Евгений Иванович Старков родился 27 февраля 1934 года в городе Перми. Его сознательное детство прошло в частном доме на Старом Плоском посёлке. Приходилось много помогать родителям, но если в руки попадала интересная книга
жүктеу/скачать 4.05 Mb.
|
У Веры Павловны умерла мать. Перед смертью она просила Петровича, чтоб он не бросал её дочь. Живут они на даче. Карманов обустроил её, как картинку. Иногда приезжают в город, ходят на выставки, в театр, посещают друзей. Сын у Петровича сразу после армии женился. Первое время молодые жили у родителей жены, потом купили кооперативную квартиру. Есть внучка, но Петровичу на дачу ее не дают. Сын дуется на отца из-за матери, хотя сам к ней почти не заглядывает. А вот дочь Полина со всеми находит общий язык, приезжает на дачу, подружилась с дочерью Веры Павловны - Татьяной, только что-то долго засиделась в девках. Зная неугомонность и трудолюбие Карманова, я думал, что у него огромное личное хозяйство, но ошибся. _Хватит, потрудились мы на благо Родины, надо подумать и о себе, — сказала Вера Павловна. - Но ведь хозяйство тоже свое, — возразил я. - А нам хватает пенсии и даров природы, продолжала она. -У нас замечательный девиз «Здоровье, здоровье и ещё раз здоровье». - Это что, хождение по больницам и пачки таблеток? -удивился я. - Совсем наоборот. Мы забыли туда дорогу. А сюда приехали просто, чтоб пожить среди людей. Ну и кое-какие процедуры не помешают, мы ведь здесь по курсовкам. - Ну, а как же вы там, в деревне, боретесь за здоровье? -Да, это борьба, и она не для ленивых! - вставил Карманов. - Прежде всего, гимнастика и ежедневные прогулки, продолжала Вера Павловна. - Мы с Петровичем все леса, все болота облазили, до дальних токов доходили, по дороге даже клюкву нашли. А зимой - лыжи. Милое дело - от старости на лыжах бегать. - А я думал, вы после того похода больше на лыжи не встанете, - пошутил я. - Наоборот. Я ведь раньше только по парку на лыжах ходила, а после дальних токов мне понравилось любоваться зимним лесом, — продолжала Вера Павловна. - А какая у нас баня, какие отвары и настои! - Настои или настойки? - спросил я. - Настойки тоже делаем. А как же! - Да что ты ему рассказываешь? Пусть приезжает, всё сам смотрит и пробует, — вмешался в разговор Василий Петрович. На открытие охоты я, как всегда, ездил со своими коллегами в институтское хозяйство, а через неделю собрался в Бондари. Набродившись без толку вокруг озер и стариц, я направился в Деревню. Когда-то многолюдная, она словно вымерла, у некоторых дворов красовался высокий бурьян. С грустными мыслями я дошел до верхнего конца деревни, и тут перед моим взором открылась чудная картина. На пригорке вместо замшелой старой избы за ровной изгородью стоял красивый ярко-жёлтый дом с красной крышей. Карниз кона и крыльцо с верандой были украшены светло-коричневой резьбой. За домом виднелось какое-то странное сооружение, раскрашенное в желтые и коричневые тона. Я хотел посмотреть это сооружение, но на красивом крыльце появились обрадованные хозяева. Меня сразу провели в дом и усадили за стол, на котором моментально появилась закуска и графинчик с какой-то выпивкой. Теперь во всем чувствовалась женская рука. Везде были занавесочки, салфеточки, подушечки, коврики. В графине оказалась очень приятная брусничная наливка. Скоро Вера Павловна принесла котлеты с жареным картофелем и присоединилась к нашей беседе. — Как это вы надумали нас посетить? - спросила она, усаживаясь за стол. — Да вот после неудачной охоты на Бондаревских озерах решил порадовать себя. — А нам-то какая радость! - призналась хозяйка. - Нас ведь редко навещают. — А насчет охоты не переживай. Завтра с утра постреляем, — успокоил Карманов. - В день открытия охоты тут такая пальба была, что не только утки, но даже вороны все разлетелись. Зато вдоль Кирюхинской лесовозной дороги почти в каждой калужине утки плавают, сам вчера видел.
— Ну, теперь показывайте, как вы боретесь за свое здоровье. — Это невозможно! - смеясь, ответила Вера Павловна. — А помните. Петрович говорил, чтоб я приезжал и все смотрел своими глазами. Так что ничего не скрывайте, рассказывайте и показывайте. Вера Павловна отнесла на кухню посуду и, сев рядом со мной, стала рассуждать о здоровье человека: - К старости люди устают носить свое тело, просто «вешают» его на позвоночник, и под тяжестью он постепенно сгибается вперед. Чтобы уравновесить такую неудобную позу, невольно подгибаются ноги. Если человек много работает в согнутом положении, у него начинают болеть спина и ноги. Я слушал и согласно кивал головой. - Всего этого можно избежать, только не надо лениться. Несмотря на возраст, надо тренировать свои мышцы, особенно брюшной пресс. Мы с Петровичем стараемся вставать пораньше и вдвоем полуголыми, а иногда в чем мама родила, делаем зарядку. Хорошо, когда телу ничего не мешает, не стягивает его. Очень взбадривает и закаливает холодный душ, а утренний самонастрой придает уверенность и хорошее настроение на целый день. Вошедший в комнату Корманов спросил, не надоела ли мне лекция Веры Павловны, а я сказал, что теперь тоже займусь гимнастикой. - Но этого мало, - продолжала Вера Павловна. -Вы на работу на чем ездите? - На автобусе три остановки, - ответил я. - Безобразие! Это как раз то расстояние, которое человек должен проходить ежедневно. Деревенские смеются над нами, а мы все равно гуляем. - Ты видал в кино, как муштровали солдат в царской армии? - вмешался в разговор Петрович, - «Тяни носок! Тяни носок!» Она тоже, как командир, идет чуть сзади и командует: «Выше голову! Разверни плечи! Не сутулься!» - Зато ты ходишь, как строевой солдат, и я за тобой тянусь, не хочу быть сгорбленной старушонкой,- добавила Вера Павловна. Мы вышли, чтоб осмотреть небольшое хозяйство дачников. Недалеко от дома стояло сооружение, похожее на часовню. - Это у нас такая баня, - сказал Василий Петрович, видя мое Удивление. - Сначала построил обычную баню , но с теплым предбанником, потом перед входом на железных столбах поставил водонапорный бак. Справа смастерил душ. а слева помещение для дров, обшил досками, на баке соорудил высокую конусную крышу с флюгером на макушке. Все покрасил в желтый цвет, а на баке нарисовал коричневые арки. Издалека смотрится, как колокольня на четырех колоннах. Как-то шли мимо приезжие грибники, так одна бабка крестилась на мой флюгер. - Ладно, баню я завтра истоплю. Покажи лучше свой опытный сад, - сказала Вера Павловна. - Сад-то я покажу, - сказал Петрович, - а вот ты огородом похвастаться не можешь. Что вырастила, почти все уже съели, а сажать больше, чтоб заготовлять на зиму, не хочешь. - На зиму купим, нам не так уж много надо. Вот если ребята захотят на будущий год сажать, тогда больше распашем. Сад у Карманова был необычным. Он состоял из одних яблонь, и все они были выращены из семян. Вот уже около десяти лет высевает он на грядку семена различных яблонь, предпочтение отдает местным сортам. Из десятков семян всходят только единицы. Он говорит, что из его сеянцев вырастут, скорее всего, гибриды, а из большого количества будет что выбрать. Честно говоря, я сомневался в положительном результате опытов Карманова, но Вера Павловна подошла к одной яблоне и подала мне довольно крупный плод. Он оказался немного жестковатым, но приятным на вкус. - Эти еще не дошли, - пояснила Вера Павловна, - а дома вон с той яблони лежат очень мягкие и сладкие. Я тоже не верила и спорила с ним. - Разве вы можете спорить? - удивился я. - Спорим, да еще как! Но без оскорблений, даже если каждый остается при своем мнении. - Какое замечательное правило! - воскликнул я. Вечером перед сном у нас завязался интересный разговор. Не секрет, что в старости большинство супругов спят врозь. - А мы, как молодые, спим вместе, - возразила Вера Павловна. - Кровать у нас широкая, а если Вася захрапит, я осторожно поверну его на бочок, и опять спим. А утром разве не приятно просыпаться от нежного прикосновения любимых рук. Значит, ты живешь, если твои неизбежно дряхлеющие телеса еще кого-то интересуют. Тем, кто день проводит рядом в мире и согласии, ночью сам Бог велел быть вместе. Восток зарумянился новым днем, когда мы выбрались на Кирюхину дорогу. Василий Петрович оказался прав. Как только начались вдоль дороги водоемы, так сразу с кряканьем стали взлетать утки. Без особого труда мы взяли по паре уток и неспеша направились домой. Дома нас ждала натопленная баня. - Отдохните чуток, и в баню, - распорядилась хозяйка, - я уже веники приготовила. Пока вы моетесь, я утку с яблоками приготовлю. - Может, тебе ощипать да выпотрошить ее? - предложил Петрович. - Спасибо, дорогой, я всё сама сделаю! Стены в жарко натопленной бане были обиты липовыми дощечками, от которых было светло и уютно. Пахло березовыми вениками и мятой. Понемногу добавляя пар, мы начали орудовать вениками. Когда стало жечь уши, я не вытерпел и вышел в предбанник. На столике уже стоял кувшин с каким-то питьем и два бокала. Скоро вышел Петрович и пригласил меня под душ. Вода в душе была холодной, но отступать было стыдно. - Зимой мы по снегу бегаем, - сообщил Карманов, когда вернулись в парилку. После второго захода мы пили морс и лежали на топчанах. Пока отдыхали, в бане резко упала температура - оказывается, Петрович открыл специальную продушину. - Вера не выносит жару, но я все равно приучил ее париться, - сказал он. - Заматываю ей голову влажной мокрой простыней, поддаю жару и парю. Пока она отдыхает, в бане уже становится нежарко. А какой массаж она мне делает! Меня учит, но из меня плохой костоправ. - У вас не баня, а настоящая лечебница, - заметил я. - Насчет лечебницы ты у Веры спроси. Есть одна забавная история. Чистые, посвежевшие, мы возвращались из бани. Из кухни доносился запах чего-то необыкновенно вкусного. Карманов включил негромкую музыку и стал накрывать на стол. - Сегодня будем пить можжевеловую, - сказал он, ставя на стол графин. Приятная настойка, обалденно вкусная утка и негромкая старая музыка: танго, вальсы, фокстроты. Ну чем не ресторан?! - Где ты раздобыл такую кассету? - поинтересовался я. - Записываю сам, - ответил хозяин, - вон у меня целая тумбочка пластинок. Выбираю, что понравится, и записываю. Есть у меня Козин, Петр Лещенко, Сокольский, Никитский, Юрьева. Я их тоже вперемешку записываю, и получаются хорошие концерты. Вере нравятся. После второй рюмки я попросил Веру Павловну рассказать историю, связанную с баней. Хозяйка засмеялась, но, подумав, начала рассказывать: - Василий Петрович кому-то похвастал, что я вылечила у него радикулит. Это разнеслось по деревне. Как-то до нас добрел дед Трофим и умоляет: «Полечи спину, а то совсем еле ползаю». Мы как раз топили баню. Вася напарил его, а я сделала массаж. - У нее в руках какая-то энергия. Она ходила на курсы по системе Джуны, - пояснил Петрович. - Три раза приходил он, и, видимо, помогло, - продолжала лекарка. - У этого деда в городе дети живут. Услышав от него об исцелении, привезли к нам скрюченную радикулитом бабку. Я долго не соглашалась, но потом пожалела ее. Истопила баню, а парить не могу. Сама париться она тоже не может, да еще жары боится. Замотала я ей голову мокрой простыней, с трудом завела в баню и уложила на полок. Ну, парил и выводил из бани ее уже Василий Петрович. Дня через три бабка ожила, втянула нас в картежную игру, начала шутить. Оказалось, что она моложе меня на десять лет. В первый день она, по-моему, даже не поняла, что парил ее Вася, а потом через мокрую простыню даже разговаривала с ним. И вот на шестой день... Тут Вера Павловна остановилась и стала уговаривать Петровича, чтоб продолжил он. - На шестой день, - стал рассказыватьКарманов, - парю я ей спину, попу, ноги, а она и говорит: «Что это все спину да спину хлещешь? Хоть бы раз живот попарил.» - Можно и живот, - ответил я и повернулся, чтобы добавить пару. А потом смотрю, лежит она на спине, раскидав все свои прелести. Стал я легонько парить и живот, и все остальное. Вдруг замечаю, что она убрала с лица простыню и, хитро улыбаясь, наблюдает за мной. Я поднял кверху веник, чтоб он стал погорячей, да как врежу ей по самому интересному месту. Она с визгом, словно пружина, соскочила с полка и в двери. - А на следующий день она ещё просила попарить живот? -спросил я - На следующий день ее увезли, - закончила Вера Павловна, - а нам оставили коробку с продуктами. Дочь у этой бабки работает на какой-то базе. - Вам не надоело скучать в этой глуши? - прервал я наступившее молчание. - А нам скучать некогда, - ответила хозяйка. - Петрович без конца плотничает. А зимой в морозы вон какую красоту сотворил. Надо хлеб на нее класть, а я на стену повесила. На стене весело деревянное блюдо, по краям которого, украшенным цветами и листьями, была надпись: «Черный хлебушко - калачу дедушка». Я сразу обратил внимание на эту вещицу, но даже не мог подумать, что это творение Петровича. - А первого марта, в день моего рождения, он подарил мне вот этот букет сирени, - продолжала она, показывая на вазу с цветами. Я ничего не мог понять. Июньская сирень подарена первого марта и стоит, как свежая, в сентябре. - Это делается совсем просто, - разрешил мое недоумение Василий Петрович. - В сухом песке на чердаке или на русской печи можно засушивать очень красивые букеты. Они долго сохраняют свою форму и цвет. Надо будет попробовать ромашки засушить. - А телевизор у вас показывает? - спросил я. - Один канал ловит, но мы почти не смотрим, - ответил Петрович, махнув рукой, - одни боевики да муси-пуси, но все равно парализует и мешает общению. Мы больше любим радио или включаем свои записи. Под них и читать можно. А Вера часто вяжет что-нибудь. - А нынче за зиму хочу сшить штормовки, - добавила Вера Павловна. - Штормовки - это хорошо, - поддержал я. - Нужная вещь, а не купишь. - Так ведь дело в том, что я, кроме наволочек для подушек, почти ничего не шивала, - призналась хозяйка. - Я тоже впервые взялся за резьбу, а хлебница неплохая получилась, - вставил Петрович - Глаза боятся, а руки делают. Живем мы друг для друга. Вместе нам очень хорошо. Вот и стараемся, как можем, оттягиваем всем известный конец. Приехав домой, я долго рассказывал жене о дачниках, которые, хоть поздно, но нашли свое счастье. Взрослеющая дочь пришла к нам на кухню и тоже слушала мой рассказ. Жена согласно покачивала головой, а потом вдруг встала и высказалась: - Распутная баба увела мужика из семьи, а ты восхищаешься ею. Мне хотелось свозить её в Бондари, а она такое выдала! - Ну вот, — сказал я, вздохнув, — испортила всю обедню! - Это точно! - поддержала меня дочь и ушла к себе в комнату. Прошла зима. В конце лета, когда на базаре появилось огромное количество грибов, я высказал идею съездить в Бондари. Жена от поездки отказалась, а дочь с удовольствием составила мне компанию. Несмотря на то, что дачники очень обрадовались нам, дочь первое время вела себя очень настороженно. Она словно изучала хозяев. Но когда после похода в лес хозяйка Вера Павловна попросила её помочь пожарить грибы, между ними завязался доверительный разговор, и лёд растаял. По дороге домой я спросил у дочери: - Ну, как тебе мои знакомые? - Милейшие люди, — ответила она и, немного помолчав, добавила: - Зря мама не поехала. Через два года у нас в городе организовали выставку флористов. Я попал на этот вернисаж и с большим интересом разглядывал причудливые поделки из корней, древесных наростов и шишек. Впечатляюще выглядели картины и портреты, выполненные из листьев, соломы, цветочных лепестков и даже тополиного пуха. Вдруг мое внимание привлекла одна работа. Мне показалось, что изображенный на ней домик я где-то видел. - Что, узнаете? - услышал я за спиной. Это была Вера Павловна. Я обрадовался и сразу поинтересовался, где Василий Петрович. - Нина Александровна в плохом состоянии, он у неё, - коротко ответила она. - Дома? - Нет. Он ведь туда давно не заходит. Пока Полина училась, бывал там часто, помогал деньгами, делал ремонт. Когда она стала работать, мы решили крышу перекрыть. Потребовались тёс, железо, краска. Все это немалых денег стоит. Полина поняла нас, а мать устроила скандал. Она даже как-то сумела выписать Петровича из квартиры. Он и сам давно собирался это сделать, а тут вдруг психанул, и высказал всё, что думает о ней. С Полинкой перезваниваемся. Она с удовольствием приезжает к нам. Месяца три назад сказала, что мать болеет, но Вася, привыкшей к постоянному стонанию Нины Александровны, не придал этому значения. А вчера нам сообщили, что она в онкологии, и мы сразу выехали. Он в больницу, а я решила выставку посмотреть. Нравится вам Васина работа? — Так это, выходит, Василий Петрович изобразил ваш дом? Замечательно! Скоро появился Карманов. Он сухо поздоровался и кратко доложил: — Вчера прооперировали. Чувствует себя неплохо, но врачи сказали, что надежды мало. Сейчас едем домой. Если что -Полинка позвонит. — Ну как тебе мой «Осенний этюд"? — Очень красиво! - ответил я. — Я тут, правда, нафантазировал, — стал объяснять он. — Справа на переднем плане ветка рябины - это Вера, а слева ветка клёна - это я. Я использовал их как символы. За желтыми осенними ветками наше уютное гнездышко. Вера насушила мне несколько папок разноцветных листьев и лепестков. Сейчас заканчиваю большую картину, чем-то похожую на Левитановскую «Осень». Занятие муторное, но результат радует душу. Я ведь всю жизнь мечтал порисовать маслом, но краски так и не смог купить.
— Ты нас извини, электричка у нас. Когда приедешь? Ждем с женой и дочерью. У нас ведь красотища и воздух настоящий. Они сели на трамвай и уехали на вокзал, а я медленно побрел домой по шумной загазованной улице. Вот уже который год у меня перед глазами этот незамысловатый «Осенний этюд» с красивым деревенским домиком. А все-таки как-то надо свозить туда жену Может, и ей захочется настоящего семейного счастья. Хотя счастье каждый понимает по-своему. Наступила тишина, только колёса мерно постукивли на стыках рельсов. - Вот ведь как бывает, - вздохнув, сказала молодая попутчица. - Вот ты сейчас такая вся пушистая и покладистая, -оживился её муж, - А пройдёт год, другой и станешь самым жёстким диктатором. - Да ладно. Скажешь тоже. Я, наоборот, всю жизнь буду самой покорной рабыней. Тут я не удержался и вмешался в разговор: - Диктаторство - это, конечно ужасно, но и рабыней быть тоже не годится. Надо как можно дольше сохранять, если не любовь.так хотя бы уважение. Надо учиться слушать друг друга и стараться понять. Можно, конечно и, спорить, но без злобы и оскорблений. Постарайтесь постоянно удивлять чем-нибудь приятным друг друга, и ваша жизнь станет интересной. Добрые отношения и интересная насыщенная жизнь - это, по-моему, и есть счастье. Вот вам и ответ на ваш вопрос, а только что услышанная история хорошо проиллюстрировала это. ЗАПАХ ХЛЕБА 1 Первая профессия Кончилась жестокая война. Такой всеобщей радости, такого ликования Валька Караваев ещё не наблюдал. Он, конечно тоже радовался, но его огорчало. что он не успел отомстить проклятым фашистам за погибшего на фронте отца. Страна медленно, но упорно залечивала свои раны. После семилетки Валька сразу решил пойти работать. Он пошёл в райком комсомола и попросился на великие стройки коммунизма, но ему отказали, объяснив, что туда требуются только специалисты. Сосед дядя Володя удивил Вальку, рассказав, что на всех Великих стройках работают, в основном, заключённые. Он же помог Вальке устроиться на завод учеником термиста. В механических цехах было очень шумно. Большие и маленькие станки жужжали и визжали на разные голоса. На термическом участке, где ему предстояло работать, было относительно тихо, только иногда скрипел мостовой кран да шипел пескоструйный аппарат. Обучать новичка поручили опытному термисту с седеющими усами Вениамину Степановичу Заколоткину. Вальке поначалу он показался совсем старым и очень строгим Загрузив в печь какие-то детали, Заколоткин взял Вальку за локоть и повёл знакомить с участком. - Это соляная ванна для нагрева мелких деталей, - пояснил он. показывая на круглое сооружение, внутри которого пылал жаром раскалённый соляной раствор. – Это печь для отпуска, а здесь нагреваются крупные детали. В этой большой печи отжигаем поковки и литьё, а в этой сейчас происходит цементация деталей. - Они что, в цементе варятся?- заинтересовался Валька. Вениамин Степанович засмеялся, погладил свои усы и стал подробно рассказывать о процессе цементирования. На участке все друг к другу обращались по имени, а наставника Вальки называли уважительно Степаныч. Степаныч лучше всех разбирался в термообработке. Кроме этого он мог по искре определить марку любой стали и, конечно, хорошо знал, как она ведёт себя при закалке. Через несколько дней Вальке уже поручали калить не крупные детали. Шустрый порнишка пританцовывая подбегал к соляной ванне, вынимал оттуда нагретую до нужной температуры деталь и срочно погружал в воду или масло, как подсказывал ему наставник. - Так, так,- улыбаясь одобрял Степаныч и уже строго добавлял: – Ты, братец, сюда не на танцы пришёл. В нашем деле опора нужна надёжная, ведь детали бывают тяжёлые. Не дай бог поскользнёшся… С каждым днём Валька узнавал что-то новое. Коротко конспектировал в тетрадку. Туда же записывал острые словечки и пословицы, услышанные от наставника. В конце лета стали посылать в колхоз на уборку урожая. С термического участка послали, конечно, Вальку, как самого молодого. В колхозе он впервые увидел караваи крестьянского хлеба. Конечно, они были на много вкуснее городских буханок. - Так вот в честь какого каравая дана мне фамилия. – загордился Валька. Ещё он узнал много нового. Кроме уборки картофеля, ему довелось поработать на току и на сушилке. Попробовал сам управлять лошадью. Парни , с которыми он жил, были старше его и возили на лошади тяжёлые мешки с зерном. Как-то перед ужином они предложили ему выпить водку. Валька, до этого наблюдавший действие алкоголя только со стороны, отказался, но парни стали над ним смеяться и он сдался. За ужином люди улыбаясь обращали на него внимание. Стеснительный от природы, Валька поспешил удалиться от этих взглядов.В каком-то странном состоянии он пошёл на пруд. Уставшее за день солнце с трудом пробивалось сквозь холодные свинцовые облака, словно в зеркале отражаясь в широкой глади пруда. Противоположный берег притягивал таинственными зарослями камыша. На берегу у мосточка была привязана лодка. В лодке сидели трое ребятишек. Один из них ловко помахивал удочкой. жүктеу/скачать 4.05 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|