Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Том Философия дух
жүктеу/скачать 1.94 Mb.
|
| § 512
Эта высочайшая вершина феномена воли, низведенной до абсолютной тщетности — до некоторого не-объективного, но лишь в себе самом уверенного состояния добра и некоторой достоверности себя самой в отношении к ничтожности всеобщего, непосредственно подвергается крушению. Зло как внутреннейшая рефлексия субъективности в себя наперекор объективному и всеобщему, являющемуся для него лишь призраком,; есть то же самое, что и благая настроенность абстрактного добра, пре- 338 доставляющая субъективности его определение; — совершенно абстрактная призрачность, непосредственное искажение и уничтожение самого себя. Результат, истина этой призрачности, со своей отрицательной стороны есть абсолютная ничтожность этого волепия, которое само по себе направлено против добра как добра и которое должно быть только абстрактным; со своей утвердительной стороны в понятии эта призрачность, совпадая таким образом с самой собой, есть та же самая простая всеобщность воли, которая есть добро. Субъективность в этой своей тождественности с ним есть только бесконечная форма, его деятельное проявление и развитие. Тем самым мы покидаем ступень простого отношения обоих начал друг к другу и долженствования и переходим к нравственности. С НРАВСТВЕННОСТЬ § 513 Нравственность есть завершение объективного духа, истина субъективного и самого объективного духа. Односторонность этого последнего состоит в том, что он свою свободу имеет отчасти непосредственно в реальности, т. е. во внешнем, в вещи, отчасти в добре как некотором абстрактно-всеобщем; односторонность субъективного духа состоит в том, что он равным образом является абстрактно самоопредоляющим в его внутренней единичности в отношении к всеобщему. Если эти односторонности будут сняты, то субъективная свобода как в себе и для себя всеобщая разумная воля, имеющая в сознании единичной субъективности свое знание о себе и свой образ мыслей, а также и свою способность к деятельности и в то же время непосредственную всеобщую действительность одновременно как нравственность,— получит значение самосознающей свободы, ставшей природой. § 514 Субстанция, знающая себя свободной, в которой абсолютное долженствование есть в такой же мере и бытие, обладает действительностью как дух народа. Абстрактное разъединение этого духа есть разделение его на отдельных лиц, по отношению к самостоятельности которых он есть их внутренняя мощь и необходимость. Лицо как мыслящая интеллигенция знает, однако, упо- 339 мянутую субстанцию как свою собственную сущность, перестает быть в этом своем образе мыслей ее акциденцией, рассматривает ее в действительности как свою абсолютную конечную цель, а также как достигнутую посюсторонность, как то, что осуществляется посредством его деятельности, но как нечто такое, что скорее безусловно есть. Так без избирающей рефлексии лицо реализует свой долг как нечто ему принадлежащее и сущее и в этой необходимости обладает самим собой и своей действительной свободой. § 515 Так как субстанция есть абсолютное единство единичности и всеобщности свободы, то действительность и деятельность каждого единичного существа, состоящие в том, чтобы быть для себя и заботиться о себе, в такой же мере обусловлены заранее предположенным целым, в связи которого они только и существуют, в какой они представляют собой переход в некоторый всеобщий продукт. Образ мыслей индивидуумов есть знание о субстанции и о тождестве всех их интересов с целым; и то, что другие единичные существа взаимно знают себя только в этом тождестве и действительно существуют в нем, есть доверие — подлинный, нравственный образ мыслей. § 516 Связи единичного существа с теми отношениями, на которые обособляется субстанция, составляют его нравственные обязанности. Нравственная личность, т. е. субъективность, проникнутая субстанциальной жизнью, есть добродетель. В отношении к внешней непосредственности, к судьбе, добродетель есть отношение к бытию, не как к отрицательному, и вследствие этого представляет собой спокойное пребывание в самой себе. В отношении к субстанциальной объективности, к целому нравственной деятельности, она есть доверие, намеренная деятельность в ее интересах и способность жертвовать для нее собой. В отношении к случайности взаимоотношений с другими людьми она есть прежде всего справедливость, а затем благожелательная склонность. В этой сфере, как и в поведении по отношению к своему собственному наличному бытию и телесности, индивидуальность выражает свой особый характер, темперамент и т. д. как свои добродетели. 340 § 517
Нравственная субстанция существует: АА. Как непосредственный, или природный, дух — семья; ВВ. В качестве относительной тотальности отношений друг к другу индивидуумов как самостоятельных лиц в некоторой формальной всеобщности — гражданское общество; СC. Как самосознающая субстанция — дух, развитый до органической действительности,— государственное устройство. АА СЕМЬЯ
§ 518 Нравственный дух в своей непосредственности содержит в себе тот природный момент, что индивидуум в своей естественной всеобщности, в роде, имеет свое субстанциальное наличное бытие — отношение полов, но поднятое на степень духовного определения; единение любви и чувства взаимного доверия; дух как семья есть ощущающий дух. § 519 1) Природное различие полов проявляется одновременно и как различие интеллектуального и нравственного определения. Личности соединяются здесь соответственно их исключающей единичности в одно лицо; субъективная близость (Innigkeit), возведенная на степень субстанциального единства, превращает это соединение в нравственное отношение — в брак. Субстанциальная сокровенная близость превращает брак в нераздельный союз лиц — в моногамный брак; телесное соединение есть следствие нравственного союза. Дальнейшее следствие есть общность личных и частных интересов. § 520 2) Собственность семьи как единого лица приобретает нравственный интерес вследствие той общности, в которой по отношению к этой собственности находятся также и различные составляющие семью индивидуумы, именно вследствие имущественного приобретения, труда и заботы о будущем. 341 § 521
Связанная с естественным рождением детей, ближайшим образом как первоначальная (§ 519), в самом акте заключения брака уже заложенная нравственность реализуется затем во втором духовном рождении детей — в воспитании, делающем их самостоятельными лицами. § 522
3) Благодаря этой самостоятельности дети выходят из конкретной жизненности семьи, к которой они первоначально принадлежат, они начинают существовать для себя, но предназначены к тому, чтобы основать новую столь же действительную семью. К своему распаду брак приходит по существу вследствие естественного момента, который в нем содержится,— смерти супругов; однако и близость отношений в качестве только ощущающей субстанциальности сама по себе подвержена случаю и преходяща. Соответственно этой случайности члены семьи становятся друг к другу в отношение юридических лиц, и вследствие этого в союз этот впервые проникают правовые отношения, чуждые ему самому по себе. вв
ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО § 523
Субстанция, в качестве духа. абстрактно обособляющаяся на множество лиц (семья есть только одно лицо), на семьи или на отдельных людей, существующих в самостоятельной свободе и в качестве особенных для себя, сначала утрачивает свое нравственное определение, поскольку эти лица как таковые не обладают абсолютным единством, но имеют свою собственную особенность и свое для-себя-бытие в своем сознании и для своей цели,— система атомистики. Субстанция превращается, таким образом, лишь в некоторую всеобщую связь, опосредствующую самостоятельные крайности и их особые интересы. Развитая в себе тотальность этой связи есть государство в качестве гражданского общества, или в качестве внешнего государства. а. Система потребностей § 524 б) Своеобразие лиц ближайшим образом охватывает их потребности в них самих. Возможность их удовлетворения заложена здесь в общественной связи, представ- 342 ляющей собой то всеобщее достояние, откуда все получают удовлетворение. Непосредственное овладение (§488) внешними предметами как средствами для этого уже совсем, или почти совсем, не находит себе места в том состоянии, в котором реализуется эта стадия опосредствования; предметы представляют собой собственность. Приобретение их обусловлено и опосредствовано, с одной стороны, волей владельцев, имеющих в лице особенной воли своей целью удовлетворение многообразно определенных потребностей, а с другой стороны, постоянно возобновляющимся созданием силами собственного труда подлежащих обмену средств; это опосредствование удовлетворения, достигаемое трудом всех, составляет общее достояние. § 525 в) В своеобразии потребностей всеобщее, по-видимому, дает о себе знать прежде всего в том смысле, что рассудок проводит между ними различие и таким образом умножает до неопределенно большого числа как их самих, так и средства для удовлетворения этих различных потребностей, придавая тому и другому все большую абстрактность. Это раздробление содержания посредством абстракции создает разделение труда. Привычка к этой абстракции в потреблении, в познавании, в знании и в поведении и составляет культуру (Bildung) в этой сфере — вообще формальную культуру. § 526 Труд, делающийся вместе с тем более абстрактным, влечет за собой, с одной стороны, вследствие своего единообразия легкость работы и увеличение производства, с другой — ограничение каким-нибудь одним умением и тем «самым безусловную зависимость от общественной связи. Само умение становится вследствие этого механическим и делает возможной замену человеческого труда машиной. § 527 г) Но конкретно разделение общего имущества, которое в такой же мере есть и общее дело, по отдельным, соответственно моментам понятия определенным массам людей, обладающим каждая особой базой своего материального существования и в связи с этим соответствующими видами труда, потребностей и средств их удовлетворения, а также целей и интересов, равно как духовного 343 образования и привычек,— составляет различие сословий. Индивидуумы распределяются по этим сословиям соответственно их природному таланту, их умению, произволу и случаю. Принадлежа к такой определенной, устойчивой сфере, они находят в ней свое действительное существование, которое, будучи существованием, имеет существенно особенный характер,— и в этой сфере они обретают свою нравственность в смысле добропорядочности, свое признание и свою честь. Примечание. Везде, где существует гражданское общество и вместе с ним государство, вступают в силу и сословия с их различиями. Ибо всеобщая субстанция существует как живая лишь постольку, поскольку она органически обособляется; история государственных устройств есть история образования этих сословий, правовых отношений индивидуумов к ним и отношений их между собой и к своему центру. § 528 Субстанциальное, природное сословие имеет в плодородной земле свое естественное и прочное имущество, его деятельность получает свое направление и содержание в силу определений природы, и его нравственность основывается на вере и доверии. Второе, рефлектированное сословие неразрывно связано с общественным имуществом, с элементом, рассчитанным на посредничество, представление и стечение случайностей, причем индивидуум предоставлен здесь своему субъективному умению, таланту, рассудку и прилежанию. Третье, мыслящее сословие имеет дело с всеобщими интересами; подобно второму сословию, оно пользуется существованием (Subsistenz), доставляемым ему его собственным умением, и, подобно первому, существованием, которое обеспечивается для него общественным целым. b. Правосудие § 529
Принцип случайной особенности, развитый до степени системы его всеобщих отношений, опосредствованной естественной потребностью и неограниченным произволом, а также до процесса внешней необходимости, имеет в этой системе как точно установленное для себя определение свободы прежде всего формальное право. 1)Присущее праву в этой сфере рассудочного сознани 344
осуществление состоит в том, что, доведенное до сознания в качестве устойчивого всеобщего, оно в своей определенности узнается и полагается как имеющее силу — закон. Примечание. Положительная сторона законов касается прежде всего только их формы — именно быть вообще значимыми и известными, вместе с чем дана и возможность того, чтобы они для всех делались известными обычным внешним способом. Содержание может быть при этом в себе разумным или неразумным и тем самым не соответствующим праву. Но поскольку право как имеющееся в определенном наличном бытии есть право развитое и само анализирует свое содержание для приобретения определенности, постольку анализ этот вследствие конечности материи впадает в прогресс дурной бесконечности. Завершающая определенность, безусловно существенная и прерывающая этим прогресс недействительности, может содержаться в этой сфере конечного лишь таким способом, который соединен со случайностью и произволом. Будут ли соответствовать закону и праву три года, 10 талеров и т. д. или только 21/2, 23/4, 24/5 и т. д. лет и далее до бесконечности, никоим образом нельзя решить посредством понятия, и все же это соответствие есть высшее, что принимается в качестве решения. Так положительное, правда, только на конечных пунктах процесса определения, на стороне внешнего наличного бытия, вступает в свои права как нечто случайное и произвольное. Это происходит во всех законодательствах и издавна происходило само собой; необходимо только определенно осознать это в противовес мнимой цели и болтовне о том, будто закон всесторонне может и должен быть определен посредством разума или правового рассудка, посредством чисто разумных и рассудочных оснований. Только пустое мнение о совершенстве может питать такие ожидания и предъявлять такие требования к сфере конечного. Те, для которых законы есть зло и даже нечто нечестивое и которые считают единственно нормальным управление и управляемость, проистекающие из естественной любви, наследственной божественности или благородного происхождения, основанных на вере и доверии, а господство законов считают состоянием извращенным и несправедливым,— упускают из виду то обстоятельство, что светила и т. д. так же, как и скот, управляются, и притом хорошо управляются, по законам,— законам, 345
в этих предметах имеющим, однако, лишь характер чего-то внутреннего, а не законов для себя, положенных как таковые,— эти люди не видят, что природа человека только в том и состоит, чтобы знать свой закон, и что он поэтому в действительности может повиноваться только такому осознанному закону, подобно тому, как и его закон только как сознаваемый им закон может быгь законом справедливым; в противном же случае он уже по существу своего содержания представляет собой случайность и произвол или по меньшей мере необходимо смешан с этими элементами и загрязнен ими. То же самое пустое требование совершенства применяется также и в смысле, противоположном вышеуказанному, именно для подтверждения мнения о невозможности и нецелесообразности кодекса законов. При этом обнаруживается еще дальнейший изъян мысли, состоящий в том, что существенные и всеобщие определения помещаются в один ряд с частными деталями. Коночный материал можно определить самым разнообразным способом в направлении дурной бесконечности, но этот дальнейший ход определения не есть, как его представляют себе, например, в пространстве, порождение пространственных определений того же качества, как и предыдущие, но прогресс в сфере все более и более специального на основе проницательности анализирующего рассудка, изобретающего новые различения, делающие необходимыми и новые решения. Если определения этого рода точно так же получают название новых решений или новых законов, то в отношении дальнейшего продвижения этого развития интерес и содержание этих определений постепенно убывают. Они входят в границы уже существующих субстанциальных всеобщих законов, подобно тому как починки пола, дверей и т. п. происходят внутри дома и, конечно, представляют собой нечто новое, но не являются домом. Если законодательство при каком-либо неразвитом состоянии общества начало с единичных определений и эти определения, соответственно их природе, постоянно все больше умножало, то в дальнейшем продвижении вперед этого множества определений, напротив, возникает потребность более простого свода законов, т. е. сведения упомянутого множества частностей к их всеобщим определениям, умение найти которые и их высказать отвечает уму и образо- 346 ванности народа. Так, в Англии такое сведение частностей к всеобщим формам, которое одно только и заслуживает названия законов, недавно было отчасти предпринято министром Пилем, заслужившим себе за ото благодарность и даже восхищение соотечественников. § 530 2)Выразить и сделать общеизвестной положительную форму законов как таковых является условием внешнего обязательства в отношении к ним, поскольку они как законы строгого права касаются только абстрактной (т.е. в себе внешней), а не моральной или нравственной воли. Субъективность, на которую воля с этой стороны имеет право, состоит здесь только в том, что нечто становится известным. Это субъективное наличное бытие как наличное бытие в себе-и-для-себя-сущего в этой сфере,— права,— есть в то же время с внешней стороны объективное наличное бытие как всеобщая значимость и необходимость. Правовая сторона собственности и частных имущественных сделок, ее касающихся, получает, согласно определению, что правовое есть положенное, признанное и в силу этого значимое,— свою всеобщую гарантию посредством соблюдения формальностей. § 531
3)Необходимость, к которой определяет себя объективное наличное бытие, получает правовое начало в судопроизводстве. Право-в-себе должно представить себя суду, индивидуализированному праву как доказанное; причем право-в-себе может быть отличным от права, допускающего доказательство. Суд разбирает дело и действует в интересах права как такового, отнимает у его существования его случайность и в особенности превращает это существование, как оно обнаруживается в мести, в наказание (§ 500). Примечание. Сравнение обоих видов или скорее моментов убеждения в составе преступления в отношении к обвиняемому — в силу ли одних только обстоятельств и свидетельств других лиц, вследствие ли присоединения к этому требуемого в дальнейшем собственного признания подсудимого — является решающим в вопросе о так называемых судах присяжных. Существенным определением является то, что обе составные части судеб- 347 ного приговора — суждение о фактическом составе преступления и суждение как применение закона к данному случаю — осуществляются как различные функции в силу того, что они представляют собой различные стороны приговора. Тем самым они даже переданы коллегиям разной квалификации; из них одна "совершенно определенно должна состоять из индивидуумов, не принадлежащих по своей профессии к числу должностных судей. Доведение упомянутого различия функций до такого разделения их в судах основывается большей частью на посторонних соображениях; главным является только обособленное осуществление упомянутых сторон, которые сами по себе различны. Более существенно — следует или не следует делать условием присуждения к наказанию признание лица, обвиненного в совершении преступления. Институт суда присяжных отвлекается от этого условия. Он исходит из того, что при таком порядке уверенность присяжных целиком неотделима от истины; признание же следует рассматривать как высшую точку убежденности, по своей природе являющейся субъективной; последнее решение заключается поэтому в признании; в этом пункте подсудимый имеет поэтому абсолютное право требовать, чтобы его признание считалось окончательным доказательством, которым должны быть убеждены судьи. Этот момент недостаточен, потому что он только момент, но еще менее совершенным является другой момент, взятый столь же абстрактно, а именно доказательство, основывающееся на одних только обстоятельствах дела и свидетельских показаниях, а ведь присяжные по существу являются судьями и выносят приговор. Поскольку присяжные должны руководствоваться такими объективными доказательствами, но в то же время допускается неполная уверенность, так как она есть. только в них, постольку суд присяжных содержит в себе (собственно говоря, относящееся к варварским временам) смешение и подмену объективных доказательств субъективными, так называемым моральным убеждением. Объявлять чрезвычайные наказания бессмыслицей легко, однако очень плоско придавать такое большое значение одним названиям. По существу это определение содержит в себе различие в характере объективных доказательств, в соединении с моментом абсолютной удостоверенности, заключающейся в признании, или без него. 348
§ 532 Назначение судопроизводства — довести в гражданском обществе до необходимости только абстрактную сторону свободы лица. Но это доведение в первую очередь основывается на частной субъективности судьи, поскольку здесь еще нет налицо необходимого единства этой субъективности с правом-в-себе. Наоборот, слепая необходимость системы потребностей не поднялась здесь еще до сознания всеобщего и не осуществлена в действии, исходящем из этого всеобщего. с. Полиция и корпораци § 533
Судопроизводство уже само собой исключает то, что относится только к особенности поступков и интересов, и предоставляет случайности как самый факт совершения преступлений, так и соображение об общественном благе. В гражданском обществе удовлетворение потребности, и притом удовлетворение ее в то же время как потребности человека, осуществляется строго определенным всеобщим образом, т. е. является обеспечением этого удовлетворения, целью. Но в механизме общественной необходимости случайность этого удовлетворения проявляется многообразнейшим способом как в смысле изменчивости самих потребностей, в которых мнение и субъективная прихоть играют такую большую роль, так и вследствие местных условий, международных отношений, ошибок и заблуждений, которые могут быть внесены в отдельные части целого механизма и привести его в беспорядок, а также в особенности вследствие обусловленной выше возможности для каждого лица приобретать что-либо для себя из означенного общего имущества. В то же время процесс только что упомянутой необходимости жертвует всеми теми особенностями, которыми он обусловлен, не содержит для себя утвердительной цели обеспечения благосостояния отдельных лиц, но может как способствовать ему, так и не способствовать; а отдельные лица являются здесь морально оправданной целью. § 534
Сознание существенной цели, знакомство со способом действия сил и изменчивых ингредиентов, из которых слагается упомянутая необходимость, а также упор- 349
ное преследование означенной цели в ней и против нее, имеет как конкретное содержание гражданского общества, с одной стороны, отношение внешней всеобщности. Этот порядок как деятельная сила есть внешнее государство, которое, поскольку оно коренится в высш-зм, субстанциальном государстве, проявляется в форме государственной полиции. С другой стороны, в этой сфере обособленности цель субстанциальной всеобщности и се осуществления в действии остается ограниченной занятием и интересами в особых областях. Так возникает корпорация, в которой отдельный гражданин как частное лицо находит гарантию своего имущества, а также выходит в ней из области своего обособленного частного интереса и для осуществления относительно-всеобщей цели пользуется сознательной деятельностью, подобно тому как в сфере обязанностей, определяемых правом и возлагаемых на него принадлежностью к известному сословию, он руководится езоей нравственностью. сс
ГОСУДАРСТВО § 535
Государство есть обладающая самосознанием нравственная субстанция—соединение принципа семьи и гражданского общества; то самое единство, которое в семье проявляется как чувство любви, есть его сущность, получающая, однако, посредством второго принципа знающего и из себя деятельного воления форму опознанной всеобщности, которая — равно как и ее в знании развивающиеся определения — имеет обладающую знанием субъективность своим содержанием и абсолютной целью, так что эта субъективность стремится к этому разумному. § 536
Государство есть б) прежде всего его внутренняя форма, к самому себе относящееся развитие,— внутреннее государственное право, или конституция;' оно есть в) отдельный индивидуум в его отношении другим отдельным индивидуумам — внешнее государственное право; г) но эти отдельные духи суть только моменты развития всеобщей идеи духа в его действительности — во всемирной истории. 350
б) Внутреннее государственное право § 537
Сущность государства есть в-себе-и для себя всеобщее, есть разумность воли, но как само себя знающее и проявляющееся в действии это всеобщее есть безусловная субъективность и как действительность — отдельный индивидуум. Его дело вообще сводится в отношении к крайности единичности как множества индивидуумов к двум моментам: во-первых, к тому чтобы сохранить эти индивидуумы, в качестве лиц и тем самым сделать право необходимой действительностью, и затем к тому, чтобы содействовать их благу, в котором каждый прежде всего заботится о себе, но которое имеет, однако, также и безусловно всеобщую сторону — охранять семью и руководить гражданским обществом, во-вторых, в том, чтобы и право, и благо, и весь образ мыслей, и деятельность единичного существа, стремящегося стать центром для себя, снова свести к жизни всеобщей субстанции и в этом смысле в качестве свободной мощи положить предел развитию упомянутых подчиненных ей сфер и удержать их в субстанциальной имманентности. § 538
Законы выражают определения содержания объективной свободы. До-первых, для непосредственного субъекта, для его самостоятельного произвола и особого интереса они являются ограничениями. Но они есть, во-вторых, абсолютная конечная цель и всеобщее дело; они порождаются, таким образом, функциями различных, из всеобщего обособления все далее дифференцирующихся сословий, а также деятельностью и частной заботой отдельных лиц; и, в-третьих, они составляют субстанцию свободного воления отдельных лиц и их образа мыслей как обязательных нравственных правил. § 539
Государство как живой дух существует безусловно только как организованное целое, расчлененное на особые функции, которые, исходя из единого понятия разумной воли, хотя и не познанного еще как понятие, непрерывно порождают это понятие как их результат. Конституция есть расчлененность функций государственной власти. Она содержит в себе определения того, 351
каким способом разумная воля поскольку в индивидуумах она всеобща только в себе, частично доходит до сознания и понимания самой себя и находит самое себя, частично же, будучи приведена к действительности деятельностью правительства и его особых отраслей, сохраняется в нем и ограждается в одинаковой мере как от случайной субъективности этих отраслей, так и от субъективности отдельных лиц. Она есть существующая справедливостъ как действительность свободы в развитии се разумных определений. Примечание. Свобода и равенство суть простые категории, в которых часто объединяли то, что должно составлять основное определение, а также последнюю цель и результат конституции. Но в той же мере, в какой это истинно, недостаточно стороной этих определений является прежде всего то, что они совершенно абстрактны. Прочно удерживаемые в этой форме. абстракции, они суть как раз те определения, которые вообще не дают возникнуть конкретному, т. е. расчленению государства, или, что то же, государственному устройству и правительству, или их разрушают. Вместе с государством наступает неравенство, различие правящих властей и управляемых лиц, различие начальствующих лиц, административных учреждений, руководящих органов и т. п. Последовательный принцип равенства отвергает все различия и таким образом не дает существовать никакому виду государственного состояния. Упомянутые определения представляют собой, правда, основания этой сферы, но как самые абстрактные определения они являются в то же время и наиболее поверхностными, и именно потому часто наиболее распространенными; интересно поэтому рассмотреть их еще несколько подробнее. Что касается прежде всего равенства, то общеизвестное положение, что все люди от природы равны, содержит в себе недоразумение, по которому природное смешивается с понятием; следует сказать, напротив, что по своей природе люди бывают только не равны. Но понятие свободы в той его форме, как оно выступает без дальнейшего определения и развития, прежде всего как таковое, есть абстрактная субъективность лица, способного иметь собственность (§ 488); это единственное абстрактное определение личности составляет действительное равенство людей. Но что это равенство имеется, 352
что именно человек есть то (а не так, как в Греции и Риме и т. д., только некоторые люди), что признается за личность и имеет значение таковой по закону,- это до такой степени мало существует от природы, что является скорее лишь продуктом и результатом сознания наиболее глубокого принципа духа, а также всеобщности и культуры этого сознания. То, что граждане перед законом равны, содержит в себе высокую истину, которая, однако, будучи выражена таким образом, есть тавтология; ибо этим высказано только то, что вообще в государстве - имеет силу законный порядок, господствуют законы. Но в отношении к конкретному граждане, помимо того, что они представляют собой как личность, равны перед законом только в том, в чем они и вообще равны вне его. Только существующее каким бы там ни было образом, случайное равенство имущества, возраста, физической силы, таланта, умения и т. д. или также преступлений и т. п. может и должно сделать конкретно возможным обращаться со всеми гражданами одинаково перед лицом закона в отношении податей, воинской повинности, допущения к государственной службе и т. д., наказаний и т. д. Сами законы, поскольку они не касаются упомянутой узкой сферы личности, предполагают состояния неравенства и определяют проистекающие отсюда неодинаковые юридические полномочия и обязанности. Что касается свободы, то последняя прежде всего рассматривается отчасти в отрицательном смысле по отношению к чужому произволу и беззаконному обращению, отчасти же в утвердителъном, смысле субъективной свободы. Этой свободе предоставляется, однако, большой простор как по отношению к собственному произволу и деятельности для своих особенных целой, так и по отношению к притязаниям на собственное разумение, на деятельность и участие в общих делах. В былое время определенные законом права — как частные, так и публичные права нации, города и т. д. — назывались их свободами. И действительно, каждый истинный закон есть свобода ибо он заключает в себе разумное опрёдёление объективного духа и тем самым содержание свободы. Между тем нет ничего более распространенного чем представления, что каждый должен ограничивать свою свободу в отношении свободы других, что государство есть состояние этого взаимного ограничения и 353 Законы суть сами эти ограничения. В таких, представлениях свобода понимается только как случайная прихоть и произвол. В этом смысле утверждали, что народы нового времени исключительно, или в большей мере, способны к равенству, чем к свободе, и притом именно на том основании, что, согласно принятому определению свободы (понятой главным образом в смысле участия всех в делах и действиях государства), ее невозможно было осуществить в действительности, ибо эта последняя разумнее и в то же время могущественнее абстрактных предположений. Наоборот, следует сказать, что как раз высокое развитие и культура новейших, государств порождают в действительности величайшее конкретное неравенство индивидуумов, обусловливая, напротив, более глубокой разумностью законов и упрочением сообразного с законами состояния тем большую и тем более обоснованную свободу, которую оно, это состояние, допускает и с которой оно может уживаться. Уже то поверхностное различение, которое содержится в словах «свобода и равенство», указывает на то, что первая имеет дело с неравенством; обычные же понятия свободы, наоборот, имеют в виду исключительно равенство. Но чем более упрочивается свобода как гарантия собственности, как возможность развивать свои таланты и добрые свойства и обеспечивать за ними их значение и т. д., тем более она начинает казаться сама собой разумеющейся. Сознание и оценка свободы определяются тогда преимущественно ее субъективным смыслом. Эта субъективная свобода деятельности, пытающейся раскрыть себя во всех направлениях и по собственной охоте проявляющей себя в осуществлении как частных, так и общих духовных интересов, независимость индивидуальной обособленности и внутренняя свобода, на основе которой субъект обладает принципами, имеет собственные взгляды и убеждения и в силу этого приобретает моральную самостоятельность,— отчасти уже сама по себе подразумевает весьма высокое развитие тех своеобразных качеств, в отношении к которым люди оказываются неравными и в которых они посредством этого развития делают себя еще более неравными, отчасти же вырастает только при условии упомянутой объективной свободы и существует, и могла вырасти до такой высоты только в государствах новейшего времени. Если вместе с этим развитием свое- 354
образия людей безмерно увеличивается также и множество их потребностей, и трудность их удовлетворения, резонирование, недовольство существующим строем, и связанное с этим неудовлетворенное тщеславие, то все это относится к предоставленной на произвол судьбы обособленности, которая порождает в своей сфере всевозможные запутанные положения и находит выход из них. Правда, эта сфера является тогда и областью ограничений, ибо свобода остается здесь во власти условий природы, каприза и произвола и, следовательно, подлежит самоограничению, и притом отчасти, конечно, соответственно природным условиям, прихоти и произволу других людей, но преимущественно согласно существу разумной свободы. Что же касается политической свободы в смысле формального участия воли и занятости общественными делами государства также и тех индивидуумов, которые, вообще говоря, своим главным назначением считают частные цели и дела в гражданском обществе, то в известной мере стало обычным называть конституцией только ту сторону государства, которая имеет в виду такое участие индивидуумов в общественных делах, а то государство, в котором такое участие в формальном смысле не имеет места, принято рассматривать как государство, не имеющее конституции. По поводу этого значения нужно прежде всего сказать лишь то, что под конституцией следует понимать определение прав, т. е свобод вообще, а также организацию их осуществления, и что политическая свобода во всяком случае составляет лишь их часть; об этой свободе речь будет идти в следующих параграфах. § 540 Гарантия конституции, т. е. необходимость. того чтобы законы были разумны и их осуществление было обеспечено, заключается в духе всего народа, именно в той опрёделенпости, соответственно которой народ имеет самосознание своего разума (религия и есть это сознание в его абсолютной субстанциальности),— и в то же время также в соответствующей этому духу действительной действительной организации как развитии упомянутого принципа. Конституция предполагает упомянутое сознание духа и наоборот, дух этот предполагает конституцию. Ибо действительный дух сам обладает определенным 355 сознанием своих принципов лишь постольку, поскольку они имеются для него налицо в качестве существующих. Примечание. Вопрос о том, кому, какому и как организованному авторитету присуща сила создавать конституцию, совпадает с вопросом, кто должен создавать дух народа. Если представление о государственном строе отделить от представления о духе так, как будто этот последний существует или существовал, не обладая соответствующим ему государственным устройством, то такое мнение доказывает только поверхностность мысли о связи духа, его сознания о себе, с его действительностью. Что в этом смысле называется созданием конституции, то вследствие этой неразрывности ее с духом никогда не существовало в истории, как никогда не существовало в этом смысле также и создание свода законов. Конституция развилась из духа только как нечто тождественное с его собственным развитием и одновременно прошла необходимые по понятию ступени образования и изменения. Только внутренне присущий государственному устройству дух и история,— а история при этом есть только его история,—.суть то, посредством чего конституции были созданы и продолжают создаваться. § 541 Живая тотальность, сохранение, т. е. непрерывное созидание государства вообще и его конституции, есть правительство. Естественно необходимая организация есть возникновение семьи и сословий гражданского общества. Правительство есть (все)общая часть государственного устройства, т. е. та часть ее, которая имеет своей сознательно преследуемой целью сохранность означенных частей, но в то же время имеет в виду и осуществляет в действии также и всеобщие цели, стоящие выше назначения семьи и гражданского общества. Организация правительства есть в то же время его различение на отдельные власти, своеобразные черты которых определены соответственно понятию о них, но в субъективности этого понятия взаимно проникают друг друга до действительного единства. Примечание. Так как ближайшими категориями понятия являются категории всеобщности и единичности и их взаимоотношение есть отношение подведения единичности под всеобщность, то отсюда и произошло то, что в государстве стали различать законодательную и ис- 356
Полнительную властъ, но притом так, что первая существует сама по себе как безусловно высшая, последняя же в свою очередь распадается па правительственную, или административную, власть и на судебную соответственно применению законов ко (все)общим делам или к делам частных лиц. Как имеющее существенное значение, разделение властей рассматривалось в смысле независимости их друг от друга со стороны их существования, нр в то же время и как такое, в котором имеется налицо упомянутая выше связь подведения власти отдельных лиц под власть всеобщего. В этих определениях нельзя не распознать элементов понятия, но рассудком эти элементы вместо отношения внутренней согласованности живого духа с самим собой поставлены в отношение, противное природе разума. Что операции, выражающие собой общие интересы государства в их необходимом различии друг от друга, получают также и отличные одна от другой организации,— это разделение есть некий абсолютный момент глубины и действии-тельности свободы. Ибо эта последняя только постольку обладает глубиной, поскольку развивается в свои различия и достигает их осуществления. Сделать же дело законодательства (в особенности связанное с представлением, будто когда-либо конституция и основные законы должны быть впервые созданы в таком состоянии, в котором уже полагается наличное развитие различий) самостоятельной властью, и притом первой, с ближайшим; назначением участия в ней всех, а правительственную власть_ от нее зависимой, только исполнительной,—это предполагает недостаток познания о том, что истинная идея и тем самым живая и духовная действительность есть само с собой согласующееся понятие и, следовательно, такая субъективность, которая содержит в себе всеобщность лишь как один из своих моментов. Индивидуальность ость первое и высшее всепроникающее определение в организации государства. Только благодаря правительственной власти, а также вследствие того, что она объединяет в себе особые операции (куда относится также и особое, само по себе абстрактное дело законодательства), государство является единым. Столь же существенным и единственно истинным является здесь также и разумное отношение логического, по сравнению его с внешним отношением рассудка, ограничивающегося только подведением единичного и особенного под 357
всеобщее. Что дезорганизует единство логически разумного, дезорганизует в такой же мере и действительность. § 542
В правительстве как органической тотальности заключается а) субъективность в качестве содержащегося в развитии понятия бесконечного единства его с самим собой, все в себе содержащая и замыкающая воля государства, его кульминационный пункт, все собой проникающее единство,— правительственная власть князя. В совершенной форме государства, в которой все моменты понятия достигли своего свободного существования, эта субъективность не есть так называемая моральная личность, или решение, определяемое большинством,— формы, в которых единство принимающей решение воли не имеет действительного существования, но в качестве действительной индивидуальности, в качестве воли одного принимающего решение индивидуума,— монархия. Монархическая конституция есть поэтому конституция развитого разума; все другие конституции принадлежат более низким ступеням развития и реализации разума. Примечание. Объединение всех конкретных государственных властей в единое существование — как это имеет место в патриархальном состоянии или как это бывает в демократической конституции, когда все граждане участвуют во всех делах государства,— противоречит само по себе принципу разделения властей, т. е. развившейся свободе моментов идеи. Но в равной мере это разделение властей, достигшее свободной внутренней тотальности выявления моментов, должно быть сведено обратно к идеальному единству, т. е. субъективности. Развитая различенность, реализация идеи, содержит по существу то, что эта субъективность в качестве реального момента созревает до действительного существования, и эта действительность есть всецело только индивидуальность монарха,— в едином лице существующая субъективность абстрактного, последнего решения. Всем упомянутым формам общего решения и изъявления воли, долженствующим проистекать демократически или аристократически из атомистической раздробленности единичных воль и определяться путем подсчета, присуща недействительность чего-то абстрактного. Во вни- 358 мание надо принять только два определения: необходимость некоторого момента понятия и форму действительности. Только спекулятивная природа понятия способна поистине уразуметь эти моменты. Упомянутая субъективность, являясь моментом абстрактного решения вообще, отчасти определяется в дальнейшем так, что имя монарха является внешней связью и санкцией, ос-вещающей все, что делается в правительстве; отчасти же в качестве простого отношения к себе самой в себе же самой обладает определением непосредственности и тем самым природы, чем именно и устанавливается подчинение индивидуума достоинству княжеской власти через посредство наследственности78. жүктеу/скачать 1.94 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|