Гийом Мюссо Бумажная девушка

4

Изнанка

Мило повернул ко мне ноутбук: на экране красная и зеленая кривые стремительно взлетали вверх.

— За границей сейчас покупают даже больше, чем в Америке, такими темпами «Трилогию ангелов» скоро прочтет вся планета. Всего за полгода на твое имя пришло больше пятидесяти тысяч электронных писем от читателей, представляешь?

Я отвернулся и посмотрел на потолок. Мне не хотелось ничего представлять. Бледные облака висели в грязном небе Лос-Анджелеса. Я тосковал по Авроре. Зачем нужен успех, если его не с кем разделить?

— Еще одна отличная новость: через месяц начнутся съемки фильма по первой части трилогии. Кира Найтли и Эдриен Броуди подтвердили свое согласие, и важные шишки из «Коламбии» настроены оптимистично. Главным художником по костюмам будет чувак, который работал с «Гарри Поттером». Премьера — в июле следующего года, первый показ пройдет в трех тысячах кинотеатров одновременно. Я был на нескольких кастингах — это просто великолепно! Если бы ты пришел…

Официантка принесла тальятелли с крабовым мясом для моего друга и омлет с лисичками для меня. В это время телефон, лежащий на столе, завибрировал.

Взглянув на экран мобильника, Мило нахмурился, некоторое время сомневался, стоит ли отвечать на звонок, но в конечном итоге встал из-за стола и уединился в застекленном проходе, соединявшем патио с главным залом ресторана.

Беседа оказалась недолгой. Сквозь стоящий в зале гул до меня доносились лишь обрывки фраз. Было ясно, что разговор ведется на повышенных тонах, а собеседники в чем-то упрекают друг друга, обсуждая непонятные мне проблемы.

— Это «Даблдэй», — сказал Мило, возвращаясь. — Хотели обсудить вопрос, о котором я как раз собирался тебе рассказать. Ничего ужасного, просто при печати люксовой версии твоего последнего романа возникло недоразумение.

Я очень трепетно относился к этому изданию и его оформлению: обложка из искусственной кожи в готическом стиле, акварельные рисунки, изображающие главных персонажей, оригинальные предисловие и послесловие.

— Что за недоразумение?

— Зная, каким огромным спросом пользуются твои романы, они торопились с печатью, постоянно подгоняли типографию, и в результате все пошло наперекосяк. Сейчас на складе лежит сто тысяч бракованных экземпляров. Все они, конечно, пойдут под нож, но проблема в том, что часть тиража уже разослана в магазины. Придется срочно списываться с продавцами и изымать книги.

Мило вытащил из сумки один экземпляр и протянул его мне. Дефект сразу бросался в глаза: из пятисот страниц только половина была заполнена текстом. История обрывалась на двести двадцать шестой странице посреди фразы:
«Билли вытерла слезы, размазывая тушь по щекам.

— Джек, пожалуйста, не уходи.

Но мужчина уже надел пальто. Даже не взглянув на любовницу, он открыл дверь.

— Умоляю! — крикнула она, падая»

Он не успел закончить фразу, а я уже знал, что услышу.

— Главное… это твой будущий роман.

«Мой будущий роман…»

Набив полный рот тальятелли, он снова застучал по клавиатуре.

— Все только этого и ждут. Взгляни!

На экране была открыта страница интернет-магазина «www.amazon.com». Мой «будущий роман» уже занимал первое место по популярности, опережая четвертый том «Миллениума».⁶ А это только предварительные заказы!

— Ну, что скажешь?

Я попытался сменить тему:

— Думал, раз Стиг Ларссон умер, четвертая часть «Миллениума» так и не увидит свет.

— Том, мы говорим о твоем романе.

Я снова посмотрел на монитор. Меня завораживала мысль о том, что можно продавать книгу, которая еще не существует и, вероятно, никогда не будет существовать. Роман должен был выйти десятого декабря этого года, то есть чуть больше, чем через три месяца. Но я не написал ни строчки и лишь примерно представлял, о чем там пойдет речь.

— Послушай, Мило…

Но он меня не слушал.

— Обещаю, на этот раз даже Дэн Браун позавидует тому, как будет обставлен выход книги. Удивлюсь, если кто-то из живущих на земле не узнает о твоем романе.

Мило так загорелся этой идеей, что его невозможно было остановить.

— Я уже развернул наступление. Фейсбук, Твиттер и форумы гудят от слухов, а фанаты ведут баталии с противниками твоего творчества.

— Мило…

— Мило…

— Мило!

Чтобы заткнуть Мило, пришлось грохнуть кулаком по столу.

— ПРЕКРАТИ НЕСТИ ЧЕПУХУ!

Стаканы зазвенели, а посетители ресторана подпрыгнули от неожиданности, бросая на нас осуждающие взгляды.

— Мило, не будет никакой книги. По крайней мере, в ближайшие несколько лет. Ты прекрасно знаешь, что я не в силах писать. Я опустошен, не могу связать и двух слов, а главное, у меня нет никакого желания этим заниматься.

— Попробуй хотя бы! Работа — лучшее лекарство. И потом, книги — это твоя жизнь, единственное, что может вывести тебя из оцепенения.

— Думаешь, я не пытался? Да я сто раз открывал ноутбук, но меня тошнило от одного его вида.

— Может, купить другой компьютер или писать в тетради, как ты делал раньше?

— Я могу перепробовать все, вплоть до пергамента и глиняных табличек. Но это не поможет.

Мило потерял терпение.

— Раньше ты мог работать как угодно и где угодно! Я видел, как ты пишешь, сидя за столиком на террасе «Старбакса», в неудобных креслах самолетов, прислонившись к ограде баскетбольной площадки под крики игроков и удары мяча. Помню, как набирал целые главы на мобильнике, прячась от дождя на автобусной остановке.

— Все это в прошлом.

— Послушай, миллионы людей ждут продолжения истории. Ты должен выполнить свое обязательство!

— Это книга, а не вакцина от СПИДа!

Мило собирался возразить, но его лицо вдруг застыло. Казалось, он внезапно понял, что не в силах повлиять на мое решение.

Оставалось только признаться, что произошло на самом деле…

— Слушай, у нас серьезная проблема, — начал он.

— Что ты имеешь в виду?

— Контракты.

— Что за контракты?

— Те, что мы подписали с «Даблдэй» и иностранными издательствами. Они перечислили нам огромный аванс при условии, что ты уложишься в сроки.

— Но я ничего не обещал.

— Зато я обещал. И потом, хоть ты и не читал документы, на них стоит твоя подпись…

Я налил себе воды. Мне не нравился этот поворот событий. Несколько лет назад мы разделили роли: Мило занимается бизнесом, а я даю волю своему воображению. До сих пор меня все устраивало.

— Мы уже несколько раз переносили дату выхода книги. Если не закончишь ее к декабрю, придется платить серьезный штраф.

— Отдай им аванс.

— Это не так просто.

— Почему?

— Мы все потратили.

— Как так?

Мило раздраженно тряхнул головой:

— Напомнить, сколько стоил твой дом? А кольцо с бриллиантами для Авроры, которое она не удосужилась вернуть?

«Какая наглость!»

— Что ты несешь? Я прекрасно знаю, сколько заработал и что могу себе позволить!

Мило опустил голову. У него на лбу выступили капельки пота. Губы превратились в тоненькую линию, а лицо, еще несколько минут назад горевшее энтузиазмом, исказилось гримасой.

— Том, я… я все потерял.

— Что ты потерял?

— Деньги. Твои и мои.

— Не понимаю!

— Я все вложил в фонд, обанкротившийся после дела Мейдоффа.⁷

— Ты шутишь?

Но нет, Мило был как никогда серьезен.

— Все погорели на этом деле: крупные банки, известные адвокаты, политики, актеры, Спилберг, Малкович и даже Эли Визель,⁸ — сказал он извиняющимся голосом.

— Что у меня осталось, кроме дома?

— Дом пришлось заложить три месяца назад. Честно говоря, тебе нечем даже заплатить налог на недвижимость.

— А… а как же твоя машина? Она, наверное, стоит больше миллиона долларов…

— Два миллиона. Но я уже месяц ставлю ее у соседки, скрываясь от полиции!

Некоторое время я сидел молча, переваривая услышанное. Вдруг в голове мелькнула мысль.

— Я не верю! Ты придумал эту историю, чтобы я сел за работу, да?

— К несчастью, нет.

Я достал телефон и набрал номер финансового комитета, который занимался моими налогами и имел доступ ко всем моим счетам. Привычный собеседник подтвердил, что я банкрот. Он якобы постоянно напоминал об этом, присылая письма и оставляя сообщения на автоответчике.

Интересно, когда я в последний раз проверял почту или отвечал на телефонный звонок?

Придя в себя, я понял, что меня не пугает случившееся и я не горю желанием наброситься на Мило и набить ему морду. Я просто очень устал.

— Послушай, Том, мы выпутывались из более сложных ситуаций, — аккуратно начал он.

— Мило, ты хоть понимаешь, что наделал?

— Ты можешь все исправить. Если вовремя закончишь роман, дела снова пойдут в гору, — заверил он меня.

— Думаешь, я смогу накатать пятьсот страниц за три месяца?

— Несколько глав уже написано, ты сам говорил.

Я уронил голову на руки. Ему не понять того чувства беспомощности, которое навалилось на меня уже давно и никак не хотело отпускать.

— Мило, я битый час объясняю, что опустошен, что мое воображение иссякло, а мозг ссохся и из него не выжать ни капли. Я не могу сесть за книгу только потому, что у нас нет денег. Все кончено!

Но мой друг не сдавался:

— Ты же говорил, что не можешь жить без творчества, что только оно позволяет тебе сохранять душевное равновесие!

— Значит, я ошибался и самое ужасное для меня — это лишиться любви.

— Неужели ты не понимаешь, что разрушаешь себя из-за придуманной проблемы?

— Придуманной? Ты не веришь в любовь?

— Верю, конечно. Но нельзя же так серьезно относиться к этой дурацкой идее родственных душ. Как будто в мире есть люди, идеально подходящие друг другу…

— Ах так? Значит, глупо надеяться, что существует человек, способный осчастливить тебя? Человек, с которым ты захочешь провести всю свою жизнь?

— Это как раз нормально. Но ты считаешь, что на земле существует лишь одна женщина, которая идеально подходит тебе. Вбил себе в голову, что раньше вы были одним целым и ваши тело и душа до сих пор хранят следы былого единства.

— Кстати, именно это говорил Аристофан в «Пире» Платона.

— Не буду спорить, но заметь, этот твой Аристохам и его Планктон нигде не пишут, что тебе нужна именно Аврора. Так что послушай моего совета и бросай свои бредни. Эти идеи хороши для книг, а в реальной жизни все обстоит иначе.

— Конечно, иначе! В реальной жизни лучшему другу недостаточно того, что он разорил меня. Он вздумал читать мне мораль! — гаркнул я, вскакивая.

Мило тоже встал, на его лице отражалось отчаяние. Я видел, что он готов на все, лишь бы найти способ вколоть мне дозу креативности.

— То есть ты не собираешься браться за работу?

— Нет. И ты не сможешь заставить меня. Писать роман — это не у конвейера стоять! — крикнул я с порога.

Едва я вышел из ресторана, как парковщик протянул мне ключи от «Бугатти». Я сел за руль, завел мотор и включил первую скорость. Кожаные сиденья источали одуряющий мандариновый аромат, а деревянная лакированная приборная панель с кнопками из полированного алюминия напоминала пульт управления космическим кораблем.

Автомобиль рванул с места с такой скоростью, что меня вдавило в кресло, а шины прочертили на асфальте темные следы. В зеркале заднего вида я увидел Мило: он бежал за машиной, очевидно обрушивая на меня все известные ему ругательства.