Гаспаров М. Л. Занимательная Греция

"божий" вообще.

Окончания имен обычно такие:

-анф, -ант - цвести

-бул - советовать

-ген, -гон - рожденный

-дор, -дот - дар

-дам(ант) - укротитель

-крат - власть

-лай - народ

-мах - борьба, война

-мед - мысль, забота

-сфен - сила

-фан - явленный, видный

-фрон - разумный

Теперь, кто хочет, пусть проверит себя: что значит Филодем? Каллиник? Протагор!

Ификрат! Диоген! Аристипп! Андромаха! Поликсена! Как назвать по-гречески "дар Зевса"?

"рыжую лошадь"? "отцовскую славу"? "убедительную речь"? "начальника мысли"?

"прекратителя войны"?

Вот теперь, может быть, вам будет легче помнить такие имена.

Часть третья

ГРЕКО-ПЕРСИДСКИЕ ВОЙНЫ,

или Закон борется с самовластием

Павшие в Фермопилах, -

Славна их участь, красен их жребий:

Курган их - алтарь, возлиянье - память,

скорбь о них - хвала,

И таких похорон

Не затмит всеукрощающее время.

Здесь свято место, где прах храбрецов,

А печется о нем

Добрая молва по всей Элладе.

И свидетель тому - спартанский Леонид,

Чей след на земле -

Вечная краса доблести и славы...

Симонид

ЧЕТЫРЕ КРАЯ СВЕТА

Океан - не море-океан, а река-океан, граница вселенной. В середине этого круга находились

Дельфы, вокруг них - Греция, рядом - Эгейское море, а дальше - неведомые пространства,

по которым много лет скитался Одиссей.

С тех пор мир прояснился и раздвинулся. Средиземное море стало для греков своим,

домашним, и о всех прибрежных его странах греки имели самые точные сведения. На западе

был Карфаген, суровый город человеческих жертвоприношений, опасный сосед и частый враг.

На юге был Египет, цари его охотно принимали в гавани греческих купцов, а на службу -

греческих воинов. На восток от Средиземного моря была Финикия, за спиной у нее - Ассирия

и Вавилония, а за спиной у них - Мидия и Персия. Эти страны были заняты внутренними

войнами и до поры до времени неопасны. На восток от Эгейского моря была Лидия. Это была

почти своя земля: цари ее приглашали в гости греческих мудрецов и дарили в Дельфы столько

даров, сколько не дарили и сами греки. Наконец, на севере была Скифия - край степей и лесов,

но и он был уже знаком, и Оттуда ездил в Грецию Анахарсис.

Половину мира занимала Азия, четверть - Европа, четверть - Африка.

Сказочные страны и народы, однако, не исчезли, они Только отодвинулись дальше к краю

Земли. Греки до них не доходили, но с жадностью пересказывали все слухи о них. Слухи были

все похожи друг на друга: всюду оказывалось, что страны там богатые, а народы дикие, золота

и серебра много, но пользоваться ими люди не умеют.

На западе, в Испании, в земле столько золота, что при лесных пожарах оно плавится в

жилах и само вытекает на поверхность. Реки там текут золотым песком. Но люди в тех местах,

кельты и иберы, не умеют даже сеять хлеб и питаются желудями. Они жестоки и бесстрашны:

когда им нужно гадать о будущем, они убивают человека ножом в спину и гадают по его

судорогам. Бесстрашны они потому, что верят, будто в загробном ,мире будут жить, как жили

здесь. Они даже дают друг другу в долг при условии отдачи на том свете. Правда, некоторые

говорят, что по ту сторону кельтов и иберов, на берегу Океана, лежит страна Тартесс с

богатыми городами и мудрыми царями. А еще дальше, в Океане, лежат Счастливые острова,

где даже царей нет, а у людей все общее. Может быть, это уже рай?

На дальнем севере живут гипербореи. Это тоже край блаженных: там вечный день, и туда

в зимнюю пору приходит гостить сам бог Аполлон. Страна эта отгорожена высокими горами, в

горах глыбами лежит золото, а сторожат его хищные птицы - грифы. А у подножия гор живут

племена сказочные и дикие. Это аримаспы, у которых один глаз всегда прищурен; исседоны, у

которых сыновья поедают трупы отцов; иирки, лазающие по деревьям; невры, про которых

говорят, будто каждый невр раз в году оборачивается волком; будины, чья пища - сосновые

шишки; агафирсы, у которых жены общие, чтобы все люди были родней друг другу. Даже

скифам приходится с этими народами разговаривать через семерых переводчиков.

На востоке крайняя страна - Индия. Здесь золото не в горах, а в пустынях, и стерегут его

не грифы, а исполинские муравьи. Ростом они с собаку, а норы у них под землей. Копая норы,

они задними ногами выбрасывают на поверхность песок, и он кучами лежит у входа в нору.

Этот песок - золото. Местные жители ходят за ним в пустыню в самое жаркое время дня,

когда муравьи сидят в норах. Ходят с тремя верблюдами, и среди них непременно одна самка, у

которой дома остались верблюжата. Набивают мешки золотым песком и бросаются в бегство.

Муравьи выскакивают из нор и гонятся за ними. Верблюды-самцы от них не ушли бы, но

верблюдица-самка, стремясь к покинутым верблюжатам, убегает, а за нею кое-как поспевают и

самцы. Так добывают индийское золото.

На юге крайняя страна - Эфиопия. Золота там тоже столько, что из него делают даже

цепи для преступников. Люди там пьют только молоко, живут до ста лет, царем выбирают того,

кто всех красивее и сильнее, а богов чтут двух: одного бессмертного, другого смертного, но

неведомого. Но путь к эфиопам лежит через пустыню, где живут дикие кочевники, никому не

покорные. Это псиллы, заклинатели змей, которые ходят с копьями наперевес в поход против

южного ветра, за то что он засыпает песком их колодцы; это атаранты, у которых люди не

имеют ни имен, ни прозвищ; это атланты, которые не едят ничего живого и не умеют видеть

снов; а другие племена уже трудно было даже отличить друг от друга.

Таков был мир, лежавший вокруг Греции. Он манил богатствами и отпугивал дальними и

дикими путями к ним. Этот большой мир был не страшен маленькой Греции, пока он был

разобщен. Но за сто лет, которые прошли от Солона до Клисфена, половина этого мира

сплотилась в одну великую державу - Персидское царство. Грецией правил закон, Персией -

царский произвол. Кто будет сильнее?

ОТ СЕМИРАМИДЫ ДО САРДАНАПАЛА

Персия была не первым царством, объединившим в опасную силу весь Восток. До Персии

была Ассирия, и ее царство держалось тридцать поколений - от Семирамиды до Сарданапала.

И о той и о другом рассказывались легенды.

Ассирийская столица называлась Ниневия. Построил ее царь Нин. Стена Ниневии была в

сто ступней высоты и такой ширины, что поверху могла проехать колесница на трех конях, а

башен в этой стене было полторы тысячи. Нин не жил в Ниневии, он воевал в дальних краях.

Вокруг Ниневии царские пастухи пасли стада, а царские воины собирали с них оброк и

отвозили царю.

У одного пастуха была дочь Семирамида. Начальник царских воинов увидел ее, влюбился

и взял за себя замуж. Он так ее любил, что, когда царь вызвал его к себе в поход, он велел

Семирамиде ехать за ним. Чтобы никто не узнал в ней женщину, Семирамида придумала наряд,

прикрывавший все тело: шаровары, куртка с рукавами и шапка с покрывалом. С тех самых пор

этот наряд (казавшийся странным для греков с их открытыми руками, ногами и лицами) стал на

Востоке общим для мужчин и для женщин. Но царя он не обманул. Нин узнал в Семирамиде

женщину, увидел, что она прекрасна, и понял, что она умна. Он сказал ее мужу: "Отдай мне

жену". Тот не мог послушаться и не смел ослушаться: он закололся мечом. Семирамида стала

царицей.

одну мою просьбу!" Царь обещал. Она сказала: "На один только день уступи мне царство,

чтобы все меня слушались". Царь вручил ей скипетр и посадил на трон. Она хлопнула в ладоши

и показала страже на царя: "Убейте его!" Так погиб царь Нин, а Семирамида стала владычицей

Азии.

Чтобы не жить в Ниневии, она выстроила новую столицу, еще больше: Вавилон. Ниневия

проехать по ним могла колесница не в три, а в четыре коня. Через Евфрат был мост на

каменных столбах; чтобы поставить эти столбы, воду из могучей реки пришлось отвести в

огромный пруд. На берегу стоял не один, а два царских дворца, каждый за тройной стеной.

Рядом был холм, а на склоне холма - висячие сады Семирамиды, раскинутые как бы на

ступенях исполинской лестницы; каждая ступень была подперта колоннадою, и каждая

колоннада была сама как дворец. Воду в гору подавали из Евфрата длинной цепью ведер. С

вершины холма был виден весь Вавилон - город, похожий не на город, а на целую страну.

Так Ассирийское царство началось женщиной, сильной, как мужчина. А кончилось оно

мужчиной, слабым, как женщина. Потомки Семирамиды решили, что людям свойственно

бояться таинственного и неизвестного, и сделали себя таинственными и неизвестными. Они не

выходили из дворца, показывались только ближайшим слугам, а приказы отдавали через

вестников. Народ и впрямь недоумевал и боялся. Зато цари за тридцать поколений изнежились

и изленились вконец.

Последнего ассирийского царя звали Сарданапал. Однажды его случайно увидел

наместник горной Мидии Арбак. Царь сидел среди жен, безбородый, набеленный,

нарумяненный, и под звуки песен расчесывал крашенную пурпуром шерсть. Суровый Арбак

был потрясен. Мидия восстала, и мидяне осадили Ниневию. Сарданапал не умел бороться и не

хотел сдаться. Он собрал вокруг себя все свои богатства и всех своих жен и детей, запер

выходы и зажег дворец. Пламя бушевало пятнадцать дней. Народ видел дым из-за стен и думал,

что это царь приносит жертвы богам. Когда мидяне вошли в город, на месте дворца была гора

пепла. Ее выпросил себе вавилонский наместник и выплавил из нее сто тысяч талантов золота и

серебра.

Ниневия была стерта с лица земли, но надгробный памятник Сарданапалу остался. Он

изображал царя с пальцами, сложенными щелчком, и с надписью:

Все, что я съел, и все, что я выпил, осталось со мною;

Все остальное, что есть, право, не стоит щелчка.

МИДИЯ И ЦАРЬ КИР

Мидяне, сокрушившие ассирийскую власть, жили в нагорьях, что высятся над долиной

Тигра и Евфрата. Земли эти были просторные, но бедные, и на все царство был только один

город - Экбатаны, окруженный семью стенами семи цветов: белой, черной, красной, синей,

желтой, серебряной и золотой.

В Экбатане жил царь Астиаг, наследник Арбака. У него была дочь Мандана. Однажды

царю приснился странный сон: будто бы у дочери его из тела выросла виноградная лоза и

покрыла своей сенью всю Азию. Жрецы сказали царю: "Это значит: у твоей дочери родится

сын, который отнимет у тебя власть над Азией".

Астиаг встревожился. Прежде всего он выдал Мандану замуж не за знатного человека, а

за простого перса из Персиды. Персы жили рядом с мидянами, но мидяне правили, а персы им

подчинялись. "Никогда сын перса, - думал Астиаг, - не будет править мидянами".

И все-таки Астиагу показалось, что этого мало. Когда у Манданы родился сын, он вызвал

к себе своего родственника и советника по имени Гарпаг и приказал ему: "Убей

новорожденного!" Гарпаг взял младенца, но убить его собственноручно не решился, а позвал

царского пастуха, передал ему младенца и велел: "Брось его в горах, а когда он погибнет,

принеси мне труп". Пастух взял младенца, но тоже не решился его убить: Жена пастуха только

что родила мертвого ребенка, и пастух решил отдать его труп Гарпагу, а царского младенца

оставить у себя вместо сына. Так и было сделано.

Младенца назвали Киром, и он вырос в пастушеском доме как пастушеский сын.

Однажды он играл с деревенскими ребятами в цари. Ему выпало быть царем, и ребята с

удивлением увидели, что он ведет себя, как настоящий царь: одних назначил своими

телохранителями, других домоправителями, третьих осведомителями - никто не остался без

дела. Один из ребят был не крестьянский сын, а сын придворного. Он отказался слушаться

пастушонка. Кир приказал высечь его розгами за неповинование - ребята с удовольствием это

исполнили. Высеченный мальчик в слезах пожаловался отцу, отец - царю. Царь Астиаг вызвал

во дворец и Кира и его отца-пастуха. "Как ты смел?" - спросил царь. Кир ответил: "Ребята

выбрали меня царем; этот мальчик не захотел меня слушаться; я велел его наказать. Разве не

так должен поступать настоящий царь?"

Астиаг начал догадываться, что перед ним не простой крестьянский сын. Он стал

допрашивать пастуха, и пастух признался. Он вызвал Гарпага, и Гарпаг признался. Он

обратился к жрецам, и жрецы сказали: "Счастье твое, царь: мальчик стал царем над ребятами -

значит, он уже не станет царем над Азией. Он тебе не опасен: отошли его к матери в Перейду".

И тогда Астиаг отпустил мальчика к его настоящим отцу и матери, пастуха помиловал и

отослал прочь, а Гарпага решил наказать страшной казнью, как ослушника. Он велел зарезать

сына Гарпага и накормить отца его мясом на пиру в честь спасения Кира, а потом показал ему

голову сына и сказал, чье мясо он ел. Гарпаг не дрогнул и не вскрикнул, но затаил в душе

смертную ненависть к царю.

Кир жил у отца и матери в Персиде. Персы его любили и рассказывали сказки о его

чудесном спасении. И вот однажды гонец от Гарпага принес Киру в подарок убитого зайца. В

живот зайца была зашита глиняная табличка, а на ней было тайное письмо: "Астиаг хотел тебя

убить; Астиаг убил моего сына; отомсти Астиагу, я помогу тебе, и ты станешь царем Мидии".

Кир созвал всех окрестных персов и сказал им: "Выкосите этот луг". Косили целый день,

измучились, еле справились. Па следующий день Кир созвал их на тот же луг, выставил мяса,

выкатил кадки вина, устроил пир. После пира он спросил: "Какая жизнь больше вам нравится:

вчерашняя или сегодняшняя?" - "Конечно, сегодняшняя!" - "Ну так вот, - сказал Кир, -

подчиняясь мидянам, мы будем жить по-вчерашнему, а восстав на мидян, -

по-сегодняшнему". И тогда персы провозгласили Кира своим царем и пошли войною на мидян.

Гарпаг изменил Астиагу и примкнул со своим войском к Киру. И Кир стал царем Мидии:

вещий сон сбылся.

Три большие войны вел Кир, став царем: с вавилонским царем Лабинетом, с лидийским

царем Крезом и с массагетской царицей Томиридой.

Неприступный Вавилон Киру удалось взять вот каким образом. Когда-то Семирамида,

чтобы поставить мост через Евфрат, отвела воды реки в огромный пруд. Теперь то же самое

сделал Кир. Он прорыл канал от реки до пруда, вода хлынула в пруд, и Евфрат обмелел. Тогда

воины Кира спустились в Евфрат и по бедра в воде, неслышно ступая по илистому дну, вошли в

город. И так велик был город, что когда завязались бои на окраинах, то в середине Вавилона

жители еще долго ни о чем не знали и хватились, лишь Когда увидали себя окруженными со

всех сторон.

А война с лидийским Крезом была еще более поучительна, и о ней нужен особый рассказ.

ЛИДИЯ И ЦАРЬ КРЕЗ

С лидийским царем Крезом, самым богатым человеком на свете, мы уже встречались в

этой книге: это он варил черепаху, чтобы испытать дельфийский оракул. Он был добр,

тщеславен и считал себя самым счастливым человеком на земле.

Однажды в гости к нему приехал знаменитый Солон Афинский. Крез устроил ему

пышный пир, показал все свои богатства, а потом спросил его: "Друг Солон, ты мудр, ты

объездил полсвета; скажи: кого ты считаешь самым счастливым человеком на земле?"

Солон ответил: "Афинянина Телла". Крез удивился: "А кто это такой?" Солон сказал:

"Простой афинский гражданин. Но он видел, что родина его процветает, что дети и внуки его

- хорошие люди, что добра у него достаточно, чтобы жить безбедно, а умер он смертью

храбрых в таком бою, где его сограждане одержали победу. Разве не в этом счастье?"

Тогда Крез спросил: "Ну а после него кого ты считаешь самым счастливым человеком на

земле?"

жрицы богини Геры. На торжественном празднике их мать должна была подъехать к храму в

повозке, запряженной быками. Быков вовремя не нашли, а праздник уже начинался; тогда

Клеобис и Битон сами впряглись в повозку и везли ее восемь верст до самого храма. Народ

прославлял мать за таких детей, а мать молила для них у богов самого лучшего счастья. И боги

послали им это счастье: ночью после праздника они мирно заснули в этом храме и во сне

скончались. Совершить лучшее дело в своей жизни и умереть - разве это не счастье?"

Тогда раздосадованный Крез спросил прямо: "Скажи, Солон, а мое счастье ты ни во что

не ставишь?"

Солон ответил: "Я вижу, царь, что вчера ты был счастлив и сегодня счастлив, но будешь

ли ты счастлив завтра? Если ты хочешь услышать мудрый совет, вот он: никакого человека не

называй счастливым, пока он жив. Ибо счастье переменчиво, а в году 365 дней, а в жизни

человеческой, считая ее за семьдесят лет, 25 550 дней, кроме високосных, и ни один из этих

дней не похож на другой".

Но этот мудрый совет не пришелся по душе Крезу, и он предпочел его забыть. Однако

прошло немного лет, и он его вспомнил.

Мы уже рассказывали, как царь Крез заручился двусмысленным предсказанием

дельфийского оракула: "Крез, перейдя через Галис, разрушит великое царство" - и пошел на

Персию. Было два сражения, и в обоих Крез был разбит. У него была хорошая конница, на

которую он очень надеялся. Но Кир выставил против этой конницы своих верблюдов; от

необычного вида и запаха диковинных зверей кони шарахнулись, всадники растерялись, и

войско Креза обратилось в бегство.

Кир осадил Креза в его Сардах. Город был взят. Пленного Креза в цепях привели пред

лицо Кира. Кир приказал сжечь его заживо на костре. Сложили большой костер, Креза

привязали к столбу, мидийские воины с факелами уже нагибались, чтобы поджечь костер с

четырех сторон. Крез подумал о своем былом счастье, о своем нынешнем несчастье, глубоко

вздохнул и воскликнул: "Ах, Солон, Солон, Солон!"

"Что говоришь ты?" - спросил его Кир. "Я говорю о человеке, которому следовало бы

сказать всем царям то, что он сказал мне", - ответил Крез. Кир стал его расспрашивать, и Крез

рассказал ему о мудром совете: никакого человека не называть счастливым, пока он жив. Кир

смутился. Он подумал, что вчера Крез был могуч, а сегодня - на краю гибели; он подумал, что

сам он сегодня могуч, а что с ним будет завтра - неведомо; и он приказал свести Креза с

костра, развязать, одеть в богатые одежды, а потом посадил рядом с собой и сказал ему: "Будь,

прошу, моим другом и советником".

"Тогда позволь мне дать тебе два первых моих совета", - сказал Крез. Кир позволил.

Крез сказал: "Посмотри, твои воины разоряют город. Ты думаешь, мой город? Нет, не мой, а

твой - потому что у меня уже нет ни города, ни царства. Если хочешь сделать умное дело -

останови их". Кир подумал и послушался. "А вот второй совет, - сказал Крез. - Если ты

хочешь, чтобы лидийцы были тебе покорны и не бунтовали, сделай вот что: оставь им

богатства и отбери у них оружие. Пройдет лишь одно поколение, и они настолько изнежатся в

богатстве и роскоши, что никогда никому не будут опасны". Кир подумал и послушался. Вот

как в самую трудную минуту царь Крез сумел спасти и свой город, и свой народ.

А спасти царя Кира он не смог: видно, каждый учится разуму не на чужом, а лишь на

собственном опыте. Кир пошел войной на закаспийское племя массагетов, которые не сеют и не

жнут, едят только мясо и рыбу, а молятся только солнцу. Массагетская царица Томирида

послала сказать Киру: "Зачем ты хочешь войны, Кир? Царствуй над своим царством и не мешай

нам царствовать над нашим. Если же ты упорствуешь, то, клянусь, я заставлю тебя вдоволь

напиться крови, хоть ты и ненасытен". Но Кир решил, что если он был счастлив вчера, то будет

счастлив и завтра, - и ошибся. Произошла битва, массагеты одолели, все персидское войско

полегло, а мертвому Киру Томирида приказала отрубить голову, бросила ее в кожаный мешок,

наполненный человеческой кровью, и сказала: "Пей досыта, кровожадный Кир!"

Так погиб царь Кир, основатель Персидского царства.

ЕГИПЕТ И ЦАРЬ КАМБИС

Когда Кир погиб, царствовать стал его сын Камбис. Он решил пойти войною на Египет -

самую древнюю и самую удивительную страну на свете.

Земли Египта так плодородны, что их не нужно пахать. Каждое лето Нил разливается на

сто дней, города на холмах стоят, как островки среди пресного моря, и суда плавают над

поверхностью полей. Когда вода спадает, на полях остается слой ила такой толщины, что за

столетие египетская земля делается выше на целую пядь. В ил бросают семена и ждут, пока

заколосится хлеб. А дожди этот ил не смывают, потому что дождей в Египте не бывает никогда.

Нравы и обычаи египтян не такие, как у других народов, а наоборот. Женщины у них

торгуют на площадях, а мужчины хозяйничают дома. Хлеб в Египте пекут не из пшеницы и

ячменя, а из полбы. Тесто месят ногами, а глину руками. Пишут и считают не слева направо, а

справа налево. Покойников не сжигают на костре, как греки, а бальзамируют и стараются

сохранить как можно дольше. Самые большие постройки в Египте не храмы и не дворцы, а

царские могилы - пирамиды. Самых больших пирамид - три; построили их цари Хеопс,

Хефрен и Микерин. Когда строили пирамиду Хеопса, то работали на стройке сто тысяч

человек, сменяясь каждые три месяца, а все другие работы в стране были запрещены. Строили

ее тридцать лет, и на пирамиде написано, что только на редьку, лук и чеснок для рабочих

издержано было две тысячи пудов серебра, а сколько на все остальное, не считал никто.

Хеопс и Хефрен были царями жестокими, а Микерин - добрым и справедливым; однако

Хеопс и Хефрен правили по пятьдесят лет, а Микерину оракул предсказал только шесть лет.

Микерин очень обиделся, но оракул ему объяснил: "Ты сам виноват: боги судили Египту

страдать под злыми царями сто пятьдесят лет; Хеопс и Хефрен делали то, что хотели боги, и

правили долго, а ты делаешь обратное и будешь править недолго". Тогда Микерин решил назло

богам удвоить срок своей жизни: он перестал спать и по ночам пировал, веселился, охотился и

жил, как днем, чтобы за эти шесть лет прожить вдвое больше.

Всего в Египте сменилось триста тридцать царей. Последнего из них звали Амасис. Он

был человеком низкого рода, в молодости промышлял воровством и обманом, но царь из него

получился очень хороший. Это он дружил с Поликратом, и это у него Солон заимствовал закон:

кто не может доложить властям, на какие средства он живет, тот подлежит наказанию. А для

тех, кто попрекал его низким происхождением, он сделал вот что. У него была золотая лохань,

в которой гости на его пирах мыли ноги; он велел ее переплавить и отлить статую бога. Народ

стал благоговейно поклоняться этой статуе, а Амасис сказал: "Вот так и я: сперва меня