Древние культы и традиционная культура казахского народа

му. Аналогично трактовали свое происхождение хунны, тюрки, 
чингизиды и китайские тянь-цзы. От света, по мифологии, яко­
бы были зачаты Заратуштра, Будда, Иисус.
Казахская мифология проливает свет на события более древ­
него периода, переданные в форме легенды, которая в подроб­
ностях изложена в китайских анналах. Легенда повествует о 
происхождении двух родственных народов, оставивших неиз­
гладимый след в истории и культуре казахов и сыгравших зна­
чительную роль в этногенезе народа. Китайский летописец со­
общает, что одна из дочерей хуннского шаньюя, посвященная 
отцом тенгри, родила сына, ставшего родоначальником одно­
го из тюркских племен. В летописи “Вэйшу” написано: “Рас­
сказывают, что у хуннского Шаньюя родились две дочери чрез­
вычайной красоты. Вельможи считали их богинями. Шаньюй 
сказал: можно ли мне таких дочерей выдать за людей? Я пред­
ставлю их Небу. И на севере от столицы в необитаемом месте 
построил высокий терем, и, поместив там обеих дочерей, ска­
зал: молю Небо принять их. По прошествии трех лет мать по­
желала взять их. Шаньюй сказал: нельзя - еще не пришло вре­
мя. Через год после этого один старый волк стал денно и нощ­
но стеречь терем, воя при этом. Он вырыл себе нору под тере­
мом и не выходил из нее. Меньшая дочь сказала: наш родитель 
поместил нас здесь, желая предоставить Небу, а ныне пришел 
волк, может быть, его прибытие имеет счастливое предзнамено­
вание. Она только хотела сойти к нему, как ее старшая сестра в 
чрезвычайном испуге сказала: это животное, не срами родите­
лей. Меньшая сестра не послушала ее, сошла к волку, вышла за­
муж и родила сына. Потомство от них размножилось и состави­
ло государство”1.
В двух генеалогических легендах средневековых тюрков, 
также приводимых китайскими источниками, волк-тотем усту­
пает место волчице-тотему. Согласно им, предки тюрков были 
истреблены. В живых остался десятилетний мальчик, которо-
1 Бичурин И. Г. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии 
в древние времена. С. 214-216.
124

Древнетюркские воины с боевыми штандартами, 
изображающими волчьи головы
го спасла от голода волчица, ставшая затем его женой. Волчица 
рожает 10 сыновей. Один из их становится вождем алтайских 
тюрков, основоположником и родоначальником царствующего 
дома Ашины.
Вторая легенда повторяет мотивы первой1. Турки свое проис­
хождение также связывают с серой волчицей.
Мотивы о волке - родоначальнике очень устойчивы. Они 
встречаются среди казахских преданий, напоминая о несомнен­
ных генетических связях с древним миром. На родовом знамени 
рода Шапрашты, например, изображалась голова серого волка.
Волчья голова - мой боевой клич,
Волчий образ - мой стяг 
Равных нет мне в бою 
Когда лютое знамя 
Впереди!
Так устрашал своих противников известный народный акын 
XIX в., фаворит и наставник Джамбула, Суюнбай, сын Арона.
Верхи копий батыров Суранчи и Бугыбая из рада Шапраш­
ты украшались литыми объемными изображениями волчьей го­
ловы из золота. Согласно преданиям, родоначальница старше­
го жуза Домалак-ене во время беременности захотела есть вол­
1 
Кляшторный С. Г. Древнетюркские рунические памятники. М., 1964. 
С. 104-105.
125

чью печень. Тамга этого рода - треугольник - идеограмма вол­
чьей головы.
Казахи весьма суеверно почитали различные части тела вол­
ка. Пятки, когти, уши, клыки и др. использовались как обереги 
и сопровождали детские принадлежности.
Осколками этих легенд также можно считать мотивы казах­
ской сказки “Серая волчица и джигит”. Джигит, спасая табун от 
террора серой волчицы, бросился в погоню за ней. Но волчи­
ца вдруг заговорила человеческим голосом, попросив у джигита 
пощады и в знак благодарности пообещав выдать за него свою 
сестру. Джигит соглашается и женится на сестре волчицы. Все 
трудности жизни он преодолевает благодаря сноровке волчицы- 
жены1. Казахский эпос “Мунлык и Зарлык” также построен на 
подобном мотиве.
Существенной разницы между казахскими, тюркскими и 
хуннскими легендами нет. Это наводит на мысль о том, что они 
представляют различные исторические материалы одного и 
того же тотемического мифа, который восходит к древним ми­
фологическим струям “о единстве животного и человеческого 
существ. Всех их объединяет не только единый мотив, но и об­
щая идейная основа - представление о возможности происхо­
ждения людей от животного мира. Существование среди каза­
хов легенд с одинаковой мифологией с тотемическими предани­
ями ранних и средневековых кочевников не случайно - оно вы­
являет направление формирования синкретизма мировоззрения 
населения Казахстана.
На основе принципов тенгризма, согласно которому тотемом 
могли быть все: тела, животные, люди, духи, например, счита­
лось, что корова создана из воды, верблюд - из солнца, конь - из 
ветра, баран - из неба, козел - из камня2. Однако в средневе­
ковых легендах со всей очевидностью один тотемический мо­
тив наслаивается на другой, в результате чего в рождении, на­
пример, Огуз-хана участвуют различные тотемы - предки. Это
1 Шулембаев К. Ш. Маги, боги действительность. С. 32.
2 Потанин Г. Н. Путешествие по Монголии. М., 1946. С. 388.
126

обстоятельство освещает реальные этногенетические процес­
сы, ибо смешение родовых тотемов есть отражение реально­
го историко-политического процесса - консолидации племен и 
племенных конфедераций. В некоторых образцах мифов наблю­
дается затушевывание родительских признаков, как например, в 
легенде хуннов: кто отец - волк или лучи солнца? Это характер­
ная черта всех позднейших тотемических мифов, на которые на­
пластовались другие явления, возникшие на основе иных идей­
ных канонов. Это, в частности, подтверждает генеономистиче- 
ская легенда об Огуз-кагане, где представления о тотемических 
функциях космических божеств и животных находятся в гете­
рогенном единстве.
Согласно “Огуз-наме” (XIII в.), “в один из дней озарились 
глаза Ай-Каган (мать Огуз-хана), и она родила сына. Лицо ре­
бенка было голубым (цветовая символика тенгри. - С. А.), рот -
огненно-красным, глаза - алыми. Он был красивее прекрасных 
ангелов”1. Огузкаган вырос, возмужал. Однажды поклонился 
Огузкаган в одном месте небесному владыке (Тенгри). Стало 
темно. С неба упал голубой луч. Был он светлее солнца и более 
блестящий, чем луна. Направился к нему Огуз-каган и увидел, 
что посередине этого луча находится дева. На голове ее была ог­
ненная светящаяся родинка, подобная Полярной звезде (Алтын 
цазьщ). Дева была так красива: если смеется, голубое небо (тен­
гри) хохочет, если плачет - небо голубое рыдает”2.
Обожествление происхождения Огуз-кагана предопределе­
но присутствием тенгри, которое активно вмешивается в лич­
ную жизнь предводителя тюркских племен, дозволив его всту­
пление в половую связь с девой. А если сопоставить обстоя­
тельства происхождения кочевых скифов от Геракла - Таргитая, 
впрочем, ничем не уступающие по своим сверхъестественным 
атрибутам Огуз-кагану, то эти два скифо-огузских предания 
оказываются во всех аспектах тесно взаимосвязанными. Огуз­
каган, так же, как Геракл, “увидев деву, взял, был с нею вме­
1 Щербак А. М. Огуз-наме. М., 1959. С. 22.
2 Щербак А. М. Указ. соч. С. 29-30.
127

сте, насладился. Бремя отяжелило ее. После долгих дней и но­
чей она засияла, трех сыновей родила (ср.: по Геродоту девуш­
ка родила также трех сыновей, младший из которых Скиф стал 
родоначальником скифов)1. Первому из них дали имя Солнце 
(Кун-хан), второму - Луна (Ай-хан), третьего назвали Звездою 
(Ж^лдыз-хан)”.
Вообще присутствие образа быка (“огуз” в переводе - “бык”) 
в генеалогических легендах кочевников, начиная от сюжетов 
о Геракле, гнавшего быков Гериона в Скифию, где он оставил 
своих сыновей, будущих предков в скифов и Маодунем (II в до. 
н. э.), вторым, известным истории хуннским шаньюем, имя ко­
торого идентифицируется с эпическим предком тюркского на­
рода Огуз-каганом2, кончая казахскими преданиями, на наш 
взгляд выявляет некоторый генетический ряд связей. Оно так­
же свидетельствует о наличии общих моментов между культом 
быка и Солнца - тенгри.
Античный мыслитель Лукиан, несомненно, опираясь на ран­
нюю письменную традицию разъясняет некоторые подробно­
сти тотемических элементов предания Геродота, в свете чего 
“быки Гериона” оказываются не лишним элементом родослов­
ной скифов. Лукиан от имени скифского мудреца Токсариса, 
сына Давкета, пишет: “...Обычай садиться на шкуру вола заклю­
чается у нас в следующем: если кто-нибудь, потерпев от друго­
го обиду, захочет отомстить за нее, но увидит, что он сам по себе 
недостаточно силен для этого, то он приносит в жертву быка, 
разрезает на куски его мясо и варит, а сам, разостлав на зем­
ле ттткуру, садится на нее, заложив руки назад, подобно тем, кто 
связан по локтям. Это у нас считается самой сильной мольбой. 
Родственники сидящего и вообще все желающие подходят, бе­
рут каждый по частям лежащего тут бычьего мяса, и, став пра­
вой ногой на шкуру, обещают, сообразно со своими средства­
ми, один - доставить бесплатно пять всадников... другой - де­
1 Геродот. Т. IV. С. 9.
2 Бичурин И. Я. Указ. соч. С. 56, 57.
128

сять... Таким образом, иногда у шкуры собирается большая тол­
па, и такое войско держится очень крепко и для врагов непобе­
димо, как связанное клятвой, ибо наступление на шкуру рав­
носильно клятве”1. Связь описанного скифского обычая с тоте- 
мическим культом быка не вызывает сомнения. Небезынтерес­
но сопоставить этот обычай ранних кочевников с казахским об­
рядом празднования “Наурызмейрамы”. В день весеннего рав­
ноденствия казахи угощали наиболее почитаемых стариков сва­
ренной головой быка. После этой ритуальной трапезы старики 
произносили благословие (бата) о росте поголовья скота, изоби­
лии молочных продуктов.
В известной мере с культом быка связаны биографические 
детали хуннского шаньюя Маодуня и Огуз-кагана. Как показа­
ли исследования известного востоковеда А. Н. Бернштама, вы­
воды которого опирались на данные археологии, этнографии и 
лингвистики, “имя Огуз-кагана... гуннского происхождения, а 
сходство его этнической биографии с биографией Моде позво­
ляет видеть в них обоих одного и того же исторического реаль­
ного лица”2. В основном соглашаясь с утверждением исследо­
вателя, нельзя не упомянуть о критических замечаниях, сделан­
ных В. С. Таскиным по поводу ряда неточностей, в некоторой 
степени ослабляющей аргументацию А. Н. Бернштама. Тем не 
менее, вывод Бернштама не столь уж умозрительный и наду­
манный, как это показалось В. С. Таскину3. Предпосылка кри­
тики о том, что фамилия Огузь (Хуянь) никак не принадлежа­
ла хуннским шаньюям, нисколько не умаляет то значение вы­
вода автора, которое было направлено на выявление этнокуль­
турных связей между хуннами и тюрками - проблема, остаю­
щаяся неразрешенной и по сей день. Дело в том, что род Хуань 
(“бык” - тюркск. огуз, т. е. “бык”) первенствует среди знатных 
хуннских семейств. Сыма Цянь пишет: “Все сановники занима­
1 Лукиан. Токсарис или дружба. // ВДИ, 1948. №1. С. 311.

жүктеу/скачать 5.74 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: