Филист Георгий Михайлович история "преступлений" святополка окаянного

1016 год. О ходе событий в этом году идут длительные дискуссии. Одни исследователи упорно стоят на том, что поход Ярослава на Киев был в 1015 году, другие собирают факты, относящие его к 1016 году. В предыдущей главе нами высказывалась мысль о том, что Ярослав занимался осень, зиму и лето сбором новых дружин, сватовством к Ингигерде и женитьбой. Поэтому, согласно нашим расчетам, раньше лета 1016 года выступить в поход он не мог.

Довольно однозначно и последовательно события конца 1015 года излагает "Повесть временных лет": "И пошел на Святополка, услышав же, что Ярослав идет, Святополк собрал бесчисленное количество воинов, русских и печенегов, и вышел против него к Любечу на тот берег Днепра, а Ярослав был на этом". Сразу же после этого сообщения идут уже сведения 1016 года: "Пришел Ярослав на Святополка, и стали тот и другой по обе стороны Днепра, и не решались начать бой ни эти против тех, ни те против этих, и стояли три месяца друг против друга" (ПВЛ. Ч. 1. С. 296). Из дальнейшего текста следует, что стояли до наступления заморозков, т. е. до осени.

И здесь мы видим в летописи явное временное несоответствие. Если враждующие стороны встретились в конце 1015 года, то сражение произошло в марте. Но о каких заморозках может идти речь? Вероятнее всего, в летописях ошибка. События происходят осенью 1016 года, примерно в ноябре, когда у берега и на мелководье уже стоит лед, но переправа в лодках еще возможна.

Таким образом, Ярослав вышел из Новгорода в июле - августе, три месяца стоял на берегу Днепра, не решаясь приближаться к Киеву, и здесь его нашел Святополк. Анализ "Эймундовой саги" и Новгородской летописи утверждает нас в мысли, что битва состоялась в ноябре 1016 года. Уточнение времени сражения позволяет еще раз убедиться в том, что Святополк правил в Киеве едва ли не до конца этого года.

Не будем пока вдаваться в дискуссии по поводу продолжительности противостояния, рано или поздно битва произошла. Цитируемая "Повесть временных лет" рассказывает: "Святополк стоял между двумя озерами и всю ночь пил с дружиною своею. Ярослав же наутро, приготовив дружину свою к бою, на рассвете переправился. И, высадившись на берег, они оттолкнули ладьи от берега и пошли в наступление, и сошлись обе стороны. Была битва жестокая, и не могли из-за озера печенеги прийти на помощь; и прижали Святополка с дружиною к озеру, и вступили они [воины Святополка] на лед, и подломился под ними лед, и одолевать начал Ярослав. Увидев это, Святополк обратился в бегство" (ПВЛ. Ч. 1. С. 296). Из приведенного текста видно, что войска Ярослава в более выгодном положении, у них есть возможность переправляться на лодках. Воины же Святополка ступили на лед и начали проваливаться. Им некуда деваться, как-будто сама природа зажала их между двух озер и рекой с обманчивым льдом.

Для сравнения приведем текст из "Эймундовой саги", где, мы уверены, описано это же событие: "Между тем, мы, Нордманны, не сидели праздно: все наши ладьи и военный снаряд [снаряжение] оттащили мы вверх по реке. Мы отправимся туда с нашими людьми и нападем на них в тыл, а ставки [шатры] пусть стоят здесь порожние: вы же поспешите как можно скорее завязать бой при помощи своих людей". Так и сделано: поднялся бранный клик, возвысили знамена и распределили рать к войне. Оба ратные народа сошлись вместе: наступила страшная битва, и гибло очень много людей. Конунг Эймунд и Рагнар направили на конунга Бурислейфа сильный удар, напав на него по ту сторону щитов [с тыла]: воспоследовала жесточайшая битва и резня. Вслед за тем Бурислейфова рать была сломана, и его люди начали бежать. Но Эймунд заступил им путь, и избил такое множество мужей, что долго было бы прописывать имена всех их. (Вражьи) полчища были опрокинуты, так что (скоро) не с кем было сражаться; а те, которые остались целы, разбежались по лугам и по лесу, чтоб спасти жизнь свою: но в этой суматохе пронесся слух, будто и сам конунг Бурислейф убит". Исследователи саги утверждают, что это было первое сражение Эймунда на Руси и произошло оно в 1016 году.

Сопоставив оба источника, мы обнаружим как общее, так и отличия при описании битвы. Едины они в изображении места действия, в том, что был предпринят обход с тыла. И летопись, и "Эймундова сага" сообщают о руководстве сражением Ярослава, об участии в нем варягов и о поголовном разгроме врага. Но в первом источнике войска противника Ярослава возглавляет Святополк, во втором - Бурислейф. Нет здесь сведений и об отступлении на лед.

Новгородский летописец освещал битву при Любече ближе к тексту "Эймундовой саги", уточняя некоторые детали: новгородцы переправляются ночью, обвязывают головы белыми убрусами и побеждают Святополка на рассвете. Но, по мнению новгородского летописца, он бежит к печенегам. Сага, как относительно нейтральный источник, убеждает в достоверности событий. Сомнений быть не может: перед нами описание одного и того же сражения, но некоторые детали нуждаются в уточнении.

Первое, и самое важное. Бурислейф (Борис) пришел к месту сражения с печенегами, именно поэтому он представляется главным противником Эймунду. О том, что печенеги были лишь свидетелями события, говорит и летопись. Но что объединяло Бориса с ними - пока неизвестно. П. Голубовский считал, что Святополк в каждом случае нанимал печенегов и с ними боролся против Ярослава, самого яркого в то время представителя федеративных устремлений¹.

Думаем, что Святополк состоял в союзе с Борисом, которого отправил за помощью к печенегам. С ними он пришел к месту сражения, но что-то сдерживало печенегов, они не приняли участия в битве. Возможно, их не удовлетворяли условия найма.

В обоих описаниях сражение выглядит показательным тактически: русская летопись демонстрирует первую казнь злодея, а "Эймундова сага" показывает, что Эймунд хорошо отрабатывает большое содержание. Но вполне вероятно, что опытный воин Эймунд продемонстрировал молодым русским князьям свое тактическое превосходство.

Второе уточнение требуется в связи с продолжительностью стояния. Известно, что в Древней Руси, как и в других странах, тактика ведения боя сводилась к следующему: войска становились друг против друга, демонстрировали свои силы, изучали местность и это могло продолжаться весьма долго. Одновременно велись переговоры и разведка. Не исключено, что в данном случае варяги подошли позже и простояли только четыре дня, как указано в "Эймундовой саге". В заждавшихся битвы, оторванных от баз снабжения новгородских войсках началось брожение, и Ярослав сразу же после прибытия варягов начал сражение.

Обратимся к итогам, а они таковы: как сообщает Лаврентьевский список летописи, Святополк ушел после поражения в Польшу, Новгородский и сага - к печенегам. Исследователи, решая этот вопрос, полагались в основном на интуицию. Наше решение проблемы состоит в следующем: Святополк участвовал в сражении не один. С печенегами, как мы говорили, пришел Борис. Судьбу Святополка, ушедшего в Польшу, проследил Лаврентьевский список, составленный в Киеве. Разночтения летописей можно объяснить только этим.

В этом месте необходимо отклониться от наметившегося плана изложения проблемы и взглянуть хотя бы мельком на русско-печенежские связи. Без их анализа мы не сможем понять роль Бориса в исследуемый период и ответить на уже возникшие вопросы: почему именно Бориса послал Владимир к печенегам в 1015 году? каким образом Борису удалось привести печенегов на битву у Любеча? почему он ушел с печенегами после поражения?

Русско-печенежские связи в русской исторической науке почти не изучались. Лишь несколько ученых обращались к этой проблеме: русский историк П. Голубовский и советская исследовательница С. А. Плетнева. Известнейшие историки прошлого М. П. Погодин, С. М. Соловьев, М. В. Довнар-Запольский, Д. И. Багалей, В. О. Ключевский сформировали в отечественной науке мнение, что кочевые племена, и прежде всего печенеги, являлись несчастьем Руси, мечом, занесенным над Киевом. Категоричность этой оценки не содействовала умножению исследований, потому о печенегах и других кочевниках нам известно крайне мало.

Между тем печенеги, унаследовавшие культуру сарматов, во многом были близки к уровню материальной и духовной культуры Древней Руси. Довольно схожи культура скотоводства, ремесла и земледелия, обрядовая культура еще ближе и даже более совершенна по сравнению с Русью (если можно так сравнивать). Славяне покупали у печенегов племенной скот, некоторые ремесленные изделия, товары из кожи. Охотно и почти беспрерывно обменивались продуктами земледелия и воинским снаряжением. Торговля не прекращалась даже в период военных действий. Печенеги с почтением относились к купцам, потому случаев ограбления их неизвестно. Затруднена была транзитная торговля, которая предполагала найм проводников, бесконечные подарки знати каждого племени и таможенные сборы. Она становилась настолько убыточной, что желающих пробираться с товарами через всю страну не было.

С уверенностью можно сказать, что существовало государство печенегов, которое варяги назвали Бярмией. Это было государство военной демократии с хорошо организованной армией. Необычная тактика ведения боя: засады, заманивания, ложные отступления-ловушки наводили ужас на противника. Несмотря на то что печенеги воевали все время, единого войска и военачальника у них не было, оно состояло из самостоятельных племенных отрядов. Поэтому печенеги нередко терпели поражения от объединенных и организованных противников, в том числе и от древнерусских дружин.

Основным средством ведения и решения межгосударственных проблем было заложничество². Печенеги требовали заложников из правящих домов Руси, Византии, Булгарии, Венгрии и других стран, с кем вели переговоры. Заложники жили под охраной, которая не столько стерегла их, сколько прислуживала и охраняла от обид. Им предоставлялось право выбирать себе невесту, в том числе из племенной знати.

Истории известно немало случаев найма печенегов на службу к правителям других стран. П. Голубовский насчитал 34 случая их вербовки русскими князьями для решения внутригосударственных проблем и отметил, что "кроме подарков, известной платы за труды, союзники обогащались большой добычей, беззаконно грабя мирных жителей"³. Можно представить последствия таких наймов и таких расчетов. Печенегам порой отдавались на разорение захваченные районы, жителей которых ожидало рабство. Поэтому неизвестно, в каком случае больше страдало население - при неожиданных нападениях печенегов или при подобных расчетах с ними. Как и восточные славяне, они почти не использовали рабский труд и в основном продавали невольников в другие страны.

Удивляет и то, что постоянная борьба славян с печенегами не нарушала в целом доброжелательных отношений. Они откликались на зов о помощи, давали приют у себя опальным князьям, а отдельные представители их знати находили убежище на Руси. С 915 года до второй половины X в. руссы и печенеги жили дружно и мирно. Не случайно у обеспокоенного этой дружбой Константина Багрянородного появилась запись: "Руссы стараются быть в союзе с ними и получать от них помощь"⁴.

Печенеги участвовали в походах Руси 944 и 965 годов на Византию. Видя это единство действий, византийский император делает все, чтобы его разрушить, и добивается своего. У ряда исследователей нет сомнений в том, что убийство Святослава Игоревича печенегами - результат дипломатии Византии. Можно сказать, что после этого ужасного события отношения между восточными славянами и печенегами обострились. В 977 году они уже владели территориями на расстоянии двухдневного конного перехода от Киева. С этого времени стало традиционным положение: как только киевская дружина выходила из Киева на ратное дело, так печенеги уже у ворот города. Именно в связи с этим киевские правители искали пути для примирения с ними, а позже с торками и половцами, нанимали их и тем самым не только укрепляли свои дружины, но и сберегали Киев от нападений и разрушений.

Первая попытка найти в лице печенегов союзников в борьбе против внутренних соперников была предпринята Ярополком Святославовичем. Но наступление Владимира было столь стремительно, что он не успел воспользоваться их помощью. Успел уйти к печенегам Ярополков воевода Варяжко и долго не давал покоя Владимиру. Но и он нашел подход и нанял в 985 году печенегов и торков для похода против болгар. В целом же у Владимира были сложные отношения с кочевниками: он побеждал их в 993 году, был бит в 997 и сам едва не погиб в этом столкновении. С 997 по 1015 год печенеги в летописях не упоминаются. Может, потому, что были заняты своими проблемами - сдерживали продвижение на Запад торков и половцев, опасность с Востока отвлекала их силы.

По мнению ряда специалистов, изучающих этот период нашей истории, какую-то, возможно, даже значительную роль в налаживании отношений между соседями сыграл немецкий епископ-миссионер Бруно. Около 1008 года он был благосклонно принят князем Владимиром, который проводил его до самой границы с печенегами. Бруно, отправляясь вводить христианство у печенегов, якобы обещал Владимиру восстановить добрососедские отношения. Печенеги откликнулись на предложение и потребовали, как это было заведено, заложника. Владимир согласился и послал одного из своих сыновей.

Анализ событий 1015-1019 годов заставляет предполагать, что это был либо Борис, либо Святополк. Последний, как мы уже отмечали, занимался в это время вопросом о своем браке с дочерью Болеслава. В пользу Бориса говорят его активные контакты с печенегами, чья страна стала для него в означенный период едва ли не местом постоянного жительства.

"Эймундова сага" сообщает, что он там временами проживал. В своих предположениях мы пойдем несколько дальше. Вполне возможно, что Борис там ж'енился на девушке из правящего дома, иначе непонятны причины его постоянной поддержки, ведь средств для расчета с печенегами у Бориса не было. Только благодаря родственным связям он мог оказать те услуги Владимиру и Святополку, которые имели место. Отсюда еще одна посылка - Владимир послал Бориса к печенегам в 1015 году не для сдерживания их от нападения на Киев, а для заключения договора о взаимопомощи. Смерть Владимира разрушила подготовленный им план, и Борис спокойно вернулся к Святополку в Киев.

Если наша посылка выдержит самую строгую критику и будет признана верной, то в истории Бориса откроются новые страницы. Таким образом будет восстановлена истина.

Дальнейшее исследование событий также невозможно без реконструкций исторического характера. На появление одной из них повлияла интереснейшая мысль А. С. Хорошева о причинах союзнических отношений Святополка и Бориса: "Борьба за политическое господство в Северной Руси могла привести Бориса в Киев накануне похода Владимира против непокорного Новгорода"⁵. Другими словами, ростовский посадник, по мысли А. С. Хорошева, пришел в Киев с дружиной, чтобы вместе отстоять свое право на союз с Киевом. Так мы понимаем А. С. Хорошева, тем более что дальше у него находим: "Возможно, что Ярослав, в условиях уже сложившейся антиновгородской коалиции Киева и Ростова, противопоставил ей союз Новгорода и Мурома против Киева. Для муромского князя Глеба опаснее. было возвышение близкого Ростова, чем далекого Новгорода"⁶. Ученый подчеркивает, что, видимо, для связи с Ярославом Глеб выбирает дорогу через Смоленск, недалеко от которого погибает.

Эти предположения А. С. Хорошева весьма интересны и привлекательны, совершенно новый взгляд на политическую ситуацию начала XI в. Читатель, несомненно, заметил, что цитируемый нами исследователь рассматривает проблемы только политические. Но такой подход представляется нам несколько упрощенным (вспомним, что это был период введения христианства). Хочется напомнить и довольно серьезное замечание А. А. Шахматова о направлении Бориса в действительности во Владимир на Волыни.

Нам кажется более вероятным политический союз между Волынью и Киевом. Распределение сил в религиозно-политической борьбе имело прежде всего мировоззренческие основания. Борис, Святополк, Святослав и Судислав отстаивали прежнюю религию, а Ярослав и Глеб были ревнителями новой. Такое представление, думается, является более полным и содержательным. Поэтому следующая реконструкция несколько не укладывается в предшествующие исторические представления, но, на наш взгляд, имеет право на существование.

Владимир вызывает Бориса для участия в походе против Новгорода. Во время длительных сборов умирает Владимир, и Святополк занимает киевский стол. Ярослав же, чувствуя слабость нового киевского князя, собирается взять Киев, повторив "подвиг" отца. Но восстание 1015 года.в Новгороде сорвало планы, ослабило Ярослава и он вынужден был искать союзников для похода на Киев. Союзнические переговоры, сватанье и женитьба отрывают массу времени и только осенью 1016 года он подходит к Киеву.

Святополк, изучив планы Ярослава, состав его сил, отправляет Бориса за помощью к печенегам. На помощь далекого Болеслава рассчитывать было трудно и бесполезно, так как весть о подходе Ярослава запоздала. Борис привел печенегов к Любечу, но здесь выяснилось, что добычей могут стать только боевые трофеи, захваченные в бою. Это печенеги сочли явно недостаточным и в бой не вступили. Киевская и Борисова дружины потерпели поражение.

Возможно и другое толкование итогов сражения у Любеча. Святополк в нем не участвовал, ибо не мог оставить без присмотра Киев и киевскую прохристианскую знать и потому все сражение вел Борис. Именно его называет "Эймундова сага". Если бы Киев представляли два князя, то варяги не преминули бы приукрасить свой подвиг. Борис после поражения ушел к печенегам, а Святополк в поисках помощи бежит в Польшу настолько быстро, что оставляет в Киеве свою жену, которая попадает в плен к Ярославу. Позже в плену у Болеслава оказалась семья Ярослава, что послужило поводом к равному обмену.

Составитель киевского свода имел сведения об уходе Святополка из Киева и смело написал: "в Ляхы", не без основания полагая, что это единственно возможный для него путь.

1016 год завершается триумфом Ярослава. Он на киевском столе, вновь объединены Киев и Новгород. Противники разбиты, Ярослав считает, что их уже нет в живых. Торжество его безгранично, он почувствовал силу и решил избавиться от варяжских дружин, умышленно задерживая им жалованье. Через некоторое время он говорит варягам прямо: "Нет в вас больше надобности". Эймунд доказывает, что Бурислейф жив, он у печенегов и собирается на Киев.

1017 ГОД. Два события этого года наиболее достойны внимания. Первое описано в летописи так: "В год 6526 Ярослав пошел в Киев, и погорели церкви" (ПВЛ. Ч. 1. С. 296). Более загадочного сообщения в летописи нет. Во-первых, это повтор предыдущего о том, что после победы у Любеча Ярослав пришел в Киев. Во-вторых, совершенно непонятно, почему погорели церкви? Сведения других летописей о большом пожаре в городе, о нападении печенегов не раскрывают картины. Короче говоря, до сих пор причина большого пожара в Киеве неизвестна. Понять эту фразу можно только при помощи "Эймундовой саги". Мы это сообщение не принимаем полностью, но давайте вместе вчитаемся в его строки.

Варяги не называют ни город, ни дату, но описывают приготовления города к защите, сообщают о пребывании зимой Бурислейфа в Бярмии и о скором приходе его сюда, то есть туда, где жили в это время Ярослав и Эймунд. Все указывает на то, что это был Киев.

Эймунд взял укрепление города на себя: велел рубить деревья с ветками и ставить их вокруг крепостной

стены, чтобы создать помехи множеству печенежских стрел; вокруг наружной стены велел выкопать огромный ров, а затем напустил в него воды и замаскировал ветвями; наметил местом сражения два городских воротных сооружения. План был таков: впустить степных воинов, привыкших к широкому маневру, и перебить их в городской тесноте.

Накануне того дня, когда ждали неприятеля, Эймунд велел женщинам надеть самые лучшие украшения и выйти на стены, как только появятся печенеги. По его замыслу, украшенные, улыбающиеся женщины должны были усыпить бдительность неприятеля и заманить его в город. Бурислейф с дружиной и печенегами, привлеченные гуляющими женщинами, кинулись к городу, многие попали в прикрытый ров и там погибли. Бурислейф заметил, что все ворота города закрыты, лишь двое открыты, но к ним нелегко подступиться. Ярислейф и Эймунд заняли оборону, каждый у своих ворот. Началась жестокая битва, она шла с переменным успехом. В самый решительный момент Ярислейф был ранен в ногу и Эймунд поспешил на выручку. Но печенеги уже ворвались в город. Они грабили дворцы и церкви, захватывали богатые трофеи, поджигали церкви.

Несомненно, Бурислейф - это Борис. Он пообещал им в добычу несметные богатства киевских церквей. Цель его поступка была двойной: уничтожить церкви и разбить Ярослава.

Но, занявшись грабежом, печенеги забыли о второй, основной своей задаче. Эймунд воспользовался этим и выбил из города разрушителей. Но он уже горел. Началось преследование дружины Бурислейфа и печенегов. В ходе завершающего удара был убит хоругвеносец Бурислейфа и вновь пошел слух, что сам он убит, хотя тело его не было найдено. Варяги и Ярослав победили Бурислейфа, который в очередной раз ушел к печенегам.

Важно несколько уточнить имеющиеся сведения о данном событии. Первое - происходило ли оно в Киеве? А. А. Шахматов не сомневается в этом, относит его к 1017 году, но обвиняет в пожаре и бесчинствах варягов⁷.

Мы не можем поддерживать это мнение, так как считаем: основной виновник пожара - печенеги. Если бы это были варяги, они разграбили бы город еще в 1016 году, когда только вошли в него. Кроме того, варяги были христианами, почему же они бросились грабить храмы? Позже и сам Шахматоз склонился к мысли, что Киев сожгли и ограбили неченеги⁸.

Второе уточнение требуется в связи с определенным сходством в описании событий 1017 и 1036 годов в различных древнерусских источниках и даже некоторым повтором, связанным с закладкой Золотых ворот и св. Софии на месте, где были разбиты печенеги. Думается, что повтор этот вызван необходимостью восславить ратный подвиг Ярослава.

Нельзя оставить без внимания и указания различных источников о количестве сожженных церквей в Киеве, оно колеблется от 400 до 600. Поверить в это не могут даже откровенные апологеты православия. Епископ Кирион, историк Ю. А. Гогельмейстер предлагали различные расчеты. Последний привел следующий: он взял наименьшее количество дворов на одну церковь - 30. Получалось, что в Киеве 21 тысяча дворов, а если в каждом из них по 6-8 жителей, то население Киева превышало 150 тысяч человек, что составляло для тех времен невероятную цифру⁹. В городе жило примерно 30 тысяч, потому получается, что на церковь приходилось 5 - 10 человек.

Успешное сражение вдохновило Ярослава - в течение года две блестящие победы. Он решает окончательно разделаться с противниками и готовит поход на запад, против Болеслава и Святополка. Напомним, он не знает о судьбе Бурислейфа и считает его погибшим. В "Повести временных лет" этот поход отнесен к 1018 году, но большинство источников датирует его годом раньше. Особениость сообщения "Повести" в том, что инициативу она приписывает Болеславу, который якобы вместе со Святополком готовился к сражению: "Пришел Болеслав (король польский) со Святополком и поляками на Ярослава. Ярослав же, собрав Русь и варягов и словен (новгородских), пошел навстречу Болеславу и Святополку, и пришел к Волыню, и стали они по обе стороны Буга" (ПВЛ. Ч. 1. С. 296).

Однако обстановка была сложнее, чем представляют ее летописи. Чтобы обезопасить себя в случае нападения Болеслава и Святополка, Ярослав заключил союз с германским императором Генрихом II и осенью 1017 года сам напал на Болеслава. Ряд летописей лаконично сообщают: "Ярослав иде к Берестью". Оно принадлежало в это время Польше и потому фразу надо понимать буквально - Ярослав идет на противника. Но взять Берестье он так и не смог. Ф. И. Успенский усматривал в договоре Ярослава с Генрихом II дальновидность русского князя¹⁰.

Нам кажется, что события на Буге должны рассматриваться не только с позиции превознесения мудрости Ярослава. Оценки должны отражать действительные исторические события. В связи с этим необходимо до конца раскрыть позицию Ярослава, в действиях которого еще раз проявилась его агрессивная сущность. Ведь Болеслав, несмотря на родственные связи со Святополком, не спешил воевать с Ярославом. Вечная занятость урегулированием польско-германских отношений настойчиво диктовала необходимость сохранения мира на Востоке. Ради решения своих проблем Болеслав был готов поддержать любого правителя в Киеве. Подтверждением этому является его стремление породниться с Ярославом, взяв в жены сестру Ярослава Предславу, что должно было укрепить польско-русские связи. Ярослав же искал любые предлоги отомстить покровителю Святополка и не пошел на матримониальный союз.

Думается, что побочной причиной похода было стремление Ярослава навести порядок в Западной Руси, которая открыто не поддерживала ни одну из группировок, но явно игнорировала самозванного киевского князя. Именно в этом походе Ярослав имел возможность столкнуться с князем древлянским Святославом, через земли которого он прошел по дороге к Берестью. Судьба Святослава, вполне возможно, оказалась в руках Ярослава. Нам в данном случае важно не найти убийцу Святослава, а снять подозрения со Святополка, обвиняемого летописями в этом злодеянии. Давайте проанализируем сообщение летописи и попытаемся доказать его невиновность.

Во-первых, из летописи следует, что Святополк убивает уже третьего брата и после его убийства внезапно решил: "Перебью всех братьев своих и стану один владеть Русскою землею". Но после этого заявления он не убивает никого, в то время как агрессивность Ярослава, стремящегося любыми методами добиться единовластия, все возрастает.

Во-вторых, анализ текста дает основания полагать, что это позднейшая вставка, призванная окончательно убедить всех в виновности только Святополка в междоусобной войне.

В-третьих, есть основания полагать, что Святослав также был противником введения новой религии. О том, что он по крайней мере не содействовал ее распространению, говорит факт отсутствия христианства у древлян

в XI в..

Варяги вообще не сообщают нам о сражении, хотя и участвовали в нем. Мы объясняем это нежеланием оставлять потомкам свидетельства их поражения.

Лишь Титмар Мерзебургский дает более пространное описание боя, расстановку сил и показывает полное отсутствие полководческого таланта у Ярослава.

Как видим, сражение освещено крайне плохо как в русских, так и в скандинавских источниках. Оно и понятно - его итоги не прибавляли славы ни Ярославу Мудрому, ни Эймунду Смелому.

Ясно одно: Ярослав потерпел сокрушительное поражение, сбежал в Новгород и собирался бежать дальше - в Скандинавию. Но, согласно летописи, Константин Добрынич вместе с новгородцами удержали его. Они помогли собрать и вооружить новое войско за счет дополнительной дани с каждого двора.

Дальнейшие события вновь оторваны от временных координат, происходят едва ли не в один день. Месть очень скора на руку. Летописец торопится все расставить, на свои места.

Мы же подведем итоги событиям 1016-1017 годов. Главным действующим лицом в них оказывается князь Борис. Но каждый, кто читал летописи и "Сказание о Борисе и Глебе", воспринял информацию о том, что он погиб в 1015 году, и высказанные выше предположения о роли Бориса в исследуемых событиях не всеми будут приняты. Поэтому еще раз приведем наши аргументы.

Во-первых, они построены на анализе предшествующих событий в Ростове. Мы заметили, что никаких следов деятельности Бориса там нет. Затем приняли посылку А.А.Шахматова, что он был не в Ростове, а во Владимире, где также нет свидетельств его участия в христианизации. Переворот в нашем сознании совершила "Эймундова сага". Если глубоко ее проанализировать и сравнить с нашими источниками, то исчезнут все сомнения. относительно деятельности Бориса в 1016 - 1017 годах.

Во-вторых, если не было Бориса со своей дружиной и печенегами, то кто их привел к Любечу? кто штурмовал Киев в 1017 году? Ведь Святополк в это время был в Польше. И самое главное -- нам вместе предстоит завершить историю Бориса в следующей главе. Она должна помочь нам до конца понять его роль в этих событиях.

У современного историка, к счастью, есть право подобным образом понимать события того времени. Полное отсутствие данных о содействии Святополка, Бориса и Святослава проведению христианизации дает возможность несколько нетрадиционно объяснить их действия. И в самом деле. Согласно древнерусским источникам, складывается довольно странная ситуация: князья дерутся, убивают друг друга, а процессы, происходящие в стране, их не касаются.

В действительности же мировоззренческие проблемы находились на первом плане. Борьба двух идеологий не могла оставить в стороне ни одного человека. Не были безрааличны к ней Вышеслав новгородский и Изяслав полоцкий, но и они не названы ни среди сторонников христианства, ни в числе противников. Первоначальный летописец сознательно обошел этот вопрос. Используя его сведения, а также другие источники, мы можем отнести к ревнителям веры только Ярослава и Глеба, хотя участие второго в распространении христианства довольно проблематично - нет ни одного факта пропаганды им новой религии. О его принадлежности к христианству можно судить только по противопоставлению Глеба Борису.

А. С. Хорошев заметил и выделил ряд примеров, свидетельствующих о враждебности "святых братьев", о более раннем возникновении культа Глеба, большей благосклонности Ярослава к нему, а не к старшему и якобы первым убитому брату¹¹. Создается впечатление, что не оба они пожертвовали собой ради торжества идей Ярослава. Искусственное стимулирование глебовского культа, преобладание глебоборисовского культа

над борисо-глебовским отмечал и известный советский

ученый М.Х.Алешковский¹².

Выделенные А. С. Хорошевым и М. X. Алешковским особенности окончательно убеждают нас, что единственным союзником Ярослава был Глеб. Именно он (Ярослав) предупреждает Глеба об опасности, удерживает от посещения Киева.

Летописец вслед за Ярославом как бы оберегает Глеба, переживает вместе с ним. Он показывает, что Глеб "не хотел", чтобы его тело положили в одной усыпальнице с Борисом: "После того, взяв Глеба в гробу каменном, поставили на сани и, взявшись за веревки, повезли его. Когда были уже в дверях, остановился гроб и не проходил. И повелели народу взывать: "Господи, помилуй" и повезли его" (ПВЛ. Ч. 1. С. 322). Это был, на наш взгляд, своеобразный протест против посмертного объедипения бывших врагов в одной усыпальнице.

На основе уже известных событий можно смело сказать: на Руси существовала сложная религиозно-политическая обстановка. Конфронтация братьев была вызвана не причинами личностного характера, а сложными религиозными и политическими проблемами. Совершенно ясно, что существовали по крайней мере две религиозно-политические группировки во главе с Ярославом и Святополком.

Антихристианская партия была более многочисленна, но менее организована. Часть князей, разделявших религиозные взгляды Святополка, занимала выжидательную позицию. Их-то, выжидающих, и уничтожил в первую очередь Ярослав после победы над Святополком.

ЛИТЕРАТУРА К ЧЕТВЕРТОЙ ГЛАВЕ