недели две, был саркоматозный рак; и ты приехал в город и помолился за неё, взглянул и увидел видение, оглянулся и сказал мне: ‘ТАК ГОВОРИТ ГОСПОДЬ, она будет исцелена!’ У неё на спине образовалась вот такая большая выемка, было похоже на большую…как бы часть женской груди впала внутрь её спины, прямо где позвоночник. Сегодня от этого даже следа не осталось”. Сказал: “И вот сегодня моё золотце жива и сидит здесь”. Добавил: “Как же я смог бы тебя не любить за то, что ты вознёс молитву веры?! Как же я смог бы не верить, что ты — слуга Господа, когда ты увидел меня и сказал в точности, что произойдёт?!” Он сказал: “Теперь у меня кое-что для тебя есть, Брат Бранхам”. Он продолжил: “Я принадлежу к крупнейшему из пятидесятнических объединений”.

Я ответил: “Да-да. Я это знаю”.

Он сказал: “Я разговаривал недавно с братьями, и они мне сказали связаться с тобой и передать тебе, что это такой позор, что ты совершаешь это данное Богом служение у какой-то горстки людей за рекой и в тех краях”.

Я сказал: “Правда?”

Ответил: “Да!” Сказал: “Бог послал это служение, чтобы задеть за живое, затронуть самых главных, самые верха”.
201 Тогда я сразу понял, что это говорит дьявол. Я подумал: “Да, спрыгни с этой горы и покажи”, — знаете, с этого здания. Видите, видите?

Я решил дальше вести с ним разговор. Моя мама раньше говорила: “Дай корове достаточно верёвки, и она сама себя удавит”.

Я сказал: “Правда?”

“Да, — ответил, — это позор. Но что ты делаешь…” Сказал: “Кто ты? Сегодня ты с трудом можешь себя прокормить”. И добавил: “Посмотри на Орала Робертса и других, которые включились в работу и стали ездить с одной сотой того служения, что имеешь ты, и взгляни, как они поднялись”.

Я сказал: “Да, это так!” Видите?

И он сказал: “Моя группа примет тебя. Мы примем тебя безоговорочно как…как одного из наших братьев. Они все протянут тебе правую руку общения, и мы закажем самолёт, и будем давать тебе зарплату — пятьсот в неделю или больше, если захочешь, и мы будем посылать тебя во все главные города страны”. Это произошло прямо в Финиксе, штат Аризона, прямо там, за столом. И он сказал: “И мы оплатим твой…” Добавил: “Тогда дадим миру, внешнему миру, дадим высокопоставленным, авторитетам, “верхушкам”…” Сказал: “Ты всегда говоришь о бедняках, а у нас есть богачи”. Сказал: “Покажи им мышцу Господню. Тогда я возьму с собой жену, и другие могут доказать, что всё то, что ты говоришь, исполняется”.

Видите, этот человек занимает должность доктора прав, литературы, автор книг (понимаете?), доктор литературы, замечательный писатель, прекрасный человек. Видите, он не знал Писания.

Вы знаете о том, что Ангел, совершавший такие дела, не ходил в Содом? Он остался с вызванной группой, с Авраамом.

Он просто этого не знал. Я не стал его трогать, просто посидел там немножко. А мне хотелось узнать, где “собака зарыта”. И я спросил: “Ну, а что мне надо будет сделать?”

Ответил: “Ну, Брат Бранхам, просто…единственное, они сказали…мы обсудили несколько вещей, совсем незначительных вещей, которым ты учишь, ты просто не трогай их”.

Я спросил: “Брат, а, например, что?” (Хм.)

“О-о, — они сказали, — знаешь, твой способ крещения. Знаешь, ты крестишь вроде, как единственники, как-то так”. И добавил: “Вот такие мелочи”.

Я сказал: “Да?” Я продолжал.

А он сказал: “Первоначальное доказательство и проповедницы, и такие…просто несколько таких мелочей”.