IY.3. Общество и его структура

Приведем и развернутое определение: общество – это выделившееся из природы системное образование, представляющее собой совокупность исторически изменяющихся форм жизнедеятельности людей, которые проявляются в развитии и функционировании социальных институтов, организаций, общностей и отдельных индивидов.

По мысли К.Маркса, общество – это продукт взаимодействия людей, сумма тех связей и отношений в которых индивиды находятся друг к другу. Или, иными словами, оно – продукт воспроизводства людьми своей жизни.

Общество обособилось от природы и не может быть сведено к ней. В отличие от природы, где господствуют слепые, бессознательные силы, в обществе действуют одаренные сознанием и волей люди, которые ставят перед собой определенные цели и добиваются их реализации. Вместе с тем общество не может существовать, не взаимодействуя природой, не преобразуя ее объекты, не приспосабливая их к своим потребностям. Его существование связано с изменением окружающей среды.

Принципиальное отличие человеческого общества от различных биологических сообществ (прежде всего, от стада животных) состоит в осуществлении в нем труда, производства, средств жизни. Животные приспосабливаются к условиям окружающей среды, а люди приспосабливают ее объекты к своим жизненным потребностям, производя предметы и продукты, которых природа либо вообще не создает, либо создает в недостаточном для них количествах. Словом, материальное производство выступает в качестве необходимого условия жизни общества.

Маркс писал: «В производстве люди воздействуют не только природу, но и друг на друга. Они не могут производить, не соединяясь известным образом для совместной деятельности и для взаимного обмена своей деятельностью. Чтобы производить, люди вступают в определенные связи и отношения, и только в рамках этих общественных связей и отношений существует их отношение к природе, имеет место производство».¹

Важнейшей соединительной связью в обществе является производственная связь. По мнению Маркса, производственные отношения лежат в основе всех социальных отношений. Исходя из этого, Маркс подчеркивал: «Производственные отношения в своей совокупности образуют то, что называют общественными отношениями, обществом, и притом образуют общество, находящиеся на определенной ступени исторического развития, общество с своеобразным отличительным характером. Античное общество, феодальное общество, буржуазное общество представляют собой такие совокупности производственных отношений, из которых каждая вместе с тем знаменует собой особую ступень в историческом развитии человечества».²

Хотя взгляды другого видного исследователя общества – русско-американского социолога Питирима Александровича Сорокина весьма отличаются от марксистских, нельзя не отметить, что и он связывал изучение общества с исследованием взаимодействий, взаимовлияний, отношений. Он отмечал: «Миллион полностью изолированных людей не представляют собой социального явления или общества, поскольку они не влияют друг на друга… Значимое взаимодействие – это любое взаимодействие, в котором влияние, оказываемое одной частью на другую, имеет значение или ценность, возвышающиеся над чисто физическими и биологическими свойствами соответствующих действий. Если взаимодействие не является значимым в этом смысле, если оно не представляет социокультурное явление, но есть лишь физическое или биологическое явление – это нормальный объект изучения для физики или биологии, но не для социологии или социальных наук».³

В основе общества лежат, таким образом, связи, взаимодействия, отношения. Определяющими среди них являются производственные отношения. В производстве между людьми складываются весьма многообразные отношения, которые обусловлены специализацией, выполнением различных производственных функций, связанных с многообразным разделением труда. Признание производственных отношений определяющими означает, что они лежат в основе всех прочих социальных отношений, в том числе идеологических.

Взгляд на общество как на систему предполагает, что отношения и связи между входящими в него элементами образуют их в определенную целостность, единство. Такой подход противостоит механицизму, рассматривавшему общество как неупорядоченный агрегат элементов, подлежащих изучению независимо друг от друга, т.е. внесистемно.

Одной из попыток постичь системность общества выступает его рассмотрение по аналогии с живым организмом и, прежде всего с организмом человека. Яркое проявление такая попытка нашла в теории органического общества.³ Аналогии между человеческим организмом и объективированной системой социальных отношений, которые обеспечивают его функционирование, можно встретить еще в трудах Аристотеля, ряда мыслителей средневековья, у Т.Гоббса и Ж.Ж.Руссо. Методологическая ориентация отождествления абстрактного общества с определенным организмом биологического типа наиболее отчетливо просматривается в позиции органической школы в социологии конца XIX – начало ХХв.в. Для нее характерно рассмотрение общества как состоящего из разнородных элементов, обладающих относительной автономией, но действующих согласованно и руководимых неким предзаданным принципом.

В начале ХХ столетия в работах так называемых консерваторов Э.Берка и Ж.М. де Местра идеальное общество было уподоблено живому организму, функционирование которого осуществляется естественным путем. С точки зрения этих мыслителей, социальное тело, состоящее из разнообразных первичных ячеек (семья, профессиональные корпорации, коммуны и т.д.) обеспечивает преобладание общества над индивидом как целого над частью. По мнению консерваторов, органическому обществу свойственен иерархический порядок, ценности, традиции и обычаи коллективистского типа, попытки модернизации которых приводят к дезинтеграции всей системы.

Выдающийся французский социальный философ Эмиль Дюркгейм (1858-1917) полагал, что функцией общественного разделения труда является интегрирование индивидов, обеспечение единства социального организма, формирование чувства солидарности. Мыслитель остался верен аналогии между обществом и организмом, сделав упор на сознательную (человеческую) природу последнего. Он полагал, что социальная система существует как целостность лишь в коллективном сознании. Дюркгейму принадлежит идея появления «органической солидарности», связывающей людей в постиндустриальное общество, для которого характерна высокая степень разделения труда.

Разумеется, аналогия между обществом и живым организмом полезна для изучения общества лишь в случае, если социальное не пытаются свести к биологическому, подменить биологическим. Человеческое общество представляет собой социальную макросистему, включающую ее подсистемы – социальные институты, социальные общности, структурные образования и т.д. Любая из этих подсистем, вычлененная для анализа, предстает тоже как относительно самостоятельное целое, т.е. как система. Социальные институты или, допустим, социальные общности могут рассматриваться в качестве специфических системных объектов с их особыми закономерностями, связями, функциями и т.д. Эти социальные системы являются преимущественно самоорганизующимися: их поведение регламентируется нормами, стимулами, общепризнанными стандартами и другими искусственно создаваемыми регулятивами.

Подсистемы, образующие общество, особенно изменчивы и, прежде всего, в плане совершенствования их функций, они различаются степенью саморегулирования, включая процессы самоуправления и саморазвития, разной активностью воздействующих на них внешних факторов, вариациями изменения условий функционирования и т.д. Характерно, что саморегуляция этих систем не происходит стихийно. Ее механизмы требуют постоянного обновления.

Важнейшим специфическим признаком общества как системы является наличие присущих ему особых социальных отношений между его компонентами. В зависимости от сферы реализации эти отношения подразделяют: на уровне социальных общностей на классовые, национальные, групповые, семейные; на уровне занятия той или иной деятельностью групп – на производственные, учебные, спортивные и т.д.; на уровне взаимодействия между представителями той или иной социальной группы – на межличностные и оказывающие непосредственное воздействие на морально-волевые, психологические, прочие установки субъекта по отношению к себе. Своеобразие этих отношений заключается прежде всего в том, что индивиды вступают в социальные отношения не просто как отдельные человеческие «особи», а как представители определенных общественных групп, сложившихся в тех или иных конкретных условиях.

Функционирование такой сложнейшей системы, которой является общество, а также свойства, целостность и внутреннее единство определяются прежде всего ее структурностью. Понятие социальной структуры наиболее часто употребляется в двух основных значениях: в широком и узком.¹ В широком смысле оно означает совокупность устойчивых связей между основными функциональными сферами общественной жизни: экономикой, политикой, культурой и др. При этом оно позволяет характеризовать упорядоченную совокупность форм социальной организации и деятельности. В узком смысле понятие социальной структуры используется для отражения деления общества на различные социальные группы, системы устойчивых связей между ними, а также на внутренние структуры различных социальных общностей.

Во втором из названных значений различают (в зависимости от типа социальной общности) два основных уровня структурной организации конкретного общества: макро- и микроструктуру. Микроструктура отражает устойчивые связи в малых социальных группах, таких как первичный трудовой коллектив, студенческая группа и т.д. Макроструктура характеризует присущий для данного общества состав классов, слоев, этнических групп, совокупность устойчивых отношений между ними, а также особенности их внутренней структурной организации. К основным аспектам макроструктуры общества нередко относят социально-классовую, профессионально-квалификационную и социально-демографическую структуры. Определяющую роль в жизни общества играют структурные процессы, происходящие в больших социальных общностях людей – макроструктурах.

В специальной литературе в качестве основных аспектов макроструктуры общество выделяют также: этническую, демографическую, поселенческую, классовую и профессионально-образовательную структуры.¹ Этническая структура связана с выделением таких социальных общностей как род, племя, народность, нация. С точки зрения демографической структуры выделяют народонаселение отдельной области, страны, региона, континента, всей Земли. Поселенческая структура представляет собой пространственную форму организации общества, характеризуя отношения людей между собой в связи с их принадлежностью к одному и тому же либо различным типам населения (внутригородские, внутрисельские, межпоселенческие отношения).

Классовая структура предполагает выделение в обществе различных социальных классов. Ведущим экономическим фактором такого выделения является различное отношение представителей разных классов к средствам производства. И, наконец, профессионально-образовательная структура основана на выделении различных социальных групп в зависимости от профессиональной деятельности, а также в связи с их образованием.

В социальной структуре общества исключительно важную роль играют наряду с классами также более подвижные, неустойчивые общности людей, представляющие как слои внутри того или иного класса, так и межклассовые социальные образования и даже социальные группы, не имеющие прямого отношения к классовому делению общества. Это – страты (от латинского stratum – ñëîé, пласт). Деление общества на подобные социальные структуры получило название «стратификация». Точнее, рассматривается более тонкое, чем классовое деление общества, с учетом наличия в нем социальных образований, представители которых различаются между собой влиянием на власть, материальными богатствами, привилегиями, уровнем престижа.

Причем, речь идет о гораздо большем, чем просто о социальной дифференциации общества: стратификация представляет собой такое его социальное расслоение, которое дает обществу возможность стимулировать либо подавлять определенные виды деятельности (на основе учета сущности такого расслоения). Дело в том, что стратификация претендует на отражение сущности социального расслоения, фиксируя иерархически выстроенное распределение социально-культурных благ.

Наибольший вклад в зарождение и развитие идей социальной стратификации внес П.А.Сорокин. Заметное воздействие на разработку учения о социальной стратификации оказали взгляды М.Вебера, Т.Парсонса, Р.Коллинза. Однако классическим трудом по проблемам социальной стратификации во всем мире признана работа Сорокина «Социальная мобильность». В ней проанализирована динамика социального расслоения общества. Сорокин выделил горизонтальную и вертикальную мобильность. Горизонтальная обеспечивает переход из одной социальной группы в другую, среди расположенных на одном и том же уровне социальной стратификаций. При вертикальной мобильности происходит перемещение индивида из одного социального слоя в другой. Вертикальная мобильность может быть восходящей и нисходящей, т.е. связана с социальным подъемом и социальным спуском.

Сорокин считал социальную стратификацию постоянной характеристикой всякой организованной социальной группы. Он писал: «Не существовало и не существует ни одной постоянной социальной группы, которая была бы «плоской», и в которой все ее члены были бы равными. Общества без расслоения, с реальным равенством их членов – миф, так и никогда не ставший реальностью за всю историю человечества. Данное утверждение может показаться отчасти парадоксальным, и все-таки оно верно. Формы и пропорции расслоения могут различаться, но суть его постоянна, если говорить о более или менее постоянных и организованных социальных группах».¹

Стратификацию подразделяют на одномерную и многомерную. При одномерной стратификации страты выделяют по какому-либо одному признаку. Однако такой подход является упрощенным, и особенно применительно к современному обществу. В нем процессы социальной стратификации связаны с учетом целого ряда признаков, присущих тому или иному социальному слою, т.е. с многомерной стратификацией. При характеристике конкретных обществ нередко выделяют комбинации взаимозависимых признаков, определяющих социальный статус группы или человека в социальной стратификации. Такое выделение получило название «индекс социальной позиции».Этот индекс может учитывать, к примеру, профессию, человека, объем его доходов, район жительства и, даже, тип жилья.

Исследование социальной структуры, стратификации, мобильности непосредственно связано с обращением к изучению проблемм гражданского общества. С современных позиций гражданское общество предстает как взаимодействие всех имеющихся в обществе больших и малых социальных групп (в том числе классов и составляющих их социальных групп), профессиональных и демографических групп, а также национальных общностей.¹ Среди них важно учитывать деятельность и соответствующие интересы социальных групп и слоев общества, как возникающих объективно, так и создающихся самими людьми (к примеру функциональные группы), для реализации их политических, экономических, духовных и социальных интересов. Характерно, что связи между компонентами гражданского общества «горизонтальные», координационные, исключающие соподчинение.

В идеале гражданское общество – это целостная совокупность неполитических и неполитизированных духовных и экономических отношений в обществе. Оно представляет собой область спонтанной самореализации людей: их добровольных объединений в качестве граждан или их деятельности в виде свободных индивидов. Причем, специфично для этого общество то, что область самореализации людей защищена соответствующими правовыми нормами от любых проявлений произвольной односторонней регламентации со стороны государства.

Учение о гражданском обществе наиболее обстоятельно было разработано Гегелем. Это общество истолковывалось им как система общественных отношений, базирующихся на частной собственности и праве. Гегель писал: «Гражданское общество содержит в себе три следующих момента:

а) опосредование потребности и удовлетворение единичного посредством его труда и посредством труда и удовлетворения потребностей всех остальных, систему потребностей;

б) действительность содержащегося в этом всеобщего свободы, защиты собственности посредством правосудия;

в) забота о предотвращении остающейся в этих системах случайности и внимание к особенному интересу как к общему с помощью полиции и корпораций».²

Гегель считал, что частные лица, преследуя свои собственные интересы, не могут осознать того, что так или иначе служат друг другу. При этом они образуют сеть связей («всеобщее»), что приводит к созданию гражданского общества. Помимо системы хозяйственной жизни, оно содержит, по Гегелю, защиту собственности посредством правосудия и заботу о порядке с помощью полиции, а также о частном интересе с помощью корпораций.

Современные исследователи гражданского общества отмечают, что в нынешних условиях его экономическая основа не может быть сведена к отношениям частной собственности, а включает в себя также акционерную, корпоративную, кооперативную, коллективную государственную собственность и собственность общественных организаций. Задача гражданского общества заключается в том, чтобы на такой широкой экономической основе обеспечить каждому гражданину возможность в полной мере проявить себя, удовлетворить свои потребности, принести пользу всему обществу.

Уже во времена Аристотеля под прототипом гражданского общества понимали сообщество свободных и равных граждан, связанных между собой определенной формой политического устройства, в основе которой лежит государство-полис. В дальнейшем концепция гражданского общества предполагала обособление этого общества от государства и, в особенности, от абсолютитсткого государства XYII – XYIII веков. Сейчас говоря о гражданском обществе, имеют в виду такое демократическое общество, которое развивается независимо, автономно от государства.

Однако эта независимость относительна: общество, обеспечивая демократические права и свободы людей, не может полностью изолироваться от государства. Стало быть, государство должно поддерживать статус гражданского общества. В этом смысле оно тоже должно являться гражданским. Для этого необходимо господство закона во всех сферах общественной жизни, судебная защита прав граждан и взаимная ответственность государства и личности.

Словом, речь должна идти не о полной изоляции государства от общества (чего добиться практически невозможно), а о контроле граждан над современным демократическим государством. Такое государство в своей деятельности ориентируется на потребности своих граждан, всех социальных групп, всего общества в том, чтобы служить людям, обеспечивать их всестороннюю защиту действующими законами, обеспечивать их свободы и права.

Следовательно, государство, будучи автономно относительно гражданского общества, выстраивает такой характер взаимоотношений с ним, при котором их связывают общие социальные ценности обеспечения интересов личности. Деятельность подобного государства способствует развитию институтов гражданского общества как независимых, полноправных, эффективных инструментов демократии.

Гражданскому обществу должно, таким образом, соответствовать «гражданское» государство. Впрочем, для нынешней социально – философской мысли присуще оперирование термином не гражданское, а правовое государство. К рассмотрению специфики правового государства мы еще вернемся несколько позже (см. глава YI. 6).

О человеке, как о существе, вплетенном в систему социальных связей, предназначенном для общества, И.Р. Фихте писал: «Человек предназначен для жизни в обществе; он должен жить в обществе; он не полный, законченный человек и противоречит самому себе, если он живет изолированно»².

Именно социальная среда играет определяющую роль в развитии человека. Подчеркивая это обстоятельство, К.Маркс отмечал, что человеческую сущность необходимо искать в конкретной деятельности людей, а не в изолированном, оторванном от общества абстрактом индивиде. Причем, деятельность людей осуществляется «в их условиях жизни, делающих их тем, чем они в действительности являются»³.

Известный немецко-американский социальный философ Э.Фромм, пытавшийся понять механизм взаимоотношения психологических и социальных факторов общественного развития, справедливо указал на морально – этический аспект социальности: человек способен достигать высшей удовлетворенности собой лишь в обществе. Мыслитель подчеркивал, что «одиночество неблагоприятно для человека. Человек не может перенести обособленности от ближних. Его счастье возможно лишь в случае существования чувства солидарности с ближними, связи с прошлыми и будущими поколениями».⁴

Человек является самим собой лишь в социальной среде и благодаря ей. Понятие социальной среды – одно из фундаментальных в социологии и социальной философии.¹ Это – окружающий человека социальный мир (социум), включающий в себя общественные (материальные и духовные) условия становления, существования, развития и деятельности людей, находящиеся в неразрывной связи с общественными отношениями, в которые вовлечены люди.

К основным компонентам социальной среды относят: а) общественные условия жизни людей; б) социальные действия людей; в) их отношения в процессе совместной деятельности; г) социальные общности, в которые они объединяются.

Нельзя однако учитывать лишь то обстоятельство, что человек зависит от социальной среды, ведь и она видоизменяется в результате его активных действий. При этом человек развивает самого себя, свою сущность. Между ними, словом, существует взаимодействие.

Одной из центральных задач совершенствования социальной среды является ее гуманизация. В числе первостепенных аспектов ее осуществления выделяют максимально возможное содействие такому специфическому виду социальной микросреды как семья. И это неудивительно, ведь социальная роль семьи прежде всего определяется ее непосредственным участием в воспроизводстве самого человека, в дальнейшем продлении человеческого рода.

Социальная среда задана человеку социально–экологически и культурно–исторически. Познавая ее, практически и духовно преобразуя, человек, таким образом, создает и развивает себя. Он реализует свои замыслы, опираясь на предшествующий опыт развития общества, а также на свои представления о будущем.

Для социальной среды, социальной действительности характерна сложная организация, которую иногда сравнивают с архитектурой. «Так как общество есть способ существования человека, то деятельность человека определяется «архитектурой» социальной действительности. Посредством социальных структур достигается очерчивание контуров человеческого бытия, именно анализ архитектоники социального мира позволяет проникнуть в глубины природы человека. Исходным моментом здесь служит положение о том, что человек является ядром общественно – исторического процесса, что все социальные отношения, образующие в совокупности сеть социальных связей, есть человеческие отношения. Человек выступает субъектом всех общественных отношений, в системе общественных связей он – своеобразный «узел», к которому сходятся нити многообразных социальных связей, т.е. человек представляет собой индивидуальное бытие общественных отношений»²

Социологическое понятие человека как объекта изучения социальной философии и социологии позволяет выделить те человеческие особенности, которые делают его человеком, которые являются существенными и из которых проистекают все остальные его особенности. К числу их, прежде всего, относят: социальность, творчество, свободу, а также ряд черт, которые характеризуют человека как существо своеобразное.¹. Среди последних наиболее значительными являются способность человека к использованию знаков и коммуникации (при помощи знаков, а прежде всего – при помощи языка), способность быть ответственным и вести себя в соответствии с создаваемыми им нормами.

Говоря о социальности как об особенности человека, нужно иметь в виду, что свойства человека в своем подавляющем большинстве направлены на других людей и проявляются в силу того, что существуют другие люди. Социальность человека, присущая человеческой природе и созданная в обществе, органично взаимосвязана с его творчеством, свободой, а также самосознанием.

Творчество присуще лишь человеку: в творческом процессе он производит то, что до сих пор не существовало, создает качественно новые материальные и духовные ценности. Творчество представляет собой возникшую в труде особую способность человека. Она направлена на создание новой реальности, которая служит удовлетворению многообразных общественных потребностей. Недаром человека называют существом, которое способно творить и развивать свои творческие возможности.

В самой возможности творчества заключена человеческая свобода. Понятие свободы многогранно; ее важнейшим аспектом является взаимосвязь свободы и необходимости в общественной жизни.

Данная Б.Спинозой трактовка свободы как осознанной необходимости получила дальнейшее развитие в немецкой классической философии. Так Ф.В.И. Шеллинг проводил мысль о том, что свобода и необходимость имеют одну сущность, и только в силу рассмотрения их с разных сторон предстают перед нами как нечто самостоятельное. Он писал: «Именно сама внутренняя необходимость умопостигаемой сущности и есть свобода; сущность человека есть его собственное деяние; необходимость и свобода существуют одна в другой, как одна сущность, лишь рассматриваемая с различных сторон и потому являющаяся то одним, то другим; в себе она  свобода, с формальной стороны – она необходимость».²

Гегель обосновал развернутую трактовку диалектического единства свободы и необходимости применительно ко всему духовному и историческому миру, включая, естественно, общество. Он считал: «Свобода, приобретая форму действительности некоторого мира, получает форму необходимости, субстанциональная связь которой есть система определений свободы»¹. Мыслитель, развивая эту мысль, к примеру, писал, что «познанное посредством мышления понятие искусства и религии, в котором все то, что разумно по содержанию, познано как необходимое, а это необходимое познано как свободное».²

Выдающий немецкий философ А.Шопенгауэр распространял однако необходимость лишь на царство природы. Он считал: «Животное лишено всякой возможности свободы, как лишено даже возможности действительного, т.е. обдуманного выбора решений, предваряемого законченным конфликтом мотивов, которые для этого должны были быть отвлеченными представлениями. Потому с такой же точно необходимостью, с какой камень падает на землю, голодный волк вонзает свои зубы в мясо дичины, не имея возможности познать, что он одновременно и терзаемый и терзающий. Необходимость – царство природы, свобода – царство благодати».³

К.Маркс, отстаивая другой подход, подробно проанализировал взаимосвязь свободы и необходимости применительно к обществу. Он сделал особый упор на то, что именно в обществе возможно свободное развитие человека. В «Капитале» Маркс писал, что ценность свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью. Причем, с развитием человека расширяется царство естественной необходимости, потому что расширяются потребности; однако расширяются и производительные силы, которые служат для их удовлетворения.

Маркс подчеркивал: «Свобода в этой области может заключаться лишь в том, что коллективный человек, ассоциированные производители рационально регулируют свой обмен веществ с природой, ставят его под свой контроль, вместо того, чтобы он господствовал над ними как слепая сила, совершают его с наименьшей затратой сил и при условиях, наиболее достойных их человеческой природы и адекватных ей. Но тем не менее это все же остается царством необходимости. По ту сторону его начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвести лишь на этом царстве необходимости как на своем базисе».⁴

Таким образом, человек в обществе преодолевает ограничители своей свободы, беря под контроль природные и общественные силы. Овладевая этими силами, он повышает степень своей свободы. Он действует тем более свободно, чем более он в состоянии познать эти силы и поставить их себе на службу. Познавая и овладевая этими непознанными силами, человек в состоянии превратить непознанную сковывающую его действия необходимость в познанную, т.е. в свободу.

Продолжение рассмотрения вопроса о взаимосвязи свободы и необходимости и, прежде всего, свободы и ответственности см. в главе YI.5.

4.5. Специфика философского

подхода к культуре.

Культура и природа.

Функции культуры в обществе
Философское осмысление общества и человека предполагает также обращение к феномену культуры. Будучи общечеловеческим достоянием, культура позволяет судить о специфике человеческого общества, о многих сторонах и проявлениях его жизни, о своеобразии человеческой деятельности.

Философский подход к анализу культуры отличается от подхода частных наук. Философию, прежде всего, интересует культура как целое, ее место и роль в историческом процессе, в жизнедеятельности человека. Для философии важно выявление общетеоретических оснований культуры, обсуждение ее исторических судеб, постижение причин существования этого целостного социального организма в исключительном многообразии своих проявлений, установление возможностей образования глобальной универсальной культуры. Причем, в отличие от частных наук, философия придерживается мировоззренческого ориентира «человек-культура», рассматривая человека во всей неповторимости его характеристик, учитывая свойственный только ему способ существования, его творческие силы и способности, проявления взаимоотношений с окружающей действительностью. Конечно некоторые частные науки тоже изучают человека, увязывая свои исследования с проблематикой, касающейся феномена культуры, но при этом для них человек – лишь представитель определенной культуры, определенного типа личности, т.е. их интересует только какой-то аспект, какая-то грань в комплексе его характеристик.

Учитывая культурологическую проблематику, частные науки (археология, история, эстетика, этнография и т.д.) сосредотачивают свой интерес на изучении либо конкретных эпох (например, античная культура), либо конкретных социальных групп, народностей, наций (к примеру, культура эвенков) либо специфических сфер деятельности или жизни (например, культура умственного труда, культура физического труда, политическая, художественная, музыкальная культура). Частные науки не предпринимают попыток создания идеальных моделей культуры, что присуще лишь философии культуры. Достижения частных наук, преследующих свой специфический познавательный интерес, способствуют, разумеется, приращению нового знания, необходимого для понимания самой культуры. Однако, эти достижения не претендуют, на то, чтобы раскрывать сущность общественной жизни и ее наиболее общих тенденций и закономерностей, постигать феномен человека в качестве предпосылки, продукта и субъекта истории. Только интегрально ориентированное постижение культуры создает основы осмысления человека и общества с философских позиций.

Важнейшей функцией философии культуры является, таким образом, осмысление культуры не в частных ее проявлениях, а как целостности (тотальности). Наряду с этим выделяют ряд других основных функций философии культуры¹.К ним относят также стремление философии определить и уяснить смысл и предназначение культуры. В числе таких функций – исследование вопроса об условиях существования культуры и ее различных форм. Иными словами, философия стремится понять такие формы существования культуры как искусство, наука, техника, политика, религия, мифология и т.п. не в «готовом» виде, а обнаружить их истоки, уяснить какой потребностью они порождены, исследовать условия, при которых они развиваются. Философия, являясь частью культуры, выполняет также функцию рефлексии: она рефлексирует относительно самой культуры. Наполним, что рефлексия – это самосознание, в данном случае – культуры. Примечательно, что другие формы культуры не претендуют на достижение сколь–нибудь полного осознания самих себя: они обращаются к проблематике такого осознания лишь в той мере, в какой это необходимо для решения выполняемых ими задач. Для философии же культура не фрагментарно, а в полней пере служит объектом изучения и осмысления. Отдельные формы культуры становятся частями ее единого целого, лишь будучи постигнуты с позиций философии.

Существенно, что рефлексия философии осуществляется относительно культуры на основе рационально-теоретического мышления. Эту особенность реализации самосознания философии культуры также относят к числу ее основных функций. Отмеченная функция характеризует словом, философский подход как использующий рациональность и теоретические формы изложения, для постижения подлинной жизни культуры, и как не приводящий к отстранению, отдалению от нее.

Выше (раздел 1.1.8) уже говорилось о чрезвычайной многозначности понятия «культура» и о том, что это понятие характеризует то, что отличает человека от животного, определяет специфику его (человека) деятельности. Иными словами, культура включает в себя небиологическое, приобретаемое человеческим обществом. Оперируя понятием культуры, мы учитываем то обстоятельство, что социальное бытие нельзя рассматривать как нечто безотносительное к его воспроизводству людьми. Исходя из этого, среди сотен определений рассматриваемого понятия наиболее предпочтительным представляется следующее: культура – это форма деятельности людей по воспроизведению и обновлению социального бытия, а также включаемые в эту деятельность ее продукты и результаты.¹

Длительное время в философии господствовала традиция, идущая от древнеримского философа и политического деятеля М.Т.Цицерона (106-43 до н.э.), рассматривать культуру как совершенствование, обработку внутреннего мира человека. Исследователи называют среди ее приверженцев Т.Мора, Гоббса, Спинозу, Лейбница. Содержание понятия «культура» существенно обогатил и отредактировал немецкий философ и правовед Самюэль Пуффендорф (1632-1694) в работе «О естественном праве народов»(1684). В ней Пуффендорф впервые употребил термин «культура» в самостоятельном значении, порвал с ограничением содержания данного понятия исключительно духовной, интеллектуальной деятельностью, противопоставил культуру природе.²

Такое противопоставление имело огромное значение для выявления специфики культуры в ее современном понимании. Конечно, разграничительные линии между тем, что мы сейчас называем культурой, с одной стороны, и природой, с другой, наметились еще в представлениях древних, отмечавших рукотворный, возделанный, взлелеянный людьми мир от стихийного, дикого, необработанного. Однако ныне под культурой понимают и сам рукотворный мир и процесс его создания и совершенствования. Именно из взглядов Пуффендорфа в современные воззрения перешло расширенное истолкование культуры, включающее как процесс совершенствования мира людьми, так и результат производимых преобразований.

Понятия природы и культуры, выступая в известном смысле как антиподы, позволяют в то же время раскрыть с наибольшей глубиной содержание друг друга при учете их противоположности. Известный немецкий философ Генрих Риккерт (1863-1936) писал по этому поводу: «Слова «природа» и «культура» далеко не однозначны, в особенности же понятие природы может быть точнее определено лишь через понятие, которому его в данном случае противополагают… Продукты природы – то, что свободно произрастает из земли. Продукты же культуры производит поле, которое человек ранее вспахал и засеял. Следовательно, природа есть совокупность всего того, что возникло само собой, само родилось и предоставлено собственному росту. Противоположностью природе в этом смысле является культура как то, что или непосредственно создано человеком, действующим сообразно оцененным им целям, или, если оно уже существовало раньше, по крайней мере, сознательно взлелеяно им ради связанной с ним ценности».¹

Взаимоотношения между культурой и природой – одна из тех проблем, которые оцениваются различными философами с диаметрально противоположных позиций. Многие философы ищут пути гармонизации этих отношений, но некоторые рассматривают их как непримиримые, враждебные, негармонизируемые.

Исторически этот вопрос также решался весьма неоднозначно. Мифологическое мироощущение предполагало гармонию природного и культурного. В античных воззрениях эта гармония была фактически унаследована, но сами ее составляющие рассматривались как неравнозначные. Приоритет отводился природному началу, которое дополнялось культурным, выражаясь современным языком – инструментальным, началом. Считалось, что человеческое состояние, (включая интеллектуальные возможности) «обрабатывается», совершенствуется посредством культуры, доводится до уровня природного мира, до соответствия ему. В эпоху же средневековья культурное было поднято на особый пьедестал, а природное (в том числе, и телесно-природное) было признано чем-то низменным, всецело уступающим ему. Венцом культурного была признана внеприродная духовность.

Торжество идей эпохи Возрождения, провозглашавших гуманизм, сняло клеймо неполноценности с природного момента человеческой личности. На природу перестали смотреть как на нечто низшее в сравнении с культурой. Однако природа начала активно противопоставляться культуре. При этом стали широко распространяться идеи, отводившие культуре место фактора, негативно воздействующего на общественную жизнь, порождающую ее многочисленные проблемы. С другой стороны, проявление в человеке природного начала как начала порочного стало рассматриваться в противоборстве с началом культурным как достаточно совершенным, но требующим дальнейших улучшений. Столкновение этих двух позиций нашло яркое выражение в дискуссии между Ж.Ж.Руссо и просветителями.

Руссо критиковал саму идею общественного прогресса. Он считал: если естественное состояние человека (первобытное состояние) связано со спокойной и счастливой жизнью, то развитие ремесел и сельского хозяйства «цивилизировали людей и погубили род людской». Первоначально человек, находясь в состоянии «задушевной близости» с окружающей природой, был в согласии и со своей собственной природой (сущностью). Люди, как полагал Руссо, в такой ситуации жили свободными, здоровыми, добрыми и счастливыми, поскольку могли быть таковыми по своей природе. Однако нарастание общественного прогресса перевернуло ситуацию. Овладение человеком силами природы, экстенсивное развитие производства обернулись деформациями его собственной природы, «подчинением ее интегрально-дедуктивным принципам». По мнению Руссо, прогресс завел человечество в тупик. Рецепт выхода из него французский мыслитель увидел в возвращении человечества назад к природе. Речь, правда, шла не о пропаганде примитивного лозунга «вернуться назад в леса», а о возвращении к собственной человеческой природе, предполагающей самоосуществление человека в качестве неотъемлемой части общества как нерушимой целостности.

Представители же просвещения связывали свои надежды на будущее с победой в человеке культурного начала, которое может, по их мнению, произойти под влиянием социально-политического совершенствования общества. Просветители обвинили Руссо в стремлении вернуть людей к животному состоянию, указывая на его выступления против общественного прогресса, приведшего, якобы, людей в тупик. Видный представитель просветительских идей Ф.М. Вольтер писал в августе 1755г. Руссо о его сочинениях: «Нельзя более сильными красками обрисовать ужасы человеческого общества, от которого наше невежество и наша слабость надеются получить столько утешений. Никогда не было употреблено более ума на то, чтобы вселить в нас желание стать животными, хочется ходить на четвереньках, читая ваш труд».¹

Впрочем, просветительские установки XVIIIв. уже в конце XIXв. стали нередко воспринимать с большим недоверием, которое дошло до наших дней ничуть не ослабнув, а в некоторых отношениях даже усилившись. Это породило получившее немало последователей критическое отношение к культурным нововведениям. Сама культура стала объектом пристального внимания и поиска кроющихся в ней возможных опасностей. Развернулись дискуссии о том, какую культуру можно считать истинной и к какому рубежу в развитии общества нужно вернуться, чтобы преодолеть последующие культурные деформации.

Взгляды наследников идей Руссо также претерпели в современных условиях серьезные изменения. Нынешние руссоисты стали в принципе допускать возможности культурного просветительства и регуляции жизни общества на базе политических нововведений. Однако культурное перерождение человека не должно при этом вступать, по их мнению, в противоречие с некими изначальными качествами человеческой природы, изменять их.

Примечательно, что в ХХ столетии проявились также концепции, усматривающие негативное воздействие на человека со стороны культуры и природы как «паритетное», совместное. Проводя эту мысль, З.Фрейд писал: «Как для человечества в целом, так и для одиночки жизнь труднопереносима. Какую-то долю лишений накладывает на него культура, в которой он участвует, какую-то меру страдания готовят ему другие люди, либо вопреки предприсаниям культуры, либо по вине несовершенства этой культуры. Добавьте сюда ущерб, который наносит ему непокоренная природа – он называет это роком».¹

Особое значение для человечества в ХХ столетии стали играть глобальные проблемы, оказывающие ощутимое воздействие на само существование каждой страны, каждого народа, каждого отдельно взятого человека. Многие из них тесно связаны с судьбами культуры. Это прежде всего относится к проблеме растущего отчуждения современного человека от других людей и от окружающей его среды вследствие глобальной индустриализации общества. Подверженные внутреннему разладу с себе подобными и с окружающей их природой люди, проявляя опасное равнодушие к животрепещущим проблемам, пытаются спрятаться от них за ненадежной ширмой массовой культуры. Эта культура, призванная дарить сиюминутные радости, заслоняя от людей их прошлое и перспективы будущего, уводит от ответственности перед природой и обществом. Такая ситуация чревата, кроме всего прочего, многочисленными экологическими бедами.

Напомним, что термин «экология» производен от греческого слова «экос», обозначающего «дом», «жилище», «обиталище». Предметом экологии является прежде всего исследование отношений между человеком и окружающей природой, т.е. его естественным «обиталищем». Экологию интересует как воздействие на природу производственной деятельности человека-творца материальной и духовной культуры, так и влияние природы на самого человека. В центре внимания экологии проблемы защиты человека и природы от последствий его производственной деятельности. Однако в последнее время остро встал вопрос о том, что необходимо отнести к сфере интересов экологии не только естественное обиталище человека, но и искусственное, включая созданный им мир духовных, культурных ценностей.

Имея в виду именно духовную культурную область, ныне все чаще стали говорить об «экологии души», «экологии нравственности», в целом об «экологии культуры». Одним из первых предложил различать традиционную экологию и экологию культуры академик Д.С.Лихачев. Причем, важнейшей ее составляющей он считал защиту духовной преемственности, всего того, что связано с прошлым культуры. Лихачев писал: «… экологию нельзя ограничивать только задачами сохранения природной биологической среды. Для сохранения жизни человека не менее важна среда, созданная культурой его предков и им самим. Сохранение культурной среды – задача не менее существенная, чем сохранение окружающей природы. Если природа необходима человеку для его биологической жизни, то культурная среда столь же необходима для его «духовной оседлости», для его привязанности к родным местам, для его нравственной самодисциплины и социальности».¹

По мере того как мир, в котором живет человек, утрачивает черты естественного, природного и приобретает черты рукотворного, искусственного, все более очевидной становится статус культуры как порождения человеческой деятельности. Вместе с тем, растет понимание того, что природная составляющая не может быть даже в отдаленной перспективе полностью устранена от влияния на жизнь человека и общества (и за счет природного начала в человеке, и за счет, воздействия космоса, связанных с ним климатических условий и т.д.). Это означает, что проблема соотношения культуры и природы будет и в дальнейшем бесспорно сохранять заметное место среди основных устремлений философского поиска. Тем не менее, разработка этой проблемы имеет дальнейшие перспективы не только с позиций постижения степени негативного воздействия взаимоотношений культуры и природы на человеческое общество (хотя анализ возникших и возникающих перед человечеством опасностей заслуживает самого пристального внимания). Все более важным становится изучение процесса гармонизации взаимоотношений между культурой и природой. Весьма актуален при этом взгляд на природу как на фактор обеспечения гуманистической миссии культуры в качестве источника дальнейшего сохранения существования человеческого рода.

Культура, как материальная, так и духовная, выступает той самой интегрирующей силой, которая связывает людей в единое человечество. Это предназначение культуры выражается в ее социальных функциях. В культурологической литературе выделяют различные варианты подразделения на такие функции. В соответствии с одним из наиболее оптимальных вариантов² называют следующие: 1) функция приспособления к среде, 2) познавательная, 3) информативная, 4) коммуникативная, 5) регулятивная, 6) оценочная, 7) разграничения и интеграции человеческих групп, 8) социализации (или человекотворческая). Приведем их краткую характеристику (имея в виду, что каждое обращение к рассмотрению основных направлений функционирования определенного фрагмента действительности позволяет лучше представить его процессуальный характер, динамику его развития).

Носителями коммуникативной функции культуры как средства общения между людьми выступают в основном словесный язык, специфические «языки» искусства (живописи, театра, музыки, скульптуры, хореографии и т.д.), а также язык науки, использующий математические, физические, химические и прочие символы и формулы. С развитием техники и новейших средств массовой информации (кино, радио, телевидения, аудио – и видеозаписи) значительно повысилась способность сохранять, передавать, тиражировать культурные ценности, неизмеримо возросли коммуникативные возможности культуры.

Выделение указанных функций в качестве самостоятельных до известной степени условно, ведь в реальной жизни разграничить их чрезвычайно сложно. Следует также иметь в виду, что некоторые из этих функций (познавательная, информативная, оценочная) являются в то же время и функциями философии, выступающей как уже отмечалось, в качестве самосознания общества и культуры, рефлексии человеком относительно себя, своей деятельности.

Итак, человек в качестве социального индивида является творением культуры. Известный отечественный философ В.С.Степин подчеркивает, что усвоение накопленного культурой социального опыта связано со сложной состыковкой биологических программ, характеризующих индивидуальную наследственность человека, и надбиологических программ общения, поведения и деятельности, составляющих своего ряда его социальную наследственность¹. Благодаря усвоению этих программ человек способен изобретать новые нормы, идеи, верования и т.д., которые призваны соответствовать социальным потребностям. При этом они включаются в культуру, начиная программировать деятельность других людей. Происходит превращение индивидуального опыта в социальный, что приводит к появлению в культуре новых состояний и феноменов, закрепляющих этот опыт. Несомненно, что любые изменения в культуре происходят только благодаря творческой активности личности. Словом, человек, представляя собой творение культуры, в то же время заявляет о себе как о ее творце.