I. ТЕЛЕСНОЕ СУЩЕСТВО ЧЕЛОВЕКА

При помощи телесных чувств мы познаем тело человека. И способ рассмотрения при этом не может быть иным, чем тот, при помощи которого познаются другие чувственно-воспринимаемые вещи. Как мы рассматриваем минералы, растения, животных, так же можно рассматривать и человека. Он сродни этим трем формам бытия. Подобно минералам, человек строит свое тело из веществ природы; подобно растениям, он растет и размножается; подобно животным, он воспринимает окружающие его предметы и, на основании впечатлений от них, слагает свои внутренние переживания. И поэтому человеку можно приписать бытие минеральное, растительное и животное.

Различие в строении минералов, растений и живот­ных соответствует трем формам их бытия. Это строение — облик (Gestalt) — и есть то, что мы воспринимаем чувствами, и лишь это одно можно назвать телом (Leib). Но человеческое тело отлично от тела животного. Это отличие должен принять каждый, как бы в остальном не думал он о сродстве человека с животным. Даже крайний материалист, отрицающий все душевное, не может не подписаться под следующим положением, которое высказывает Карус в своем «Organon der Erkenntnis der Natur und des Geistes»: «Хотя для физиолога и анатома все еще остается неразрешенной загадкой тончайшее внутреннее строение нервной системы и особенно мозга, но что эта концентрация образований все более и более возрастает в животном мире, и в человеке достигает такой степени, как ни в каком другом существе, это есть твердо установленный факт; это имеет величайшее значение для духовного развития человека, и мы даже можем сказать прямо, является, в сущности, уже достаточным его объяснением. И поэтому, там, где строение мозга недостаточно развито, где обнаруживается малый размер его и скудность, как у микроцефалов и идиотов, там, разумеется, не может быть и речи о возникновении оригинальных идей и о познавании вообще — так же, как для человека с совершенно выродившимися и искалеченными органами воспроизведения не может быть речи о продолжении рода. Хотя одно лишь сильное и прекрасно развитое строение всего человека, и в особенности мозга, еще не заменяют гения, однако составляют, во всяком случае, первое необходимое условие для высшего познания»¹.

Так же, как нужно было приписать человеческому телу три формы бытия, минеральную, растительную и животную, так нужно приписать ему и четвертую, особенную, человеческую. Через свою минеральную форму бытия человек сродни всему видимому; через растительную — всем существам, которые растут и размножаются; через животную — всем, которые воспринимают окружающий мир и на основании внешних впечатлений имеют внутренние переживания; через человеческую форму бытия — он уже и в телесном отношении образует свое особое царство.

Как самостоятельный внутренний мир, душевное существо человека отличается от его телесности. Это самостоятельное обнаруживается сразу же, как только мы обратим внимание на простейшее чувственное ощущение. Никто не может сразу узнать, переживает ли другой человек то же самое простое ощущение совершенно так же, как он сам. Известно, что есть люди, страдающие цветовой слепотой. Они видят предметы лишь в различных оттенках серого цвета. У других бывает лишь частичная слепота к краскам, и потому они не могут воспринимать известных оттенков красок. Картина мира, которую им дают их глаза, иная, чем у так называемых нормальных людей. То же самое можно более или менее сказать и о других чувствах. Из этого непосредственно следует, что уже простое чувственное ощущение принадлежит внутреннему миру. Моими телесными чувствами я могу воспринимать красный стол, который воспринимается и другим человеком; но я не могу воспринимать того ощущения красного цвета, которое есть у другого. Сообразно с этим чувственные ощущения надо обозначить как нечто душевное. Если только мы вполне уясним себе этот факт, то мы скоро перестанем смотреть на внутренние переживания, как на исключительно мозговые процессы или нечто подобное. — К чувственному ощущению, прежде всего, примыкает чувство (Gefühl). Одно ощущение доставляет человеку удовольствие, другое — неудовольствие. Это — движения его внутренней, его душевной жизни. В своих чувствах человек присоединяет себе еще второй мир к тому, который воздействует на него извне. И еще нечто третье присоединяется к ним: воля. Посредством воли человек действует обратно на внеш­ний мир. И этим он налагает на внешний мир отпечаток своего внутреннего существа. Душа человека в его волевых актах как бы изливается наружу. Поступки человека именно тем отличаются от событий внешней природы, что носят на себе отпечаток его внутренней жизни. Так душа противопоставляет себя внешнему миру, как нечто собственное (Eigene) человека. Из внешнего мира он получает побуждения. Но в соответствии с этими побуждениями он строит свой собственный мир. Телесность становится основой душевного.

Душевное в человеке определяется не только телом. Человек не блуждает без направления и цели от одного чувственного впечатления к другому; также не действует он под влиянием любого раздражения, производимого на него извне, или через процессы его тела. Он размышляет о своих восприятиях и о своих поступках. Путем размышления о своих восприятиях он приобретает познание о вещах; посредством размышления о своих поступках он вносит в свою жизнь разумную связь. И он знает, что он как человек лишь тогда достойно исполняет свою задачу, когда руководствуется верными мыслями, как в своем познании, так и в действии. Таким образом, душевное стоит перед двоякой необходимостью. Оно определяется законами тела, в силу природной необходимости; и оно дает определять себя законами, приводящими его к верному мышлению, так как свободно признает их необходимость. Законам обмена веществ человек подчинен природой; законам мышления он подчиняется сам. — Через это человек становится членом более высокого порядка, чем тот, к которому он принадлежит благодаря своему телу. И этот порядок духовный. Насколько телесное отлично от душевного, настолько последнее, в свою очередь, отлично от духовного. Пока говорят только о частицах углерода, водорода, азота, кислорода, движущихся в теле, не имеют в виду души. Душевная жизнь начинается лишь там, где посреди этого движения появляется ощущение: я ощущаю сладкое или я чувствую удовольствие. Так же мало имеют в виду дух, пока смотрят лишь на душевные переживания, протекающие через человека, когда он вполне предается внешнему миру и своей телесной жизни. Это душевное скорее есть только основа для духовного, как телесное есть основа для душевного. — Естествоиспытатель имеет дело с телом, испытатель души (психолог) — с душой, а испытатель духа — с духом. К тому, кто путем мышления хочет уяснить себе существо человека, должно быть предъявлено требование, чтобы путем размышления о самом себе он уяснил различие между телом, душой и духом.

Человек может правильно понять самого себя, лишь когда он вполне уяснит себе значение мышления в своем собственном существе. Мозг есть телесное орудие мышления. Как человек с нормальными глазами может видеть цвета, так и соответственно построенный мозг служит ему для мышления. Все тело человека построено так, что в органе духа, в мозге, оно находит свой венец. Лишь тогда можно постичь строение человеческого мозга, если рассматривать его в отношении к его задаче. Задача эта состоит в том, чтобы быть телесной основой мыслящего Духа. На это указывает сравнительный обзор животного мира. У амфибий головной мозг еще мал по сравнению со спинным мозгом; у млекопитающих он сравнительно больше; у человека он наибольший по отношению ко всему остальному телу.

Против таких замечаний, касающихся мышления, какие высказываются здесь, господствует немало предрассудков. Некоторые люди склонны недостаточно ценить мышление и выше ставить «внутреннюю жизнь чувств», «ощущение». Говорят даже, что к высшим познаниям поднимаются не «трезвым мышлением», но теплотою чувства, непосредственною силою ощущений. Люди, которые так говорят, опасаются притупить чувство ясным мышлением. Это конечно так при обыденном мышлении, касающемся только области полезного. Но при тех мыслях, которые ведут в высшие области бытия, происходит обратное. Нет такого чувства и энтузиазма, которые своей теплотой, красотой и возвышенностью могли бы сравниться с теми ощущениями, которые зажигаются чистыми, кристально ясными мыслями, относящимися к высшим мирам. Высшие чувства это совсем не те, которые являются «сами собой», но именно те, которые достигаются путем энергичной работы мысли.

Человеческое тело обладает строением, соответствующим мышлению. Те же вещества и силы, что находятся в минеральном царстве, можно найти в человеческом теле в таком сочетании, что через это сочетание может проявляться мышление. Это минеральное, образованное сообразно своей задаче строение, будет называться в последующем изложении физическим телам человека.

Жизненное тело есть еще нечто внешнее для человека. С первым пробуждением ощущения само внутреннее отвечает на раздражения внешнего мира. Можно проследить как угодно далеко то, что по праву называ­ется внешним миром: ощущения мы не сможем найти. — Лучи света проникают в глаз, они распространяются внутри него вплоть до сетчатой оболочки. Там они вызывают химические процессы (в так называемом глазном пурпуре); действие этих раздражений продолжается через зрительный нерв вплоть до мозга; там возникают дальнейшие физические процессы. Если бы можно было наблюдать их, то мы увидели бы такие же физические процессы, как и повсюду во внешнем мире. Если я могу наблюдать жизненное тело, то я восприму, что физический процесс в мозгу есть одновременно и жизненный процесс. Но ощущения голубого цвета, которое есть у того, кто воспринимает световые лучи, я этим путем нигде не смогу найти. Оно возникает лишь в душе самого воспринимающего. Таким образом, если бы существо, получающее свет, исчерпываюсь физическим телом и телом эфирным, то не могло бы существовать ощущения. Та деятельность, посредством которой происходит ощущение, весьма существенно отличается от действия жизненной образующей силы. Этой деятельностью из действия жизненной силы; вызывается внутреннее переживание. Без этой деятельности имел бы место лишь жизненный процесс, как он и наблюдается у растений. Представим себе человека, как со всех сторон он получает впечатления. Нужно мыслить его в то же время как источник означенной деятельности, направленной всюду, откуда он получает эти впечатления. Во все стороны на эти впечатления отвечают ощущения. Пусть этот источник деятельности будет назван душой ощущающей (Empfindungsseele). Эта душа ощущающая так же реальна, как физическое тело. Когда передо мной стоит человек, и я оставляю в стороне его душу ощущающую, представляя его себе только как физическое тело, то это как раз то ж самое, как если бы в картине я представлял себе только одно полотно.

Относительно восприятия души ощущающей должно быть сказано нечто подобнее тому, что и относительно эфирного тела. Телесные органы «слепы» к ней. Слеп к ней также и орган, которым может восприниматься жизнь, как таковая. Но как через этот орган созерцается эфирное тело, так внутренний мир ощущений через еще более высокий орган может стать особенным видом сверхчувственных восприятий. Человек тогда ощущает не только впечатления физического и жизненного мира, но он созерцает ощущения. Перед человеком с таким органом мир ощущений другого существа лежит как внешняя действительность. Нужно делать различие между переживанием своего собственного мира ощущений и созерцанием мира ощущений другого существа. В свой собственный мир ощущений может заглянуть, конечно, каждый человек; мир ощущений другого существа может созерцать только видящий с раскрытым «духовным оком». Не будучи видящим, человек знает мир ощущений лишь как «внутренний», лишь как собственные сокровенные переживания своей души; при раскрытом «духовном оке» перед внешним духовным взором вспыхивает то, что иначе живет лишь «во внутреннем» другого существа.

***

Душа ощущающая в своих действиях зависит от эфирного тела. Ибо ведь из него она черпает то, чему она должна дать вспыхнуть, как ощущению. И так как эфирное тело есть жизнь внутри физического тела, то и душа ощущающая также зависит косвенно от него. Только при условии правильно функционирующего, хорошо развитого глаза возможны соответствующие ощущения красок. Через это телесность влияет на душу ощущающую. Таким образом, в своей деятельности она определена и ограничена телом. Она живет в границах, поставленных ей телесностью. — Итак, тело строится из минеральных веществ, оживляется эфирным телом, и само оно ограничивает душу ощущающую. Следовательно тот, у кого есть вышеупомянутый орган для «созерцания» души ощущающей тот познает ее ограниченной телом. — Но граница души ощущающей не совпадает с границей физического тела. Душа эта несколько выступает над физическим телом. Из этого видно, что она оказывается более мощной, чем физическое тело. Но сила, посредством которой поставлены ей границы, исходит от физического тела. Тем самым между физическим телом и эфирным с одной стороны, и душой ощущающей с другой стороны, вставляется еще один особый член человеческого существа. Это есть душевное тело (Seelenleib) или тело ощущений. Можно также оказать: одна часть эфирного тела тоньше, чем остальное, и эта более тонкая часть эфирного тела образует единство с душой ощущающей, между тем как более грубая часть образует род единства с физическим телом. Но как уже сказано, душа ощущающая выдается над душевным телом.

То, что здесь называется ощущением, есть лишь часть душевного существа. (Выражение «душа ощущающая» выбрано здесь для большей простоты). К ощущениям примыкают чувства удовольствия и неудовольствия, влечения, инстинкты, страсти. Все это носит тот же характер личной жизни, как и ощущения, и, подобно им, зависит от телесности.

***

Душа рассудочная пронизывает душу ощущающую. Тот, кто имеет орган для «созерцания» души, видит поэтому душу рассудочную, как сущность, отдельную от собственно души ощущающей.

Благодаря мышлению человек выводится за пределы своей личной жизни. Он приобретает нечто, что выступает за грани его души. Для него является само собой разумеющимся убеждением, что законы мышления стоят в согласии с мировым порядком. Он чувствует себя в мире как дома потому, что существует это согласие. Это согласие есть одни из важных фактов, посредством которых человек учится познавать свое собственное существо. В своей душе человек ищет истину, и через эту истину высказывается не только душа, но высказываются вещи мира. То, что через мышление познано как истина, имеет самостоятельное значение, имеющее отношение к вещам мира, а не только к собственной душе Мой восторг перед звездным небом я переживаю в себе; мысли, которые я составил себе о путях небесных тел, имеют для мышления всякого другого человека то же значение, что и для моего. Было бы нелепо говорить о моем восторге, если бы я сам не существовал; но совсем не столь же нелепо говорить о моих мыслях, даже без всякого отношения ко мне. Потому что истина, которую я мыслю сегодня, была истиной и вчера, и будет истиной завтра, хотя я занят ею лишь сегодня. Если какое-либо познание дает мне радость, то эта радость имеет значение до тех пор, пока она живет во мне; истина познания имеет свое значение совершенно независимо от этой радости. Овладевая истиной, душа соединяется с чем-то, что несет свою ценность в самом себе. И эта ценность не исчезает вместе с душевным ощущением так же, как не с ним она и возникла. То, что действительно есть истина, то не возникает и не исчезает; оно имеет значение, которое не может быть уничтожено. — Этому не противоречит то, что отдельные человеческие «истины» имеют лишь преходящую ценность, так как они в известное время познаются как частичные или полные заблуждения. Ибо человек должен сказать себе, что ведь истина существует в себе самой, тогда как его мысли являются лишь преходящими формами проявления вечных истин. И тот, кто — как Лессинг — говорит, что он довольствуется вечным стремлением к истине, так как полная, чистая истина может существовать лишь для Бога, тот не отвергает вечной ценности истины; напротив, подобными словами он подтверждает ее. Потому что лишь то, что в самом себе имеет вечное значение, может вызвать к себе вечное стремление. Если бы истина не была самостоятельной сама в себе, если бы она получала свою ценность и свое значение через человеческое душевное ощущение, тогда она не могла бы быть единой целью для всех людей. Стремясь к ней, мы этим признаем ее как самостоятельное существо.

И как обстоит дело с истиной, так же обстоит оно и с истинным добром. Нравственно-доброе независимо от склонностей и страстей, поскольку оно не позволяет им управлять собой, а само повелевает ими. Удовольствие и неудовольствие, желание и отвращение принадлежат собственной душе человека; долг стоит выше удовольствия и неудовольствия. Человек может так высоко поставить для себя долг, что жертвует для него жизнью. И тем выше стоит человек, чем больше он облагородил свои склонности, свое удовольствие и не удовольствие, так что они без принуждения, без порабощения, сами следуют признанному долгу. Нравственно-доброе имеет так же, как истина, свою ценность вечности в себе и не получает ее через душу ощущающую.

Позволяя ожить внутри себя независимой истине и добру, человек поднимается выше простой души ощущающей. Ее начинает пронизывать светом вечный дух. В ней восходит свет, который не преходящ. Поскольку душа живет в этом свете, она причастна вечному. Она соединяет свое собственное бытие с вечным бытием. То, что несет в себе душа, как истину и добро, то в ней бессмертно. — То, что в душе вспыхивает, как вечное мы назовем здесь душой сознательной (Bewusstseinsseele). — О сознании можно говорить также и при низших душевных движениях. Самое обыденное ощущение уже есть предмет сознания. Постольку сознание есть и у животного. Под душой сознательной мы подразумеваем здесь ядро человеческого сознания, т. е душу в душе. Душа сознательная, как особый член души, отличается здесь от души рассудочной. Эта последняя все еще запутана в ощущениях, порывах, аффектах и т. д. Каждый человек знает, что ему, прежде всего кажется истинным то, что он предпочитает из своих ощущений, и т. п. Но лишь та истина пребывающая, которая освободилась от всякого привкуса таких симпатий и антипатий, ощущений и т. д. Истина остается истиной, хотя бы все личные чувства восстали против нее. Та часть души, в которой живет эта истина, должна быть названа душой сознательной.

Таким образом, как в теле, так и в душе надо различать три члена: душу ощущающую, душу рассудочную и душу сознательную. И подобно тому, как на душу снизу вверх телесность действует ограничивающим, так сверху вниз духовность действует на нее расширяющим образом. Ибо чем больше наполняется душа истиной и добром, тем дольше и полнее проникает ее вечное. — Для того, кто может «созерцать» душу, сияние, которое исходит от человека, ибо его вечное распространяется, есть нечто столь же действительное, как действителен для чувственного глаза свет, излучающийся от пламени. Для «видящего» телесный человек есть лишь одна часть всего человека. Тело, как самое грубое образование, находится в ряду прочих образований, которые взаимно проникают его и друг друга. Как жизнеформой, физическое тело наполняется телом эфирным; со всех сторон, выступая за его пределы, видно тело душевное (астральный облик). И опять-таки, выступая над ним, видна душа ощущающая, затем душа рассудочная, которая становится тем больше, чем более она воспринимает в себя истину и добро. Ибо истина и добро способствуют расширению души рассудочной. Душа рассудочная человека, живущего исключительно своими склонностями, своими удовольствиями и неудовольствиями, вполне совпала бы с границами его души ощущающей. Эти образования, среди которых человеческое тело является как бы в облаке, можно назвать человеческой аурой. Она есть то, чем обогащается «Существо человека», если увидеть его в том смысле, в каком хочет дать представление о нем эта книга.

***