Ганс Баур Личный пилот Гитлера. Воспоминания обергруппенфюрера сс. 1939-1945
жүктеу/скачать 1.52 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Гитлер меняет свое представление о Сталине
- Война начинается!
- Сообщение о смерти Фрича
Мы не можем избавиться от денег!В Москве у нас не было возможности что-либо купить, поэтому все члены моего экипажа отдали выделенные им деньги мне. Я хотел отдать их все охранникам. Ко времени нашего отправления я смог потратить только 22 рубля. Уже по дороге в аэропорт я спросил нашего гида, может ли она передать нашему водителю, который возил нас весь день и полночи по городу, 200 рублей. Она была убеждена, что он не возьмет их, но я ответил, что он не производит на меня такого впечатления. Я настоял, чтобы она попыталась. Она положила деньги перед водителем, но это вызвало настоящую бурю возмущения. Размахивая руками, русский начал ругаться. Переводчица сказала мне, что он хочет знать, такова ли наша благодарность за то, что он провозился с нами столько времени? Мы что, хотим, чтобы он попал в тюрьму? Мы должны знать, что раздача денег «на чай» запрещена и он может понести наказание, если он их возьмет. Мы забрали обратно наши деньги, после чего водитель успокоился. В аэропорту я сделал последнюю попытку. Хотел дать главному механику, который был с нами очень любезен, 2 тысячи рублей, чтобы он раздал их другим механикам, но тот, поблагодарив, отказался. Мы сдали деньги обратно в посольство. Вскоре наши самолеты получили разрешение на вылет, а затем в сопровождении Молотова, советского министра иностранных дел, на аэродром прибыл Риббентроп, и они сердечно распрощались. Через некоторое время после вылета мы установили радиосвязь с Берлином. Мы получили инструкции лететь не в Оберзальцберг, где в то время находился Гитлер, а прямо в Берлин, где он к нам присоединится. Мы сделали короткую промежуточную посадку в Кёнигсберге, а затем поспешили в Берлин. Гитлер принял Риббентропа безотлагательно.
В течение ближайших дней и недель я часто присутствовал за обсуждением итогов переговоров в Москве, проходящим обычно во время приема пищи. Каждый раз присутствовали новые гости, с которыми эта актуальная тема вновь и вновь обсуждалась. Гитлер был весьма доволен достигнутыми в Москве результатами и часто высказывал свое удовлетворение по этому поводу. Многие гости обращали внимание на то, что мнение Гитлера о Сталине изменилось непостижимым образом. Гитлер находил, что их судьбы со Сталиным во многом сходны. Сталин, подобно Гитлеру, вышел из самых низших слоев общества, и никто лучше Гитлера не понимал, какого труда стоит пройти путь от никому не известного человека до руководителя государства. Один из гостей сказал: «Но, мой фюрер, вы не можете сравнивать себя со Сталиным. Он грабитель банков!» Гитлер резко возразил: «Если Сталин и грабил банки, то они не оседали в его кармане, а шли на пользу его партии или движения. Это не одно и то же с простым налетом!» Даже крупные издательства, и среди прочих издательство Эгера, получили приказ прекратить печатать все антикоммунистические материалы. Я знал, что владельцы этого издательства не могли понять причину такого запрета, было и много других, которые только разводили в изумлении руками. Война начинается!Когда переговоры с Польшей не привели к желаемым результатам, ситуация зашла в тупик и разразилась война. По моему мнению, Гитлер решился начать войну, считая ее беспроигрышным вариантом, поскольку он обоснованно полагал, что Англия и Франция не пожелают вмешиваться. Я до сих пор помню в мельчайших деталях то утро, когда объявили о начале войны. Гитлер и Риббентроп разговаривали с несколькими людьми в курительной комнате. Гитлер сказал: «Я даже не могу себе этого представить, чтобы Англия и Франция предприняли какие-нибудь действия для предотвращения падения Польши. Риббентроп, вот увидишь, они просто блефуют. Они никогда не вступят в войну». Риббентроп придерживался противоположного мнения и ссылался на документы, которые он с собой принес: они указывали на то, что как Англия, так и Франция настроены весьма решительно на то, чтобы вступить в войну прямо сейчас. Позднее, когда они все-таки объявили войну, Гитлер сам себя утешал мыслью, что в длительной перспективе это все равно произошло бы, поэтому лучше было начать ее именно тогда, используя шанс реализовать свои планы по расширению Германии. Он часто повторял, что война не продлится более двух лет. Гитлер предписывал Шпееру не перестраивать работу предприятий на производство необходимой для ведения боевых действий продукции на длительный срок, а предусмотреть все так, чтобы они выполняли военные заказы в течение двух, максимум четырех лет. Гибельная война началась. Она обратила нас к новой реальности – реальности войны с ее неизбежными требованиями. Мы летали вместе с Гитлером в Крёссинзее, в Орденсбург в Померании, рядом с которым был аэродром, на фронт, а спустя короткое время на новые позиции в Верхней Силезии, располагавшиеся недалеко от Оппельна. Во время наших полетов с этих пунктов на польскую территорию мы часто вынуждены были сажать Ju-52 на обычные луга. Нас, как правило, сопровождал эскорт из шести истребителей. Такие посадки были чреваты осложнениями, и в некоторые дни мы возвращались обратно в сопровождении всего одного или двух истребителей. Прочие оставались стоять на лугу со сломанными посадочными шасси. Просто луга – далеко не самое подходящее место для посадки наших быстрых истребителей. Шутя, мы говорили между собой, что если дела и дальше пойдут подобным образом, то можно точно высчитать день, когда мы вообще останемся без истребителей! Когда германские войска стояли уже в пригородах Варшавы, мы совершили посадку на скошенном поле примерно в 30 километрах от Варшавы и ожидали там Гитлера, который добирался на машине. Около 5 тысяч стволов артиллерии, которые были сконцентрированы на позициях вокруг Варшавы, открыли огонь. Гитлер хотел посмотреть с воздуха на результаты обстрела, призванного быстро поставить польскую столицу на колени. Вскоре после того, как он прибыл со своим штабом, поступила команда на вылет. Сообщение о смерти ФричаМоторы уже набирали обороты, и я последним собирался зайти в самолет, когда увидел приближающийся к нам мотоцикл. Из него выпрыгнул офицер и сказал, что ему необходимо лично доложить нечто важное самому Гитлеру. По его настоятельной просьбе я проинформировал фельдмаршала Кейтеля, что подполковник желает переговорить лично с Гитлером. Кейтель тотчас же спросил у Гитлера, хочет ли он выслушать это сообщение. Я стоял рядом с Гитлером, когда подполковник сказал, что на него возложена печальная миссия сообщить о том, что генерал-полковник Фрич погиб на своем боевом посту. Фрич командовал одной из операций против поляков, когда пуля, выпущенная из пулемета, попала ему в бедро, задев важную кровеносную артерию. Генерал истек кровью до того, как ему смогли оказать помощь. Гитлер кратко выразил свое сожаление, повернулся ко мне и снова отдал приказ лететь в сторону Варшавы. Совместно с нашим сопровождением из истребителей мы облетели линию фронта вокруг Варшавы. С высоты 2 тысячи метров мы видели огонь нашей артиллерии и те разрушения, которые он вызвал в предместьях Варшавы. Через тридцать минут полета мы вернулись обратно, и вскоре после этого поступили известия о капитуляции Варшавы. В течение последующих нескольких дней сдалась и вся остальная Польша. Мы приземлились в аэропорту Варшавы. В тот день в городе должен был состояться большой военный парад. Некоторые офицеры получили приглашения на прием, и на временном командном пункте прошло оживленное обсуждение завершившихся операций. Примерно через час появился Гитлер, и все собравшиеся отправились в Варшаву, чтобы присутствовать на параде. В это время я оставался в аэропорту вместе со своим экипажем. На полевой кухне кипел котел – из тех, что позднее использовали для приготовления еды на сто человек. Столы были установлены в ангаре, из которого по такому случаю вынесли все лишнее. Около трех часов дня я попросил главного повара дать нам что-нибудь поесть, потому что, когда вернется Гитлер, нам, вероятно, придется сразу же вылетать и у нас не останется времени на обед. Но ничего не было готово, не удалось нам перекусить и позднее. Между тем я заметил, что комендант базы, бывший в звании майора, накрыл столы белыми скатертями и даже украсил их цветами (кто знает, где он их нарвал). Все выглядело очень празднично. Я знал о приверженности Гитлера к простоте в повседневной жизни, особенно во время войны. Я высказал майору свои сомнения, заметив, что его тщательные приготовления, вероятно, не принесут ему благодарности. Однако майор, тем не менее, настаивал на том, что неудобно просить Гитлера садиться за непокрытый стол, поэтому вся эта атрибутика осталась. Около четырех часов дня на аэродром прибыла громадная колонна автомобилей. В ангаре все было подготовлено к встрече гостей в наилучшем виде. Гитлер, увидев накрытые столы, спросил у Кейтеля, кто приказал это сделать. Он поинтересовался: они что, собрались на войну или на правительственный банкет? Кейтель, который был не в курсе дел, вызвал к себе коменданта базы, а тот высказал генерал-фельдмаршалу свои опасения, что Гитлер не стал бы есть за непокрытым столом. Гитлер повернулся ко мне: «Баур, машины к вылету готовы?» – «Да, мой фюрер». Итак, мы вылетели в Берлин незамедлительно. Кейтель и некоторые другие ворчали, очевидно, потому, что были голодны. Обратный путь в Берлин занял несколько часов, и в течение всего этого времени мы не смогли поесть. Вот таким оказалось завершение Польской кампании лично для нас. жүктеу/скачать 1.52 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|