Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Том Философия дух
жүктеу/скачать 1.94 Mb.
|
| § 412
Материя в себе не имеет для души никакой истины; в качестве для-себя-сущей душа обособляется от своего непосредственного бытия и противопоставляет его себе в качестве телесности, не оказывающей внедрению в нее души никакого сопротивления. Душа, противопоставившая себе свое телесное бытие, снявшая его и определившая его как свое, потеряла значение души, непосредственности духа. Действительная душа в своей привычке ощущения и своего конкретного чувства самой себя есть в себе для-себя-сущая идеальность своих определенностей, в своей внешности обращенная в себя (erirmert in sich), и бесконечное отношение к себе. Это для-себя-бытие свободной всеобщности есть более высокая степень пробуждения души в ее возвышении до «я» — абстрактной всеобщности , поскольку душа существует для абстрактной всеобщности, которая, таким образом, есть мышление и субъект для себя, и притом определенно — субъект суждения, в котором «я» исключает из себя природную тотальность своих определений как некоторый объект, как некоторый внешний для него мир и устанавливает отношение к нему, так что в этом внешнем мире оно есть это «я» и непосредственно рефлектирует само в себя,— а это и есть сознание. Прибавление. Рассмотренное в обоих предшествующих параграфах внедрение души в свою телесность не является абсолютным, т. е. таким, которое полностью снимало бы различие души и тела. Скорее природа все из себя развивающей логической идеи требует того, чтобы это различие осталось в силе. Кое-что остается поэтому в телесности чисто органическим, следовательно, изъятым из-под власти души; и притом так, что внедрение души в ее тело является только одной стороной этого последнего. Поскольку душа достигает чувства этой ограниченности своей силы, она рефлектирует в себя и выбрасывает из себя телесность как нечто ей чуждое. Через эту рефлексию-в-самое-себя дух завершает свое освобождение от формы бытия, дает себе форму сущности и становится «я». Правда, душа, поскольку она есть субъективность и самостность, уже в себе есть «я». Однако для действи- 216
телъности «я» требуется больше, чем только непосредственная, природная субъективность души, ибо «я» есть такое всеобщее, такое простое, которое в действительности существует только тогда, когда оно само себя имеет своим предметом, когда оно уже стало для-себя-бытием простого в простом, отношением всеобщего к всеобщему. Само к себе относящееся всеобщее не существует нигде, кроме как в «я». Во внешней природе, как об этом уже было сказано во введении к учению о субъективном духе, всеобщее только через уничтожение единичного бытия поднимается до высшего обнаружения деятельности своей силы и, следовательно, не достигает еще действительного для-себя-бытия. Точно так же и природная душа первоначально есть только реальная возможность этого для-себя-бытия. Только в «я» эта возможность впервые становится действительностью. В нем осуществляется поэтому пробуждение высшего рода, чем природное пробуждение, ограниченное лишь ощущением единичного, ибо «я» есть молния, насквозь пробивающая природную душу и пожирающая ее природность; поэтому в «я» идеальность природности, следовательно, сущность души становится таковой для души. К этой цели стремится все антропологическое развитие духа. Оглядываясь здесь на это развитие, мы припоминаем, как душа человека в отличие от души животного, остающейся погруженной в единичность и ограниченность ощущения, возвысилась над ограниченным содержанием ощущения, над содержанием, противоречащим ее — в себе бесконечной — природе, как она идеально положила это содержание,— и в особенности в привычке сделала его чем-то всеобщим, приобретшим внутренний характер (Erinnertem), тотальным, некоторым бытием ,— и благодаря этому заполнила первоначально пустое пространство своего внутреннего существа некоторым вследствие своей всеобщности соразмерным с ней содержанием и в самой себе положила бытие; как, с другой стороны, она преобразовала свое тело в отображение своей идеальности, своей свободы и таким образом дошла до того, что стала существующим в «я», себя к самому себе относящим, индивидуально определенным всеобщим, некоторой от телесности освобожденной, для-себя-сущей, абстрактной тотальностью. В то время как в сфере только ощущающей души наша самость проявляется в форме гения, как некоторая на налично сущую инди- 217 видуальность только как извне и в то же время только как изнутри действующая сила,— напротив, на достигнутой таким образом ступени развития души наша самость, как было показано выше, осуществила себя в наличном бытии души, в ее телесности и, наоборот, в себе самой положила бытие; так что теперь наша самость, или «я», в своем другом созерцает самое себя и есть это само-созерцание. В ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ДУХА Сознание § 413 Сознание составляет ступень рефлексии, или отношения духа, его развития как явления. «Я» есть бесконечное отношение духа к себе, но как субъективное, как достоверность самого себя; непосредственное тождество природной души поднято до этого чисто идеального тождества ее с собой; содержание этого тождества является предметом этой для-себя-сущей рефлексии. Чистая абстрактная свобода духа для себя отпускает из себя свою определенность, природную жизнь души, которая так же свободна, как самостоятельный объект; об этом-то" объекте, как для него внешнем, «я» и получает прежде всего знание и, таким образом, является сознанием. «Я» как эта абсолютная отрицательность, есть в себе тождество в инобытии; «я» есть оно само и выходит за пределы объекта как чего-то снятого в себе; оно есть и одна сторона отношения и все это отношение в целом,— свет, обнаруживающий и себя, и другое. Прибавление. Как было замечено в прибавлении к предшествующему параграфу, «я» должно быть понято как индивидуально определенное, в своей определенности и в своем различии только к себе самому относящееся всеобщее. В этом содержится уже, что «я» есть непосредственно – отрицателъное отношение к самому себе,— следовательно, непосредственная противоположность его всеобщности, абстрагированной от всякой определенности, и в такой же мере абстрактная, простая единичность. Не только мы, рассматривающие, различаем, таким образом, «я» в его противоположных моментах, но в силу своей всеобщей и тем самым от себя самой различенной единичности, «я» само есть это различение себя от са- 218
мого себя; ибо, как сама к себе относящаяся, его исключающая единичность, она исключает себя из себя самой, т. е. из единичности, и благодаря этому полагает себя как некоторую с ней непосредственно сомкнутую противоположность себя самой, как всеобщность. Но сущее хвойное для «я» определение абстрактно-всеобщей единичности составляет его бытие. Я и мое бытие неразрывно связаны поэтому между собой; различие моего бытия от меня есть различие, которое не есть различие. Правда, с одной стороны, бытие как нечто абсолютно непосредственное, неопределенное, неразличенное должно быть отличаемо от мышления, отличающего себя от самого себя, и через снятие этого различия себя с самим собой опосредствующего мышления,— от «я»; тем не менее, с другой стороны, бытие тождественно с мышлением, ибо это последнее от всякого опосредствования возвращается к непосредственности, от всего своего саморазличения — к ничем не омраченному единству с самим собой. Поэтому «я» есть бытие или содержит последнее как момент в самом себе. Поскольку это бытие я полагаю как нечто другое по отношению ко мне и в то же время тождественное со мной, постольку я есть знание и обладаю абсолютной достоверностью моего бытия. Эта достоверность не должна быть рассматриваема, как это бывает при простом представлении, как некоторый род свойства «я», некоторое определение его природы, но ее следует понимать как природу самого «я»; ибо это последнее не может существовать, не различая себя от самого себя, и в этом, от него отличенном, не оставаясь в то же время у самого себя,— а это и означает как раз,— что оно не может существовать, не имея знания о себе, не обладая достоверностью самого себя и не будучи таковой. Достоверность относится поэтому к «я» так же, как свобода к воле. Как достоверность составляет природу «я», так свобода составляет природу воли. Ближайшим образом, однако, достоверность можно сравнить только с субъективной свободой, с произволом; только объективная достоверность, истина, соответствует подлинной свободе воли. Таким образом, достоверное само для себя «я» сначала есть еще совсем простое субъективное, совершенно абстрактное свободное, совершенно неопределенная идеальность, или отрицательность всякой ограниченности. Поэтому «я», отталкивая себя от самого себя, первоначально 219 становится только формально, а не действительно от себя отличным. Но, как показано в логике, в-себе-сущее различие также должно быть положено, развито до действительного различия. Это развитие по отношению к «я» происходит таким образом, что «я», не впадая обратно в сферу антропологического, в бессознательное единство духовного и природного, но оставаясь достоверным в себе и удерживая себя в своей свободе, заставляет свое другое развиваться до тотальности, равной тотальности «я», и именно вследствие этого из принадлежащего душе телесного превращаться в нечто ей самостоятельно противостоящее, в некоторый предмет в подлинном смысле этого слова. Так как «я» первоначально есть только нечто в совершенно абстрактном смысле субъективное, чисто формальное, бессодержательное саморазличение от себя, то действительное различие, определенное содержание лежит за пределами «я», принадлежит единственно только предметам. Но так как «я» в себе уже содержит различие в самом себе или, другими словами, так как оно в себе есть единство самого себя и своего другого, то оно с необходимостью отнесено к существующему в предмете различию, и из этого своего другого непосредственно рефлектирует в себя. «Я» возвышается, таким образом, над тем, что действительно от него отлично, в этом своем другом оказывается при себе и при любом созерцании сохраняет достоверность самого себя. Только поскольку я оказываюсь способным постигать себя как «я», другое становится для меня предметным, противопоставляется мне и в то же время идеально полагается мной, снова приводится, следовательно, к единству со мной. Вот почему в предшествующем параграфе «я» сравнивалось со светом. Как свет есть обнаружение самого себя и своего другого, темного, и может сам себя обнаружить лишь посредством обнаружения этого другого, так и «я» лишь в той мере открывается самому себе, в какой его другое открывается для него в форме чего-то от него независимого. Из этой всеобщей внеположности природы «я» уже в достаточной мере выясняется, что это «я»—поскольку оно вступает в борьбу с внешними предметами — есть нечто высшее, чем находящаяся в детском, так сказать, единстве с миром бессильная природная душа, в которую именно вследствие ее бессилия и проникают рассмотренные нами выше болезненные состояния духа. 220
§ 414 Тождество духа с собой, как оно первоначально полагается как «я», есть только его абстрактная, .формальная идеальность. В качестве души в форме субстанциальной всеобщности дух отнесен как субъективная рефлексия – в – самом -себе к этой субстанциальности как к чему-то отрицательному по отношению к нему, потустороннему и темному. Поэтому сознание, как отношение вообще, есть противоречие самостоятельности обеих этих сторон и того их тождества, в котором они сняты. Дух как «я» есть сущность, но поскольку реальность в сфере сущности положена как непосредственно сущая и в то же время как идеальная, постольку дух как сознание есть только явление духа. Прибавление. Та отрицательность, которую совершенно абстрактное «я», или чистое сознание, проявляет в отношении своего другого, есть отрицательность еще совершенно неопределенная, поверхностная, неабсолютная. На этой стадии возникает поэтому то противоречие, что предмет, с одной стороны, находится во мне, а с другой стороны, имеет столь же самостоятельное существование и вне меня, как темнота вне света. Сознанию предмет является не как положенный посредством «я», но как непосредственный, сущий, данный; ибо оно не знает еще, что предмет в себе тождествен духу и лишь через само разделение духа приобретает видимость полной независимости. Что это па самом деле так, знаем только мы, поднявшиеся до идеи духа и тем самым возвысившиеся над абстрактным, формальным .тождеством «я». § 415
Так как «я» существует для себя только как формальное тождество, то диалектическое движение понятия, прогрессирующее определение сознания не есть для него его деятельность, но оно есть в себе и для этого сознания является изменением объекта. Сознание оказывается поэтому различно определенным соответственно различию данного предмета, а его дальнейшее развитие — изменением определений его объекта. «Я», субъект сознания, есть мышление; дальнейшее логическое определение объекта есть то, что тождественно в субъекте и объекте, их абсолютная связь, то, соответственно чему объект есть нечто, принадлежащее субъекту. 221
Примечание. Кантовскую философию всего точнее можно рассматривать в том смысле, что она поняла дух как сознание и содержит в себе исключительно только определения его феноменологии, а не его философии. Она рассматривает «я» как отношение к чему-то потустороннему, что в своем абстрактном определении называется вещью –в – себе , и только соответственно этой конечности понимает она и интеллигенцию, и волю. И если в понятии рефлектирующей силы суждения она приходит, правда, к идее духа, к субъект -объективности, к созерцающему рассудку и т. д., как равным образом также и к идее природы, то сама эта идея в свою очередь снижается до явления, именно до субъективной максимы (см. § 58, введение). Поэтому следует видеть раскрытие правильного смысла этой философии в том, что Рейнгольд истолковал ее как теорию сознания, обозначив последнее термином способности представления. Философия Фихте стоит на той же точке зрения, и не-«я» определено в ней только как предмет «я», только в сознании; не-«я» остается в ней в качестве бесконечного толчка, т. е. как вещъ-в-себе. Обе философии показывают тем самым, что они не дошли ни до понятия, ни до духа, как он есть в себе и для себя, но только до духа, как он есть в отношении к другому. В отношении к спинозизму, напротив, следует заметить, что дух в суждении, посредством которого он устанавливает себя как «я», как свободную субъективность, в противоположность определенности, выходит за пределы субстанции, а философия, поскольку для нее это суждение есть абсолютное определение духа, выходит тем самым за пределы спинозизма. Прибавление 1. Хотя дальнейшее определение сознания вытекает из его собственного внутреннего существа и , кроме того, имеет в отношении к объекту отрицательное направление, так что объект изменяется сознанием,— все же это изменение является для сознания таким, которое осуществляется без его субъективной деятельности, и определения, которые оно полагает в предмете, имеют значение лишь как принадлежащие этому объекту, как сущие. Прибавление 2. В философии Фихте всегда приходится иметь дело с затруднением в вопросе о том, как «я» должно овладеть не-«я». Истинное единство обеих этих сторон здесь никогда не достигается; это единство 222 всегда остается чем-то только долженствующим быть, ибо с самого начала допущена ложная предпосылка, что «я» и не-«я» в их раздельности, в их конечности суть нечто абсолютное. § 416 Цель духа как сознания состоит в том, чтобы это свое явление сделать тождественным со своей сущностью, поднять достоверность самого себя до истины. Существование, которое дух имеет в сознании, имеет свою конечность в том, что оно есть формальное отношение к себе, всего лишь достоверность. Так как объект лишь абстрактно определен как принадлежащий духу или сам дух рефлектирован в нем в самое себя только как абстрактное «я», то это существование имеет еще и другое содержание, которое дух не признает своим. Прибавление. Чистое представление не различает между достоверностью и истиной. Что для него достовер-н0;— что оно считает субъективно согласующимся с объектом,— то оно и называет истинным, сколь бы незначительным и дурным ни было содержание этого субъективного. Философия, напротив, должна по существу различать понятие истины от голой достоверности; ибо достоверность, которую дух имеет о себе на стадии чистого сознания, есть еще нечто неистинное, самому-себе-противоречащее, ибо здесь дух наряду с абстрактной достоверностью, состоящей в том, чтобы быть у самого себя, обладает еще прямо противоположной достоверностью, состоящей в том, что он относится к существенно другому по сравнению с ним. Это противоречие должно быть снято; в нем самом заложена тенденция к его разрешению. Субъективная достоверность не должна иметь никакого предела в объекте; она должна приобрести истинную объективность; и , наоборот, предмет со своей стороны должен не только абстрактным образом, по и со всех сторон своей конкретной природы сделаться моим. Эта цель уже предчувствуется верящим в себя самого разумом, но достигается она только знанием разума, познаванием в понятиях. § 417
Ступени этого возвышения достоверности до истины состоят в том, что дух есть а) сознание вообще, обладающее предметом как таковым, 223 b) самосознание, для которого предметом является «я», c) единство сознания и самосознания — тот факт, что дух созерцает содержание предмета как самого себя и себя самого как определенного в себе и для себя;— разум, понятие духа. Прибавление. Указанные в предшествующем параграфе три ступени возвышения сознания до разума определены посредством действующей как в субъекте, так и в объекте мощи понятия и потому могут быть рассматриваемы как точно такое же число суждений. Но об этом, как уже выше было замечено, абстрактное «я», чистое сознание, еще ничего не знает. Поскольку поэтому не-«я», имеющее первоначально для сознания самостоятельное значение, снимается обнаруживающейся в нем мощью понятия, поскольку, далее, объекту вместо формы непосредственности, внешности и единичности придается форма чего-то всеобщего, внутреннего, и это нечто, получившее черты внутреннего, сознание принимает в себя,— постольку по отношению к «я» это его собственное, как раз таким образом осуществляющееся, становление чем-то внутренним кажется превращением объекта во что-то внутреннее. Лишь при условии, что объект получил черты чего-то внутреннего, превращен в «я», и сознание развивается таким образом до самосознания,— дух познает силу своей внутренней природы как силу, проявляющуюся в объекте и в нем действенную. Поэтому то, что в сфере чистого сознания существует только для нас, рассматривающих его, то в сфере самосознания становится существующим для самого духа. Самосознание имеет сознание своим предметом, следовательно, противопоставляет ему себя. Но в то же время сознание сохраняется так же, как момент в самосознании. Самосознание с необходимостью переходит поэтому, далее, к тому, чтобы посредством отталкивания себя от самого себя противопоставить себе некоторое другое самосознание и в этом последнем приобрести себе объект, который тождествен с ним и в то же время самостоятелен. Этот объект первоначально есть непосредственное, единичное «я». Но если это последнее освобождается от еще присущей ему, таким образом, формы односторонней субъективности и понимается как проникнутая субъективностью понятия реальность, следовательно, как идея, то самосознание 224 выходит тогда из своей противоположности сознанию, переходит к опосредствованному единству с ним и вследствие этого становится конкретным для-себя-бытием «я», абсолютно свободным разумом, познающим в объективном мире себя самого. При этом почти нет надобности упоминать здесь о том, что разум, выступающий в нашем рассмотрении как нечто третье и последнее, не есть нечто только последнее, из чего-то ему чуждого проистекающий результат, по скорее есть нечто, лежащее в основе и сознания, и самосознания, следовательно , то первое, что, посредством снттия обеих этих односторонних форм, раскрывается как их первоначальное единство и истина. а. Сознание как таковое б) Чувственное сознание § 418
Сознание есть прежде всего непосредственное сознание, его отношение к предмету есть поэтому простая, непосредственная достоверность его; поэтому и сам предмет точно так же определен прежде всего как непосредственный, как сущий и рефлектированный в самое себя, далее, как непосредственно-единичный — чувственное сознание. Примечание. Сознание, как отношение, содержит в себе лишь те категории, которые принадлежат абстрактному «я», или формальному мышлению; они для него суть определения объекта (§ 415). Чувственное сознание знает поэтому этот объект только как сущее, как нечто, как существующую вещь, как единичное и т. д. По содержанию оно является самым богатым, но по мыслям оно самое бедное. Его богатое наполнение составляют определения чувства; они представляют собой материал сознания (§ 414), субстанциальное и качественное, то, что в антропологической сфере есть душа и что она находит в себе. Рефлексия души в себя, «я», отделяет от себя этот материал и прежде всего дает ему определений бытия.—Пространственная . и временная единичность, здесь и теперь, которую в «Феноменологии духа»55 я определил как предмет чувственного сознания,— все это относится собственно к созерцанию. Объект здесь следует брать прежде всего только по тому отношению, 225 которое он имеет к сознанию, а именно как нечто для него внешнее, но отнюдь еще не как нечто внешнее в ном самом или как то, что должно быть определено как вне-себя-бытие. Прибавление. Первая из упомянутых в предшествующем параграфе трех ступеней развития феноменологического духа — именно сознание — сама содержит в себе три ступени: 1) чувственного, 2) воспринимающего и 3) рассудочного сознания. В этой последовательности раскрывается некоторое логическое движение вперед. 1) Первоначально объект есть совершенно непосредственный, сущий объект,— таковым он является для чувственного сознания. Но эта непосредственность не содержит в себе никакой истины; от нее следует перейти дальше к существенному бытию объекта. 2) Если сущность вещей становится предметом сознания то это уже более не чувственное, по воспринимающее сознание. На этой стадии единичные вещи ставятся в отношение ко всеобщему,— но именно только ставятся в отношение; здесь поэтому не осуществляется еще никакого истинного единства единичного и всеобщего, но лишь смешение обеих этих сторон. В этом заключается противоречие, которое ведет дальше к третьей ступени сознания, а именно 3) к рассудочному сознанию, где оно и находит свое разрешение, поскольку здесь предмет низводится или возвышается до явления некоторого для себя сущего внутреннего. Такое явление есть живое существо. С момента рассмотрения этого живого и загорается самосознание; ибо в живом существе объект превращается в нечто субъективное,— сознание открывает тут само себя как существенное предмета, рефлектирует из предмета в самое себя, становится предметным для самого себя. После этого общего обзора трех ступеней развития сознания обратимся теперь прежде всего к чувственному сознанию. Это последнее отличается от других родов сознания не тем, что только в ном одном объект доходит до меня посредством чувств, но скорее тем, что на стадии этого 226
сознания объект — будь он внешний или внутренний не имеет еще никакого другого мыслительного определения, кроме того, чтобы, во-первых, вообще быть, и, во-вторых, по отношению ко мне быть некоторым самостоятельным другим, чем-то рефлектированным в самое себя, некоторым единичным по отношению ко мне как к единичному, непосредственному. Особое содержание чувственного, например запах, вкус, цвет и т. д., относится, как мы видели в § 401, к области ощущения. Но своеобразная форма чувственного — быть для-себя-самогосебя-внешним, разъединение частей в пространстве и во времени — представляет собой, как мы увидим в § 448, постигнутое созерцанием определение объекта, так что для чувственного сознания как такового сохраняет значение только упомянутое выше определение мышления, в силу которого многообразное обособленное содержание ощущений собирается в некоторое вне меня сущее единство. Это единство на этой стадии познается мной непосредственно, разрозненно, случайно попадает в данный момент в мое сознание и потом снова из него исчезает,— вообще, как по своему существованию, так и по своему характеру, является для меня чем-то данным, следовательно, чем-то таким, о чем я не знаю, откуда оно приходит, почему оно имеет именно эту определенную природу, а также является ли оно истинным. Из этой краткой характеристики природы непосредственного, или чувственного, сознания ясно, что по отношению к в-себе-и-для-себя всеобщему содержанию права, нравственности и религии оно является безусловно неподходящей, искажающей такое содержание формой, так как в этом сознании абсолютно необходимому,. вечному, бесконечному, внутреннему придается вид чего-то конечного, разрозненного, себе-самому-внешнего. Поэтому, если в новое время хотели признать возможность только непосредственного знания бога, то при этом ограничивали себя знанием, которое в состоянии высказать о бога только то, что он есть,— что он существует вне нас,— и что для ощущения он кажется обладающим такими-то и такими-то свойствами. Такое сознание не достигает ничего большего, как только хвастовства, выдающего себя за религиозное , и важничания своими случайными воззрениями относительно природы потустороннего для него божественного начала. 227 § 419
Чувственное как нечто превращается в другое; рефлексия такого нечто в самое себя, вещь имеет много свойств и в качестве единичного обладает в своей непосредственности многообразными предикатами. Множественное единичное чувственности становится поэтому чем-то широким — многообразием отношений, рефлективных определений и всеобщностей. Все это суть логические определения, полагаемые мыслящим существом, т. е. в данном случае «я». Но, существуя для этого последнего как являющийся, предмет и претерпел такие изменения. В этом определении предмета чувственное сознание есть восприятие. Прибавление. Содержание чувственного сознания диалектично в себе самом. Оно должно быть определенным единичным; но тем самым оно не есть уже некоторое единичное, но всякое вообще единичное ; и как раз — поскольку единичное содержание исключает из себя другое — оно вступает в отношение к другому, проявляется как выходящее за пределы самого себя, как зависимое от другого, как опосредствованное этим другим, как внутри себя содержащее это другое. Ближайшей истиной непосредственно-единичного является, следовательно, его отнесенность к другому. Определения этого отношения к другому составляют то, что называется определениями рефлексии, а сознание, постигающее эти определения, есть восприятие. в) Восприятие § 420
Сознание, вышедшее за пределы чувственности, стремится воспринять предмет в его истине не только как непосредственный, но и как опосредствованный, рефлектированный в себя и всеобщий. Этот предмет представляет собой поэтому соединение чувственных и расширенных мыслительных определений конкретных отношений и связей. Тем самым тождество сознания с предметом не есть уже только абстрактное тождество достоверности, но тождество определенное,— знание. Примечание. Ближайшая ступень сознания, на которой философия Канта постигает дух, есть восприятие, составляющее вообще отправную точку зрения нашего обыкновенного сознания, а также в большей или мень- 228 шей мере и наук. При этом исходят из чувственных достоверностей единичных аперцепций, или наблюдений, низводимых в степень истины будто бы тем, что их рассматривают в их взаимном отношении друг к другу, размышляют о них, вообще тем, что они по определенным категориям превращаются в нечто одновременно необходимое и всеобщее, становятся опытом. Прибавление. Хотя восприятие исходит из наблюдения чувственного материала, оно все же на нем не останавливается — не ограничивается, как известно, данными ощущениями обоняния, вкуса, зрения, слуха и осязания,— но с необходимостью переходит, далее, к тому, чтобы поставить чувственное в отношение к непосредственно не наблюдаемому всеобщему ,— все разрозненное познать в его внутренней связности в нем самом: например, в силе объединить все ее обнаружения и отыскать существующие между единичными вещами отношения и опосредствования. Поэтому, в то время как чисто чувственное сознание только предъявляет нам вещи, т. о. показывает их нам лишь в их непосредственности, восприятие, напротив, постигает связь вещей — делает очевидным то, что если данные обстоятельства имеются налицо, то • вот что отсюда следует, и, таким образом, начинает раскрывать перед нами вещи как истинные. Это раскрытие, однако, является еще недостаточным, не последним. Ибо то, при помощи чего нечто в этом должно быть раскрыто, само есть нечто предположенное, ' следовательно, нуждающееся в подтверждении; так что в этой области приходится продвигаться от предположения к предположению, так что получается прогресс в бесконечность. На этой ступени находится опыт. Все должно быть познано на опыте. Но если речь должна идти о философии, то от упомянутого эмпирического подтверждения, остающегося связанным с некоторыми предпосылками, необходимо подняться до доказательства абсолютной необходимости вещей. Впрочем, уже в параграфе 415 было сказано, что развитие сознания проявляется как изменение определений его объекта. Относительно этого пункта здесь можно упомянуть еще о том, что, поскольку воспринимающее сознание снимает единичность вещей, идеально полагает ее и тем самым отрицает внешность отношения предмета к «я», постольку «я» углубляется в себя, само приобретает 229
более внутренний характер; однако сознание рассматривает это вхождение в самого себя как углубление в объект. § 421
Это соединение единичного и всеобщего есть сыеше-1 ние, потому что единичное продолжает быть лежащим в основании бытием, в корне отличным от всеобщего, к которому оно в то же время поставлено в отношение. Это соединение есть поэтому многостороннее противоречие — всех вообще единичных вещей чувственной аперцепции, долженствующих составлять основание всеобщего опыта, и всеобщности, которая, собственно, и есть сущность и основание; единичности, представляющей собой самостоятельность, взятую в ее конкретном содержании, и многообразных свойств , которые, являясь свободными от упомянутой отрицательной связи и друг от друга, скорее представляют собой самостоятельные всеобщие материи (см. § 123 и след.) и т. д. Сюда, собственно , относится противоречие конечного, проходящее через все формы логических сфер, но находящее себе наиболее конкретное выражение в том, что нечто определено как объект (§ 194 и след.) у) Рассудок § 422 Ближайшая истина восприятия состоит в том, что предмет есть скорее явление и его рефлексия-в-самое-себя есть для себя сущее внутреннее и всеобщее. Сознание этого предмета есть рассудок. Только что упомянутое внутреннее, с одной стороны, есть снятое многообразие чувственного и, таким образом, абстрактное тождество, но, с другой стороны, оно именно в силу этого содержит в себе также и многообразие, но как внутреннее простое различие, которое в смене явлений остается тождественным самому себе. Это простое различие есть царство законов явления, их спокойное всеобщее отображение. Прибавление. Отмеченное в предшествующем параграфе противоречие получает свое первое разрешение вследствие того, что самостоятельные друг по отношению к другу и по отношению к внутреннему единству каждой отдельной вещи многообразные определения чувст- 230
венного низводятся до явления для себя сущего внутреннего, и предмет тем самым из противоречия свеой рефлексии в самое себя и своей рефлексии в другое развивается далее до существенного отношения себя к самому себе. Поскольку, однако, сознание от наблюдения непосредственной единичности и от смешения единичного и всеобщего возвышается до постижения внутренней сути. предмета и, следовательно, определяет предмет таким же способом, как и «я», постольку оно становится рассудочным сознанием. Лишь в этом, только что упомянутом нечувственном внутреннем рассудок рассчитывает постигнуть истинное. Первоначально, однако, это внутреннее есть нечто абстрактно-тождественное, неразличенное в самом себе;— с таким внутренним мы имеем дело в категориях силы и причины. Напротив, подлинно внутреннее должно быть охарактеризовано как конкретное, различенное в самом себе. Понятое так, оно есть то, что мы называем законом. Ибо сущность закона,— все равно, относится ли этот последний к внешней природе или к нравственному миропорядку,— состоит в неразрывном единстве, в необходимой внутренней связи различенных определений. Так, закон с необходимостью связывает с преступлением наказание; преступнику это последнее может, правда, казаться чем-то ему чуждым; однако в понятии преступления по самому существу подразумевается уже его противоположность — наказание. Равным образом — что касается внешней природы,— то, например, закон движения планет, согласно которому, как известно, квадраты времен их обращения относятся друг к другу как кубы их расстояний, должен быть понят как внутреннее необходимое единство различенных определений. Это единство постигается, конечно, только спекулятивным мышлением разума, но в многообразии явлений оно открывается уже рассудочным сознанием. Законы суть определения рассудка, внутренне присущего самому миру; поэтому рассудочное сознание находит в них свою же собственную природу и тем самым становится предметным для самого себя. § 423
Закон, который ближайшим образом есть отношение всеобщих, пребывающих определений, имеет свою необходимость в себе самом, поскольку его различие есть внутреннее различие; любое из его определений, не будучи 231
Прибавление. То, что в предшествующих параграфах было сказано о внутреннем различии, составляющем сущность закона,— именно что это различие есть различие, которое собственно не есть различие,— в такой же мере справедливо и для различия, существующего в предметном для самого себя «я». Как закон не есть нечто различенное только в отношении чего-то другого, но нечто различенное в самом себе, нечто в своем различии тождественное с собой, так то же самое справедливо и относительно «я», знающего самого себя, имеющего своим предметом самого себя. Поскольку поэтому сознание как рассудок имеет знание о законах, постольку оно находится в отношении к некоторому предмету, в котором «я» вновь находит противообраз (Gegenbild) своей собственной самости и тем самым обнаруживает непосредственную тенденцию развиться до самосознания как такового. Так как, однако, уже в прибавлении к § 422 было указано, что чисто рассудочное сознание не поднимается еще до того , чтобы понять имеющееся в законе единство различенных определений, т. е. из одного из этих определений диалектически развить ему противоположное, то это единство остается еще для сознания, о котором здесь идет речь, чем-то мертвым, следовательно, с деятельностью «я» не согласующимся. В живом существе, напротив, сознание созерцает процесс самого полагания и снятия различенных определений, воспринимает, что различие не есть различие, т. е., что оно не есть различие абсолютно прочное. Ибо .жизнь есть то внутреннее, которое не остается только абстрактно-внутренним, но всецело переходит в свое обнаружение; оно есть то, через отрицание непосредственного, внешнего получающееся опосредствованное, которое само это опосредствование снимает до непосредственности,— чувственное, внешнее и в то же время безусловно внутрен- 232
нее существование,— материальное, в котором внеположность частей оказывается снятой, а единичное — низведенным до чего-то идеального, до момента, до звена в целом. Коротко говоря, жизнь должна быть понята как самоцель, как цель, которая в себе самой имеет свое средство, как тотальность, в которой каждое звено, отличное от другого, есть одновременно и цель, и средство. На основе сознания этого диалектического, этого живого единства различенного воспламеняется поэтому самосознание — сознание для себя самого предметного, следовательно, в себе самом различенного простого идеального — знание об истине природного, о «я». Ь. Самосознание § 424 Истина сознания есть самосознание, и это последнее есть основание сознания, так что в существовании всякое сознание другого предмета есть самосознание. Я знаю о предмете, что он мой (он — мое представление), поэтому с знании о нем я имею знание о себе. Выражение самосознания есть «я» = «я»—абстрактная свобода, чистая идеальность. В таком виде самосознание не имеет реальности; ибо оно само, будучи своим предметом, в то же время и не есть таковой предмет, ибо не существует никакого различия между этим предметом и им самим. Прибавление. В выражении «я» = «я» высказан принцип абсолютного разума и свободы. Свобода и разум состоят в том, что я возвышаюсь до формы «я» = «я», что я все познаю как принадлежащее мне, как «я», что каждый объект я постигаю как звено в системе того, что есть я сам,— коротко говоря, что в одном и том же сознании я имею и «я», и мир, в мире снова нахожу себя и, наоборот, в моем сознании имею то, что есть, что имеет объективность. Это единство «я» и объекта, образующее принцип духа, существует, однако, первоначально только абстрактным образом в непосредственном самосознании и познается только нами, рассматривающими, но еще не самим самосознанием. Непосредственное самосознание еще не имеет своим предметом «я» = «я», а только «я»,— оно поэтому свободно только для нас, а не для самого себя,— оно еще не знает о своей свободе и содержит в себе только ее основу, но еще не подлинно действительную свободу. 233
жүктеу/скачать 1.94 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|