Элдерсон Дуг Хранители откровений. Странствия во имя коренных американцев и Земли

Глава 1

Передача эстафеты

Ощущение легкой тревоги постепенно накатывалось на меня. Я проделал почти половину пути по Аппалачской тропе, и к этому моменту мои компаньоны, не выдержав, решили поскорее вернуться домой. Я и сам, признаться, был готов «отдохнуть» от дороги. Через три дня в Данканоне, Пенсильвания, меня должны встретить родители, но следующие сорок с лишним миль¹ мне предстоит пройти в одиночку. Для восемнадцатилетнего парня три дня одиночества подобны вечности...

Я изранил себя всего, пока карабкался по крутым каменистым склонам Мейна и Нью-Хемпшира. Мне пришлось перейти вброд несколько бурных ручьев и Кеннебек — реку с широким руслом и каменистым дном. Волю мою подстегивали также не прекращавшиеся несколько дней дожди и тучи насекомых — тля, комары, песчаные мушки... Сквозь все эти препятствия мы шли вместе — я и мои друзья, разделяя все радости и горести кочевой жизни. Теперь же я остался один, и вместе с уединением ко мне пришло чувство молчаливой подавленности. В душе снова вспыхнули воспоминания о потерянной любви — самое серьезное переживание со времен школы. Даже тысяча миль, пройденных пешком, не смогла погасить этот юношеский пожар.

Я пытался переключиться на что-то другое. Рядом не было никого, кому я мог бы излить душу, никто не слушал меня и не кивал понимающе, и тогда я заговорил сам — заговорил с камнями и деревьями, с долинами и вершинами гор, насекомыми и ястребами. Все это было для меня олицетворением Создателя. Я обнажил пред ним свою душу без остатка. И в какой-то момент ощутил, что меня слушает некто, некая форма сознания.

Земля отвечала мне на том же языке, на котором говорит река, чьи воды бегут по горным камням, или ветер, прибивающий к земле стебли травы. Постепенно выкристаллизовалось осознание, что я не один. Пришло очень чистое чувство, ощущение единства со всем вокруг. Я замедлил шаг. Дыхание было глубоким и полным, и все чаще я стал останавливаться, чтобы окинуть взором долины, простирающиеся внизу; я смотрел вверх, на кроны деревьев, на бегущие вдали речные потоки, на парящих в небе пернатых хищников. Жизнь входила в меня отовсюду, пропитывая каждую частицу моего существа. Вскоре я уже не просто видел землю перед собой, но мог буквально чувствовать ее всю, словно сознание мое расширилось на многие мили вглубь и по сторонам света.

После нескольких часов движения моему внутреннему взору открылось виде$ние, образ человека примерно тридцати лет на фоне синих гор, говорящего перед собравшимися рядом людьми. Я ощутил прочное духовное единство с ними, присутствие Коренной Америки, сопричастность к некой экологической миссии. Я точно знал, что говорил этот человек, и даже проговаривал вслед за ним отдельные слова. Но что более важно, я ощущал силу его послания: «Защити природу и объединись с нашими индейскими братьями и сестрами, вернись в лоно традиционной культуры».

Вскоре я узнал в этом человеке себя. В будущем. Это моя миссия, мое призвание? Обращаться к людям от имени Природы?

Этот образ не покидал меня на протяжении всего долгого пути до Джорджии. Я осознал свое призвание, но не имел ни малейшего представления о том, как именно мне удастся последовать ему.

Спустя несколько месяцев по возвращении в Таллахасси, закончив свой путь снежным ноябрьским утром у подножия гор Спрингер, меня неудержимо потянуло вновь ощутить покой, открывшийся тогда, на Аппалачской тропе, и тогда я решил посетить места своего отрочества. Мой путь был к озеру Стюарт, очень живописному и близкому моему сердцу — оно располагается всего в нескольких кварталах от моего дома и меньше чем в паре миль от Капитолия Флориды. Одно время на западном его берегу стоял детский сад, но с его закрытием окрестности озера вновь обрели свое прежнее дикое обличье — повсюду росли высокие сосны, пальмы, замшелые клены, ликвидамбары, водяные дубы, душистые ивы и восковницы. Сладковатый аромат зелени был настолько густым, что я мог буквально ощутить себя в его объятиях.

Я подумал, что окрестности этого пруда могли бы стать моим Вальденом², тихой гаванью благоразумия вблизи от дома. Подобные места часто становятся важными ориентирами в жизни человека, так же, как и вехи на туристической тропе. Люди вокруг меняются. Ты меняешься вслед за ними. Но некоторые места, кажется, остаются неизменными вечно. И когда возвращаешься к ним, становится очевидным, как сильно ты изменился со времен последней с ними встречи. На миг тебе открывается дорога в будущее.

Покидая заросшие зеленью берега озера, я обратил внимание на торчащие повсюду черно-белые таблички: «Участок 1», «Участок 2», «Участок 3»... Если ничего не предпринять вовремя, вскоре здесь начнется строительство и озерцо исчезнет за кварталами однообразных домов. Я решил не терять ни минуты и вечером того же дня начал кампанию по сохранению озера. Вскоре письма-предупреждения о сохранении озерка уже были на полпути в администрацию парка, к городским комиссарам, редакторам газет и руководителям экологических движений. Я разносил по почтовым ящикам листовки и газеты, звонил всем, кто мог хоть как-то повлиять на ситуацию. Я даже связался с владельцами озерка, умоляя их отдать территорию или хотя бы ее часть парку... Но это не принесло никаких плодов. И все-таки вскоре мой телефон стал разрываться от звонков — на мой зов откликнулось множество людей, желавших принять участие в этом деле. Телевизионные каналы и прочие СМИ также начали проявлять интерес. Дело спасения и защиты озера Стюарт неожиданно быстро сдвинулось с мертвой точки.

В итоге все это вылилось в митинг перед зданием городского комитета Таллахасси. Членам комитета предлагался на рассмотрение вопрос приобретения озера и его окрестностей площадью около двадцати акров³. Я нервно готовился к встрече. Прежде мне не приходилось выступать перед публикой, не считая школьных уроков. И от одной мысли об этом на руках моих проступал холодный пот.

Вечером перед встречей я решил просмотреть местные новости, и с ужасом наткнулся на газетные фотографии с изображениями желтых бульдозеров, расчищающих первый участок около озера Стюарт. Сверкающее металлическое лезвие бездушного механизма вонзилось в мое сердце. Времени было ничтожно мало, а возможно, уже и было поздно что-то решать. Полные досады, мы с отцом отправились на встречу с представителями городского совета. Устроившись на неудобных металлических стульях, мы дослушали несколько заключительных минут очередного заседания, на котором разбирались совсем иные вопросы. Кроме нас на встречу пришло всего несколько человек — те, кто жил максимум в квартале от озерка. В этой горстке людей сложно было увидеть энтузиастов с горячим сердцем.

Когда председатель комиссии, наконец, дошел до «нашего» пункта повестки дня, я был совершенно разбит — мне казалось, что я едва могу выговорить свое имя, максимум — вспомнить адрес... Я нервно посеменил в сторону трибуны, руки мои дрожали... Быстро и неуверенно я попросил комиссию выкупить территорию пруда и защитить этот оазис природы. На большее меня не хватило. Все, что я так тщательно планировал высказать, осталось лежать мертвым грузом на бумаге.

Члены совета приступили к обсуждению вопроса. Большинство согласилось в том, что предлагаемая цена — 400 тысяч долларов — слишком высока и фактически в четыре раза превышает оценочную стоимость. Кроме того, в округе были и другие парки с поросшими тиной прудами, и местные жители, движимые исключительно благими намерениями, закормили на них редкий вид уток черствыми корками, что привело к массовому ожирению птиц и поставило этот вид на грань вымирания.

Когда папку с делом уже собирались закрыть, в зале поднялась женщина немногим старше меня. «Я бы хотела высказаться по этому вопросу», — заговорила она негромко. Мэр предоставил ей пять минут. Ее звали Гленда. Она очень эмоционально и красноречиво рассказала о том, как выросла в этих местах, как наблюдала строительство и разрушение «зеленых зон», и как хотела бы приводить к берегам озера своих племянников, показывая им природу Флориды. Ее слова проникли глубоко в меня, она смогла выразить все то, что я думал о Земле, о важности гармоничного сосуществования с природой, о необходимости сохранения озера Стюарт для будущих поколений.

Прямо там, на собрании, не в силах сдержаться, я начал плакать. Во время похода по Аппалачской тропе мне открылось мое предназначение в этом мире, но одно дело — знать о нем, и совсем другое — воплощать в жизнь. Последний раз прилюдно я плакал, когда мне было семь лет — во время просмотра сцены смерти матери Бэмби на телеэкране. Гленда продолжала отстаивать любимый мной уголок природы, а я в слезах уткнулся в плечо отцу. И до сих пор благодарен ему за то, что он не оттолкнул меня с позором. Ее речь вызвала более оживленные дебаты среди членов совета. Один из них, долговязый мужчина по имени Бен Томпсон, принял нашу сторону. Ощутив проблеск надежды, я оторвал лицо от отеческого плеча и вытер слезы.

К сожалению, после непродолжительной борьбы мы проиграли дело. Озеро Стюарта пополнило список оазисов, ушедших в небытие под натиском «прогресса». Со слезами я поклялся себе стать искусным защитником Матери-Земли и не позволять эмоциям и волнению сковывать речь, идущую из глубины сердца. Возможно, совсем рядом другой Вальден стоит на грани погибели и ждет помощи.

Через неделю после слушаний я отправился в пеший поход через национальный заповедник Апалачикола вместе с членами Ассоциации путешественников Флориды, и на пути мы встретили Бетти Уоттс — бесстрашную седовласую женщину и, по совместительству, автора книг, живущую на природе. В местной газете ей попалась небольшая заметка по делу об озере Стюарта. Она была довольно-таки активным участником Сьерра-клуба, и посоветовала мне не терять оптимизма и не опускать рук. Позже Бетти пригласила меня к себе на ужин. Она щедро угостила меня изумительно запеченной курицей и душистым яблочным пирогом, после чего заговорила в привычном для себя ключе.

— Знаешь, с годами я совсем не молодею, да и память начинает шалить, — начала она немного грустно. — Мне нужен преемник, кто-то, кто сможет занять мое место в клубе. Ты бы смог?

— Я?.. — пробормотал я. — Но я понятия не имею, что нужно делать.

— Об этом не беспокойся, — заверила она. — У тебя для этого все есть, — она коснулась моего сердца морщинистой рукой. — Все остальное придет само собой...

Этот момент был в высшей степени архетипичным — старший передает младшему эстафету.

Поборов нервную дрожь и смятение, я дал согласие. Бетти быстро составила список неотложных дел, требующих незамедлительного решения. Через несколько дней я уже разъезжал по штату, встречаясь с чиновниками местного и федерального уровня, обсуждая с ними вопросы сохранения естественных парков и заповедников Флориды. Я даже инициировал кампанию по сохранению местных заповедников от вырубки лесов...

Так стало воплощаться в жизнь видение, данное мне во время похода по Аппалачской тропе, но воплотил я его пока лишь наполовину. В том походе ко мне пришло явственное ощущение присутствия традиционной индейской культуры. Что это было? Как мне найти коренных американцев там, где их нет? Я продолжал отстаивать права дикой природы, а сам терпеливо ждал своего часа.