Георгий Старков тихий холм (роман по мотивам видеоигр Silent Hill и Silent Hill 3)

– Гарри, я не совсем понимаю, о чём ты...

Конечно, не понимает. Я тяжко вздохнул:

– Эх... Да так, мысли вслух. Не бери в голову.

Сибил положила руку мне на плечо:

– Гарри, ты просто устал. Может, всё-таки мне...

– Устал?.. – переспросил я. И внезапно со всей полнотой чувств ощутил, НАСКОЛЬКО я устал. Я не спал, не ел и не пил уже почти сутки (если не считать сном отключку разума, ни на йоту не способствующие восстановлению душевных и физических сил). Всё время на ногах, мечущийся из одного конца города в другой, то и дело вступающий в изнурительные стычки с различными тварями... Я устал.

– Да, – сказал я, – возможно, так и есть.

С этими словами я залез в пролом. Лестница вела круто вниз. Я держал в руке ненужный пистолет и тупо шагал вперёд, чувствуя гудение в ногах. Ветхие половицы скрипели. Под антикварным магазином оказалось ещё одно помещение. Я вспомнил, что Далия Гиллеспи что-то говорила про «другую церковь». Может, она и есть?

На толстой металлической двери внизу был нарисован странный знак. Слава Богу, не проклятая печать Самаэля, но что-то очень похожее. Это был двойной круг с вписанными в него тремя кругами меньшего радиуса. Между внешними кругами были видны рунические закорючки. Знак напомнил мне карикатуру на человеческое лицо – два глаза плюс рот, обрамлённый контуром головы. Насмотревшись, я ткнул ладонью посреди знака, открывая дверь.

В продолговатом помещении не было ни одного источника света – слабые лучики, падающие сверху с пролома, досюда уже не долетали, и поэтому я ничего не мог видеть. Так и слепо пошёл вперёд, полагаясь на руки. В ширину комната составляла шагов шесть-семь, а в длину... Я отмеривал количество шагов. Двадцать... Тридцать... Похоже на миниатюрный зал, подумал я и тут же коснулся животом какой-то стойки. Стойка была не очень высокой, на нём я нащупал несколько чаш. Пролез пальцами в одну из них и обнаружил горсть маслянистого порошка. Вспомнив рассказ Сибил о наркотиках, я с отвращением вытер кисть о брюки. Неужели всего лишь нарколаборатория?

Это не была нарколаборатория. Потому что когда прямо передо мной вспыхнул ярко-красный язык пламени, я увидел, что стены комнаты сплошь обвешаны выцветшими иконами. Но святые, изображённые на них... не думаю, что в Священном Писании шла речь хотя бы об одном из них: красивая статная женщина, закутанная в ниспадающее белое одеяние, человек с густой чёрной бородой и тяжёлым взглядом серых глаз... Пламя, взявшееся из ниоткуда, вздрагивало и потрескивало, освещая стойку, которая на самом деле оказалась алтарём. Над алтарём был нарисован тот же знак, что и на двери.

«Другая церковь». Я стоял в грязной церквушке, Бог знает зачем погребённой под помещением антикварной лавки. Но в отличие от безжизненной христианской церкви, здесь чувствовалась истинная Вера – пусть и сокрытая от мира, но тщательно хранимая и лелеемая. Порошок, насыпанный в чашу, догорал, распространяя незнакомый запах, похожий на аромат лаванды. Языки пламени стремительно укорачивались. Моя изломанная тень скользнула вниз по стенам, юркнув к подошвам ботинок. Прежде чем я успел что-либо понять, комната вновь наполнилась густой тьмой.

Но эта тьма была не такой, как раньше. Я ощутил, как силы вытекают из моего тела, всасываясь во тьму. Она отбирала мою жизнь, как губка, впитывающая воду. Ноги отказывались меня держать; я упал на жёсткий каменный пол лицом вниз, расшибив себе нос. Попытался закричать, но не вышло – крик умер в зачатке, не в силах преодолеть забитые лабиринты бронхов.

... последнее, что я увидел – двойной круг на стене, светящийся неземным алым светом.

Пробуждение было сродни пытке. Просторы сна были колючими и извилистыми, как бывает, когда ты лежишь с высокой температурой. Я видел неясные серые тени, снующие в темноте. Они пугали меня, и я знал, что для того, чтобы избавиться от них, мне нужно открыть глаза. Всего лишь открыть глаза... Задача стала для меня почти непосильной. Даже окончательно придя в себя, я не мог собраться. Подушка, бережливо подложенная под голову, насквозь пропиталась солёным потом. Я заворочался с бока на бок. Горло трескалось от сухости и горечи. Я попытался прошептать: «Воды...», – но губы не хотели служить без немедленного вливания живительной влаги.

– Гарри...

Кто-то звал меня по имени. «Отстань, – мысленно взмолился я, мечтая снова уйти в небытие, – ну почему вы вечно не даёте мне отдохнуть, уходи...»

Приятный влажный холод коснулся лица и скользнул ниже, к губам. Я жадно припал к нему, нетерпеливо облизываясь.

– Гарри, ты проснулся?

Знакомый такой голос. Это была Лиза. Она сидела на табурете рядом с койкой, где лежал я, и проводила марлевой тряпкой, смочённой в воде, по моему лицу. Я отрешённо посмотрел на её озабоченное лицо.

– Где...

Лиза встала и куда-то удалилась. Я лежал, наблюдая, как ржавый потолок надо мной мерно покачивается. Боже, думал я, всё отдал бы за один глоток воды. Глоток...

– Держи.

Передо мной появился прозрачный стакан с плещущейся в нём водой. Внешняя поверхность стакана запотела, на нём собрались холодные капли. Я схватился за сосуд так резко, что с размаху выплеснул добрую треть содержимого себе на грудь. Без разницы... Залпом осушив стакан, я протянул её за добавкой. С желудком творилось что-то странное – вода, попавшая туда, бурлила, урчала и перекатывалась с громким бульканьем. Хорошо хоть тошноты не было...

Лиза сходила ещё раз. Новую порцию жидкости я принимал уже не так по-варварски, как в первый раз. На этот раз я потягивал воду с удовольствием, чувствуя её холод и вкус кончиком языка. Наверно, в те короткие секунды я был почти счастлив.

– Спасибо, – сердечно сказал я, когда Лиза вновь села на табурет. – Так я... в госпитале?

Лиза кивнула:

– У тебя был плохой сон. Я пыталась будить, но ты всё не просыпался... Я здорово перепугалась.

У меня отвисла челюсть. Плохой сон? То есть что получается – встреча с Далией Гиллеспи... антикварная лавка... Сибил – это всё мне приснилось?

Нет. Это было по-настоящему. Если в чём-то я был уверен, так в том, что Сибил мне не привиделась.

Но Лиза говорила, что я потерял сознание и всё время валялся на койке в госпитале Алчемилла. Кстати, выглядела девушка не очень хорошо: губы подрагивали, в глазах стояли слёзы, и вообще вся она сникла и сжалась, словно ей на плечи положили тяжёлую гирю. Вот и сейчас она сидела, грустно уставившись на меня. Не заваливала меня вопросами, как в прошлый раз, не кидалась на шею от радости. Переволновалась из-за меня? Или... Я с опаской спросил:

– Лиза, с тобой всё в порядке?

Перехватив её недоумённый взгляд, я пояснил:

– Не заболела?

Хотел добавить: «Ты что-то неважно выглядишь», но подумал, что с её эмоциональностью она может обидеться.

– Всё нормально, – ответила Лиза, незаметно отводя глаза в сторону. – Ничего, о чём стоит беспокоиться.

Конечно, я ей не поверил. Лиза была не из тех людей, которые способны что-либо скрывать, но тем не менее она мне недоговаривала.

– Ну, если ты уверена...

Я подождал её реакции. Лиза пожала плечами, по-прежнему старательно избегая встретиться со мной взглядом. Ладно, будь как хочет. Меня больше волновал другой вопрос – чтобы не сойти с ума, я должен был понять, где заканчивается сон и начинается реальность. Не могло же быть две реальности... И, похоже, я знал, как выяснить это.

– Лиза, можно вопрос?

Она молча кивнула. «Давай».

– Ты знаешь что-либо о женщине по имени Далия Гиллеспи?

– О да, – иронично протянула Лиза. – Эта сумасшедшая особа Гиллеспи. В Тихом Холме её редко кто не знает. Местная знаменитость, так сказать... Помешана на религии. Это началось, когда у неё сгорел ребёнок во время пожара в их доме. Жуткий случай, с тех пор она совершенно тронулась. Говорят, она никогда ни с кем не говорит. Больше я о ней не знаю... не очень часто встречалась, и слава Богу.

Ну, насчёт того, что Гиллеспи ни с кем не общалась, Лиза явно ошибалась, и я был живым тому доказательством. Но я сейчас хотел узнать о другом. Лиза была не Сибил, в этом было её преимущество и мой шанс.

– Я встречалась с ней, – сказал я. – Она говорила, что город окутывается тьмой. Что это может означать?

При упоминании о тьме по лицу Лизы побежала тень. Но она быстро совладала с собой и погрузилась в раздумье:

– Город поглотила тьма... Ну я не знаю...

Я уже хотел с деланной непринуждённостью сказать: «Да неважно», – как вдруг Лиза тихо проговорила:

– Но, кажется, понимаю.

Я рывком приподнялся на койке. К тому времени недомогание, которым сопровождалось каждое пробуждение, успело улетучиться, и чувствовал себя довольно сносно.

И Лиза рассказала. Говорила медленно, то и дело запинаясь и сбиваясь, но я слушал, не смея перебить её даже дыханием. Голос девушки звучал гулко в закрытой палате, стены которого были изъедены окисью. Это был первый рассказ о таинственном прошлом городка Тихий Холм, услышанный мною... страшная и жестокая сказка, воплотившаяся в реальность.

– Я сама не очень хорошо разбираюсь, – начала она, – но в городе ходят легенды, которым местные верят... должны верить. Перед тем, как Тихий Холм не начал бурно развиваться, горожане жили тихо. Старались, чтобы Тихий Холм вообще никто не замечал, не особо жаловали гостей. Почти все жители следовали какой-то странной религии. Не христианство, нет – какой-то культ судьбы, связанный с чёрной магией. Они старались вызвать древних богов города. Тут постоянно происходили странные вещи вроде исчезновения людей... Их потом почти никогда не находили. Люди в городе проповедовали жестокость и относились друг к другу соответственно. Потом настали новые времена, в город прибыло много новых людей, и все об этом забыли. По крайней мере, так гласит легенда. Её никто всерьёз не принимает, но... я сама слышала всякие вещи. Это было много лет назад, когда я была ещё ребёнком. Несколько работников городского муниципалитета погибли при очень странных обстоятельствах. Один за другим, почти одновременно... Слухами полнилась земля – говорили, что это проклятие, что городу не нравится, когда приезжают чужаки... Извини, если объясняю не очень понятно.

Я действительно понял далеко не всё. Но одно слово крепко впечаталось в мозг – «культ». Моё предположение оправдалось – в городе действительно орудовали сектанты. Чёрная магия...

Я хотел попросить Лизу рассказывать дальше, но вдруг сильно закружилась голова. К горлу вновь подкатил кислый комок, и я со стоном опустился обратно на подушку. Всё тело с головы до ног прошиб пот. Я закрыл глаза, чтобы избавиться от вида красных стен, пошедших рябью. На внутренней стороне век летали рваные цветные огоньки.

Лиза бережно взяла мою правую руку и прощупала пульс. Судя по тому, как она сокрушённо цокнула языком, дела были плохи.

– Гарри, поспи... Ты болен. Тебе нужно отдохнуть.

Я не хотел спать. Я хотел встать и пойти, сделать хоть что-нибудь, чтобы найти Шерил... Но я не мог. Сознание вновь покидало моё тело. Меня затянуло обратно в темноту, как человечка, привязанного на кончике резинового шнура.

Снов не было – одна холодная пустота. На этот раз я очнулся довольно быстро и безболезненно. Лбом я чувствовал под собой что-то жёсткое и металлическое. Я лежал лицом вниз, раскинув руки, как мертвец.

Я приподнял голову. В глазах двоилось. Впереди был свет, колыхающийся вместе с моими глазными яблоками. Что за?.. Я поднялся на колени и протёр глаза руками. Мир вокруг разом стал чётче, но меня это не обрадовало.

Я снова находился в пустой церкви под антикварной лавкой. Но не совсем так. Здесь всё изменилось. На обветшавших стенах засохли бурые потёки. Под ногами звенела ржавая железная решетка. Знак над алтарём исчез – его место заняла кроваво-красная печать Самаэля. Сам алтарь тоже видоизменился... я увидел, что ритуальные кубки, стоящие на ней, орошены свежей кровью. У стен горели расплывшиеся сальные свечи, которые и давали всё нехитрое освещение.

Опять.

Другой мир? Обратная сторона?.. Глюк Гарри Мейсона? Я затравленно огляделся и увидел обожжённый труп, висящий над входом в церковь. Мертвец широко развёл руки, рот представлял собой широкий чёрный провал, искривившийся в крике. Тоже знакомо...

Но пока я был в этом мире, приходилось жить по его законам.

Я прошёл под чёрными обугленными ногами трупа, на секунду уловив носом отвратительный горелый запах.

– Сибил? – крикнул я в темноту. Никто не отозвался. В общем-то, я этому не удивился. Я поднялся наверх по лестнице, касаясь пыльных изогнутых перил. Дыра в стене была на месте, но от самого магазинчика остались лишь белые стены, в углах которого вилась невесомая пыль. На улице стояла ночь. Ящики и шкафы пропали. Как и Сибил – она осталась в том мире снега и тумана, который по сравнению с местом, куда попал я, казался раем на земле. Что ж... пусть хоть ей везёт.

Я подошёл к окну и прильнул лбом к потрескавшемуся стеклу. Моросил дождь, лениво смачивающий тротуар, выложенный из решетчатых стальных плит. Над городом нависали тяжёлые чёрные тучи, загораживающие свет звёзд. В снежном мире было холодно и свежо, а здесь... К тёплому удушающему воздуху примешивался неприятный гнилой запах, от которого сладко першило в горле. Хотя я находился в более-менее центральной части Тихого Холма, нигде не было заметно ни одного огонька. Я был совершенно один... Я зябко поёжился и отошёл от окна.

Куда теперь?

Хм, вообще-то, некуда, с неуместной иронией подумал я. Всё, тупик. Здесь тебя никто не ждёт. Что называется, приехали. Можно только сидеть и ждать, пока тьма, накрывшая город, отступит. Она всегда отступала, так что не всё потеряно. Просто переждать...

Но я не мог сидеть на месте. Что-то мне подсказывало, что если я где-нибудь и могу найти Шерил, то только в зловещих катакомбах «обратной стороны». Я не знал, с чего я это взял, но чувствовал, что Шерил находится рядом, где-то в просторах здешней тьмы. И если я буду трусливо просиживать свою задницу, забившись в угол, то скоро всё будет кончено.

Всё будет кончено. Какая безжалостная и жестокая фраза. Но именно она послужила той плетью, которая заставила меня выйти из относительно безопасного прибежища, наплевав на собственную жизнь. Дождь яростно обрушился мне на голову, по тротуарам закружился ветер. Но я упрямо шагал вперёд неизвестно куда, и порывы ветра выбивали из моих глаз скупые капли слёз.

Я думал, что я единственный обитатель этого мира... Но я ошибался. Я был не один, и очень скоро мне это дали понять.

Решетчатый тротуар громко зазвенел шагах в тридцати от меня. Прежде чем я успел опомниться, звук повторился десятью шагами ближе. Кто-то – или что-то – отмахивал огромные расстояния в прыжке, держа курс на меня. Стало быть, меня уже заметили. Я сломя голову бросился вперёд, подальше от преследователя. Но он подобрался уже слишком близко. Прыг – минус ещё семь шагов. Скок – ещё восемь. Следующим прыжком «попрыгунчик» настиг меня, навалившись своей тяжестью на плечи. Весил он, надо сказать, немало. Колени у меня подогнулись; я потерял равновесие и упал лицом вперёд, выставив руки перед собой. Пока я падал, «попрыгунчик» успел с меня соскочить, поэтому падение особых повреждений мне не принесло. Даже если и была боль, я её не чувствовал: уровень адреналина в крови подскочил настолько, что я аж начал видеть в полной темноте. Я увидел грузную фигуру, отпрыгнувшую вправо. Встать и убежать не было никакой возможности. Нож, вдруг вспомнил я. У меня в кармане лежал нож, «конфискованный» в начальной школе. Перекатившись на спину, я нащупал рукоятку ножа у себя в кармане. Слишком маленький... но всё же...

Сильный удар по голове, должно быть, на какую-то пару секунд отключил меня. Когда я вновь начал соображать, невидимый «попрыгунчик» уже победно стоял над моим поверженным телом. Кажется, существо было похоже на небольшого медведя – по крайней мере, так я его себе представил. Он наклонил ко мне свою голову – я почувствовал на щеке жар от его зловонного дыхания. Меня охватил ужас. Вот-вот «попрыгунчик» начнёт пожирать меня заживо... Стараясь не выдавать движения, я наконец вытащил нож. Давление дыхания на щёки возросло – «попрыгунчик» буквально обнюхивал меня, решая, с чего начать.

– Вот тебе, – процедил я сквозь зубы и со всей силы ткнул ножом вперёд. Лезвие глубоко вонзилось в мягкое и пушистое. На меня обильно закапала тёплая кровь. Я резво дёрнулся в сторону, уклоняясь от возможного удара. Нож с силой вырвало из рук – «попрыгунчик» с душераздирающим воем отскочил назад. Торопливо поднимаясь на ноги, я услышал прыжок по тротуару, ещё один. Существо, только что намеревавшееся меня съесть, убежало.

Короткая, но ошеломляющая борьба окончательно выбила меня из себя. На нетвёрдых ногах я направился к бордюру тротуара, чтобы найти место, где можно присесть.

«Я мог умереть».

Тротуар был пуст. Зато я увидел гостеприимно открытую дверь здания, которая в нормальном мире была торговым центром. Хорошо. Я решил хотя бы немного отсидеться под его кровом – переждать, пока перестанут мелко дрожать колени. Я никак не мог унять подрагивание мышц. С такими темпами мне светила перспектива в скором будущем получить паралич.

По сравнению с антикварной лавкой торговый центр изменился мало. По крайней мере, ряды стеллажей с зазывающими вывесками были на месте – грязные, кое-где разбитые, но были. Я увидел знакомую красно-белую эмблему «Кока-колы» на одной из витрин. Реклама бодрящего напитка повлияла на меня ничуть не хуже самой колы. Глупо, но меня здорово обнадёжило присутствие частицы нормального мира в этом кошмаре. Стало быть, не так уж всё плохо...

Увидев скамейку в холле, я присел на неё и закрыл глаза, которые так и слипались. Когда опускаешь веки и не видишь невозможный бред, творящийся рядом, кажется, что ничего и не произошло... Я старался не размышлять, чтобы не нарушать блаженную расслабленность. Постепенно дрожь в ногах кончилась, и я незаметно начал погружаться в сон. Я ехал в машине по ярко-зелёному лесу, но рядом вместо Джоанны почему-то сидела Сибил. Я увидел поворот, за которым лежал свёрток с ребёнком – моя будущая дочка. Слегка нажимая на педаль газа, я выискивал её в траве у обочины, но свёртка не было. Этого не могло быть. Я ударил ботинком по педали тормоза, но машина отказывалась останавливаться. В смятении я дёргал и дёргал ручку ручной блокировки, но её заклинило. Сибил что-то говорила, но я не мог разобрать её слова. Рядом пронеслась ржавая табличка: «ВЫ ВЪЕЗЖАЕТЕ В ТИХИЙ ХОЛМ, ШТАТ МЭН». Я опоздал, но отказывался этому верить, молотя кулаками по рулю, который плавно вертелся сам собой. И не заметил, как на дороге выросла девушка. Она была в синей школьной форме и стояла спиной. Машина набирала обороты и мчалась прямо на её хрупкую фигурку. Я начал кричать в осознании непредотвратимого. И вдруг, когда бампер был в двух метрах от девушки, она оглянулась. У неё было морщинистое дряблое лицо. Далия Гиллеспи... Она повела головой влево, точь-в-точь, как в церкви, и продемонстрировала мне худые ладони. Ладонь была вся в старых шрамах от ожогов. Машина налетела на неё, обращая в пыль, но вместо глухого стука я услышал нарастающее шипение. Туман заволок кабину машины, и я остался один. Шипение продолжалось... Вдруг туман потемнел, превратившись в чёрную пустоту. Я проснулся.

Оказывается, я заснул, повалившись набок на скамейку. Шипение «белого шума» издавали большие телевизоры, выстроенные ровным рядом на одной из витрин. Магазины бытовой электроники в семидесятые были ещё в диковинку, а тут – не менее десятка приёмников последней модели. Вершиной великолепия был огромный экран, занимающий полстены – уверен, вещица стоила не менее десяти тысяч долларов. Все экраны мерцали пустыми помехами, издавая громкое шипение.

«Откуда взялось электричество?»

Я проследил за шнурком, который тянулся по земле. Толстый чёрный шнурок вился змеёй к стене... но вилка валялась на земле, не подключённая к розетке. Хм, честно говоря, розетку-то я вообще не заметил.

Шипение изменилось. Теперь это был не монотонный шум пустого эфира, а нечто более осмысленное. По экранам пошла чёрно-белая рябь. За тонкими полосами что-то начало вырисовываться...

Печать Самаэля. Едва я различил треугольник, вписанный в окружность, динамики взорвались грохотом. В ушах больно кольнуло. Помехи сошли на нет; изображение стало ясным и чистым, словно я видел проклятый знак нарисованным на листе бумаги. Десять печатей на десяти экранах смотрели на меня. Я сидел на скамейке, поражённый происходящим на моих глазах катаклизмом. Но это было ещё не всё.

Печати на всех экранах стали размываться и замещаться новым изображением. Качество этой картины было несравнимо хуже, но всё-таки я смог увидеть контуры головы, обрамлённые короткими чёрными волосами, глаза, рот...

– ..па... помог...

Это была Шерил.

Я вмиг оказался у большого экрана. Изображение дёргалось, слова прорывались сквозь волну помех. Шерил лежала на боку (или просто картина была повёрнута?). Она в самом деле кричала мне – я видел, как движутся её губы. Я положил ладонь на холодный экран, почувствовав, как меня легонько ударило током. Больше я ничего не смог сделать...

– ... где... луйста...

– Шерил! – проорал я, стараясь перекричать помехи. Но вряд ли она меня слышала... «Снег» на экране пошёл хлопьями. И моя дочь затерялась за его стеной.

– ... пап...

Экран мигнул, выдав мне прямо в лицо ненавистную печать. Дамы и господа, пришло время прощаться, спасибо за внимание. Передача представлена телекомпанией «Самаэль».

– Верни её, – сказал я, – верни её сейчас же.

Знак издевательски вытянулся в длину и пропал. На экранах осталась только девственная белизна, сопровождаемая равнодушным шипением.

Я мог бы разбить большой экран. Мог бы пустить на осколки ВСЕ дорогостоящие приёмники. Но я не стал этого делать. Они были ни в чём не виноваты. Не они, а те, кто ими управлял. Культ, значит? Чёрная магия, да? Я достаточно долго побывал игрушкой в их руках, но теперь всё понял. Они специально делали всё, чтобы сломить мою волю.

– Как вы это проделываете? – прокричал я, обращаясь к невидимым наблюдателям. – Слышите, ублюдки?! Оставьте нас в покое! Верните мне Шерил! Верните мою дочь, иначе я...

«Иначе что?»

Торговый центр безмолвствовал. Если кто здесь и был, то только я сам. Но тогда я был не в состоянии понять эту простую вещь. Я видел орды врагов, затаившихся за стеллажами и злобно ухмыляющихся, глядя на меня. И я собирался поквитаться. Я одолел монстров-чудовищ, я одолею и монстров-людей.

– КТО ЗДЕСЬ?

«... здесь... есь...»

Я обвёл взглядом первый этаж. Нет, здесь точно никого не было. Негде прятаться. Оставался верхний этаж...

Я поднял голову и увидел над собой площадку второго этажа. Они там.

Когда я бежал наверх, телевизоры внизу погасли с негромким, но возмущённым звуком. Я не оглянулся.

Добежав до конца лестницы, я несколько поостыл, увидев точно такие же пустые магазинчики, как и на первом этаже. Здесь всё было, как внизу – разве что ещё больше грязи, разрухи и ржавчины на стенах. Пол так и скрипел под ногами, грозя обвалиться. Я сделал один шаг. Решётка прогнулась под тяжестью, но кое-как выдержала.

– Я знаю, что вы здесь, – неуверенно сказал я. – Кто бы вы ни были... Пора покончить с этим. Выходите.

Мне показалось, или я услышал смешок со стороны ювелирного магазина? Я неосторожно пошёл вперёд, ступая на осыпающийся пол.