Филис Каст Богиня весны Дорогой читатель!
жүктеу/скачать 0.68 Mb.
|
| Глава 21
Гадес долго еще молчал после того, как Алкестида исчезла на дороге, которая должна была вернуть ее к земной жизни. Лина наблюдала за темным богом, поглядывая на него искоса. Он держал ее за руку, но лицо его было непроницаемым. Он как будто нарочно заставлял Лину нервничать. Куда, собственно, они направятся сейчас? В его личные комнаты, как предполагалось? Может быть, ей просто почудилось, что он развеселился, когда услышал, что ее возвели в ранг королевы Подземного мира, а на самом деле он недоволен? Но тогда зачем бы ему позволять ей выносить приговор, с которым он был откровенно не согласен? Мысли Лины метались, как светлячки над лугом. Они вошли во дворец через задний двор и повернули налево, в противоположном от покоев Лины направлении. Потом миновали вход в обеденный зал. Наконец Гадес остановился перед огромной двустворчатой дверью, на которой были вырезаны изображения Ориона и шлема, что хранился в тронном зале. Чувствуя себя не в своей тарелке, Лина показала на дверь. — Какой хороший портрет Ориона! Он выглядит по-настоящему свирепым! Гадес фыркнул. — Думаю, пора уже заказать новый портрет... такой, на котором он бы подлизывался к своей богине. Лина, успокоенная его шуткой, легонько толкнула его плечом. — Ох, но его же все равно считают ужасным жеребцом. Эвридика вообще боится подходить к нему близко. Гадес покачал головой. — Боюсь, его репутация яростного неприступного зверя окончательно подмочена. — Он повернулся и взял Лину за подбородок. — Но он ведь ничего не имеет против. Он выиграл куда больше, чем потерял. — Он легко поцеловал Лину и прошептал: — Хочешь зайти в мои покои? — Да. Гадес распахнул перед ней огромные двери, и Лина вошла в личный мир темного бога. Первым, что бросилось ей в глаза, была огромная кровать в центре комнаты. Кровать была укрыта пологом из тонкого, как паутина, шелка, свисавшего изящными пышными складками. Лина заметила, что сама кровать накрыта белым льняным покрывалом, и все в целом выглядело так, словно какое-то облако, заблудившись, свалилось сюда прямиком с небес. Это было роскошно, и сексуально, и очень-очень привлекательно. Лина вдруг осознала, что во все глаза таращится на кровать и слишком уж далеко зашла в своих фантазиях... Она почувствовала, как кровь приливает к щекам. Лина заставила себя отвести взгляд от кровати и посмотрела на пару огромных люстр, висевших на сводчатом потолке. Люстры были как будто из черного стекла, ж огоньки сотен свечей танцевали и поблескивали на их необычной поверхности. — Все люстры в твоем дворце так прекрасны! Но эти... они что, действительно из черного стекла? — Это обсидиан, — пояснил Гадес. Интимно положив руку на талию Лины, он провел ее в комнату. — Хотя он действительно напоминает стекло, когда его хорошенько отполируют. Лина улыбнулась темному богу. — И каковы же его свойства? Наверняка в нем кроется нечто особенное, раз уж ты выбрал этот камень для своей личной спальни. — Сила обсидиана защищает, связывает с землей, помогает строить правильные планы на будущее и приносит мир, — Гадес посмотрел на трепещущий свет. — Я лично нахожу в нем успокоение. — Ну и он еще очень хорошо вписывается в твою цветовую гамму. — Лина широким жестом обвела спальню. Основными цветами здесь были черный, белый и серебряный. Но комната не выглядела суровой и холодной; каким-то чудесным образом контраст цветов смотрелся абсолютно гармонично, словно темный бог нашел способ благополучно сочетать свет и тьму. — Не хочешь ли выпить вина? — спросил Гадес. Он нервничал, и ему казалось, что богиня может услышать слишком громкое биение его сердца. Персефона кивнула, Гадес поспешно подошел к невысокому столу, приютившемуся между двумя белыми атласными креслами, и налил два бокала вина из бутылки, заранее открытой и поставленной в ведерко со льдом. Лина благодарно улыбнулась и взяла хрустальный бокал, наполненный золотистой жидкостью. Когда Лина вдохнула изысканный аромат, ее улыбка стала шире. — Амброзия! — До меня дошел слух, что ты ее очень любишь. — Слухи наверняка не упустили и того, что я иной раз уж слишком ею увлекаюсь. — Оставим это между нами. — Гадес улыбнулся, потом слегка откашлялся и поднял свой бокал. — За новое начало! — За новое начало, — повторила Лина, касаясь своим бокалом бокала Гадеса. И они выпили, не отводя глаз друг от друга. Гадес поставил свой бокал на стол. Лина последовала его примеру. Темный бог глубоко вздохнул. Потом шагнул к Лине и обнял ее. — Ты преследуешь меня, Персефона. Я думаю о тебе ежеминутно. И он впился в ее губы жадным поцелуем. Их тела прижались друг к другу. У Лины в голове было только одно, ох, ну наконец-то! Его плоть пульсировала рядом с ней, и Лину обожгло жаром. Ее руки шарили по кожаной тунике, и Лине захотелось выругаться от разочарования. Она понятия не имела, как снять с Гадеса эту штуковину! Когда же его страстный поцелуй окончательно взбунтовал ее кровь, Лина принялась за поиски более целенаправленно и наконец нашла шнурки, соединявшие тунику на боку. Лина потянула за них, и шнурки ослабли настолько, что Лине удалось наконец просунуть руку под кожаную броню и коснуться твердых мускулов талии и живота Гадеса. Гадес застонал, не отрываясь от ее губ. Его ладони скользнули к скульптурным ягодицам Лины, он еще крепче прижал богиню к себе. И когда ощутил ее встречное движение, его тело просто взбесилось. Богиня легонько покусывала его нижнюю губу. Потом она чуть отодвинулась, но лишь для того, чтобы посмотреть ему в глаза. — Идем в постель, Гадес, — выдохнула она. Темный бог тяжело сглотнул, пытаясь справиться с сухостью во рту, и кивнул. И повел ее к своей кровати. Он раздвинул перед ней шелковый полог, но сам не последовал за ней. Персефона, откинувшаяся на подушки, выглядела невероятно прекрасной и желанной. Видя его колебания, богиня вопросительно улыбнулась. — Сначала я должен кое-что сказать тебе. — Голос темного бога стал совсем низким от волнения. — Я никогда прежде этого не делал. — Ты хочешь сказать, ты никогда не приводил женщин в эту спальню? — Это верно, я никогда не приводил сюда смертных женщин, но не только этого я не делал прежде. Лина вытаращила глаза. — Ты что, никогда прежде не занимался любовью? Гадес рассмеялся, но напряженно, нервно. — Почему же, любовью я занимался, только не с богинями. Лина села. Ей отчаянно захотелось рассказать ему все. Он нервничал по той же самой причине, что и она. — По правде говоря, я довольно давно ни с кем... — Лина протянула руку, коснулась пальцев Гадеса. Он сжал ее кисть. — И могу поклясться, что ни один бог не вызывал у меня таких чувств, как ты. Гадес сел рядом с ней на постель, глядя на их соединенные руки. — Когда Алкестида назвала тебя королевой Подземного мира, меня наполнила невыразимая гордость. Подумать только, все считают, что ты принадлежишь мне, ты готова править здесь рядом со мной... Не могу припомнить ничего такого, что доставило бы мне больше радости. Лина вздохнула. — Если бы меня всегда звали королевой Подземного мира, я бы гордилась, но я не знаю... — Она запнулась, не зная, что делать. С одной стороны, она дала обещание Деметре, с другой — ей просто необходимо было сказать Гадесу правду. Он обхватил ладонями ее лицо. — Мне пока достаточно, что сама эта идея тебе не противна. А время позаботится об остальном. Лина положила ладони на его руки. — Но разве такой прекрасный мир может вызвать неприязнь? Я восхищаюсь им, — хрипло произнесла она. Улыбка Гадеса была ослепительной, и Лина недоумевала, почему другие бессмертные не видят темного бога таким, каким видит его она. А потом вдруг безумно обрадовалась, что они ничего не понимают. Ведь тогда он не достался бы ей; он стал бы похожим на всех прочих... Гадес осторожно поцеловал ее, но Лина почувствовала, как напряжено его тело. Когда Гадес снова заговорил, в его голосе звучали нежность и страсть. — Покажи мне, как доставить тебе истинное наслаждение. Одна лишь мысль о тебе, взгляд на твою кожу заставляют мою кровь бурлить. Но я знаю, что желание женщины не столь примитивно. — Несмотря на все свое напряжение, Гадес умудрился хихикнуть. — И даже при моем небогатом опыте я сумел понять, что богини воистину устроены намного сложнее, чем боги. Научи, как пробудить в тебе настоящее желание, Персефона. У Лины пересохло во рту, и она облизнула губы, ощутив дрожь удовольствия оттого, что взгляд Гадеса тут же устремился к ее губам. — Можешь для начала раздеться, — чуть дыша, сказала она. Гадес тут же потянул за уже ослабленные шнурки кожаного хитона, потом расшнуровал нижнюю тунику и сбросил льняную полосу, обвивавшую его бедра, — именно эту часть его одежды Лина сочла наиболее волнующей, когда увидела Гадеса в ней одной в кузнице. Отшвырнув все в сторону, темный бог предстал перед Линой обнаженным. Он был великолепен. Под блестящей темно-золотистой кожей играли мощные мышцы, придавая Гадесу невероятно экзотический вид. Лине никогда не приходилось видеть столь прекрасно сложенного мужчину. Ее взгляд скользнул вниз по телу бога, и Лина задохнулась. Мужская плоть Гадеса была полностью готова к действию. У Лины закружилась голова от удовольствия и от сознания того, что вот этот могущественный бог полностью в ее власти. Она встала и положила руки на его грудь. А потом медленно, очень медленно погладила золотистую кожу, наслаждаясь ощущением твердых мышц. Когда же ее руки заскользили вниз, к животу, Лина почувствовала, как по всему телу Гадеса пробежала дрожь. — Что нравится всем женщинам — так это мысль о том, что их прикосновение возбуждает, — хрипло проговорила Лина. — Нас радует, что, хотя наши тела совсем не так сильны, одно лишь легкое касание может заставить мужчину дрожать и стонать. Она взяла в руку его твердую плоть и нежно погладила. Почти болезненный стон вырвался у темного бога. Лина улыбнулась, поддразнивая его: — Я делаю тебе больно? — Нет! — выдохнул он. — Хотя, мне кажется, ты могла бы сейчас свалить меня одним толчком. Все, что мне нужно, так это думать о тебе... видеть тебя... ощущать твой запах, и я жажду твоих прикосновений... От слов Гадеса тело Лины вспыхнуло жаром. Она отпустила его и дернула за шнурок на левом плече, удерживавший легкое платье. И обнажила грудь. Еще мгновение понадобилось ей, чтобы заставить одежду соскользнуть с тела. И она шагнула навстречу объятиям Гадеса. — У тебя такая горячая кожа. Мне нравится ее чувствовать, — сказала она между поцелуями. — Я так хочу тебя, что пылаю с головы до ног, — прошептал он, касаясь губами ее губ, в то время как его ладони изучали изгибы ее бедер. Потом он упал на постель, увлекая Лину за собой. — Научи меня большему, Персефона. Научи, как заставить и тебя загореться. Они легли на бок, лицом друг к другу. Лина просто не знала, с чего начать. Она уже разгорячилась и повлажнела и готова была прямо сейчас заставить Гадеса войти в нее. Но она глубоко вздохнула и подавила этот порыв. Нет, он ведь не такой, как ее бывший муж или один из ее скучных любовников. На этот раз все будет иначе. Гадес другой. В нем она нашла то, о чем на самом деле мечтают все женщины, — мужчину, который искренне хотел доставить ей наслаждение и готов был слушать и учиться, чтобы она действительно это наслаждение получила. И ей только и нужно показать ему, чего она хочет. Но это оказалось гораздо труднее, чем она воображала. Чего она хочет? Лина закрыла глаза и сосредоточилась. Всю свою взрослую жизнь она искала мужчину, который интересовался бы ее чувствами не меньше, чем своими собственными. Она должна быть честной с Гадесом, как и с самой собой. Она должна сломать все условности, соблюдения которых требовали прежние любовники. Лина слегка вздрогнула. Она была готова. И она открыла глаза. Легонько коснувшись того места, где шея переходит в плечо, она неожиданно робко произнесла: — Для меня значение имеют мелочи. Например, мне нравится, когда меня целуют вот сюда. Гадес приподнялся на локте, потом наклонился к изгибу ее шеи. Нежно целуя и пощипывая губами кожу, он скользнул языком по чувствительному месту. — И мне бы хотелось, чтобы ты ласкал меня, когда целуешь. Пусть тело привыкнет к твоим рукам, — прошептала Лина. Ее дыхание участилось, и Гадес осыпал поцелуями соблазнительное плечо, а потом и грудь, которую нежно сжимал в ладонях. — О, да, и здесь тоже, — простонала Лина, когда он просыпал дождь поцелуев на пышные округлости. — А тебе приятно, когда я целую твои соски? — Голос Гадеса был прерывистым от желания. — Да... — Лина зарылась пальцами в его темные волосы. Пока Гадес дразнил языком ее грудь, его руки продолжали двигаться дальше. Сначала он погладил ее ноги, наслаждаясь ощущением округлых мышц. Помня, что следует уделять внимание мелочам, он остановился на бархатной коже под коленом. Потом, следуя безмолвным подсказкам ее тела, он перешел к внутренней стороне бедер. Богиня раскрылась ему навстречу и сама направила его руку к таинственной сердцевине, показывая, как приласкать чувствительный бутон, шепотом поощряя его, когда его пальцы ощутили ее собственный ритм. Волна оргазма была мощной и стремительной. Лина выдохнула его имя, когда яростный электрический разряд возник в глубине и промчался по всему телу. Гадес крепко прижимал богиню к себе, на время забыв о собственных желаниях и изумляясь, что ему удалось вызвать столь страстный отклик. Ему хотелось кричать от счастья. Она принимала его таким, каким он был, она хотела его и ему отдавалась. Богиня открыла глаза и посмотрела на него. Он улыбнулся, отводя волосы с ее щеки. А она, еще не отдышавшись как следует, снова принялась целовать его. — Знаешь, я думаю, что лучше всего, когда наслаждение получают оба, — тихо сказала она, заставляя Гадеса лечь на спину. — Это взаимный обмен, когда и даешь, и получаешь, и даже если удовольствие твоего партнера тебя бесконечно радует, это не избавляет тебя от необходимости удовлетворить собственные желания. Она гладила его сильное тело, с наслаждением целуя солоноватую кожу, пока наконец темный бог не начал задыхаться. Капельки пота поблескивали на напряженных мышцах, Гадес изо всех сил старался справиться с нараставшим желанием. Наконец Лина крепко обняла его. — Не сдерживайся больше. Я хочу ощутить тебя внутри... я хочу насытить твою страсть. Гадес со стоном перекатился и лег на нее. Опираясь на локти, он, погружаясь в тело богини, смотрел ей в глаза. Ее влажный жар охватил его плоть, и темному богу понадобилась вся сила воли, чтобы не взорваться в то же мгновение. Все оказалось лучше и сильнее, чем его фантазии, лучше, чем кто-либо мог вообразить. Темный бог на мгновение замер, стараясь овладеть собой. А потом она с тихим стоном вскинула бедра ему навстречу, и он ответил с той же страстностью, и наконец весь мир вокруг перестал существовать и осталась только она, его богиня. И она, ритмично двигаясь, вела его к финалу. Наконец, сотрясаясь в судороге наслаждения, Гадес зарылся лицом в ее волосы и только и мог, что повторять и повторять: — Персефона... Персефона... Ее разбудил знакомый сладкий аромат. Улыбающийся Гадес стоял возле кровати. Он был почти обнажен, лишь бедра прикрывала узкая полоса ткани. В одной руке темный бог держал бокал с прохладным золотым напитком, в другой — шелковый халат. — С добрым утром, — сонно пробормотала Лина. — С добрым утром. Я подумал, что ты, наверное, просто умираешь от жажды. — Гадес кивком головы указал на бокал. — И еще Эвридика принесла тебе вот это. — Он через плечо показал на столик, на котором громоздились гранаты, невероятно аппетитные сыры и разнообразные булочки. Лина подумала, что Гадес вряд ли мог бы выглядеть более восхитительно, чем в этот момент, когда стоял возле кровати, волнуясь, но стараясь делать вид, как будто ему не впервой видеть богинь в этой постели. — Спасибо. Лина села и потянулась. Простыня соскользнула, и глаза темного бога алчно уставились на обнаженную грудь богини. Гадес как зачарованный поставил бокал на столик у кровати и опустился перед Линой на колени; обхватив ладонями ее груди, он стал целовать соски. Хотя его прикосновения были очень нежными, Лина невольно вздрогнула. Ее тело невероятно, фантастически насытилось любовью, вот только ныло ужасно... Гадес отшатнулся. — Я сделал тебе больно? — Нет, просто я стала слишком чувствительной. Видишь ли, семь раз за одну ночь... ну, это несколько необычно. Гадес отчаянно покраснел, набросил халат на плечи Лины и пригладил ее волосы. Она была ужасно растрепанной, а на ее шее виднелись красные следы его губ. Неужели он вел себя грубо? Ночью ему казалось, что ей все нравится, но сейчас, утром, она выглядела чуть ли не раздраженной... Она встала с кровати, слегка пошатываясь, и с трудом натянула халат. Великие боги! Он что, действительно причинил ей боль? Лина рассеянно улыбнулась темному богу и осторожно села перед уставленным яствами столом. Она даже не заметила, как встревожило Гадеса ее состояние. А он молча проклинал себя за дурацкое поведение, вызванное недостатком опыта. Завтракая, Лина чувствовала, как к ней возвращаются силы, а ноющая боль в теле понемногу рассеивается. Видя, как на глазах улучшается настроение богини, Гадес успокоился и тоже сел к столу, и они ели вместе, как возлюбленные, касаясь друг друга коленями, кормя друг друга лакомыми кусочками. Гадес рассказывал Лине, как он придумывал изысканные люстры, висевшие на потолке над ними, когда в дверь спальни постучали. — Да, входи! — откликнулся темный бог. В комнату вошел Япис, державший в руках плоскую квадратную шкатулку. Он поклонился сначала Гадесу, потом Лине. — Добрый день, Гадес и Персефона. — В глазах даймона прыгали веселые огоньки, он изо всех сил старался сдержать довольную улыбку. — Я принес то, что ты просил, мой господин. Он протянул шкатулку Гадесу. — Отлично, Япис. Спасибо. При виде даймона Лина вспомнила, что в последнее время совсем забыла об Эвридике, и ее кольнуло чувство вины. — Япис, ты не мог бы передать кое-что Эвридике? — спросила она. — Разумеется, богиня. — Скажи ей, что мне хотелось бы посмотреть ее рисунки. Япис улыбнулся. — Она будет рада, богиня. — Хорошо. Пусть принесет все в мои покои позже, днем. И пожалуйста, передай ей, что мне очень хочется увидеть результаты ее творчества и ее саму. Я по ней соскучилась. Лине показалось, что на щеках даймона вспыхнул предательский румянец, прежде чем он кивнул; потом Япис с улыбкой вышел из комнаты. — Он в отличном настроении сегодня, — сказала Лина, барабаня пальцами по столу. — Он рад, что видит меня счастливым, — ответил Гадес, целуя ей руку. Лина поймала себя на том, что расплывается в такой же глупой улыбке, как даймон. И попыталась взять себя в руки. — Не думаю, что это единственная причина его радости. Я вообще-то уже давно собиралась поговорить с тобой об этом твоем даймоне. Гадес вопросительно поднял брови. — Мне кажется, он проявляет интерес к Эвридике, — пояснила Лина. Усмешка Гадеса напомнила Лине маленького мальчишку, пойманного за руку, когда он залез в банку с вареньем. — Пожалуй, ты права. — Тогда я должна выяснить, каковы его намерения, — твердо заявила Лина. Гадес кивнул, сразу став серьезным. — Да, понимаю. Конечно, ты беспокоишься. Пожалуй, я могу ответить тебе за Яписа. У него честные намерения. Он искренне заботится о маленьком призраке. — Ты присмотришь, чтобы он был осторожен? Ей ведь пришлось так много пережить. Женщине трудно снова ответить на любовь после того, как ей нанесли душевную рану. Гадес нежно коснулся ее щеки, подумав вдруг, только ли о преданной маленькой Эвридике говорит сейчас богиня. — Можешь доверять мне. Всегда. Я позабочусь об Эвридике, словно она сама богиня весны. — Спасибо. Не то чтобы мне не нравился Япис... он мне нравится. Просто я беспокоюсь за девочку. — Ты добрая богиня, и ты заботишься обо всех, кто тебя любит, — сказал Гадес. Потом посмотрел на шкатулку, стоявшую перед ним. И подвинул ее через стол к Персефоне. — Тут то, что я сделал в первую ночь твоего пребывания здесь. Я не мог уснуть. Я думал о тебе, о твоей улыбке, о твоих глазах... Он жестом предложил Лине открыть шкатулку. Маленький замочек тихонько щелкнул, и Лина подняла крышку. В уютном гнездышке из черного бархата лежала изящная серебряная цепочка, на которой был подвешен одинокий аметист... но это был не просто камень. Это был вырезанный из аметиста цветок нарцисса утонченных линий. На глаза Лины навернулись слезы. — Ох, Гадес! Это самый прекрасный подарок, какой только я получала в жизни! Гадес встал, подошел к Лине и, достав ожерелье из бархатного гнездышка, надел его на шею богини. Нарцисс лег точно над грудями Персефоны. — Спасибо, — прошептала Лина. — Я буду очень его беречь. Темный бог обнял ее. — В ту ночь, когда я его сделал, меня переполняли пустота и тоска, но теперь ты здесь, со мной, и черная дыра в моей душе затянулась. Смертные очень мудры... ты действительно королева Подземного мира. Я не могу представить жизни без тебя. Ты принесла в мир умерших вечную весну, ты принесла весну в сердце бога этого мира. Я люблю тебя, Персефона. Слезы, наполнявшие глаза Лины, полились по щекам; она не в силах была произнести хоть слово. Гадес стер капли с ее щек. — Почему ты плачешь, любимая? — Просто все так ужасно сложно... Гадес нахмурился. — Это потому, что ты — богиня весны? — Ну, отчасти да. — Ответь мне честно, Персефона. Ты плачешь потому, что не можешь вообразить себе жизнь в Подземном мире? Темный бог изо всех сил старался говорить ровным тоном, однако Лина прекрасно видела, как в его глазах вспыхнула боль. — Я хочу быть с тобой, — сказала она, стараясь, чтобы ее ответ не прозвучал слишком уклончиво. — Тогда я не могу представить таких препятствий, с которыми мы не смогли бы справиться вместе. — Он страстно обнял богиню. Наслаждаясь силой его рук, Лина зажмурилась, пытаясь остановить слезы. Слезами делу не поможешь. Она любила Гадеса, но это была лишь малая часть правды, которую ему следовало знать. Лина хотела рассказать ему все. Она должна была. Но ее связывало обещание, и потому ей сначала необходимо было поговорить с Деметрой. жүктеу/скачать 0.68 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|