Ф. энгельс по и рейн написано Ф. Энгельсом в конце февраля- печатается по тексту брошюры

немцы появятся у Тичино, если даже они станут только у Пиаченцы и Кремоны, то они закроют французам сухопутную дорогу на итальянский полуостров. Другими словами, если Франция господствует над Пьемонтом, то Германия господствует над всей остальной Италией.

Немцы располагают еще одним тактическим преимуществом: по всей германской границе, на всех важнейших перевалах, за исключением Штильфского, линия водораздела лежит в немецких пределах. Фелла в Понтафельском проходе имеет свой исток в Каринтии; Бойте в Пёйтельштейнском перевале берет начало в Тироле. В этой последней провинции указанное преимущество имеет решающее значение. Долина верхней Бренты (Валь-Сугана), долина верхней Кьезе (Джудикарие) и большая половина течения Эча находятся в Тироле. Если в каждом отдельном случае, не изучив хорошо данную местность, нельзя окончательно высказаться, действительно ли владение линией водораздела на высокогорных перевалах дает тактические выгоды, то, как общее правило, несомненно, что шансы на командование местностью и на обход находятся на стороне того, кто владеет гребнем горы и частью склона на неприятельской стороне; далее, несомненно, что это дает возможность еще до начала войны сделать наиболее трудные места на второстепенных перевалах проходимыми для всех родов войск, что в Тироле имеет решающее значение для обеспечения сообщения. Если наша территория настолько вклинивается в страну неприятеля, как территория Германского союза в Южном Тироле; если, как в данном случае, оба главных перевала, Бреннер и Финстермюнц, далеко отстоят от неприятельской границы; если, кроме того, важнейшие параллельные про­ходы, как например, те, которые проходят через Джудикарие и Валь-Сугану, также лежат целиком в немецких пределах, то все это настолько значительно облегчает тактические условия вторжения в Северную Италию, что в случае войны их нужно только разумно использовать, и успех будет обеспечен.

Пока Швейцария остается нейтральной, кратчайшим путем для германской армии, действующей против Италии, является Тироль, а если она перестает быть нейтральной—Тироль и Граубюнден (долина Инна и Рейна). По этому пути в свое время проникали в Италию Гогенштауфены. Ни в каком другом направлении не может нанести быстрые решающие удары в Италии Германия, действующая в военном отношении как единое государство. Однако для этого направления операционной базой служит не внутренняя Австрия, а Бавария и Верхняя Швабия от Боденского озера до Зальцбурга. Так оно и было в течение

всего средневековья. Лишь после того, как Австрия утвердилась на среднем Дунае, когда Вена стала центральным пунктом монархии, когда Германская империя распалась и когда в Италии стали вестись уже не германские, а лишь австрийские войны, только тогда была оставлена старая, короткая, прямая дорога от Инсбрука на Верону и от Линдау на Милан, только тогда вместо них стали пользоваться длинным, извилистым и плохим путем от Вены — через Клагенфурт и Тревизо — на Виченцу. Этим путем германская армия раньше пользова­лась лишь в случаях крайней необходимости, при отступлении под угрозой со стороны про­тивника, но никак не для наступления.

Пока Германская империя существовала как действительно военная держава, пока соответственно этому базой ее нападения на Италию служили Верхняя Швабия и Бавария, до тех пор она могла стремиться к подчинению Северной Италии по соображениям политическим, но вовсе не по чисто военным. Во время долгих войн за обладание Италией Ломбардия бывала то германской, то независимой, то испанской, то австрийской; но не нужно забывать, что Ломбардия была отделена от Венеции, а Венеция была самостоятельной. И хотя Ломбар­дия владела Мантуей, однако как раз линия Минчо и область между Минчо и Изонцей не входили в ее границы, т. е. та область, относительно которой нас ныне уверяют, что, не вла­дея ею, Германия не может спать спокойно. Лишь с 1814 г. Германия (при посредстве Авст­рии) полностью овладела линией Минчо. И если Германия, как единый политический орга­низм, также и в XVII и XVIII столетиях играла отнюдь не блистательную роль, то это ни в коем случае нельзя приписать тому, что она не обладала линией Минчо.

Во всяком случае идея стратегического округления государств и установления их границ по линиям, удобным для обороны, выступила больше на первый план с того времени, когда французская революция и Наполеон создали более мобильные армии и прошли с этими армиями Европу из конца в конец. Если во время Семилетней войны¹¹⁶ район операций армии ограничивался только одной провинцией, маневрирование происходило целыми месяцами вокруг отдельных крепостей, позиций или отдельных операционных баз, то теперь в каждой войне приходится принимать во внимание топографию целых стран; то значение, которое раньше придавали отдельным тактическим позициям, принадлежит теперь лишь большим группам крепостей, длинным речным линиям или высоким, резко выраженным горным цепям. И с этой точки зрения такие линии, как линии рек Минчо и Эч, конечно, имеют теперь гораздо большее значение, чем раньше.

Итак, рассмотрим эти линии.

Все реки, которые текут с Альпийских гор к востоку от Симплона по североитальянской равнине в По или прямо в Адриатическое море, образуют вместе с По или сами по себе дугу, обращенную вогнутостью на восток. Благодаря этому защищать их удобнее для армии, стоящей к востоку от каждой из них, чем для армии, стоящей от них к западу. Посмотрите на Тичино, Адду, Ольо, Кьезе, Минчо, Эч, Бренту, Пьяве и Тальяменто: каждая из этих рек, сама по себе или с прилегающей к ней частью По, представляет дугу круга, центр которого лежит к востоку от реки. Благодаря этому армия, стоящая на левом, восточном, берегу этих рек, способна занять позади них центральную позицию, с которой она может в сравнительно короткое время достичь любой подвергшийся атаке пункт по течению реки; она удерживает 117линию, названную Жомини «внутренней линией»117 , и движется по радиусам или по хорде, в то время как неприятель вынужден маневрировать на более длинных путях, по окружности. Если же армии, стоящей на правом берегу реки приходится обороняться, то это обстоятельство также становится для нее неблагоприятным: местность благоприятствует врагу в его ложных атаках, а короткие расстояния от отдельных точек периферии, которые так облегчали противнику маневрирование при обороне, дают ему теперь при наступлении решающее превосходство. Таким образом, линии ломбардо-венецианских рек чрезвычайно благоприятствуют именно германской армии как при обороне, так и при наступлении; для итальянской же или итало-французской армии они неблагоприятны. А если к этому еще добавить уже рассмотренное выше обстоятельство, а именно, что тирольские проходы дают возможность обойти все эти линии, то действительно нет никакого основания сомневаться в безопасности Германии даже в том случае, если ни одного австрийского солдата не будет на итальянской земле, так как мы в состоянии овладеть Ломбардией всякий раз, как мы того пожелаем.

Кроме того, эти речные рубежи Ломбардии большей частью весьма незначительны и мало пригодны для серьезной обороны. За исключением самой По, относительно которой мы будем говорить далее, как для Франции, так и для Германии во всем бассейне этой реки имеются только две действительно важные позиции; соответствующие генеральные штабы правильно оценили их силу; они были укреплены и, конечно, будут играть решающую роль в ближайшей войне. В Пьемонте, одной милей ниже Касале, По, течение которой имело до сих пор восточное направление, изгибается и протекает затем три добрых мили

на юго-юго-восток, а затем вновь сворачивает на восток. На северном изломе в По впадает с севера Сезия, а на южном с юго-запада — Бормида. В последнюю реку, непосредственно у слияния ее с По, впадают около самой Алессандрии Танаро. Орба и Бельбо, и все они вместе образуют систему речных линий, лучеобразно сходящихся к одному центральному пункту, очень важный узел которых прикрыт укрепленным лагерем Алессандрии. Из Алессандрии армия может по желанию оперировать на любом из берегов этих маленьких рек: может защищать линию По, лежащую непосредственно впереди, кроме того может в Касале, так же укрепленном, перейти через По или действовать по течению реки По, на ее правом берегу. Эта позиция, усиленная достаточными укреплениями, представляет собой единственную позицию, которая прикрывает Пьемонт или может служить базой для наступательных операций против Ломбардии и герцогств. Она страдает, однако, отсутствием глубины, и поскольку эта позиция может быть как обойдена, так и прорвана по фронту, то это обстоятельство является весьма неблагоприятным; сильное и искусное наступление могло бы быстро свести ее размеры до границ еще незаконченного укрепленного лагеря Алессандрии. В какой степени этот лагерь мог бы оградить его защитников от необходимости принять сражение при неблагоприятных условиях, об этом мы не можем судить, ибо не имеем данных ни о новейших укреплениях, находящихся там, ни о степени готовности их. Значение этой позиции для обороны Пьемонта против наступления с востока было признано еще Наполеоном, в связи с чем Алессандрия была снова укреплена. В 1814 г. крепость не проявила своей оборонительной силы; насколько она к этому способна в наши дни, мы, быть может, увидим в ближайшем будущем.

Другая позиция, которая имеет для Венецианской области то же самое или даже гораздо большее значение против наступления с запада, чем Алессандрия для Пьемонта, это — позиция, образуемая реками Минчо и Эч. Вытекая из озера Гарда, Минчо течет в южном направлении на протяжении четырех миль до Мантуи, образует в районе этого города заводь, окруженную подобно озеру болотами, и течет далее на юго-восток до впадения в По. Протяжение реки к югу от болот Мантуи и до впадения в По слишком коротко для переправы це­лой армии, поскольку противник, сделав вылазку из Мантуи, может атаковать ее с тыла и заставить принять бой в самых невыгодных условиях. Поэтому обходное движение должно быть направлено дальше к югу от Мантуи, и переправа через По должна быть произведена

Ф. ЭНГЕЛЬС 250

у Ревере или Феррары. На севере позиция на Минчо на большом протяжении обеспечена от обхода озером Гарда, так что действительно подлежащая обороне линия Минчо от Пескьеры до Мантуи не превышает четырех миль и опирается на каждом фланге на крепость, которая обеспечивает выход на правый берег реки. Сама река Минчо не представляет собой сколько-нибудь серьезного препятствия, причем высоким является в зависимости от местности то правый, то левый берег. Все это привело к тому, что линия Минчо до 1848 г. имела, в некоторой степени, дурную славу, и если бы не влияние особого обстоятельства, благодаря которому эта линия делается значительно сильнее, то она вряд ли получила бы такую большую известность. Это особое обстоятельство заключается в том, что в четырех милях позади протекает вторая река Северной Италии — Эч, в виде дуги, почти параллельной Минчо и нижнему По, и образует, таким образом, вторую, более мощную позицию, усиленную еще двумя расположенными на ней крепостями — Вероной и Леньяго. Эти два речных рубежа с их четырьмя крепостями в совокупности образуют для германской или австрийской армии против армии, наступающей из Италии или Франции, такую сильную оборонительную позицию, с которой не может сравниться никакая другая в Европе; так что армия, которая после выделе­ния гарнизонов еще способна к полевым действиям, может спокойно противостоять на этой позиции нападению даже вдвое превосходящих сил противника. Радецкий в 1848 г. показал, что может дать такая позиция. После мартовской революции в Милане118 , после отпадения итальянских полков и перехода пьемонтских войск через Тичино, Радецкий с остатками своих войск, численностью около 45000 человек, отошел к Вероне. После выделения гарнизонов крепостей численностью в 15000 человек в его распоряжении оставалось около 30000 человек. Его противник, силой до 60000 человек, составленных из войск Пьемонта, Тосканы, Мо-дены и Пармы, расположился между Минчо и Эчем. В тылу у Радецкого появилась 45-тысячная армия Дурандо, организованная из добровольцев и войск, выставленных папой и Неаполем¹¹⁹. В распоряжении Радецкого оставалась лишь одна коммуникационная линия — через Тироль, но даже и эта линия в горах находилась под угрозой, хотя и не серьезной, ломбардских добровольческих отрядов. Несмотря на это, Радецкий держался. Наблюдение за Пескьерой и Мантуей отняло у пьемонтцев столько войск, что 6 мая для атаки позиции у Вероны (сражение у Санта-Лючии) они могли выставить всего четыре дивизии, численностью от 40000 до 45000 человек; Радецкий же мог ввести в бой, считая и

гарнизон Вероны, 36000 человек. Таким образом, равновесие на поле сражения, если при­нять во внимание сильную в тактическом отношении оборонительную позицию австрийцев, было уже восстановлено, и пьемонтцы разбиты. Контрреволюция 15 мая в Неаполе освободила Радецкого от присутствия 15000 неаполитанцев120 и сократила венецианскую армию примерно до 30000 человек, из которых, однако, только 5000 папских швейцарцев и приблизительно такое же количество папских линейных войск из итальянцев были пригодны для действий в открытом поле; остальную часть составляли добровольческие отряды. Почти 20-тысячная резервная австрийская армия под командой Нугента, сформировавшаяся в апреле на Изонце, легко пробилась через эти войска и соединилась с Радецким 25 мая в Вероне. Теперь старый фельдмаршал мог, наконец, выйти из состояния пассивной обороны. С целью освободить Пескьеру, осажденную пьемонтцами, и расширить занимаемую им территорию, он предпринял свой знаменитый фланговый марш со всей своей армией к Мантуе (27 мая); 29 мая он перешел здесь на правый берег Минчо, взял штурмом неприятельскую позицию у Куртатоне и 30-го вышел у Гойто в тыл и фланг итальянской армии. Но в тот же день пала Пескьера, погода установилась неблагоприятная, к тому же Радецкий еще не чувствовал себя достаточно сильным для решительного сражения. Поэтому 4 июня он вернулся обратно че­рез Мантую на Эч, отослал резервный корпус в Верону и с остальными своими войсками пошел через Леньяго на Виченцу, которую Дуранд о укрепил и в которой засел со своими 17000 человек. 10-го он бросил на штурм Виченцы 30000 человек, и 11-го Дурандо капитулировал после мужественного сопротивления. 2-й армейский корпус (Д'Аспре) овладел Па­дуей, верхней долиной Бренты и вообще Венецианской областью, а затем последовал за 1-м корпусом в Верону; в это время вторая резервная армия под командой Вельдена подошла со стороны Изонцы. В течение всего этого времени и вплоть до самого исхода всей кампании пьемонтцы с суеверным упорством концентрировали все свое внимание на Риволийском плато, которое они со времени победы Наполеона, по-видимому, рассматривали как ключ к обладанию Италией, но которое в 1848 г. не имело более никакого значения, после того как австрийцы вновь открыли надежную коммуникационную линию с Тиролем через Валь-д'Арсу, т. е. прямое сообщение с Веной через Изонцу. В то же время пьемонтцам необходи­мо было предпринять какие-нибудь действия против Мантуи, они ее поэтому блокировали на правом берегу Минчо; эта операция могла иметь один только смысл —

удостоверить господствовавшую в пьемонтском лагере беспомощность, растянуть армию на целых восемь миль между Риволи и Боргофорте и вдобавок разделить ее течением Минчо на две половины, которые не могли оказать друг другу поддержку.

И вот когда пьемонтцы попытались блокировать Мантую также и на левом берегу Минчо, Радецкий, к которому присоединились тем временем еще 12000 человек из войск Вельдена, решился прорвать ослабленный центр пьемонтцев и затем по частям бить подходящие войска противника. 22 июля он приказал атаковать Риволи, которое и было очищено пьемонтцами 23-го; 23 июля он сам выступил из Вероны с 40000 человек против позиции у Соны и Соммакампаньи, обороняемой лишь 14000 пьемонтцев, захватил ее и разорвал таким образом всю неприятельскую линию. 24 июля левый фланг пьемонтцев был окончательно отброшен за Минчо, а их правый фланг, в это время сосредоточившийся и перешедший в наступление против австрийцев, был 25-го разбит при Кустоце; 26-го вся австрийская армия перешла Минчо и нанесла пьемонтцам еще одно поражение — у Вольты. На этом кампания была закончена; пьемонтцы, почти не оказывая сопротивления, отошли за Тичино.

Этот краткий очерк кампании 1848 г. доказывает лучше всякого теоретического обоснования силу позиции на Минчо и Эче. Прибыв в четырехугольник крепостей, пьемонтцы должны были выделить столько войска для наблюдения за ними, что их наступательная сила, как это показало сражение при Санта-Лючии, уже благодаря этому была значительно подор­вана, между тем Радецкий, как только он получил первые подкрепления, мог передвигаться совершенно свободно между крепостями, базируясь то на Мантую, то на Верону, сегодня угрожать тылу противника на правом берегу Минчо, через несколько дней после этого захватить Виченцу и все время держать инициативу кампании в своих руках. Правда, пьемонтцы делали ошибку за ошибкой. Но в этом и состоит сила позиции, что она ставит врага в трудное положение и чуть ли не заставляет его делать ошибки. Наблюдение за отдельными крепостями, а тем более их осада вынуждают его дробить, ослаблять наступательную силу своих наличных войск; реки вынуждают его увеличивать это дробление, почти исключая возможность взаимной поддержки различных корпусов. Какие громадные силы нужны для осады Мантуи при том условии, что каждое мгновение полевая армия противника может обрушиться на осаждающего, выйдя из веронских отдельных фортов!

Только Мантуя была в состоянии в 1797 г. задержать победоносную армию генерала Бонапарта. Только дважды крепость внушила ему уважение: это была Мантуя и десять лет спустя — Данциг. Вся вторая часть похода 1797 г., т. е. Кастильоне, Медоле, Каллиано, Бас-сано, Арколе, Риволи121 , — все это группируется вокруг Мантуи, и лишь после того, как эта крепость пала, победитель отважился продолжать наступление на восток и переправиться через Изонцу. В то время Верона еще не была укреплена; в 1848 г. на правом берегу Эча была готова только стена вокруг Вероны и сражение при Санта-Лючии было дано на том месте, где вскоре после этого были построены австрийские редуты, а затем отдельные форты; и только благодаря этому укрепленный лагерь Вероны ныне становится ядром, редюитом всей позиции, которая тем самым приобретает очень большую силу.

Как видите, мы не стремимся преуменьшить значение линии Минчо. Но не будем упускать из виду, что эта линия приобрела значение лишь с тех пор, как Австрия стала вести войны в Италии на свой риск и страх и коммуникационная линия Боцен — Инсбрук — Мюнхен была отодвинута на задний план другой линией, именно Тревизо — Клагенфурт — Вена. И для Австрии, в ее современном виде, обладание линией Минчо есть действительно жизненный вопрос. Австрия, как самостоятельное государство, которое хочет действовать в качестве великой европейской державы, независима от Германии, поставлена перед необходимостью либо сохранять в своих руках линию Минчо и нижнего По, либо отказаться от обороны Тироля; иначе Тироль был бы обойден с двух сторон и связь с остальной монархией могла бы поддерживаться лишь через Тоблахский проход (дорога из Зальцбурга на Инсбрук проходит через Баварию). Однако среди старшего поколения военных существует мнение, что Тироль сам по себе обладает очень большой обороноспособностью и господствует как над бассейном Дуная, так и над бассейном По. Но это мнение безусловно опирается на фантазерство и никогда не было подтверждено опытом, так как повстанческая война, какой была война 1809 г.¹²², не может служить основанием для выводов, касающихся операций регулярной армии.

Автором такой точки зрения является Бюлов; он высказывает ее между прочим в своей истории Гогенлинденской123 и Маренгской операций. Один экземпляр французского перевода этой книжки124 , принадлежавший английскому военному инженеру Эммету, который еще при жизни Наполеона был командирован на остров Св. Елены, попал в 1819 г. в руки

пленного полководца. Он сделал на полях многочисленные замечания, и Эммет в 1831 г. переиздал эту книгу вместе с пометками Наполеона.

Вначале эта книга, видимо, произвела на Наполеона хорошее впечатление. Предложение Бюлова развертывать всю пехоту в стрелковые цепи он отмечает одобрительно: «De l'ordre, toujours de l'ordre, les tirailleurs doivent toujours etre soutenus par les lignes»*. Затем следует несколько раз: «Bien, c'est bien»** , и снова «bien». Но подойдя к двадцатой странице Наполеон теряет терпение, видя как бедный Бюлов мучается над тем, чтобы объяснить — в высшей степени неудачно и неловко — все превратности войны своей теорией эксцентрического отступления и концентрического наступления, видя, как он своим ученическим толкованием лишает смысла мастерские шахматные ходы. Сначала он отмечает несколько раз: «Mauvais», «cela est mauvais», «mauvais principe»**^*, дальше он замечает: «cela n'est pas vrais», «absurde», «mauvais plan bien dangereux», «restez unis si vous voulez vaincre», «il ne faut jamais separer son armee par un fleuve», «tout cet echafaudage est absurde»**** и т. д. И когда Наполеон находит далее, что Бюлов постоянно хвалит плохие операции и порицает хорошие, что он приписы­вает генералам глупейшие мотивы и дает им комичнейшие советы, что, наконец, он хочет упразднить штык и вместо этого вторую шеренгу пехоты вооружить пиками, то у него вы­рывается восклицание: «bavardage inintelligible, quel absurde bavardage, quelle absurdite, quel miserable bavardage, quelle ignorance de la guerre»*****.

Бюлов упрекает австрийскую дунайскую армию, которой командовал Край, за то, что она отошла к Ульму, вместо того, чтобы идти в Тироль. Тироль — это неприступный бастион из гор и скал; если его займет достаточно сильная армия, она будет господствовать одновременно над Баварией и частью Ломбардии. (Здесь замечание Наполеона: «On n'attaque pas les montagnes, pas plus le Tirol que la Suisse, on les observe et on les tourne par les plaines» ). Затем Бюлов упрекает Моро за то, что он позволил задержать себя у Ульма армией

«Порядок, всегда порядок, — стрелковые цепи всегда должны поддерживаться линейными построениями».

" «Хорошо, это — хорошо». Ред.

— «Плохо», «это плохо», «плохой принцип». Ред.

— «это не верно», «абсурдно», «плохой и весьма опасный план», «оставайтесь сосредоточенными, если вы хотите победить», «никогда не следует разделять свою армию рекой», «все это нагромождение абсурдно».

— «непостижимая болтовня, какая бессмысленная болтовня, какой абсурд, какая жалкая болтовня, ка­кое незнание войны». Ред.

Края, вместо того, чтобы оставить ее без внимания, а самому овладеть Тиролем, в котором было мало войска: завоевание Тироля, по мнению Бюлова, было бы гибельно для австрийской монархии (Наполеон: «Absurde, quand meme le Tirol eut ete ouvert, il ne fallait pas у entrer»*).

После того как Наполеон закончил чтение всей книги, он охарактеризовал систему концентрического наступления и эксцентрического отступления, а также теорию господства гор над равнинами следующими словами: «Si vous voulez apprendre la maniere de faire battre une armee superieure par une armee inferieure, etudiez les maximes de cet ecrivain; vous aurez des idees sur la science de la guerre, il vous prescrit le contre-pied de ce qu'il faut enseigner»** .

Три или даже четыре раза Наполеон повторяет предостережение: «il ne faut jamais attaquer le pays des montagnes»*** . Этот страх перед горами появляется у него, несомненно, в более поздние годы, когда его армии достигли колоссальных размеров и их привязывали к равнинам как вопросы довольствия, так и условия тактического развертывания. Испания125 и Тироль, вероятно, также этому содействовали. Раньше он не так уж боялся гор. Первая половина его похода 1796 г. прошла вся в горах, а в последующие годы Массена и Макдональд достаточно доказали, что и в горной войне — и именно в горной войне прежде всего — можно с малыми силами достичь очень больших результатов. Но в целом ясно то, что наши современные армии могут лучше всего использовать свои силы в условиях местности, где равнины перемежаются с невысокими холмами, и что неверна та теория, которая предписывает направить большую армию в высокие горы, — не для того, чтобы через них пройти, а для того, чтобы занять там позицию на продолжительное время, — особенно, если справа и слева лежат свободные равнины, подобно баварской или ломбардской, в которых можно решить исход войны. Как долго, например, можно прокормить 150-тысячную армию в Тироле? Ведь голод весьма скоро выгнал бы ее вновь на равнину, в которой она за это время дала противнику укрепиться и где ее могут вынудить принять бой в крайне невыгодных условиях. Наконец, где же в узких горных долинах армия могла бы найти позицию для развертывания всех своих сил?