Новое физико-математическое направление является наиболее оригинальной и важной тенденцией научной мысли XVII века. Однако параллельно с ним существовало другое течение – менее математическое, менее дедуктивное и более эмпирическое, более экспериментальное. Представители этого течения научной мысли не пытались делать широких обобщений и относились подозрительно к математическим абстракциям; они ограничивались открытием новых фактов и конструированием частных теорий для их объяснения. Эти ученые вдохновлялись не платоновской идеей математической структуры Бытия, но концепцией его атомистического строения (Демокрит, Эпикур, Лукреций). К их числу относились: Пьер Гассенди (1592–1655), Жиль Роберваль (настоящая фамилия Персонье, 1602–1675), Роберт Бойль (1627–1691), Роберт Гук (1635–1703) и др. Они противопоставляли менее претенциозную корпускулярную философию панматематизму Галилея и Декарта. Вопреки Галилею Бойль считал, что не математическая, а корпускулярная структура составляет внутреннюю реальность Бытия. По мнению Бойля, объясняя Универсум, мы должны начинать не с гомогенной картезианской материи, а с материи, уже оформленной Богом в разнообразные корпускулы.
Если посмотреть на окружающие нас вещи в этой перспективе, то мы ясно увидим, что Ньютон представляет синтез двух точек зрения. Для Ньютона, как и для Бойля, книга Природы написана корпускулярными буквами и словами. Но именно математический синтаксис связывает их и придает свой смысл тексту данной книги.
То, что должны были сделать основатели современной науки состояло не столько в критике ошибочных или несовершенных теорий и в замене их более совершенными теориями, сколько в коренной реформе самого нашего интеллекта. Они должны были заново сформулировать свои научные понятия, по-новому взглянуть на Универсум, выработать новую концепцию науки. Одним словом, они должны были существенно преобразовать структуру самого интеллекта и заменить одни познавательно-методологические установки другими.
Радикальное преобразование структур интеллекта – дело неблагодарное и весьма рискованное. За это своей жизнью поплатился Джордано Бруно. Аналогичная участь постигла Джулио Чезаре Ванини, одного из ранних учеников и последователей Бруно. Смертельная опасность угрожала и Галилею.
Галилей, приверженец гипотезы Коперника, в одном из писем к аббату Кастелли отстаивал взгляды польского астронома, защищая его от нападок церкви. Это письмо попало в руки инквизиции, объявившей учение Коперника еретическим. По требованию инквизиторов Галилей вынужден был дать торжественное обещание не защищать и не распространять впредь этого учения.
Наступил 1632 год. Галилей, рассчитывая, что решение инквизиционного трибунала не будет строго соблюдаться, опубликовал сочинение под названием «Диалог». В этом сочинении обсуждаются вопросы, связанные с системами Коперника и Птолемея.
Буйная фантазия инквизиторов позволила им увидеть в лице Симпличио (Простака) из «Диалога» образ папы Урбина VIII, считавшего, что «всемогущество Бога нельзя ограничить никакой необходимостью». Процесс против Галилея был возобновлен.
Хотя Галилей выразил готовность дополнить «Диалог» категорическим опровержением учения Коперника и даже принес публичное покаяние в церкви св. Марии, он был объявлен «узником инквизиции». В этом звании ученый пробыл девять лет. Ему были запрещены разговоры о движении Земли и печатание каких-либо трудов.
Декарта испугало то, что Галилей был осужден за изложение учения Коперинка не как достоверной теории, а всего лишь как возможной математической гипотезы. Зная осторожность Галилея, Декарт понял, что в какие бы формы он не облачал свои космологические идеи, церковь усмотрит в них опасную ересь.
Осуждение Галилея явилось переломным моментом во всей научной и литературной деятельности Декарта. Рухнули многочисленные планы. Осенью 1633 года Декарт написал Мерсенну: «Я хорошо понимаю, что заключение инквизиции еще не догма, для этого должен собраться собор, но я не настолько влюблен в свои мысли, чтобы для их защиты прибегать к столь исключительному средству».
Декарт пытался лавировать, заигрывая с орденом иезуитов, ибо в их руках было управление многими школами Европы. Через эти школы, а также через высшие учебные заведения Голландии и Франции он хотел с помощью своих учеников оказывать влияние на развитие науки. Ученый всячески добивался от богословов Сорбонны одобрения своего главного философского сочинения «Размышления о первой философии». И все же страхи не оставляли его. Какая это пытка – писать впустую!
Не рассчитывая на удачный исход борьбы с богословским мировоззрением, Декарт хотел малого – чтобы его оставили в покое. Это были иллюзии. Впрочем, его личному благополучию церковь не угрожала. Но такие компромиссы не могли не сказаться на развиваемых им научных и философских идеях. Их невозможно было развернуть в последовательную теорию, чтобы не вступить в конфликт с богословами.
Одним из центральных философских сочинений Декарта был трактат «Рассуждение о методе». Робея перед цензурой иезуитов, он медлил приступить к его написанию, тщательно обдумывая возможные формы изложения материала. Наконец наш ученый садится за работу и в 1637 году публикует в единой книге три важнейших своих труда по естествознанию, предпосылая им чисто философское сочинение «Рассуждение о методе».
Данное философское сочинение не было задумано как последовательное изложение всей философской системы Декарта. Скорее, это – своеобразная краткая «исповедь» философа, написанная изящным языком, где излагается история его научного развития, принципы учения. В предлагаемой «исповеди» доказывается, что общим методом для получения достоверного знания должен быть математический метод самого общего характера. Развивая данную идею, Декарт вписал свое имя золотыми буквами в историю философии как родоначальника философского рационализма, согласно которому всеобщий и необходимый характер истин математики и точного естествознания имеет источник не в чувственном опыте, а в разуме.
Если «Рассуждение о методе» было одним из центральных философских произведений Декарта, то опубликованное в 1641 году сочинение «Размышления о первой философии», собственно говоря, – центральное его произведение.
«Размышления», в отличие от «Рассуждения», – не «исповедь», а своего рода монологическая драма, за которой читатель следит с неотрывным вниманием, ибо Декарт не только излагает результаты своего учения, но и показывает трудности на пути познания, а также способы их преодоления.
Нельзя не согласиться с утверждением, что в «Размышлениях», как в никакой другой книге, наиболее концентрированно выражено стремление человека Нового времени к развитию теоретического самоанализа, к ясному отчету во всех своих мыслях и действиях.
В центре «Размышлений» стоят два вопроса – доказательство существования Бога и природа человеческой души. Отвечая на них, Декарт провозглашает разум единственным источником истинного знания.
Написанные на латинском языке, «Размышления» предназначались только для ученого мира. Но это еще не гарантировало автору защиту от богословских подозрений и ложных толкований. Усиливая свою защиту, Декарт излагает только философские принципы, а не конкретные научные выводы из них, тем самым избегая возможной полемики с богословами. Он даже посвящает сочинение докторам Сорбонны. И все же избежать конфликта с церковью не удалось.
Спустя двадцать два года после появления этого сочинения, заложившего фундамент философского рационализма, оно, как и другие декартовские произведения, было внесено в «Индекс запрещенных книг». В 1671 году указом «просвещенного» монарха Людовика XIV учение Декарта запрещалось преподавать в учебных заведениях Франции. Но история преподносит нам порой неожиданные сюрпризы. Несмотря на столь негативное отношение к философии Декарта со стороны церкви и монархии, по истечении некоторого времени это философское учение стало почти официальной философией католицизма и сохранялось в данном качестве вплоть до 1789 года, когда буллой папы Льва XIII ее сменила философская доктрина Томаса Аквинского.
Однако, как говорил Франсуа Рабле, вернемся к нашим баранам. Эти «бараны» в лице иезуита Бурдена, преподавателя математики в иезуитской коллегии Клермон, начали обиженно вопить, что они не бараны, а бараном является господин Декарт.
– Превосходная философия для того, кто вышел из табуна, – брюзжал Бурден, – но не для того, кто вышел из лицея.
Вскоре после издания «Размышлений» Декарт приступает к новой работе. Теперь его ближайшей задачей является изложение всего учения в систематическом порядке. Он задумал написать нечто вроде школьного компендия, мечтая о введении своей философии в школы.
Спустя три года новое сочинение было готово. Оно получило название «Принципы философии» и было издано в 1644 году в Амстердаме. «Принципы» явились последним крупным сочинением философа, изданным при его жизни. Как считают историки философии, «Принципы» – настоящая энциклопедия философии Декарта.
Пока Декарт проживал в Голландии в качестве частного и малоизвестного лица, на него мало кто обращал внимание. Однако дело приняло совершенно иной оборот, когда его учение сделалось популярным и стало пропагандироваться с университетских кафедр.
Правильно гласит мудрость: вместе с друзьями приходят и враги. Первым пропагандистом декартовских идей был блестящий натуралист Анри де Руа, или Регий, преподававший ботанику и теоретическую медицину в Утрехтском университете в Голландии. В лице таких учеников Декарта, как Регий, враги великого французского ученого увидели удобную мишень для нападок на философский рационализм.
Главой антикартезианцев стал профессор протестантского богословия Утрехтского университета Гизберт Воэций, низкая в моральном отношении личность, стремящаяся диктаторски властвовать в университете. Завидуя успеху лекций Регия и чувствуя, что авторитету схоластики угрожает учение Декарта, он повел наступление на французского ученого и его последователей в голландских университетах. Воэций стремился доказать, что новое учение опасно для протестантизма, а тем самым и для Нидерландов. Для этого необходимо было представить Декарта атеистом, а Регия – пропагандистом этого атеизма. На такой беспроигрышной основе легко затеять судебный процесс, попахивающий дымом костра для поджаривания еретиков.
– Католик, папист, иезуит! – истошно горланил Воэций. – Декарт развращает молодежь! Он глумится над Аристотелем! Он сеет семена атеизма!
Когда Воэция назначили ректором университета, он сосредоточил всю свою злую энергию на травле Регия. По его настоянию Регию запрещается чтение философских лекций. Под диктовку Воэция некто Мартин Шоок пишет бездарный памфлет против Декарта. Памфлет увидел свет в 1643 году. В нем Декарт сравнивался с последователем Джордано Бруно – Ванини, сожженном на костре инквизицией в 1616 году. Автор памфлета не гнушается обвинять Декарта в разврате, приписывая ему организацию оргий в своих голландских резиденциях, брошенных сыновей, прижитых в любовных утехах, и тому подобное.
В ответ на эти грязные измышления Декарт пишет и публикует свое полемическое сочинение, в котором показывает, кто консультировал Шоока и что есть на самом деле его, Декартова, философия.
Страсти разгораются еще больше.
Воэций обращается к городским властям с просьбой защитить его честь от обидчика. Против Декарта возбуждается судебное дело. Его вызывают на суд, обставляя все это дотошными формальностями, а именно: вызов делается под звон колоколов перед народом, собравшимся в церкви, а затем отпечатывается во множестве экземпляров, расклеивается на улицах Утрехта и рассылается по другим городам. В самом способе оповещения о суде сквозит явно враждебное отношение властей к философу.
Злокозненный Воэций уже торжествовал свою победу, мысленно рисуя себе картину позорного изгнания Декарта из Голландии и публичного сожжения его книг. Он даже заранее договорился с палачом, чтобы костер из книг был разложен как можно больших размеров, дабы можно было видеть пламя издалека. Договор подкрепили несколько звонких монет, а договаривающиеся стороны отнеслись с пониманием друг к другу и, выхлебав кувшин вина, расстались.
Ясно осознавая всю опасность происходящего, Декарт пишет письменный ответ властям и сразу же отправляется в Гаагу, чтобы отдаться под защиту французского посла. Посол принял самое живое участие в его деле и побудил принца Оранского, штатгальтера Голландии, своим влиянием воспрепятствовать дальнейшему преследованию Декарта.
Вмешательство штатгальтера возымело свое действие на власти Утрехта. Об изгнании Декарта из Голландии и о широкой огласке дела уже не могло быть и речи. Правда, приговор, в котором его памфлет против Воэция–Шоока был осужден, что зафиксировала соответствующая публикация городских властей, но эта публикация была сделана почти тайно, без всякого колокольного звона.
И все же дело этим не закончилось. Декарт начал получать анонимные письма от друзей из Утрехта и Гааги, в которых он предупреждался о готовящихся новых репрессиях, угрожавших его неприкосновенности. Встревоженный этими сообщениями, Декарт снова едет в Гаагу искать защиту у французского посла. Посоветовавшись с ним, он обращается в сенат университета Гренингена, где в то время обязанности ректора исполнял Шоок, с формальной жалобой на Шоока.
Чтобы пощадить свое временное начальство и быть справедливым к философу, сенат университета выразил сожаление, что Шоок впутался в полемику с Декартом, направив против его учения совершенно необоснованные обвинения. Ко всеобщему изумлению, Шоок неожиданно отступился от Воэция и признал свою вину. Более того, Шоок под присягой дал показание в том, что Воэций принудил его издать сочинение, большая часть которого принадлежит Воэцию. Благодаря показаниям Шоока рушилось все, на чем держался приговор утрехтского суда.
Декарт отсылает гренингенский акт от 10 апреля 1645 года властям Утрехта, надеясь, что справедливость восторжествует, но этого не произошло. Власти Утрехта, не желая смириться со своим поражением, вынесли половинчатое решение, не устраивающее Декарта, но вполне устраивающее Воэция. Постановлением запрещалось продавать или распространять какие бы то ни было сочинения в пользу или против Декарта.
Не успела стихнуть буря в Утрехте, как возник новый конфликт в Лейденском университете, где Декарт имел друзей и последователей среди ученых и богословов. Как и в Утрехте, против идей Декарта, которые пропагандировали в университете его сторонники, выступили ортодоксальные богословы, лишний раз подтверждая, что рано или поздно столкновение Декарта с миром схоластики и богословия должно произойти. Поэтому напрасно философ заигрывал с церковниками.
В Лейдене атаку на Декарта повел богослов Ревий, состоявший в должности директора богословской школы, которая находилась в ведении университета. Ревий выступил на академическом диспуте с тезисами, в которых утверждал, что Декарт – атеист и еретик. Тогда этим вздорным вымыслам, исходящим от совершенно незначительной личности, никто не придал особого значения, но вскоре ситуация изменилась. В борьбу против Декарта вступил профессор богословия Тригландий. В своих тезисах он обвинял философа не только в отрицании Бога, но и в богохульстве. Подобное обвинение звучало очень зловеще. Друзья философа посоветовали ему принять срочные меры.
В то время Декарт проживал в Эгмонде. Узнав о выступлении Тригландия, Декарт немедленно обратился к попечителям лейденского магистрата и к властям Лейдена с просьбой принять меры и дать ему удовлетворение за испытанную несправедливость и оскорбления. Через несколько недель он получил ответ на поданную жалобу, в которой сообщалось, что профессорам богословия и философии запрещено всякое упоминание об учении Декарта, будь то за или против него. Далее высказывалась надежда, что философ со своей стороны прекратит всякое разъяснение спорных пунктов собственного учения.
Фактически данным постановлением от Декарта требовали применить к самому себе акт осуждения. Нелепее этого трудно было что-либо представить. Возмущенный Декарт ответил властям Лейдена, что он, по всей вероятности, не понял смысла их письма, ибо ему все равно, будет ли его имя произноситься в стенах Лейденского университета или нет, но в интересах общественного мнения он вправе требовать разъяснения, поскольку оспариваемое лейденскими профессорами учение не принадлежит ему, Декарту.
Утрехт-лейденский спор безвозвратно нарушил спокойную жизнь Декарта в Голландии. Он имел полное основание чувствовать себя в опасности и всерьез думать о перемене местожительства. Дальнейшее пребывание в Голландии не сулило ничего хорошего. Декарта все чаще начинают посещать мысли о возвращении во Францию.
В сентябре 1647 года королевским указом ему была назначена персональная пенсия в 3000 ливров. В указе отмечалось, что пенсия присуждается Декарту «во внимание к его большим заслугам и к пользе, какую его философия и его долгие изыскания и изучения принесли человеческому роду, а также для того, чтобы помочь ему продолжать свои прекрасные опыты, требующие затрат».
В извещении о пожалованной пенсии Декарту давали понять, что его ждут в Париже. Следуя этим королевским пожеланиям, Декарт весной 1648 года прибывает в Париж, где застает крайне накаленную политическую обстановку, чреватую взрывом гражданской войны.
В августе кардинал Мазарини с целью усиления французского абсолютизма подписал приказ об аресте президента и двух советников Парижского парламента. На это парижане отреагировали возведением баррикад.
Покидая мятежный Париж, Декарт видел эти баррикады, которые ознаменовали войну фронды (фр. fronde – букв. праща) против абсолютизма, представленного правительством Мазарини.
Объясняя причины своего поспешного отъезда из Франции, Декарт писал: «Чтобы принудить меня к этому путешествию, мне присылали письма на пергаменте с государственными печатями, заключавшие в себе хвалу моим заслугам и гарантию приличного годового содержания; эти королевские документы сопровождались частными письмами, в которых мне обещали еще больше после моего прибытия. Но когда я прибыл туда, вследствие внезапно наступивших волнений дело повернулось совсем в другую сторону. Ни одно из данных обещаний не было исполнено, одного моего родственника даже заставили заплатить за изготовление патента; вышло, как будто я ездил в Париж для того, чтобы купить самый дорогой и самый бесполезный пергамент из всех, какие мне только приходилось видеть».
В начале 1649 года Декарт получил официальное приглашение от шведской королевы Христины переселиться в Стокгольм. Это соображение было продиктовано честолюбивыми соображениями королевы, которой хотелось, чтобы ее двор блистал в Европе созвездием известных ученых и литераторов.
Весной того же года, выполняя приказ королевы, в Голландию отправился адмирал шведского флота Клавдий Флемминг, чтобы доставить Декарта в Швецию. Встретившись с адмиралом, Декарт, опасаясь за свое слабое здоровье, сказал ему, что не может ехать раньше середины лета. Не без колебаний он выехал в Швецию 1 сентября 1649 года.
В Стокгольме философ поселился в доме французского посланника. Королева Христина немедленно дала ему две аудиенции. Но после этого о Декарте словно забыли. Он почувствовал себя неуверенно и начал строить разные догадки. Однако вскоре ему предложили сочинить стихи для придворного балета. Декарт охотно сделал это, чтобы как-то скоротать время. В своих стихах он воспевал заключение Вестфальского мира, которым закончилась Тридцатилетняя война.
Философские занятия королева Христина стала проводить только в ноябре 1649 года. Занятия начинались в пять часов утра. Ежедневно поутру Декарт, привыкший долго нежиться в постели, размышляя над вопросами науки и философии, должен был в холодную северную зиму, особенно суровую в тот год, отправляться во дворец и ожидать в библиотеке свою царственную ученицу. 1 февраля 1650 года Декарт в последний раз встретился с королевой.
Он был уже болен, когда возвратился в тот день из дворца, но еще как-то держался, думая, что с ним приключилась обычная простуда. Но это, увы, была не обычная простуда, а воспаление легких в опасной форме. К несчастью, первый лейб-медик королевы, доктор дю Риэ все еще не вернулся из Франции. Другой же придворный врач ван-Вуллен был весьма нерасторопным голландцем и, как говорят, числился в друзьях утрехтовских врагов философа. Декарт принял его почти враждебно и не обнаружил ни малейшего желания слушаться его советов.
На седьмой день прекратилось лихорадочное состояние, сознание стало ясным. Тогда-то Декарт и прогнал ван-Вуллена, попытавшись лечиться самостоятельно с помощью табачной настойки, приготовленной на горячей воде и водке. Но болезнь уже мертвой хваткой вцепилась в него.
11 февраля 1650 года в четыре часа утра Декарт скончался.
Королева Христина предложила похоронить философа в главном соборе Стокгольма. Однако его друг Шаню, как официальный представитель католической Франции, убедил королеву не приводить этот план в исполнение и рекомендовал осуществить захоронение тела на простом кладбище. Погребение состоялось 12 февраля. В мае Шаню воздвиг на могиле скромное надгробие, надпись на котором возвещала, что здесь покоится Ренэ Декарт, которого королева Швеции призвала из его философского уединения к своему двору и которому господин Шаню поставил этот памятник.
В 1666 году прах Декарта был перевезен в Париж, как драгоценное достояние нации. Сначала гроб с прахом философа установили в церкви св. Павла, а затем перенесли в церковь св. Женевьевы, где и погребли 24 июня 1667 года.
Церковные власти долго не соглашались оказать такие высокие церковные почести праху человека, имя которого вот уже несколько лет числилось в папском Индексе как имя опасного для церкви человека. Их упорное сопротивление удалось побороть благодаря тому, что философу приписали большую заслугу в делах церкви, а именно: в 1654 году королева Христина перешла в католическую веру якобы под влиянием философии Декарта.
Посмеиваясь, французские свободомыслящие изобразили философа этаким религиозным миссионером, которому удалось обратить в истинную веру протестантку Христину. Все хорошо понимали, что ничто не было так чуждо характеру Декарта, как прозелитизм, то есть стремление обращать других в свою веру.
Торжественным шествием в связи с переносом праха выдающегося мыслителя передовые люди Франции отметили крушение опекаемой богословами схоластики и победу рационалистической философии, сделав это вопреки запрещению, изданному накануне от имени «просвещенного» монарха Людовика XIV.
|
