ГЛАВА X. ВНУТРЕННИЙ И ВНЕШНИЙ ЧЕЛОВЕК

ГЛАВА X. ВНУТРЕННИЙ И ВНЕШНИЙ ЧЕЛОВЕК

— Tay. "Lyd. de Mens.", 20.

"Более могущественные души сами по себе постигают истину, и они более изобретательны по своей природе. По словам оракула, такие души спасаются своею собственною силою".

— Прокл, I Alc.

"Так как дух постоянно движется и проходит через все творения в течение определенного времени, то, совершив это, он вскоре вынужден двинуться назад опять через все творения и развертывать ту же самую ткань поколений в мире... ибо как часто возобновляются те же причины, так же возобновляются следствия".

— Ficin. de Im. An., 129, "Халдейские оракулы".

"Когда б не высшее предназначение, —

Теряло всякий смысл бы обучение".

— Янг.
С момента зарождения утробного эмбриона до того момента, когда старый человек, испустив свое последнее дыхание, падает в могилу, ни его начало, ни его конец не поняты схоластической наукой; все до нашего появления на свет пусто, все после нас — хаос, ибо нет никаких очевидных доказательств о том, что касается связей между духом, душой и телом как до, так и после смерти. Сам по себе уже жизненный принцип представляет собой неразрешимую загадку, над изучением которой материализм понапрасну истощил свои умственные силы. В присутствии трупа скептический физиолог стоит нем, когда его ученик спрашивает, откуда пришел обитатель этой брошенной порожней оболочки, и куда он ушел. Ученику предстоит или удовлетвориться, подобно его учителю, объяснением, что протоплазма построила человека и энергия его оживляла, а теперь они это тело разрушат, или же покинуть училище вместе с его библиотекой и искать другого объяснения этой тайны.

Иногда настолько же интересно, насколько поучительно проследить как эти два великих соперника, наука и богословие, часто схватываются. Не все сыновья церкви были так безуспешны в своих попытках защитить веру, как бедный аббат Мэйгно из Парижа. Этому уважаемому и несомненно добросовестному священнику, к сожалению, не удалась его бесплодная попытка опровергнуть свободомыслящие аргументы Гёксли, Тиндаля, Дюбуа Раймонда и многих других. Успех его аргументов, предназначенных быть противоядием, был более, чем сомнителен, и, в награду за его труды, "Конгрегация Индекса"<<251>> запретила распространение этой книги среди верующих.

Опасное дело вступать в дуэль единоборства с учеными по предметам, которые хорошо продемонстрированы в экспериментальной науке. В том, что они действительно знают — они неуязвимы; и до тех пор, пока их старая формула не уничтожена их собственными руками и не заменена новой — до тех пор бесполезно бороться против Ахиллеса, если только не посчастливится ударить этого быстроногого бога в его уязвимую пяту. Эта уязвимая пята заключается в том, в чем наука признает свое незнание!

Коварен был тот прием, к которому прибег один известный проповедник, чтобы добраться до этого уязвимого места. Прежде чем приступить к изложению чрезвычайных, хотя и хорошо засвидетельствованных достоверных фактов, которыми мы намереваемся заполнить эту главу, будет разумно, еще раз продемонстрировать, насколько подвержена ошибкам современная наука в отношении каждого факта в природе, который нельзя испытать ни посредством колбы, ни посредством тигля. Нижеизложенное суть отрывки из ряда проповедей, произнесенных отцом Феликсом Нотрдамским, озаглавленных "Таинство и наука". Они заслуживают того, чтобы их переводили и цитировали в труде, который предпринят точно в таком же духе, какой продемонстрирован проповедником. На этот раз церковь заставила присмиреть на время высокомерие своего традиционного врага в лице ученых академиков.

Было известно, что этот великий проповедник в ответ на общее желание верующих и, возможно, также по приказу вышестоящих духовных особ приготовился к совершению большого ораторского выступления, и исторический кафедральный собор был переполнен слушателями. Среди глубокого молчания присутствующих он начал свое выступление, из которого мы приводим нижеследующие параграфы, которые мы считаем достаточными для наших целей:

"Чтобы противодействовать прогрессу христианства, нам было брошено зловещее слово — НАУКА. Таково грозное заклинание, которым хотят устрашить нас. На все, что мы можем сказать в поддержку христианства, у них всегда готовый ответ: "это не научно" Мы говорим — откровение; откровение не научно. Мы говорим — чудо; чудо не научно.

Таким образом антихристианство, верное своей традиции, а теперь более, чем когда-либо, пытается убить нас наукой, будучи принципом мрака, оно грозит нам светом. Оно провозглашает себя самого светом...

Сотни раз я задавал себе вопрос, что же представляет собой эта ужасающая наука, которая собирается пожрать нас!.. Есть ли это — математика?.. но у нас тоже есть математики. Физика ли это? Астрономия? Физиология? Геология? Но мы находим в католицизме астрономов, физиков, геологов<<252>> и физиологов, ставших выдающимися в мире науки, занявших места в Академии и вошедших в историю. Выходит, что то, что собирается нас разладить, не есть та или иная, наука, но наука вообще.

А почему же они пророчествуют про свержение христианства наукой? Слушайте: ... мы должны погибнуть от руки науки потому, что учим таинствам, а христианские таинства находятся в явном противоречии с современной наукой... Таинство — это отрицание здравого смысла; наука против этого; наука осуждает это; она сказала — "Анафема!"

А-а! вы правы; если христианское таинство таково, каким вы его объявляете, бросайте тогда анафему в него. Для науки нет ничего более неприемлемого, как абсурд и противоречия. Но — да будет прославлена истина! христианское таинство не таково. Если бы оно было таково, то как бы вы объяснили наиболее необъяснимую из тайн — почему так получилось, что почти 2000 лет много людей высокого ума и редкие гении принимали наши таинства, вместили их, не думая, что они отвергают науку или отказываются от здравого смысла?<<253>> Говорите сколько хотите о вашей современной науке, современной мысли, современных гениях" — ученые были и до 1789 года.

Если наши таинства столь явно абсурдны и противоречивы, как могло быть, что такие мощные гении их восприняли безо всякого сомнения?.. Но упаси меня, Боже, чтобы я настаивал на доказательствах, что таинства не заключают в себе противоречия науке!.. Какая польза доказывать, путем метафизических отвлеченностей, что наука может примириться с таинством, когда вся действительность творения неоспоримо доказывает, что таинство везде ставит в тупик науку? Вы хотите, чтобы мы вам доказали вне всякого сомнения, что точная наука не может допустить тайны. Я вам решительно отвечаю, она никак не может избегнуть ее. Тайна есть ФАТАЛИЗМ науки.

Дать ли вам доказательства? Тогда, во-первых, оглянитесь кругом на чисто материальный мир от малейшего атома до величественного солнца. Если вы попытаетесь охватить умом единство единого закона всех этих тел и их движения; если вы будете искать слово, которое способно объяснить в этой обширной панораме царствующую там гармонию, где все кажется повинующимся велению единой силы, то, чтобы обозначить ее, вы скажете Притяжение!.. Да, притяжение — это как бы сводка, возвышенный вывод науки о небесных телах. Вы говорите, что в пространстве эти небесные тела опознают и привлекают один другого; вы говорите, что они привлекаются друг другом пропорционально их массе в обратной пропорции квадрата расстояний между ними. И, фактически, до настоящего момента ничто не произошло такого, что опрокинуло бы эту теорию, но все только подтверждало формулу, которая теперь царствует в области гипотез, и поэтому должна и впредь пользоваться славой незыблемой истины.

Джентльмены, от всего сердца я отвешиваю свой научный поклон суверенитету притяжения. Я не таков, чтобы пожелать затемнять или умалять свет материального мира, который отражается на мир духов. Итак, область притяжения осязаема; оно суверенно; оно глядит нам в лицо!

Но что такое притяжение? кто видел притяжение? кто встречался с притяжением? кто прикасался к притяжению? Каким образом эти немые безгласные тела, неразумные, бесчувственные, оказывают бессознательно один на другого это взаимное воздействие и реакцию, которые удерживают их в общем равновесии и в единодушной гармонии? Является ли эта сила, которая притягивает солнце к солнцу, атом к атому, — является ли эта сила незримым посредником, который ходит от одного к другому? В таком случае — кто же этот посредник? Откуда берется сама эта сила, которая посредничает, и эта власть, с какой она охватывает все, которой не может избегнуть ни атом, ни солнце? Но есть ли эта сила что-то другое, отличное от тех элементов, которые друг друга притягивают?.. Тайна! Тайна!

Да, джентльмены, это притяжение, которое сияет так светло по всему материальному миру, но в глубине своей остается непроницаемой тайной... Хорошо! станете ли вы из-за этой тайны отрицать ее реальность, с которой вы соприкасаетесь, и ее власть, которая подчиняет вас себе?.. И опять, отметьте если вам угодно, что в основании науки находится столько тайны, что если бы вы захотели ее оттуда исключить, вам пришлось бы подорвать самою науку. Какую бы науку вы ни представили себе, вместе с великолепным ходом ее умозаключений... когда вы подходите к ее истокам, вы становитесь лицом к лицу с непознанным.<<254>>

Кто оказался в состоянии проникнуть в тайну возникновения какого-либо тела, рождения хотя бы единого атома? Что находится в центре — я уже не говорю о центре солнца, но спрашиваю — что находится в центре атома? Кто измерил бездонную глубину песчинки? Наука изучала песчинку тысячу лет, она ее вертела и так, и сяк; она делит ее все мельче и мельче; она терзает ее своими опытами; она пристает к ней со своими вопросами, чтобы вырвать у нее окончательное разрешение ее сокровенного строения; она вопрошает с ненасытным любопытством: "Должна ли я тебя делить до бесконечно малого?". Затем, зависнув над этой бездной, наука колеблется; она спотыкается; она чувствует себя оглушенной — у нее кружится голова и, в отчаянии, она восклицает: "Я НЕ ЗНАЮ!"

"Но если вы в таком полном неведении относительно происхождения и сокровенного естества песчинки, какая может быть у вас интуиция о происхождении какого-либо живого существа? Откуда появилась жизнь в этом живом существе? Где ее начало? Что есть ее жизненный принцип?"<<255>>

В состоянии ли ученые ответить этому красноречивому монаху? Могут ли избегнуть его безжалостной логики? Тайна, действительно, окружает их со всех сторон; и Ultima Thule, будь то Герберта Спенсера, Тиндаля и Гёксли, написала на закрытых порталах слова непостижимое, непознаваемое. Для любителя метафор наука может быть уподоблена мерцающей звезде с прекрасным сиянием, просвечивающим разрывы в гряде черных туч. Если ее последователи не могут определить таинственного притяжения, которое соединяет в плотные массы материальные частицы, которые образуют мелкие камушки на берегу океана, как могут они определить границы, где возможное прекращается и невозможное начинается?

Почему должно быть притяжение между молекулами материи и не должно быть притяжения между частицами духа? Если из материальной части эфира в силу присущего его частицам движения могли развиться формы миров, видов их растений и животных, почему не может из духовной части эфира развиться последовательный ряд существ из состояния монады до человека, причем каждая низшая форма переходит в высшую до тех пор, пока работа эволюции на Земле не закончена созданием бессмертного человека? Как видите, в данный момент мы совершенно оставляем в стороне доказательства к сказанному, предоставляя читателю самому логические выводы.

Каким бы именем физиологи не называли все оживляющий, энергизующий принцип в материи, — это не имеет значения; он есть нечто тонкое, отдельное от материи, так как его не удается обнаружить. Если признано, что закон притяжения управляет материей, почему не допускать его влияния на другого? Представляя логике отвечать, мы обратимся ко всеобщему опыту человечества, а там мы находим массу свидетельств, подтверждающих бессмертие души, если мы будем судить по аналогиям. Но у нас есть больше, чем это — у нас имеются тысячи и тысячи безукоризненных свидетельств о том, что существует систематическая наука о душе, которая, несмотря на то, что ей отказано занимать место в ряду официально признанных наук, является наукой. Эта наука посредством проникновения намного глубже в тайны природы, чем когда-либо снилось современной философии, настолько глубоко, что современная философия считает это невозможным, учит нас, как можно принудить невидимое стать видимым и подтверждает существование элементарных духов; объясняет природу и магические свойства астрального света и власть живого человека сообщаться с первыми через последнего. Давайте исследуем доказательства при свете лампы опыта, и ни Академия наук, ни церковь, в пользу которой отец Феликс так красноречиво говорил, не смогут их отрицать.

Современная наука стоит перед дилеммой; она должна или признать правильность нашей гипотезы, или же допустить возможность чуда. Признание правильности нашей гипотезы равносильно признанию, что закон природы не может быть нарушен. Если он будет нарушен в одном случае, то где гарантия, что эти нарушения не будут повторяться бесконечно, что приведет к разрушению незыблемости закона и совершенного равновесия сил, которые управляют вселенной. Это очень древний и неопровержимый аргумент. Отрицать появления среди нас сверхчувственных существ, когда их в различных странах в различное время видели не только тысячи, а миллионы людей, есть непростительное упрямство; сказать же по поводу какого-либо из этих явлений, что приведение было результатом чуда, будет фатально для основного принципа науки. Что сделают представители науки? Что же они могут сделать, когда пробудятся от онемения и оцепенения, вызванных своей гордостью, как не собирать факты и постараться расширить границы областей своих исследований?

Существование духа во всеобщем посреднике, эфире, отрицается материализмом, тогда как богословие делает из него личного бога. Но каббалисты придерживаются мнения, что и то и другое воззрения неправильны, утверждая, что в эфире элементы представляют лишь материю, слепые космические силы природы, тогда как Дух представляет разум, который их направляет. Арийские, герметические, орфические и пифагорейские космогонические учения, так же как и доктрины Бероса и Санхуниафона, все обоснованы на одной неоспоримой формуле, а именно, что эфир и хаос, или, на языке платоников, сознание и материя, были двумя первичными извечными началами вселенной, совершенно независимыми от чего-либо другого. Первый есть всеоживотворяющий разумный принцип; второй, хаос, — бесформенный жидкий принцип без "формы или чувства"; из сочетания этих двух возникла к бытию вселенная, или, вернее, вселенский мир, первое андрогинное божество — причем хаотическая материя стала его телом, а эфир его душой. По выражению в одном фрагменте из Гермия, "хаос обретя чувство от этого слияния с Духом, воссиял радостью, и так возник Протогонос, (первородный) свет".<<256>> Это и есть вселенская троица, основанная на метафизическом представлении древних, которые, рассуждая по аналогии, сделали из человека, являющегося сочетанием разума и материи, микрокосма от макрокосма, или великой вселенной.

Если мы теперь сравним эту вышеприведенную доктрину со спекуляциями нынешней науки, которая полностью останавливается у Границы непознанного, и, в то время, как сама неспособна разрешить эту тайну; никому другому не разрешает высказываться по этому предмету; или же сравним с великим богословским догматом, что мир был создан посредством трюка небесной "ловкости рук", — то мы, ни минуты не колеблясь, признаем при отсутствии других и лучших доказательств, что герметическая доктрина намного более разумна, и гораздо более метафизична, чем это может показаться. Вот — существует вселенная, и мы сознаем, что мы существуем; но откуда взялась эта вселенная, и как мы появились в ней? После того как представители физической учености отказались нам отвечать на эти вопросы; после того как духовные узурпаторы изгнали нас и предали нас анафеме за нашу любознательность, что можем мы делать другое, как не обратиться за информацией к мудрецам, которые размышляли над этими вопросами за многие века до того, как молекулы современных философов еще не собирались в эфирном пространстве?

Видимая вселенная духа и материи, говорят эти мудрецы, есть лишь конкретное изображение идеальной абстракции; она создана по образцу первичной божественной Идеи. Таким образом, наша вселенная существовала извечно в латентном состоянии. Душа, оживотворяющая эту чисто духовную вселенную, есть центральное солнце, само по себе высочайшее божество. Не Единый создал конкретную форму своей Идеи, но его первородный; и так как она была создана по геометрической фигуре додекаэдра,<<257>> то первородному "угодно было потратить двенадцать тысяч лет на ее сотворение". Приведенное число лет упоминается в этрусской космогонии [271], в которой говориться, что человек был создан в шестом тысячелетии. Это согласуется с египетской теорией о 6000 "годах" и с еврейским исчислением.<<258>> Но это лишь экзотерическая форма. Сокровенные вычисления поясняют, что "12 000 и 6 000 лет" суть годы Брахмы; один день Брахмы равняется 4 320 000 000 годам. Санхуниафон<<259>> в своей "Космогонии" повествует, что когда Ветер (Дух) возлюбил свои собственные принципы (Хаос), то произошло тесное слияние, совокупление, получившее название потос (πόθος), θ от этого слияния произошло семя всего. Но Хаос не знал своего собственного порождения, ибо он был бесчувственен и неразумен; но от его слияния с ветром был зарожден Mфt или Ilus (Ил) [90]. Отсюда возникли споры творения и рождение вселенной.

Древние, кроме четырех элементов, сделали из эфира пятый элемент. Из-за того, что сущность его считалась божественной вследствие незримости его присутствия, его считали посредником между нашим миром и потусторонним миром. Они верили, что когда правящие разумы уходят из какой-либо части эфира в одном из четырех царств природы, которыми они обязаны управлять, то это пространство попадает во власть зла. Адепт, который готовился беседовать с "невидимыми", должен был хорошо знать свой ритуал, а также быть хорошо осведомленным с условиями, требующимися для полного равновесия четырех элементов в астральном свете. Прежде всего он должен очищать свою сущность, и внутри круга, в который он хочет привлечь чистых духов, уравновешивать элементы, чтобы не допустить вторжения элементариев в соответствующие сферы. Но горе тому неблагоразумному исследователю, который без знания невежественно вступает в запретные владения. Опасности ожидают его там на каждом шагу. Он вызывает силы, которыми не может управлять. Он будит часовых, которые позволяют проходить только своему хозяину. Ибо, как сказал бессмертный розенкрейцер:

"Раз ты решил сотрудничать с духом живого Бога, будь осторожен, чтобы не препятствовать Ему в Его работе; ибо если твой жар выйдет за естественные пределы, то этим ты вызовешь гнев moyst natures,<<260>> и они будут сопротивляться центральному огню, и центральный огонь, будет сопротивляться им; и произойдет ужасное разделение в хаосе".<<261>>

Дух гармонии и единения уйдет из элементов, потревоженных неразумной рукой; и токи слепых сил немедленно начнут кишеть вторгшимися бесчисленными тварями из материи обладающими инстинктом — злыми демонами теургов, они же дьяволы богословов. Гномы, саламандры, сильфы и ундины обрушатся на неосторожного нарушителя во многочисленных разнообразнейших воздушных формах. Будучи неспособными что-либо изобрести, они будут искать, шарить по самым глубинам памяти нарушителя; от этого возникает нервное истощение и ментальная подавленность у некоторых сенситивных лиц, участвующих в кружках спиритуалистов. Эти элементалы выявят давно забытые воспоминания прошлого, формы, лики, изображения, дорогие воспоминания, знакомые высказывания, давно уже изгладившиеся в памяти, но ярко, в живых красках сохраняющиеся в непроницаемых глубинах нашего сознания и на астральных табличках неподдающейся разрушению "КНИГИ ЖИЗНИ".

Каждый организм в этом мире, как видимый, так и невидимый, имеет соответствующий, присвоенный ему элемент. Так, рыба живет и дышит в воде; растение потребляет угольную кислоту, которая животным и людям причиняет смерть; некоторые существа приспособлены только к разреженным слоям, а другие — только к самым плотным. Жизнь для некоторых зависит от солнечного света, для других — от мрака; таким образом мудрая экономия природы приспосабливает ко всем условиям существования какие-нибудь виды живых существ. Эти аналогии приводят нас к заключению, что не только нет незанимаемых мест или частей в природе вселенной, но также и для каждого существа, обладающего жизнью, предусмотрены и приготовлены условия и, будучи приготовлены, они нужны. Далее, допуская, что существует невидимая нашему глазу сторона вселенной, мы по аналогии должны прийти к выводу, что и она так же населена, как и наша, и что каждая группа населения там имеет все необходимое для существования условия. Так же нелогично будет думать, что тождественные условия предоставляются всем, как было бы нелогично утверждать такую теорию в отношении обитателей видимого мира. Существование духов подразумевает и разнообразие духов; ибо люди отличаются один от другого, и человеческие духи суть развоплощенные духи людей.

Сказать, что все духи одинаковы, или приспособлены к одной и той же атмосфере, или обладают одинаковыми силами, или управляются теми же притяжениями — электрическими, магнетическими, одическими, астральными, не имеет значения каким — так же абсурдно, как сказать, что все планеты обладают одинаковыми свойствами, или все животные — амфибии, или, что все люди питаются одинаковой пищей. Будет разумнее считать, что наиболее грубые по своей природе духи погружаются ниже остальных — в самые глубины духовной атмосферы, другими словами пребывают ближе всех к земле. И наоборот — самые чистые духи пребывают дальше всех от земли. В том, что мы назвали бы психоматикой оккультизма, если бы мы собирались создавать новое слово, недопустимо думать, что духи какой-либо одной из этих степеней могут занять место и пользоваться условиями духов другой степени; это было бы так же нелепо, как, занимаясь гидравликой, ожидать, что две жидкости различной плотности обменяются показателями на шкале гидрометра Боума.

Жоррес, описывая одну беседу с индусами Малабарского берега, рассказывает, что после того, как он задал им вопрос, имеются ли у них духи, призраки, они ответили:

"Да, но мы знаем, что это плохие духи... хорошие едва ли вообще могут показаться. Те, кто может показываться, главным образом, духи самоубийц и убийц, или тех, кто умер насильственной смертью. Они постоянно носятся вокруг и показываются в виде призраков. Ночное время им благоприятствует и они совращают неустойчивых людей и соблазняют других тысячами различных способов" [272, III, с. 63].

Порфирий сообщает нам несколько отвратительных фактов, достоверность которых подтверждается опытом каждого, кто изучает магию.

"Душа",<<262>> — говорит он, — после смерти питает некую привязанность к своему сброшенному телу; привязанность эта пропорциональна тому усилию, с каким их союз был расторгнут; мы видели многих духов, носящихся в отчаянии вокруг своих земных останков; мы даже видели, как они упорно разыскивали разложившиеся останки чужих тел, но более всего они стремились к свежепролитой крови, которая, кажется, на какой-то момент наделяет их некоторыми из жизненных способностей".<<263>>

Пусть спиритуалисты, сомневающиеся в словах теурга, проделают опыт проверки эффекта приблизительно полфунта свежепролитой человеческой крови на своем следующем сеансе материализации духов!

"Боги и ангелы", — говорит Ямвлих, — "появляются среди нас в мире и гармонии; тогда как плохие демоны все приводят в смятение... Что же касается заурядных обычных душ, мы их воспринимаем реже" [214].

"Человеческая душа (астральное тело) есть демон, которого на нашем языке можно назвать гением", — говорит Апулей.<<264>> — "Она — бессмертный бог, хотя в некотором смысле она рождается в то же самое время, когда рождается человек, в котором она пребывает. Следовательно, можно сказать, что она и умирает так же, как рождается".

"Душа рождается в этом мире после того, как покинула другой мир (Anima Mundi), в котором она предсуществовала до своего появления (на земле). Поэтому боги, которые учитывают ее деяния во всех фазах различных существовании в целом, иногда наказывают ее за грехи, совершенные в течение предыдущей жизни. Она умирает, когда отделяется от тела, в котором она переплывала эту жизнь, как в хрупкой лодке. И если я не ошибаюсь, то именно в этом заключается сокровенное значение надгробной надписи, такой ясной для посвященного: "Богам человеческим, которые жили". Но этого рода смерть не уничтожает души, она только преображает ее в лемура. Лемуры суть манесы или духи, которых мы знаем под названием лары. Когда они не проявляются и оказывают нам благодетельное покровительство, мы чтим их, как покровительствующих божеств домашнего очага. Но, если их преступления обрекли их на блуждание, то мы называем их лярвами. Они становятся бичом порочных людей и источником напрасного страха для добрых".

Это изложение едва ли можно назвать неясным, и все же перевоплощенцы цитируют Апулея в подтверждение своей теории, что человек проходит через последовательный ряд физических человеческих рождений на этой планете до тех пор, пока не очистится окончательно от ненужной шелухи. Но Апулей ясно говорит, что мы приходим в этот мир из другого мира, где у нас было другое существование, память о котором изгладилась. Как часовой механизм на фабрике переходит из рук в руки, из одного помещения в другое, где в одном месте добавляют одно, а в другом — другое, до тех пор, пока часы не получаются такими, какими их задумал мастер до начала работы. Точно так же, по древней философии, первичная божественная концепция человека осуществляется мало-помалу в различных цехах вселенской мастерской и, наконец, на сцене появляется совершенный человек.

Эта философия учит, что природа никогда не оставляет свою работу незавершенной; если ей помешают при первых попытках, она начинает сначала. Когда она зачинает человеческий зародыш, в ее намерения входит, чтобы этот человек совершенствовался физически, умственно и духовно. Его тело должно вырасти, достичь зрелости, износиться и умереть, его ум должен раскрываться, созревать и быть гармонично уравновешенным; его божественный дух должен светить и легко сливаться с внутренним человеком. И никакое человеческое существо не завершит своего великого цикла или "круга необходимости", до тех пор, пока все это не будет выполнено. Так же как на конных состязаниях в беге, когда менее резвые кони отстают уже в первой четверти круга и мимо них проносится конь-победитель, стремительно несущийся к цели, — точно также в человеческих бегах к бессмертию некоторые души опережают других и достигают цели, в то время как мириады остальных состязающихся, трудятся под грузом материи недалеко от того места, где начали свое восхождение. Некоторые несчастные совсем выпадают и бывают устранены из бегов; некоторым приходится возвращаться и начинать с начала. Это есть то, чего индусы боятся больше всего — трансмиграции и реинкарнации; только на других и низших планетах — никогда на этой. Но есть способ избежать это, и Будда учил этому способу в своих доктринах о бедности, обуздании чувств, полном безразличии к целям этой долины слез, свободе от страстей и частом общении с Атмой — созерцании духа. Причиною перевоплощения является незнание наших чувств и идея, что в этом мире есть что-то реальное, что-то за исключением абстрактного существования. От органов ощущения происходит та "иллюзия", которую мы называем контакт;

"от контакта возникает желание; от желания — чувства (которые тоже суть обман нашего тела); от чувств — привязанность к существующим телам; от этой привязанности — рождение, а от рождения — болезни, увядание, смерть".

Итак, подобно вращению колеса, существует регулярная последовательность смертей и рождений, моральной причиной которых является привязанность к существующим материальным объектам, тогда как орудием причины является карма (сила, управляющая вселенной, побуждающая ее к деятельности), заслуга и антизаслуга. "Поэтому велико желание всех существ, которые хотели бы освободиться от горестей последовательных рождений и смертей, добиться уничтожения в себе этой моральной причины этой привязанности к материальным вещам, или злых желаний". Те, в ком злые желания окончательно уничтожены, именуются архатами [