Ганс Баур Личный пилот Гитлера. Воспоминания обергруппенфюрера сс. 1939-1945

Мы переселяемся в Растенбург

Вскоре после того, как германские войска пересекли границу с Советским Союзом, мы вместе с Гитлером полетели в Растенбург, располагавшийся в Восточной Пруссии. Там были сооружены громадные бункеры, которым суждено было стать ставкой фюрера на три года. Под громадной толщей земли возвели отдельные помещения для Гитлера, Геринга и Бормана. Ту часть бункера, которая выступала из земли, покрыли бетонными плитами 4-метровой толщины, они могли выдержать прямое попадание авиационных бомб. Впрочем, его ни разу не бомбили, не считая нескольких русских бомб, которые случайно упали в окрестностях. Я насчитал три таких бомбы, но они упали не на сам комплекс, а во внешней зоне, не причинив никакого вреда ставке. Для ближайшего окружения Гитлера и охраны были построены бетонные бункеры меньших размеров, а также укрепленные казармы.

Весь комплекс строений находился в лесистой местности и имел надежную маскировку. Только пролетая над ним на «Шторьхе» на высоте 50 метров или даже ниже, сквозь лесные кроны деревьев можно было заметить при ярком солнце блеск казарменных крыш, да и то мельком, – на крышах посадили деревья, а стены покрыли мхом.

В самом начале войны с Россией аэродром в Растенбурге не мог принимать тяжелые «Кондоры». В случае крайней необходимости мы на нем садились, но взлететь оттуда с полной загрузкой самолета представляло большую проблему. На первых порах мы держали «Кондоры» на аэродроме в Гердауене, в 35 километрах от Растенбурга. В течение шести месяцев, пока шла реконструкция растенбургского аэродрома, мы доставляли туда пассажиров на Ju-52. Позднее, поскольку площадь жилых помещений для экипажей самолетов там была ограничена, большинство из нас жило в городе. Ранним утром мне приходилось ехать на аэродром, в полдень – в ставку, а после полудня – снова на аэродром. Затем, примерно в пять или шесть вечера, я снова ехал в ставку, где оставался вплоть до завершения обсуждений стратегической обстановки на фронте где-нибудь в час или два ночи.

Немецкие войска быстро продвигались в глубь советской территории. Гитлер часто вылетал для совещаний с командующими армейскими группировками. Обсуждение стратегической обстановки обычно начиналось в полдень или в полночь. На эти обсуждения меня вызывали только в том случае, если фюреру требовалось, чтобы я доставил в Растенбург кого-нибудь из командующих группой армий или армией. Гитлер обычно спрашивал: «Сколько времени у тебя займет, чтобы долететь туда, и как скоро ты сможешь вернуться обратно?» В ходе войны я доставлял к Гитлеру многих фельдмаршалов и генералов, а затем вылетал вместе с ними обратно на фронт. Чаще всего в подобных обсуждениях принимал участие фельдмаршал фон Клюге. В ставку часто также вызывали фельдмаршалов Манштейна, Клейста и Кюхлера.

Неудачный полет с Муссолини

Гитлер пригласил Муссолини посетить вместе с ним Брест-Литовск. Помимо всего прочего дуче должен был стать свидетелем применения на практике германской гаубицы калибра 60 сантиметров. К полету в Брест-Литовск было подготовлено несколько Ju-52. Вскоре после вылета с Гитлером и Муссолини на борту я заметил, что центральный двигатель теряет большое количество масла. Маслом густо заляпало лобовое стекло, что мешало обзору, а кроме того, струйка масла текла по корпусу самолета. Я пребывал в нерешительности: стоит ли мне повернуть обратно или продолжать полет? В конце концов я заглушил этот двигатель и долетел до Бреста, до которого оставалось не столь уж и большое расстояние. Там Гитлера и Муссолини приветствовало большое число высших офицеров, так что они не обратили никакого внимания на самолет. Только адъютант Гитлера Брукнер спросил меня: «Баур, в чем дело? Иллюминаторы становились все более и более мутными, пока через них уже вообще ничего нельзя было разглядеть!» Я пояснил ему, в чем дело. Действительно, наш самолет напоминал сардину, залитую маслом. Однако к тому времени, когда предстояло отправляться в обратный полет, все было исправлено. После короткого обеда колонна автомобилей отправилась в Брест. Гитлер осмотрел новые германские гаубицы, которые использовались для обстрела Брестской крепости. Он описал Муссолини эффективность этого могучего оружия и ужасающие последствия его применения для гарнизона, для которого начало обстрела стало полной неожиданностью. По словам Гитлера, много солдат противника погибло еще в казармах, поскольку ударная волна была настолько мощной, что у них просто лопнули легкие. Муссолини также поинтересовался тем, какие последствия имели взрывы для стен крепости.

Тем временем Цинтль, мой бортинженер, размышлял о причине столь значительного расхода масла. Оказалось, что причина была не в трубках системы подачи топлива, а в том, что у масляного насоса вылетела прокладка. Ее заменили, и проблема была решена. После этого самолет как следует отмыли. Наш надежный «Юнкерс» снова выглядел как новенький, когда пассажиры возвратились к нему.

Муссолини хотел встретиться с Герингом. Мы доставили его на аэродром в окрестностях Шпитцингзее, где он и встретился с ним. Оттуда глава итальянского государства отправился домой на специальном поезде. Но он возвратился обратно очень скоро!

Муссолини прибывает на парадный плац раньше своих войск

Под Уманью произошло крупное сражение, в результате которого были захвачены сотни тысяч пленных. В этом сражении наряду с немецкими войсками принимали участие и итальянские части, поэтому Муссолини хотел их осмотреть после завершения боев. Он прибыл на специальном поезде в Гросны, что в Польше. Там был сооружен специальный туннель, где этот поезд можно было укрыть в случае бомбардировки с воздуха. Мы полетели в Гросны, чтобы встретить там Муссолини. Он первый раз в жизни увидел большой четырехмоторный самолет. Муссолини был им восхищен и очень внимательно слушал наши пояснения, касавшиеся даже мельчайших деталей. Он попросил у Гитлера разрешения хотя бы немного полетать на таком самолете. Естественно, мне пришлось его сопровождать. Мы поднялись в воздух из Гросны при исключительно благоприятных погодных условиях и взяли курс через Винницу на Умань. Цинтль выпустил шасси и задраил все люки. Затем он отправился в хвостовой салон, освободив для Муссолини место рядом со мной. Когда мы легли на курс, отклонения от него контролировал гироскоп. Муссолини имел доступ только к управлению рулями высоты и элеронами. Поскольку погода была спокойной, моего вмешательства почти не потребовалось. Муссолини попытался совершить несколько маневров и быстро понял, как чутко реагирует «Кондор» на действия пилота. Он был искренне изумлен и передал мне управление. Мы преодолели расстояние в тысячу километров до Умани за три с половиной часа.

В пункте назначения Гитлера и Муссолини уже ожидал поезд, чтобы доставить их в расположение войск. Как я позднее узнал, немецкие войска стояли на плацу в полной готовности согласно приказу, но итальянцы туда не прибыли. Их грузовики застряли в грязи после сильного дождя. Муссолини был очень подавлен и бегал взад-вперед в страшном возбуждении, но сделать ничего не мог. Оставалось только ждать, пока прибудут итальянские части.

Из аэропорта кортеж автомобилей, к которому присоединился и я, проехал несколько километров к карьеру, где добывали гравий. Там содержались тысячи русских военнопленных. Гитлер приказал, чтобы всех находившихся среди них украинцев немедленно освободили. По дороге к карьеру мы встречали много гражданских лиц, в большинстве своем женщин, тащивших небольшие тележки, чтобы забрать на них своих мужей и других родственников. Естественно, многие пленные заявили, что они украинцы. Большинство из освобожденных потом долго бродили в прифронтовой полосе, пока снова не были взяты в плен нашими частями. Некоторые из них почти наверняка перебрались через линию фронта. Гитлер вызвал к себе доктора, тоже пленного, и разговаривал с ним в течение длительного времени. В некоторых бараках на территории карьера находились раненые, наскоро перевязанные бинтами.

жүктеу/скачать 1.52 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: