Философия: Энциклопедический словарь

Социологически понимаемый человек, не имеющий никакого твердого ядра и являющийся лишь отражением социальных отношений, не способен иметь естественных, или природных, неотчуждаемых прав: только общество наделяет человека правами; никаких прав, принадлежащих ему от рождения, уже в силу того, что он человек, у него не может быть. Естественные права могут быть свойственны только антропологически понимаемому человеку.

Для коллективистического общества и его теоретиков характерен явный приоритет социологического человека над антропологическим; индивидуалистическое же общество отдает явное предпочтение антропологическому истолкованию человека. Соответственно, коллективистическое общество весьма неохотно говорит о П.ч., вто время как для индивидуалистического общества соблюдение этих прав является одной из основных его ценностей.

Понятие П.ч. плохо совместимо с идеей неограниченного государственного суверенитета. Нарушение П.ч. не является внутренним делом государства и допускает вмешательство со стороны других государств с целью восстановления данных прав. Такое вмешательство обычно носит характер политического и экономического давления, но может принимать и форму вооруженного конфликта. Суверенитет государства, в котором нарушаются П.ч., при этом оказывается существенно ограниченным.

Всеобщая декларация прав человека. ООН, 1948; Азаров А.Я. Права человека. М., 1995; Панарин А.С. Философия политики. М., 1996; Ивин А.А. Философия истории. М., 2000.

А.А. Ивин

Иногда понятие «П.» употребляется вместо понятия «истинный», в частности, когда говорят о «правильном наблюдении», «правильном заключении» и т.п.

Отвечающее правилам (законам, принципам и т.п.), или П., называется также корректным, не соответствующее правилам — некорректным. Поскольку правила касаются всегда человеческой деятельности, корректной или некорректной может быть только та или иная деятельность, а не что иное. Очевидно, что деятельность как таковая не является ни истинной, ни ложной.

Тщательный анализ проблемы следования правилу, или корректности, дан поздним Л. Витгенштейном. Он настаивает, в частности, на ненужности и беспочвенности особых филос. трактовок понятия правила и подвергает критике следующие широко распространенные ошибочные представления о правилах: они всегда могут быть сформулированы явно и однозначно (и, в частности, в случае языковых игр); овладеть правилом — значить быть в состоянии дать его четкую формулировку; следование правилу предполагает его понимание; следование правилу основывается на его адекватной интерпретации; правило «содержит в себе» все случаи его применения и детерминирует те действия, в которых выражается следование ему; если правила являются основой коммуникации, то и следование правилу должно иметь некоторую основу, и притом основу, лежащую вне сферы коммуникации; правила являются отражением некоторой реальности, так что их нарушение приводит к столкновению с реальностью. Витгенштейн подчеркивает, что правило — это не формула, детерминирующая деятельность, а что-то вроде «социального установления», обычая, традиции. Если формулу удается отделить от той последовательности, которую она порождает, то правило живет только в практике своих применений. Более того, оно совпадает с этой практикой, которая всегда конечна, многообразна и изменчива. Философские объяснения, апеллирующие в духе традиций новоевропейской философии к процессам в сознании или к идеальным объектам, говорит Витгенштейн, не способны сделать следование правилу ни более понятным, ни более обоснованным.

Человеческая деятельность детерминируется не только правилами, но и теми целями, которые человек ставит перед собой. Если деятельность, отвечающая правилам, именуется П., или корректной, то деятельность, способствующая достижению поставленных целей, принято называть эффективной. П. (корректность) и эффективность являются, т.о., двумя основными, дополняющими друг друга характеристиками человеческой деятельности, включая мыслительную деятельность и языковую коммуникацию.

Витгенштейн Л. Философские исследования // Витгенштейн Л. Философские работы. Часть I. М., 1994; Сокулер З.А. Людвиг Витгенштейн и его место в философии XX века. Долгопрудный, 1994; Ивин А.А. Логика. М., 2001.

В дореволюционной России идеи П.е. нашли мощный отклик в рус. философии права, в т.ч. у таких мыслителей, как B.C. Соловьев, К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин, Н.М. Коркунов, П.К. Новгородцев, И.В. Гессен. В советском гос-ве, где основой прав человека считалось социалистическое правосознание, П.е. рассматривалось как классово чуждый продукт буржуазного общества. Неофициальная традиция связывать П.е. с зап. обществом и образом жизни сохраняется до сих пор.

Четвернин В.А. Современные концепции естественного права. М., 1988; Права человека: История, теория и практика. М., 1995; Strauss L. Natural Right and History. Chicago; London, 1963; Matz U. Rechtsgefuhl und objektive Werte. Ein beitrag zur Kritik des wertethischen Naturrechts. Munchen, 1966.

A.H. Смирнов

ПРАГМАТИЗМ (от греч. pragma — дело, действие) — течение амер. мысли, в котором фактор практики используется в качестве методологического принципа философии. Возникло в 1870-е гг., оформилось в пер. пол. 20 в. и как тенденция сохранилось и в настоящее время. С П. связано творчество разных по своей стилистике мыслителей — Ч. Пирса, У. Джеймса, Дж. Мида, Дж. Дьюи, Ф. Шиллера (Великобритания), натуралистов, прагматических аналитиков, неопрагматистов и др.

Термин «П.» в философию ввел Пирс. В статье «Как сделать наши понятия ясными» (1878) он использовал его для способа определения значения понятий в зависимости от процедур его исследования и практических последствий. У Пирса область применения прагматического метода была ограничена практикой научного сообщества.

Джеймс заимствовал идею П. у Пирса и, соединив ее с утилитаризмом Дж.С. Милля, придал ей общефилософское значение для решения экзистенциальных, гносеологических, этических и религиозных вопросов. Под «прагматическим методом» Джеймс имел в виду сопряжение понятий и верований с их работоспособностью (или их «наличной стоимостью») в потоке опыта индивида. Данный метод был призван отсеять надуманные проблемы от важных, прояснить, какие объекты следует принимать за существующие, а какие нет, и тем самым решить (или снять) филос. проблемы и уладить филос. споры. С его помощью Джеймс считал возможным снять вопрос об истине как соответствии реальности. В теориях следует видеть не отражение реальности, а верования, которые в одном потоке опыта могут быть ложными, а в др. — истинными. Понятия «истина», «благо», «правильное» имеют функциональный и адаптивный характер: «Истинное — это способ нашего мышления, соответствующий обстоятельствам (expedient), так же как «правильное» — это наш соответствующий обстоятельствам способ поведения» (У. Джеймс. Прагматизм. СПб., 1910).

Англ. прагматист Шиллер усилил антропологические и персоналистические мотивы джеймсовского варианта П. (Schiller F.C.S. Studies in Humanism. London, 1930). Вместе с тем, возражая Джеймсу, он считал, что опыт не является нейтральным, его содержание нагружено целями, потребностями, эмоциями человека. Свидетельством истинности суждения являются вытекающие из его принятия благоприятные для нас последствия; однако далеко не все, что работает, является истинным, а только то, что служит познавательным, моральным и гуманистическим целям.

П. Дьюи роднит с П. Джеймса борьба с умозрительной метафизикой, апелляция к эмпиризму здравого смысла, антидуализм и антифундаментализм, отказ от противопоставлений суждений факта и суждений ценности, внимание к проблеме обоснования знания. Вместе с тем П. Дьюи более объективистский и сциентистский, в нем в большей мере задействованы социо-историцистские подходы и дарвиновские идеи естественного отбора и приспособления к среде.

Дьюи не придерживался методологического монизма. Предложенная им организмическая и процессуальная трактовка опыта предполагала применение разнообразных методов — функциональных, операциональных, экспериментальных, прагматических, контекстуальных, являющихся, по большому счету, разновидностями филос. критической рефлексии. Прагматический метод рассматривался как составная часть исследования (inquiry), состоящего в превращении неопределенной проблемной ситуации в ситуацию определенную, целостную и поддающуюся разрешению. Цель исследования — решение — достигается путем мыслительных экспериментов и естественного отбора наиболее эффективных и практичных гипотез. «Практичность», или «прагматичность», — это правило соотнесения понятий, гипотез, выводов с вытекающими из них последствиями. Последствия могут быть разными, как практически-прикладными, так и эстетическими, моральными, воображаемыми (Dewey J. Essays in Experimental Logic. Chicago, 1916).

Выступив против гегелевского объективизма и кантовского гносеологизма и формализма, против «пассивно отражательных» и «сущностных» концепций познания, Дьюи отверг понятие «объективная истина». Истину следует понимать как инструментально принятое «верование» (belief) в рамках того или иного контекста. Вместе с тем «верование» требует интерсубъективного удостоверения практических последствий и должно быть «подтвержденным утверждением» (warranted assertibility). П., контекстуализм, экспериментализм Дьюи во многом несли отпечаток его социал-реформистских взглядов и одновременно служили методологическими ориентирами социально-политической философии.

Мид понимал под П. прежде всего деятельностный и контекстуальный подход к решению проблем. В отличие от Пирса, не интересовавшегося социальной философией, и Джеймса, для которого она была на периферии его интересов, у Мида, так же как у Дьюи и С. Хука, она была одной из центральных. Он более детально, чем Дьюи, исследовал понятие «социальность», сделав его ключевым в своих филос. построениях (Mead G.H. The Philosophy of the Act. Chicago, 1938). Потребность в познании возникает из необходимости разрешения проблемной ситуации, детерминирующей смыслы высказываний, познавательные инструменты и предполагаемые результаты. Представления об истинном, должном, благом формируются в сообществах людей и проникнуты социальностью. (Идеи Мида о социальности в дальнейшем были использованы в «социологии познания».)

Хотя прагматисты в рамках инструментализма обращались к проблематике логики научного исследования, они специально не занимались интерпретацией формальных систем (исключением, пожалуй, является Ч. Моррис), вне их интересов остались технические проблемы языка и значения (это не относится к Пирсу). Данное обстоятельство сыграло свою роль в том, что «лингвистический поворот», совершенный в США аналитически ориентированными философами, вытеснил классический П. с авансцены академической жизни. Однако многие характерные для прагматической традиции подходы сохранились в виде реинтерпретаций и получили дальнейшее развитие в филос. натурализме (Хук, Э. Нагель, Э. Эйдел, С. Лам-прехт, Э. Крикорян и др.), в прагматическом анализе, в различных синтетических прагматистско-позитивистских и неопрагматистских концепциях.

Наиболее активным защитником амер. прагматической и натуралистической традиции был Хук. В ранний период творчества, находясь под сильным влиянием марксизма (позднее он стал интеллектуальным лидером США в критике ленинско-сталинской разновидности марксизма и коммунизма), он попытался соединить интерпретации практики у Маркса и Дьюи и применить социал-реформистски истолкованный П. к политическим, этическим и образовательным проблемам. Позднее Хук занимался оснащением прагматической рефлексии техникой логического анализа и экзистенциальными проблемами.

Одним из видных представителей прагматической ветви аналитической философии был У.О. Куайн. Он перевел все филос. вопросы на языковый и интертеоретический уровень; напр., вопрос о существовании к.-л. объектов имеет смысл только в каркасе языка теории, постулирующей их существование. Как логические, так и эмпирические предложения должны проверяться не по одному и не ситуативно, как это было у Дьюи, а как части целостной теоретической системы, в рамках которой они имеют свой смысл. Речь может идти только об оправдании всей системы, а оно может быть только прагматическим (Quine W.V.O. Word and Object. Cambridge (Mass.); New York; London, 1960).

M. Уайт — др. представитель прагматического анализа — по ряду вопросов был близок Куайну, но выступал за более широкий синтез П. и неопозитивизма. Уайт обосновывал внутреннюю связь онтологии, логики и этики: между суждениями ценности и суждениями факта нет дихотомии, поскольку и в последних наличествует этический элемент. Любые проверки знания сродни этическим процедурам и понятие «истина» несет на себе этическую нагрузку.

Философ-аналитик Д. Дэвидсон видит ошибку Куайна (так же как Дьюи и Мида) в том, что язык (и концептуальные схемы) у него выступает чем-то третьим между сознанием и нейтральной реальностью. Дэвидсон предложил вообще отбросить идею языковой конвенции как посредника между сознанием и природой; язык имеет отношение не к отражению реальности, а к социальной коммуникации. В духе Дьюи он утверждает, что истина строится не на основе общезначимого критерия, а на принципе доверия (charity) к носителям др. языка и др. концептуальных схем (Дэвидсон Д. Об идее концептуальной схемы // Аналитическая философия. Избр. тексты. М., 1993). X. Патнэм, разочаровавшись в результатах собственных доказательств «естественного реализма», предлагает заменить категорию «истина» понятием «пригодность» (fitness).

В отличие от философов-аналитиков, выбирающих из прагматического наследия отдельные идеи, Р. Рорти предлагает по-новому посмотреть на ницшеанские мотивы Джеймса, историцизм Дьюи и общий для этих мыслителей антифундаментализм — с т.зр. вклада в постмодернизм (Rorty R. Consequences of Pragmatism. Minneapolis, 1982). В предложенном Рорти постмодернистском варианте неопрагматизма философии отказано в статусе теоретического знания, ее роль ограничена «коммуникативным разговором» и «литературной критикой». Идеологию объективизма и истины, доминировавшую в зап. культуре, Рорти предлагает заменить этноцентристской идеологией солидарности с верованиями своего сообщества.

Эбер М. Прагматизм. СПб., 1911; Франк С.Л. Прагматизм как гносеологическое учение // Новые идеи в философии. Сб. 7. СПб., 1913; Мельвиль Ю.К. Чарльз Пирс и прагматизм. М., 1968; Макеева Л.Б. Философия X. Патнэма. М., 1996; Юдина Н.С. Очерки по философии в США. XX век. М., 1999; Moore E.C. American Pragmatism: Peirce, James and Dewey. New York, 1961; Ayer A.J. The Origins of Pragmatism. Studies in Philosophy of Charles Peirce and William James. London, 1968.

Н.С. Юдина

Задачами П., по Котарбиньскому, являются анализ техники и аналитическое описание элементов и форм рациональной деятельности, создание «грамматики действия» в порядке выработки наиболее общих норм максимальной целесообразности действий (см.: Польза), в частности, в виде системы общетехнических рекомендаций и предостережений применительно к профессиональной индивидуальной и коллективной деятельности (работы).

Обобщения и выводы П. привлекаются в этике в связи с анализом поступка, морального выбора, принятия решения, нормативно-ценностных аспектов сотрудничества и взаимодействия вообще (М. Бунге). В прикладном плане проблематика П. востребована в исследованиях по хозяйственной этике. Праксеологические идеи и проблемы разрабатывались в утилитаризме, прагматизме, теории организации (А. Гастев, Г. Форд, А. Файоль), общей теории действия (Т. Пар-сонс), экономической теории (Л. фон Мизес). С 1962 в Польше издается основанный Котарбиньским жур. «Praxeologia» (до 1966 — «Praxeological Notes»).

Котарбиньский Т. Трактат о хорошей работе. М., 1975; Praxiologies and the Philosophy of Economics. London, 1992; Casparski W.W. A Philosophy of Practicality: A Treatise on the Philosophy of Tadeusz Kotarbinski. Helsinki, 1993; Kotarbinski's Praxiology. Hull, 1995.

Филос. понятие П. сформировалось относительно поздно. Ему предшествовало понятие разума, взятого со стороны своих практических функций, или практического разума. Согласно И. Канту, такой разум дает человеку «законы свободы», т.е. моральные принципы, возвышающие его над миром природы. Теоретический разум занят вопросом: «Что я могу знать?», практический разум ставит перед собой вопрос: «Что я должен делать?». В философии Г.В.Ф. Гегеля практический разум («практический дух») является формой предметно-практического отношения человека к миру. Само понятие П. Гегель истолковывал как «волевую деятельность идеи».

В «Тезисах о Фейербахе» К. Маркса, написанных в 1845, но опубликованных только в 1888, П. предстала как конечный критерий истины: «...Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, — вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос». Марксизм-ленинизм утверждал, что успешность человеческой П. доказывает согласие наших представлений с объективной природой вещей, но что вместе с тем «критерий П. никогда не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого представления» (В.И. Ленин).