Как окончилась мировая война. Крылатая победа

Крылатая победа

Первой должна была возобновиться приостановленная ранее для введения Антанты в заблуждение беспощадная подводная война. По заданию Тирпица, проф. Цейс создал новый тип перископа, не выступающего за обводы подводной лодки и позволяющего обозревать горизонт даже с глубины 40 м. Новое торпедное вооружение давало возможность выпускать торпеду также вплоть до этой глубины, с последующим подъемом ее до надлежащего уровня. Таким образом, подводные лодки становились практически неуязвимыми. Строительство подводных лодок было настолько усилено, что к моменту открытия конференции, в ожидании приказа о начале операций (намеченном на следующий день), 200 подводных лодок были расположены вокруг Великобритании, 400 — в Атлантическом океане, 150 — в Средиземном море; 300 — имелось в запасе, а ежемесячное «Производство равнялось 200. Через 15 дней положение Антанты, лишенной морских сообщений, должно было стать безнадежным.

На суше была создана ударная масса из 200 дивизий, сравнительно слабых по числу людей, но чрезвычайно мощных по своему вооружению и механизации: 120 германских, 30 австро-венгерских, по 15 турецких и болгарских и 20 из жителей оккупированных на востоке областей{214}. Круппом были созданы колоссальнейшие танки, по 4000 т весом, с 6-ю дизелями по 3000 л. с. (из них 2 запасных), со скоростью движения 4 км в час, разбрызгивающие на площади полукруга (впереди и по бокам) радиусом в 100 м жидкость, воспламеняющуюся от соприкосновения с воздухом (танки герметически закрыты и снабжены запасом кислорода); запас горючего и жидкости на 5 часов (20 км); при движении танк оставляет за собой ровную колею — дорогу в 12 м ширины. Экипаж танка — всего 2 человека.

Всего изготовлено было 2 000 танков. Тысяча из них должна была начать наступление на фронте Лаон — Нанси (на участке в 100 км) на интервалах в 100 м между ними, в направлении на юго-запад. В расстоянии 1 км за ними должны были следовать 200 ударных дивизий — по 1 за каждыми 5-ю танками, эшелонированные в глубину. За левым флангом должны были следовать еще 200 танков, за правым (сильнейшим) еще 600 и 200 — в резерве. Ближайшая цель атаки — фронт Мелэн — Дижон (глубина атаки около 70 км!) — должна была быть достигнута через 4 дня. Фронт Антанты был бы прорван в центре, и оставшиеся участки его были бы обойдены с внутренних флангов {215}.

Наступление должно было начаться через 15 дней, так как лишь к этому времени могло поспеть из Румынии горючее для дизель-моторов танков. За это время подводная война дала бы осязательные результаты.

Неожиданно на конференцию прибыли по воздуху парламентеры — начальник штаба Межсоюзнической воздушной армии (американский генерал) и начальники штабов национальных воздушных армий, составлявших МВА. Они заявили, что Антанта, желая положить конец затянувшейся войне, решила предпринять решительные действия с воздуха, но, будучи абсолютно уверена в успехе, сочла возможным и нужным, во избежание излишних жертв, попытаться убедить центральные державы сдаться и с этой целью — сообщить им все данные о составе и методах использования ее воздушных сил.

Вот содержание сообщения, сделанного начальником штаба МВА.

Правительства держав Антанты, после долгих колебаний, только затягивавших войну, весной 1917 г. полностью приняли и начали проводить в жизнь идеи одного итальянского офицера, уже давно настаивавшего на создании мощной воздушной армии как единственного средства для быстрого, и экономичного окончания войны. Было решено создать МВА путем объединения под общим командованием воздушных армий отдельных держав Антанты; все эти армии были организованы по единому образцу, действовали одинаковыми методами и вооружены были одинаковыми самолетами.

Воздушные силы, непосредственно содействующие сухопутным войскам, — дальние и ближние разведчики, самолеты артиллерии, самолеты связи и пр. — были названы, вспомогательной авиацией. Она подчинялась непосредственно войсковому командованию и не входила в состав МВА. Последняя состояла из совершенно иных средств и должна была действовать совершенно самостоятельно. В целях сохранения тайны до начала решительных действий МВА ни один из ее самолетов не показывался над расположением противника.

Антанта не побоялась сообщить обо всем врагу, так как этим она не лишала себя выгоды от внезапности; последняя заключалась в самом наличии МВА у Антанты и отсутствии подобной армии у центральных держав, лишенных, по мнению Антанты, даже возможности думать о возможности создания ее из-за недостатка времени вследствие неизбежного быстрого окончания войны.

Основой организации МВА является тактическая единица, именуемая эскадрой; имеется два типа эскадр: «воздушного боя» и бомбардировочная.

Эскадра воздушного боя состоит из 60 самолетов воздушного боя (данные: мотор 350—400 л. с., экипаж — 3 человека, 6 пулеметов — 3 спаренных установки, легкое бронирование, скорость 160—180 км, радиус действия (в одну сторону. — В. В.) 300—350 км {216}. Эскадра обучена групповому маневрированию и бою и действует всегда в полном составе. 5 эскадр воздушного боя образуют «дивизию воздушного боя» — стратегическую единицу. Всего имеется дивизий: 4 американских, 3 английских, 2 французских, по 1 итальянской, японской и бельгийской (в последнюю входят и самолеты меньших союзных государств). Всего в МВА 12 дивизий воздушного боя по 5 эскадр — 3600 самолетов воздушного боя. Необходимые пополнения приняты из расчета 1/15, т. е. 240 самолетов в день.

В основу организации бомбардировочных эскадр положена «разрушаемая площадь», принятая условно в 1/2 кв. км. Принимая, что 1/2 кв. км равно 100 квадратам со стороной, равной 50 м, и что действие 100 кг взрывчатого вещества достаточно эффективно на площади радиусом не менее 25 м, т. е. что 100 кг достаточно на квадрат со стороной в 50 м, следует, что на 1/2 кв. км{217} достаточно 10 т взрывчатого вещества + 10 т металла на оболочки бомб — 20 т бомб + 25% «для страховки» — 25 т бомб. Последние, равномерно сброшенные на площадь квадрата со стороной в 1/2 км, разрушают абсолютно все на этой площади; это было подтверждено проведенными опытами.

Бомбардировочные эскадры и были организованы из расчета «поражаемой площади» в 1/2 кв. км{218}, т. е. из расчета грузоподъемности эскадры в 25 т бомб, с дальностью полета с этой бомбовой нагрузкой до 300 км вглубь расположения противника. Данные бомбардировочного самолета, радиус действия (в одну сторону. — В. В.) 300—350 км, грузоподъемность — около 300 кг бомб {219}, отсюда состав эскадры — 100 бомбардировочных самолетов.

Эскадры обучены равномерному рассеиванию своих бомб по площади квадрата со стороной в 1/2 км. Большая ось эллипса рассеивания лежит вдоль направления полета, но свыше 75% бомб ложатся внутри круга в 500 м диаметром, и в этом круге попадания распределяются достаточно равномерно. По крайней мере таковы результаты бомбометаний на полигонах... На близкие расстояния самолеты могут взять по 400, даже до 500 кг бомб... Если окажется, что фактическая разрушительная способность эскадры будет меньше, — например, вдвое, — придется над одной и той же целью пролететь последовательно двум эскадрам.

Хотя бомбардировочный самолет вооружен 3 пулеметами, он недостаточно пригоден для воздушного боя. Поэтому в состав каждой бомбардировочной эскадры организационно входят 10 самолетов воздушного боя, составляющих ее непосредственное (ближнее) охранение. Всего в МВА 60 бомбардировочных эскадр (6000 бомбардировочных и 600 самолетов воздушного боя): 20 американских, 15 английских, 10 французских и по 5 итальянских, японских и бельгийских (с прочими странами).

Норма пополнений для них принята в 1/20 в день, т. е. 300 бомбардировочных и 30 самолетов воздушного боя.

Намечено, что, как правило, ежедневно будет вылетать не более половины МВА, т. е. 2 100 самолетов воздушного боя и 3 000 бомбардировочных самолетов, представляющих собой 6300 пулеметов {220} и 800 т бомб, что обозначает 30 «разрушаемых площадей» в 1/2 кв. км{221}.

Если окажется, что пополнения превышают потери, мощь воздушной армии будет соответственно возрастать.

К каждой национальной воздушной армии присоединены для наилучшего использования их индивидуальных способностей «асы», т. е. все летчики, имеющие не менее 20 побед в воздушных боях. Поскольку речь идет именно об индивидуальной ценности каждого из них, им предоставляется персональное право выбора типа самолета и полная свобода действий по собственной инициативе. Они образуют, таким образом, самостоятельные (автономные) группы странствующих рыцарей воздуха.

МВА управляется органом командования, во главе которого стоит итальянский офицер, выдвинувший идею ее организации и применения, со смешанным штабом и воздушным интендантством (органом снабжения). Затем имеется 6 командований национальных воздушных армий, 12 дивизий воздушного боя (5 эскадр по 60 самолетов) и 60 бомбардировочных эскадр (по 100 бомбардировочных и 10 самолетов воздушного боя в каждой) — итого 10200 самолетов (4 200 воздушного боя и 6 000 бомбардировочных), плюс переменное число истребительных самолетов различных типов.

Создание МВА потребовало 12 месяцев{222}. Пришлось довести производство до выпуска 300 самолетов и 500 т бомб в день. Пополнение летным составом рассчитано на 250 полных экипажей в день {223}. Хотя имеется категорическая уверенность в окончании войны в срок менее одного месяца, тем не менее к началу действий воздушной армии подготовлено все необходимое на 3 месяца операций — примерно, 50000 самолетов, 80000 летчиков (пилоты) и 100000 т взрывчатых веществ{224}. Начальник штаба МВА считает эти запасы чрезмерными... Столь гигантского объема продукции можно было достичь лишь проведением принципа полнейшей стандартизации и взаимозаменяемости как материальной части, так и личного состава. Все детали самолетов и моторов изготовлены в Америке, а собраны в Европе (материальная часть вспомогательной авиации производится в Европе). Все пилоты, для экономии морского тоннажа, обучались в Америке. Снабженческие перевозки идут через Атлантический океан. К началу операций в Европе сосредоточено все необходимое для ведения их в течение двух месяцев, хотя, по мнению начальника штаба МВА, это вчетверо дольше необходимого для победы срока, который он определяет, исходя из следующих расчетов:

«За один месяц могут быть разрушены 900 площадей по 1/2 км в квадрате{225}, в зоне глубиной 300 км от линии фронта; это значительно превышает то, что необходимо для уничтожения воздушных сил и баз подводных лодок Германии, для полного перерыва сообщений с тылом и возникновения беспорядков и восстаний в тылу; 45 тысяч т взрывчатых веществ {226} могут быть сброшены за месяц на самые важные жизненные центры...»

Сопротивление, которое могли бы оказать германские воздушные силы, целиком уходит на борьбу с вспомогательной авиацией Антанты. Однако, даже если высоко оценивать их возможные действия, они не смогут помешать операциям МВА и вызвать уменьшение ее численности, поскольку пополнения составляют более 500 самолетов в день.

Парламентерам было поручено передать, что действия МВА начнутся в 24 часа того же дня и что, в случае если они к этому сроку не вернутся, в виде репрессалий будет разрушено 7 германских городов. Вильгельм II распорядился задержать их до 9 час. следующего утра, чтобы показать, что он не придает значения этой угрозе.

ВВС Германии насчитывали в это время около 3000 самолетов, из которых около половины истребителей и 400 бомбардировщиков. Недостаток сырья создавал затруднения в производстве и не давал возможности полностью покрывать потери...

* * *

В это утро между 6 и 7 час. МВА сбросила по 25 т бомб на города: Бонн, Трир, Саарбрюкен, Карлсруэ, Кельн и Оренбург. Кроме того, над многими городами были сброшены листовки, а германским истребительным частям пришлось выдержать во многих местах бои с крупными неприятельскими соединениями; они понесли при этом серьезные потери. В Австрии подвергся бомбардированию и был почти полностью разрушен гор. Иннсбрук.

Вильгельм II приказал усилить воздушную и противовоздушную оборону крупнейших городов и важнейших Железнодорожных узлов и военных пунктов и в 13 час. отправился лично осмотреть разрушения в Трире. Уже в Килльбурге (30 км севернее Трира) были встречены бежавшие из Трира жители и солдаты. В листовках сообщалось, что на Трир сброшено 20 т фугасных, 2 т зажигательных и 3 т химических бомб, и что в течение 3 суток приближение даже к окрестностям города грозит смертельной опасностью...

Бомбардировка Трира была выполнена одной эскадрой менее, чем в 10 мин. Разрушение фугасными бомбами всей центральной части города и возникшие вокруг пожары вызвали у уцелевшей части населения и войск панику и бегство. Затем пожары и газ стали распространяться от центра к периферии...

* * *

Первая операция МВА была направлена против Лотарингии и Пфальца. Кроме Трира и Саарбрюкена, подверглись бомбардировке и были совершенно разрушены еще 18 железнодорожных узлов, в том числе: Гермескейль, Ноннвейлер, Тюркисмюле, Нейнкирхен, Гомбург, Дё-Пон (Цвейбрюккен), Ландштуль, Верт, Гагенау, Буксвейлер, Сааргемюнд, и Тионвиль (Диденгофен). Все железнодорожные сообщения, а также и многие сообщения по шоссейным дорогам были прерваны. Все пункты, подвергшиеся налетам, заражены газами. Население и войска в панике бросились в поля, леса и деревни; порядок исчез, власти оказались бессильными.. Военные склады близ железнодорожных узлов горели; несколько поездов со снарядами взорвалось. В общем, весь фронт от Меца до пика Донон лишился своих сообщений. В воздушных боях с частями МВА, насчитывавшими тысячи самолетов, германские воздушные силы потеряли более 200 самолетов; на германской территории осталось до 100 самолетов МВА, частью сбитых в боях, частью по другим причинам. Было взято в плен около 50 летчиков разных национальностей.

* * *

12.5 настала очередь Бадена. Бомбардированию подверглись железнодорожные узлы Раштатт, Баден, Бюль, Аппенвейер, Оффенбург., Ригель, Мюлльгейль, Пфорцгейм, Фрейденштадт, Вольфах, Донауэшинген, Кальв, Горб, Туттлинген, Людвигсбург и Тюбинген, а также 8 других пунктов, имеющих военное значение, особенно авиационные центры в Эльзасе. В Тироле были разрушены железнодорожные и шоссейные узлы: Терлан (на р. Верхн. Эч), Блюмау и Шпрехенштейн (на р. Эозакк{229}), С. Лоренцен (на р. Риенц), а также 2 военно-авиационных центра.

Таким образом, германский фронт в Эльзасе и Лотарингии и австрийский в Трентино были совершенно лишены железнодорожных сообщений, а сообщения по шоссейным дорогам были чрезвычайно затруднены, особенно в гористых районах Шварцвальда и Трентино.

В этот день было сбито около 300 германских и австрийских самолетов и около 100 самолетов Антанты.

Операция против Бадена была выполнена следующим образом. В 8 час. ряд чрезвычайно быстроходных одиночных красных самолетов пролетел над многочисленными городами и местностями (многие из которых, однако, не подверглись бомбардированию). Повсюду, увидев их, население искало спасения в бегстве за город или укрывалось в подвалах и т. п., — это имело место почти во всем Бадене.

Через 45 мин. появились эскадры воздушного боя — 50—60 самолетов в сомкнутом строю, сбрасывавшие листовки. Из некоторых авиационных центров по появлении красных самолетов поднялись германские истребительные эскадрильи, по 6—8—12 самолетов; те из них, которые решились атаковать противника, понесли тяжелые потери.

Ровно в 9 час. появились бомбардировочные эскадры по 100 самолетов, построенные длинными колоннами по 4 самолета в ряд, длиной 8—10 км. С флангов их охраняли их собственные самолеты воздушного боя, а эскадры воздушного боя держались выше. В воздухе наблюдались, кроме того, одиночные истребительные самолеты, нападавшие на германских истребителей, особенно на обращенных в бегство самолетами воздушного боя. Бомбардировочные эскадры, проходя над своими целями, сбрасывали бомбы, описывали широкий круг и удалялись; прохождение над целью длилось 4—6 мин.{230}.

Эскадры воздушного боя, описывая широкие круги, прикрывали уход бомбардировщиков, затем удалялись и сами, но при этом снижались и, особенно в Эльзасе, с малых высот обстреливали железнодорожные поезда и колонны грузовиков.

Вследствие разбросанности объектов нападений, весь Баден был охвачен гулом взрывов. Пораженные центры были совершенно уничтожены взрывами и пожарами, и паника во всех уцелевших местностях достигла крайних пределов. Все старались уйти из населенных пунктов в леса или поля; уехать было невозможно, так как железнодорожные сообщения были полностью прерваны, как и телеграфная связь.

В Тироле через 45 мин. после красных самолетов 6 эскадр воздушного боя пролетели, держась вместе, вверх по долине реки Эч до Боцена. Отсюда две эскадры пошли по р. Эч до Глурнса (Глоренца), остальные по р. Эйзакку до впадения в него р. Риенц, где разделились, — две полетели по Эйзакку до Бреннера, а две — по Риенцу, затем по Драве до Лиенца. Вслед за ними прошли бомбардировочные эскадры, поразившие названные ранее центры. При возвращении эскадры воздушного боя также нападали на поезда и автоколонны.

Эти события произвели сильное впечатление на германскую главную квартиру. Пораженные центры горели до тех пор, пока была пища огню, и восстановить проходившие через них сообщения до окончания пожаров и прекращения действия отравляющих веществ было абсолютно невозможно. Кое-где для связи с отрезанными центрами пришлось прибегнуть к самолетам. Население и войска, рассеявшиеся по полям, в поисках пищи разграбили много деревень, где запасы и так были недостаточны. Паника начинала распространяться и на внутренние части страны.

Были приняты все возможные в данный момент меры. Было приказано раздать населению противогазы (срочно заказанные); было приказано расстреливать всех взятых в плен летчиков Антанты, как «воздушных бандитов, стоящих вне закона»; вечером 12-го было, таким образом, казнено 89 человек в Германии и 7 — в Австрии; листовки с извещением о приказе и о казнях были в ночь на 13-е разбросаны над расположением союзных войск во Франции и в Италии.

Германское командование распорядилось, чтобы в ту же ночь (на 13.5) большая бомбардировочная эскадрилья (с трудом сколоченная) любой ценой пробилась к Парижу и бомбардировала его, и чтобы последние 7 цеппелинов бомбардировали Лондон. Австрийцы, со своей стороны, решили предпринять ночные налеты на Милан и Венецию. Все усилия были приложены к тому, чтобы как можно скорее восстановить снабжение фронта в Эльзасе и Лотарингии. Гинденбург был особенно озабочен ускорением доставки горючего для танков Круппа.

В виду опасения, что следующая воздушная операция будет направлена против Рейнской области, решено было эвакуировать Германскую главную квартиру, помещавшуюся в железнодорожном узле Герольштейн (50—60 км севернее Трира), в Мандершейд (к юго-востоку от Герольштейна), расположенный вдали от железных дорог. Эвакуация должна была начаться 13.5. В Рейнскую область было приказано перебросить возможно большее число истребительных эскадрилий. Для обороны ставки близ Герольштейна была расположена 6-я австрийская истребительная группа (ранее переброшенная на западный фронт из Галиции) в составе 4 эскадрилий (37 самолетов).

* * *

13.5 с утра MBA никаких действий не предпринимала. В Пфальце, пользуясь второстепенными линиями, удалось восстановить железнодорожное движение по линии Вормс — Кайзерслаутерн — Дё-Пон (Цвейбрюккен) — Сааргемюнд, но все остальные железнодорожные сообщения к югу от линии Кобленц — Трир (включая и ее) оставались прерванными.

В налете на Париж участвовало 60 самолетов. 1/4 из них сбилась с пути по дороге к цели и столько же при возвращении. Из остальных десяток добрался до Парижа и сбросил бомбы на-авось; 8 были сбиты. Из 7 цеппелинов ни один не достиг Лондона; 4 погибли в море, 1 сел в Голландии, 1 пропал без вести.

В Германии было приказано собрать все воздушные силы, имевшиеся внутри страны, мобилизуя для этой цели персонал авиашкол и до максимума ускорив подготовку новых летчиков. Вследствие затруднений с железнодорожным транспортом все переброски должны были производиться по воздуху. Это вызвало целую гекатомбу самолетов по пути к фронту.

Были изданы поспешные и иногда противоречивые распоряжения об организации крупных эскадрилий по типу антантовских. Но для этих распоряжений, прекрасных на бумаге, не было базы — нехватало людей и материальной части, и они не могли дать эффекта.

С фронта была изъята часть средств для создания независимого воздушного соединения с целью противопоставить его МВД, но это лишь дезорганизовало воздушные силы на фронте, значительно их ослабив и вызвав резкие протесты высших органов командования (штабы армий, фронтов. — В. В.), и привело лишь к беспорядку и значительному уменьшению общей эффективности, так как многие из этих частей, вместо действий против неприятеля, были заняты реорганизацией.

Во главе этого соединения был поставлен генерал, совершенно незнакомый с авиацией. Он, однако, вскоре счел себя знатоком и начал действовать по собственному вдохновению, что лишь увеличило общий беспорядок.

Все эти мероприятия, проведенные наспех перед лицом новой обстановки, созданной внезапностью действий противника, требовали времени, чтобы принести плоды; их первоначальный результат мог быть лишь нулевым, если не прямо отрицательным, тем более что люди оказались совершенно неподготовленными к этой обстановке. Ни у кого не было ясных идей, и все действовали без всякой перспективы {231}.

Авиацию, несмотря на оказанные ею реальные услуги., всегда рассматривали как второстепенный род войск, скорее даже как службу, а не род войск. Поэтому лица, занимавшие высокие посты, считали ниже своего достоинства уделять внимание этой второстепенной службе и делали это лишь изредка и весьма поверхностно. Авиация была поэтому предоставлена самой себе, действовала сама по себе и достигала успехов лишь собственными заслугами. Во главе ее ставились, как правило, люди, которые либо сами не верили в нее, либо заблуждались, думая, что они что-то в. ней понимают, либо же, сознавая, что ничего не понимают, просто держались за свои посты {232}.

Наряду с подобным положением вещей появление у неприятеля мощной авиации, представлявшей собой уже не службу, не род войск, а подлинную армию, грозившую сыграть важнейшую роль и оказать решающее влияние на исход войны, неизбежно должно было вызвать смятение в умах, которые не могли даже понять такой возможности. Смятение и конфуз, в которые впал по этому случаю Большой генеральный штаб, были, таким образом, вполне естественны.

В Австрии положение было почти таким же. Перерыв сообщений с фронтом в Трентино был еще более полным, так как были прерваны также и все сообщения по шоссейным дорогам, а гористая местность не давала возможности поправить дело быстрой импровизацией. Но, с другой стороны, все действия воздушного противника были сосредоточены против Тироля, и легче было помешать проникновению известий о них в глубь страны. Были приняты такие же меры, как и в Германии, и с подобными же результатами. Налеты на Милан и Венецию частично удались, но в них участвовало небольшое число самолетов, и самые налеты были проведены, как обычно, без точно поставленной цели и разрозненно.

В обеих империях все авиационные заводы получили распоряжение увеличить выпуск продукции. Некоторые конструкторы сочли уместным приступить к проектированию новых типов самолетов. Но в цехах в эти дни работа шла весьма слабо, особенно на заводах, расположенных в сравнительной близости от фронта.

В 15 час. 13.5 эскадрилья 6-й австрийской истребительной группы, патрулировавшая в районе люксембургско-бельгийской границы примерно над Труа-Вьерж (Ульфлинген) — Клерво, заметила приближавшуюся с запада, на высоте около 3 500 м, большую группу самолетов. Эскадрилья известила по радио командира группы, и он немедленно вылетел с остальными 3 эскадрильями.

Вильгельм II отъехал на 1 км от Герольштейна, чтобы наблюдать воздушное сражение. Союзных самолетов, однотипных, было на вид 100—150; строй их с земли невозможно было определить. Истребительная группа собралась южнее над Вианден — Дикирх (у люксембургско-германской границы) и отсюда бросилась на врага, летевшего прямо на восток, атакуя его с правого фланга. Встреча произошла над самым Герольштейном, причем самолеты Антанты не изменили ни строя, ни направления полета.

Часть истребителей проникла внутрь неприятельского строя, другие атаковали его сверху и снизу. С земли было видно падение сбитых самолетов обеих сторон. Часть истребителей повторяла атаки на противника, невозмутимо продолжавшего полет в направлении на Кобленц и, казалось, сохранившего свой строй в полной неприкосновенности. Через полчаса уцелевшие 12 истребителей (из 37 вылетевших) сели на свой аэродром близ Герольштейна.

Командир группы доложил кайзеру, что его потери — 25 самолетов, хотя возможно, что некоторые из них сели вне аэродрома; у противника сбито 10—12 самолетов; один из них случайно сел на аэродром. Это был 3-местный самолет воздушного боя, с 3 парами пулеметов и легкой броней, пропускавшей пули, попадавшие в нее под углом, близким к прямому (как раз в данном случае налицо было попадание в мотор и ранение 2 членов экипажа), но многие случайные попадания оставили лишь следы на броне, не пробив ее.

Командир группы доложил, что строй неприятельского соединения можно было бы назвать параллелепипедом, так как самолеты шли в 4 группах, расположенных одна над другой, с превышением каждой группы над нижележащей на 150—200 м; каждая группа представляла собой колонну в 5 самолетов по фронту и 6 — в глубину, всего 120 самолетов, т. е. 2 эскадры воздушного боя; одна была бельгийская, другая — английская. Таким образом, этот летающий параллелепипед имел по фронту 20 самолетов, с флангов — 24, а сверху и снизу — 30. Ввиду этого, зная вооружение самолетов (из сообщения начальника штаба MBА), командир группы оценил огневую мощь противника в 40 пулеметов с фронта, 80 пулеметов — с тыла, 96 — с флангов и 120 сверху и снизу.

На первый взгляд казалось более выгодной атака спереди или с тыла, но с этих направлений неприятельские самолеты представляли собой мишени наименьших размеров, а их броня — наибольшее сопротивление; кроме того, в этом случае было бы облегчено использование оружия с самолетов, шедших внутри строя, что удвоило или утроило бы силу огня. Поэтому командир группы решил атаковать с фланга — с 74 пулеметами против 96. Некоторые самолеты проникли было внутрь неприятельского строя, но были совершенно охвачены огнем противника. Командир группы сбил один из самолетов наружного ряда и заметил, что его место в строю было немедленно же занято одним из внутренних; таким образом, сила огня сторон параллелепипеда, несмотря на потери, не уменьшалась. Пробив подобного строя и такой огневой мощи, по мнению командира группы, все искусство его истребителей было бесполезно.

Пролетая, самолеты сбросили листовки, в которых указывалось, что Антанта не намерена отвечать на расстрел своих летчиков аналогичными мерами, но что она может прибегнуть к другим, более эффективным: для того чтобы доказать бессилие Германии, 14.5 в 9 час. утра союзные самолеты, помимо чисто военных операций, предпримут бомбардировку Кобленца, Майнца, Франкфурта-на-Майне и Маннгейма.

По прибытии к указанным городам часть самолетов, отделившись от главных сил, опустится для бомбардирования железнодорожных сооружений. Если против них не будет предпринято абсолютно никаких мер ПВО, они ограничатся только выполнением этой задачи. При малейшем же противодействии, даже в случае хотя бы одного только ружейного выстрела, на «непослушный» город будет сброшено 100 т фугасных, зажигательных и химических бомб. В листовках указывалось в заключение, что, несмотря на предупреждение за 14 часов, никакие меры не избавят указанные города либо от разрушения их железнодорожных узлов, либо от полного уничтожения самих городов, в зависимости от поведения их населения и гарнизонов.

Из поступивших к вечеру 13.5 в ставку донесений явствовало, что MBА, до 16 часов не подававшая признаков жизни, между 16 и 19 час. выполнила ряд рейдов группами по 100 — 150 самолетов. Крайняя северная группа, пролетев Герольштейн и Кобленц, свернула к северу вдоль Рейна, а от Бонна ушла на запад и через Бельгию вернулась во Францию. Вторая группа прошла по маршруту Майнц — Кобленц — Трир; третья — по маршруту Пфальцбург (северо-восточнее Саарбурга) — Нейштадт — Маннгейм — Дармштадт — Кайзер слаутерн — Сааргемюнд; четвертая — Страсбург — Штуттгарт — Маннгейм — Шпейер — Гагенау и последняя — Кольмар — Оренбург — Штуттгарт — Страсбург.

Таким образом, над крупнейшими населенными центрами союзные самолеты прошли по два раза. Они не сбрасывали бомб, а только миллионы листовок. Во многих пунктах они были атакованы германскими истребителями; потери последних были, примерно, вдвое больше потерь противника, причем погибли лучшие германские летчики; у уцелевших была заметна некоторая моральная депрессия. ПВО различных городов сбила в общей сложности всего 16 самолетов противника, несмотря на их сомкнутый строй, — это явилось результатом либо большой высоты их полета, либо того, что они, как правило, увеличивали интервалы и дистанции при входе в поражаемые зенитным огнем зоны, если только не обходили последних.

Очевидно, эти 5 рейдов, в которых участвовало 10 эскадр воздушного боя, имели целью в основном моральное воздействие на население. Но в те же самые часы было отмечено появление в различных местах вдоль всей линии фронта 14 других меньших групп самолетов воздушного боя (повидимому, эскадр по 60 самолетов). Эти группы, летя на малых высотах, специально атаковали сообщения в непосредственном тылу фронта, обстреливая из пулемётов войска на марше, колонны грузовиков и повозок, привалы, парки, поезда и т. д., а также прикрывали действия 8 бомбардировочных эскадр, избравших мишенями исключительно аэродромы, склады и центры сосредоточения и снабжения авиационным имуществом.

Всего в воздушных боях было сбито 250—300 германских самолетов, против 180—200 союзных, но наиболее тяжелые потери были понесены в авиационных базах{233}, некоторые из них были совершенно уничтожены, а другим причинены серьезные разрушения. Таким образом, в первом приближении можно было считать, что германцы потеряли за день от 1000 до 1500 целых (собранных) самолетов, не считая прочего разнообразного авиаимущества.

Германской авиации за 3 дня наступательных операций воздушного противника был нанесен чрезвычайно тяжелый удар, и она была серьезно дезорганизована ввиду недостатка в пополнениях как личным составом, так и наиболее необходимой материальной частью. Многие аэродромы были выведены из строя вследствие наличия глубоких воронок от взрывов авиабомб. Моральное состояние летного состава, сознававшего явное превосходство значительно более сильного противника, было весьма подавленным.

Командующие армиями доносили о своем полном бессилии по отношению к вспомогательной авиации противника; последней удалось почти полностью прекратить германскую воздушную разведку и обслуживание артиллерии. Это было вызвано, помимо всего прочего, изъятием части армейской авиации для создания независимого соединения. Службу привязных аэростатов можно было считать ликвидированной; те из них, которым удалось избежать уничтожения воздушным противником, не успевали подняться, как их приходилось вновь убирать. Командующие армиями указывали на весь вред подобного положения вещей и требовали во весь голос новых эскадрилий, летчиков, самолетов...

С другой стороны, интендантства (управления снабжений) различных армий на фронте Эльзаса и Лотарингии жаловались на затруднения, созданные прекращением железнодорожного движения; паллиативы не могли дать выхода из этих затруднений. Вдобавок ряд крупных складов продовольствия, фуража и боеприпасов был разрушен пожарами; среди персонала служб второй и третьей линий, опасавшегося воздушных нападений, нарастала паника. Некоторые обозы были брошены в пути; персонал ряда хлебопекарен дезертировал. Отовсюду шли требования о срочном принятии мер к обеспечению от ударов с воздуха и оживлению действий собственной авиации-; но из донесений было ясно, что на это питают уже очень мало надежд.

Из Берлина канцлер сообщал, что общественное мнение начинает волноваться под влиянием различных, по его мнению, явно преувеличенных слухов и просил сообщить точные сведения для широкого распубликования их с целью успокоения населения. Он, очевидно, еще ни о чем не знал.

Губернаторы, военные и гражданские власти прирейнских провинций сообщали о невероятной моральной депрессии, в которую впало население, в большей своей части наблюдавшее полеты воздушных масс противника, частью бывшее даже свидетелем бомбардировок 11 и 12 мая или уже заслышавшееся о них. Сверх того все увеличивались материальные лишения. Помимо пораженных центров, население которых лишилось всего, в остальных городах также отмечалось расстройство обслуживания общественных потребностей; наступала нехватка продовольствия из-за расстройства транспорта; многие рабочие и особенно работницы не выходили на работу.

Комендант Кобленца сообщал, что под влиянием неприятельских листовок в городе возникло брожение. Представители граждан просили его выполнить требования Антанты, чтобы спасти город; он отказал. Тогда возникли беспорядки в виде попыток массового бегства из города, которые он подавил вооруженной силой. Он также требовал самолетов, так как его ПВО за день сбила всего 5 самолетов противника из пролетавших 250—300.

Комендант Майнца доносил, наоборот, что он не только разрешил эвакуацию гражданского населения (более 100 тысяч человек), но тщательно организовал ее, ограничив количество выносимого имущества, и к утру 14-го город должен был опустеть. Он принял также меры к вывозу ценностей из банков и важнейших архивов.

Бургомистр Франкфурта-на-Майне телеграфно просил кайзера об удалении из города всех воинских частей, вплоть до последнего солдата, чтобы избежать малейшего риска вооруженного сопротивления, которое привело бы к разрушению города. Бургомистр Маннгейма просил о том же, добавляя, что лишь в этом случае он может гарантировать хотя бы относительный порядок.

В полночь Вильгельм II совещался с Гинденбургом, Людендорфом и Тирпицем. Они признали положение тяжелым, особенно в отношении авиации, потерявшей уже более половины своего состава, причем источники ее питания были сильно подорваны. Можно было ожидать, что через несколько дней всякая деятельность германской и австрийской авиации станет невозможной. Трудности снабжения армий также возрастали, а волнения в среде населения увеличивались. В Австрии городам Фиштаху и Любляне (Лайбаху) угрожала та же участь, что и Кобленцу с Майнцом..

Совещание пришло к выводу, что в этих условиях нельзя ожидать еще 10—12 дней до начала наступления, но следовало начать его в самое ближайшее время, используя уже готовые 100 дивизий и отказавшись от применения танков Круппа, так как не было более надежды на возможность подвезти для них горючее в сколько-нибудь приемлемый срок. Наступление было назначено на 17.5.

О результатах подводной войны сведений еще не поступало.

Император одобрил действия как коменданта Кобленца, так и коменданта Майнца. Он приказал вывести войска из Франкфурта и оставить их в Маннгейме (однако, с воспрещением им каких-либо действий). Эти противоречивые на первый взгляд мероприятия имели целью выяснить, какой образ действий окажется лучшим.

К моменту окончания совещания (около 2 час. 14.5) кайзеру доложили, что вдоль всей линии фронта одиночные неприятельские самолеты сбрасывают мелкие бомбы, взрывающиеся с оглушительным треском, а также осветительные бомбы, чем не только лишают войска сна, но и вселяют в них сильное беспокойство.

* * *

К 8 час. 14.5 Вильгельм II прибыл в форт Эренбрейтштейн (2,5—3 км северо-восточнее Кобленца, на другом берегу Рейна), чтобы лично присутствовать при атаке города с воздуха. Комендант города доложил ему, что ночью для подавления беспорядков пришлось пустить в ход пулеметы.

В этот момент на западе появилась еще более крупная, масса самолетов противника: колонна бомбардировщиков в 8 самолетов по фронту, с интервалами, примерно, в 200 м (общее протяжение фронта — 1 1/2 км), шедшая на высоте 4 000 м, охраняемая с флангов самолетами воздушного боя. Несколько истребителей атаковали колонну, но это не имело ровно никакого значения.

За несколько минут до входа колонны в зону зенитного огня группы воздушного боя, опустившиеся на высоту 1 000 м, разделились каждая на две эскадры, и все 4 эскадры набросились на различные батареи ПВО, поливая их пулеметным огнем. Артиллеристы схватились за винтовки; зенитные пулеметы также были направлены против атакующих; в результате ПВО не дала ни одного выстрела против бомбардировщиков.

Подходя к Кобленцу, бомбардировщики сомкнулись и шли с интервалами по 100 м между 8 «цепочками» по 48—50 самолетов в каждой. С флангов их охраняли собственные самолеты воздушного боя, сверху — группа из двух эскадр, прилетевшая ранее. Центральная «цепочка» пролетела над улицей Шлоссштрассе и Королевским дворцом; крайняя северная — над Рейнштрассе; крайняя южная — над главной железнодорожной станцией. Послышались взрывы падающих бомб, и почти немедленно площадь прямоугольника, ограниченного Рейном и улицами: Иоганне-Мюттер-Штрассе, Банхофштрассе и Рейнштрассе — около 1 кв. км, — окуталась дымом и пламенем. Глубина колонны равнялась, примерно, 10 км, и бомбардировка длилась 5 мин. Через 6 мин. после взрыва первой бомбы последние самолеты пролетели над Эренбрейтштейном, а через четверть часа все самолеты союзников исчезли на западе. Кобленц пылал...

Комендант города, поняв, что по его вине погибли тысячи людей, покончил самоубийством...

Майнц, где также было оказано сопротивление, подвергся той же участи, и к 11 час. весь город (заранее эвакуированный) был добычей пламени. Во Франкфурте же события прошли иначе. После появления самолетов воздушного боя часть последних снизилась до 300 м. Затем появились бомбардировщики; видя, что сопротивления не оказывается, колонна прошла над городом на большой высоте, не сбрасывая бомб, затем повернула. Одна из «цепочек» опустилась также до 300 м и прошла над центральной железнодорожной станцией, куда и сбросила бомбы. После исчезновения самолетов население города, ранее эвакуированное, вернулось в свои жилища (кроме районов, прилегающих к пораженной зоне). То же было и в Маннгейме.

Вне пределов пораженных зон самолеты сбрасывали листовки «К германскому народу и неприятельским армиям». В них говорилось, что с 11.5 Германия возобновила подводную войну и ее подводные лодки потопили без предупреждения ряд судов Антанты, в том числе 3 пловучих госпиталя. Антанта решила в ответ совершенно прервать всякое сообщение через Рейн, а для этого начать с 15.5 разрушение всех населенных пунктов в полосе до 50 км к востоку от Рейна, без каких-либо специальных предупреждений. В листовках говорилось далее, что МВА может разрушать ежедневно 30—60 крупных населенных центров, и указывалось, что 2/3 германской армии уже лишены железнодорожных сообщений, а в этот же день, 14.5, их лишится и последняя треть. Листовки заканчивались обращением к солдатам армий центральных держав, расположенных на западном фронте, с предупреждением, что они уже не смогут перейти через Рейн и что единственное спасение для них от голодной смерти заключается в сдаче в плен.

По сведениям, полученным ставкой, кроме операций против 4 больших городов, на западном фронте противник произвел еще 14 бомбардировочных налетов, преимущественно в Рейнской области и в Пфальце, в том числе на Юлих, Дюрен, Цюльпих, Эйскирхен, Бергхейм, Керпен и Брюль и полностью прервал все железнодорожные сообщения с фронтом. На австрийском фронте Филлах и Любляна подверглись полному разрушению, а всякое сообщение с Тиролем и Трентино оставалось невозможным. Было сбито свыше 300 германских самолетов и 250 союзных. В течение всего дня эскадрильи самолетов воздушного боя неустанно обстреливали из пулеметов колонны, обозы, склады и пр. в ближайшем тылу, где и результате воцарилась безудержная паника и функционирование всех служб было нарушено.

Главная квартира ген. фон-Гутьера была разрушена и сам он убит. Была разрушена и главная квартира кронпринца, и он спасся лишь случайно, так как в это время отсутствовал. Стоянка 28-й турецкой дивизии подверглась атаке с воздуха, дивизия взбунтовалась и разбежалась. Снабжение войск в ряде мест было совершенно нарушено. Армиям группы кронпринца Баварского нельзя было доставить хлеба, и пришлось прибегнуть к сухарям из неприкосновенного запаса. Запасы там, где они еще были, быстро истощались. Главные артиллерийские склады австрийской армии были взорваны.

Беспокойство в войсках, которые неприятельская авиация атаковывала непрерывно днем и ночью, принимало тревожные размеры. Вспомогательная авиация противника, абсолютно не встречая сопротивления, сбрасывала над германскими линиями листовки всякого рода, а иногда и булочки. B ряде мест неприятельская артиллерия открывала убийственный огонь, на который приходилось отвечать вслепую, без наблюдения с воздуха, и вдобавок тщательно экономя снаряды. Но больше всего на войска действовало, зрелище беспрерывных полетов крупных соединений самолетов противника, атаковавших — без всякого противодействия со стороны германской авиации — бомбами и пулеметным огнем всякое скопление германских войск и военного имущества. Несмотря на все принятые меры, солдаты читали листовки противника; до них начали доходить и сведения о разрушениях в тылу и перерыве железнодорожных сообщений.

Среди населения областей к западу и востоку от Рейна господствовало сильнейшее возбуждение и начинался «исход на восток». Во многих местах высказывалось явное: возмущение войной и кайзером, а тыловые части войск, сплошь и рядом братались с населением.

Все эти сведения были поздно вечером доложены кайзеру Гинденбургом, не скрывавшим охватившего его отчаяния. Он добавил, что наступление 100 дивизий, намеченное на 17.5, уже не сможет изменить положения, так как для достижения решительных результатов нужно не менее 15 дней, а войска не смогут ни драться, ни просто существовать, совершенно лишившись сообщений. К западу от Рейна сосредоточено более 6 миллионов солдат, а с гражданским населением — от 14 до 16-миллионов человек, которым вскоре нечего будет есть и негде укрыться. На просьбу о перемирии противник, очевидно, ответит неприемлемыми требованиями. Попытка отступления превратилась бы в катастрофу. Остается лишь одно — атаковать 17.5 всеми наличными силами с единственной целью: спасения чести германского оружия.

Вильгельм II приказал продолжать приготовления к атаке 17.5. По уходе Гинденбурга к кайзеру привели случайно захваченного утром в плен начальника штаба МВА. Император, вместо того чтобы отдать приказ о расстреле его, принял его очень любезно, заявив, что не считает его пленником. В беседе американский генерал указал, что война бесповоротно выиграна Антантой, что если германцы не будут более приносить в жертву безоружное население городов, то окончание войны обойдется союзникам в 4 или 5 тысяч летчиков, германцам — в 150—200 тысяч человек, — цифры ничтожные по сравнению с уже погибшими за 4 года миллионами людей и сотнями миллиардов уничтоженных ценностей. Сами державы Антанты были виновны в том, что не реализовали раньше предложений итальянского генерала о создании воздушной армии.

По окончании беседы с американцем Вильгельм II вызвал Тирпица и в ответ на его радостный доклад о том, что за 11 и 12.5 потоплено до 40 судов, общим водоизмещением 125 тысяч. т, и что при таких темпах через 2 месяца война будет выиграна, приказал ему немедленно прекратить подводную войну против гражданских судов, а Людендорфу велел на утро отправиться вместе с начальником штаба МВА в Главную квартиру союзных войск и просить о перемирии. Приказ о расстреле пленных летчиков Антанты был отменен.

Людендорф вернулся лишь к 20 час. 15.5. Тем временем Гинденбург отдал распоряжение о генеральном наступлении 17.5. Поскольку дело шло лишь о достойном конце, распоряжения были очень просты. Каждая армия должна была атаковать всеми силами прямо перед собой. Армии, расположенные во 2-м и 3-м эшелонах, должны были наступать непосредственно за 1-м эшелоном. Может быть, такое громадное сосредоточение сил во времени могло бы оказаться неожиданным для противника и привести к успеху.

Донесения, поступившие за день 15.5, были чрезвычайно безрадостны. В течение всей ночи неприятельская авиация не переставала беспокоить войска на всем фронте сбрасыванием мелких «шумовых» бомб и осветительных бомб и не дала им ни минуты отдыха. С утра МВА возобновила свои действия вдоль всего фронта и в глубину вплоть до Рейна. Пользуясь отныне неоспоримым господством в воздухе и внушаемым ею ужасом, МВА разбилась на много мелких групп и этим умножила результат своих действий. Бомбардировочные части действовали без всякой охраны. Небольшая группа из 6 самолетов различных национальностей села около Вормса; 6 человек из состава их экипажа проникли в город, вывесили на башнях собора 6 флагов союзных держав и удалились, оставив записку, в которой угрожали разрушением всего города, в случае если будет снят хоть один флаг. Население немедленно организовало охрану собора и висящих на нем флагов.

Крупное бомбардировочное соединение направилось к Эссену; ему предшествовали красные самолеты, появление которых вызвало в Эссене серьезнейшие беспорядки. Рабочие вышли из заводов на улицы с целью помешать военным властям предпринять какие бы то ни было действия. против неприятеля. Произошли столкновения между рабочими и войсками; часть последних действовала вяло, а часть открыто перешла на сторону рабочих. Союзные самолеты не сбросили на Эссен ни одной бомбы, очевидно., заметив, вызванные их появлением волнения.

Еще работавшие железнодорожные центры и еще находившиеся в движении поезда подверглись чрезвычайно регулярному и столь же методичному бомбардированию. Станционный и поездной персонал дезертировал массами, В некоторых местах военнопленные, занятые на работах по ремонту дорог, воспользовавшись беспорядком, вооружились и занялись грабежом, терроризируя население.

Особенно яростному бомбардированию подверглись склады и парки, расположенные вблизи фронта; многие склады и парки взорвались или горели. Невозможно было — во всяком случае в дневное время — добиться какого бы то ни было подвоза; обозные солдаты и шоферы грузовиков бросали все при малейшей тревоге.

В войсках имели место случаи мятежей, особенно в частях второго и третьего эшелонов, которые имели худшие и численно более слабые командные кадры и более тесно соприкасались с населением, объятым ужасом и блуждавшим в поисках пищи и крова.

Штабы трех армий и шести армейских корпусов были совершенно уничтожены. На некоторых участках фронта части войск, расположенные в первой линии, открыто роптали; число случаев дезертирства удесятерилось. Многие части, не получая пищи, израсходовали свой неприкосновенный запас, и никто не знал, как обеспечить их в дальнейшем. Артиллерия требовала подвоза снарядов, в особенности средних и тяжелых калибров. Главное интендантство было совершенно дезориентировано; изнутри страны не поступало более ничего.

Всякая деятельность авиации на фронте прекратилась; аэродромы были выведены из строя, ангары разрушены или сильно повреждены, самолеты уничтожены. Неприятельская вспомогательная авиация проявляла необычайную смелость, обусловленную абсолютным господством в воздухе и моральным состоянием врага. Германские войска не получали более никаких сведений о противнике; их артиллерия была ослеплена.

Гражданское население уходило на восток. Все дороги, ведущие к Рейну, были забиты обезумевшими толпами, которые разграбляли все на своем пути. Происходили дикие сцены... Канавы были усеяны трупами женщин, детей и. более слабых мужчин. Все эти люди, внезапно лишившись своих жилищ и привычного образа жизни, оборванные и голодные, возвращались к первобытному состоянию и отчаянно боролись за свою жизнь, движимые лишь инстинктом самосохранения.

MBА в этот день была неутомима: либо она применялась в полном составе, либо же действовавшие эскадры выполняли двойную работу. Она была в воздухе в течение: всего дня, показываясь повсюду, не давая врагу ни минуты передышки, сбрасывая сотни и сотни тонн бомб и выпуская тысячи и тысячи пуль из пулеметов. Не было сброшено ни одной листовки. МВА потеряла свыше двухсот самолетов, и некоторые летчики, попавшие в руки неприятеля, были буквально разорваны на части обезумевшими от ужаса толпами.

С наступлением ночи возобновилась деятельность одиночных самолетов противника, сбрасывавших мелкие и осветительные бомбы; казалось, что над всем фронтом выпускается фейерверк. Это тянулось до самого утра.

Той же участи на австрийском фронте подверглись Тироль и Трентино.

В течение всего дня происходил оживленный обмен телеграммами между ставкой и «Берлином, Веной, Софией и Константинополем, а к 20 час. вернулся Людендорф, доложивший императору, что союзное командование согласно прекратить действия МВА лишь при условии капитуляции всех армий западного фронта и персонально Вильгельма II и Карла I австрийского.

Кайзер приказал Гинденбурту атаковать 17-го на рассвете, а Тирпицу — принять командование флотом и попытаться 17-го же форсировать Па-де-Калэ.

День 16.5 был крайне тяжелым; положение продолжало ухудшаться ужасающим образом.

С раннего утра МВА разбросала в полосе глубиной в 50 км вдоль всего протяжения фронта множество листовок, в которых сообщалось о переговорах о перемирии. В листовках указывалось, что предложение о сдаче в плен имело целью не унижение германских войск, а спасение их, ибо они отныне совершенно лишены сообщений, уже ощущают недостаток в хлебе и боеприпасах, а позади них лежат 200 км местности, превращенной в пустыню, через которую невозможно отступление.

«Ваши начальники, — говорилось далее, — знают, что побеждены, но хотят пожертвовать вами ради эффектного конца. Они требуют от вас последнего усилия, которое превратится в бойню, зная о полной его бесполезности. Подумайте о себе! Сражаться следует за родину, но не за капризы безумцев!»

Одновременно МВА еще более мелкими, чем накануне, группами продолжала повсюду свои дерзкие наступательные действия.

Совокупный моральный эффект листовок, действий неприятельских самолетов, тревоживших войска непрерывно как днем, так и ночью, и полученных распоряжений, из которых ясно вырисовывалась неизбежность перехода в наступление, оказался поистине катастрофическим. Целые части первой линии восстали и перешли к противнику. Во второй линии целые дивизии взбунтовались и рассеялись, сохранив оружие. Происходили настоящие битвы между австрийцами и германцами. Рассеявшиеся войска бросились грабить немногие уцелевшие склады продовольствия. Хлеба не было почти на всем фронте; целые крупные соединения вынуждены были в буквальном смысле слова пропоститься; другие съели своих лошадей. В некоторых германских частях были созданы солдатские комиссии, явившиеся к начальникам, чтобы узнать, верны ли сведения, сообщаемые в листовках. Были произведены расстрелы и казни каждого десятого, что имело немедленным следствием новые волнения и новые восстания.

Движение населения на восток продолжалось все более беспорядочно и со все большим вовлечением в него солдат из разложившихся войсковых частей. Большая часть прирейнских городов была разграблена; все чаще повторялись дикие сцены предыдущего дня. В Бельгии были случаи восстаний населения против оккупантов.

В течение утра 3 крупных союзных эскадры совершили налеты: одна на Берлин, другая на Вену и третья на Мюнхен, разрушив соответственно императорский дворец, Шенбруннский дворец и главную Мюнхенскую железнодорожную станцию, сбросив, помимо этого, во всех трех городах листовки, аналогичные сброшенным на франте.

Германская авиация более не существовала. Не было больше эскадрилий; было лишь некоторое число одиночных самолетов, без запасных частей, без вспомогательных служб. Независимое соединение, которое хотели создать, не удалось даже собрать. Лучшие летчики выбыли из строя; оставались лишь более робкие, которые пользовались царившим беспорядком, чтобы не подавать признаков жизни. Впрочем, всякое усилие и всякий героизм были бы бесполезны.

* * *

Атака по всему фронту 17.5 должна была, по приказу Гинденбурга, начаться повсюду одновременно, в 5 час. После краткой, но крайне интенсивной бомбардировки неприятельских линий от 4 час. 45 мин. до 5 час. пехота в густых и глубоких (колоннах должна была решительно броситься вперед, не обращая внимания на потери, в буквальном смысле слова — любой ценой. Поскольку игра была заранее проиграна, решено было не беречь человеческий материал, а пытаться добиться немедленного успеха ценой массового расхода «человеческой картечи». Учитывая слабость духа войск, артиллерии было приказано в случае колебаний пехоты открыть заградительный огонь по непосредственному тылу последней, подгоняя ее. Все силы должны были быть брошены в первую линию.

Дезертирство в войсках первой линии приняло весьма внушительные размеры: целые части, восстав против своих офицеров, с криками о голоде перешли к неприятелю. Различные колонны во время подтягивания к фронту под покровом ночи рассеялись, разбившись на группы; они нападали на обозы и продовольственные склады, вызвав ряд схваток в тылу и еще более усилив общее смятение.

Многие штабы армий и корпусов доносили, что моральное состояние подчиненных частей сулит чрезвычайно ничтожную вероятность успеха атаки.

В ответ всем был повторен приказ об атаке любой ценой, в любых условиях, с применением всех наличных побудительных средств. Но было очевидно, что войска потеряли свою спайку и находились в состоянии такого истощения, нервозности и возбуждения, что нельзя было ожидать согласованных и организованных действий.

Противник, наблюдавший за приготовлениями к атаке и получивший от многочисленных дезертиров точнейшие и полные сведения о порядке атаки на различных участках фронта, предупредил ее, открыв в 4 часа на всем протяжении фронта адский огонь, преимущественно по пунктам сосредоточения атакующих частей и по артиллерийским позициям.

Германская и австрийская артиллерия немедленно ответила, но в начавшейся на всем протяжении от Северного: моря до Швейцарии и от Швейцарии до Адриатики артиллерийской дуэли противник имел явное превосходство, так как за предыдущие дни союзная авиация разведала и; точно установила расположение вражеских батарей, и последние сразу начали нести потери; артиллерия же союзников, пользуясь прекращением деятельности воздушной разведки противника, переменила многие из своих позиций, и снаряды врага часто падали впустую.

Германская пехота, почти полностью скученная в окопах первой линии, также несла большие потери; на некоторых участках командиры, чтобы не держать войска целый час под столь убийственным огнем, бросили их в атаку немедленно; на других участках войска не выдержали и начали отходить, что навлекло на них огонь собственной артиллерии. На остальных частях фронта они оставались в ожидании до 5 час. К этому времени, весь фронт пылал, как вулкан.

Неприятель везде придерживался оборонительного образа действий. Там, где его позиции благоприятствовали обороне, он сохранял их, не уступая ни шага; там же, где они были невыгодны, он незаметно очистил первые линии, с тем чтобы по занятии их противником сосредоточить на них всю силу своего артиллерийского, бомбометного, пулеметного и ружейного огня.

Это длилось до 7 час. В этот момент из центра расположения каждой из армий{235} Антанты началась контратака. Бельгийская армия, протянутая от моря до р. Лис, атаковала в направлении на Лихтерфельде и Туру (Тургут); английская армия, расположенная между рр. Лис и Уазой, двинулась на Валансьенн, вдоль обоих берегов р. Эско (Шельды); французские войска, занимавшие позиции от Уазы до верхнего течения р. Эн, начали наступление на Ретель и далее в направлении на Шарлевилль; американская армия, стоявшая на фронте от р. Эн до Сент-Мари-о-Мин, атаковала в направлении на Саарбург, и, наконец, итальянская, расположенная от Сент-Мари-о-Мин до швейцарской границы, двинулась на Ней-Брейзах.

Одновременно с началом движения пехоты на врага бросилась, помимо вспомогательной авиации, МВА в полном составе. Около 10000 самолетов появились позади германских линий, сосредоточивая свои действия, главным образом, в тылу тех участков германского фронта, на которые были нацелены контратаки союзников, и образуя как бы зоны заградительного огня воздушной артиллерии, позади зоны заградительного огня артиллерии нормальной. Позади этих 5 участков фронта, общее протяжение которых равнялось 150—200 км, действовало, примерно, по 50 самолетов на километр, и против каждого участка авиация располагала 400—500 т бомб и 3000 пулеметов.

Против тыла армий центральных держав развернулась как бы фантастическая атака воздушной кавалерии, снабженной мощной артиллерией. Удары падали на эти несчастные войска отовсюду: с фронта, где их теснили войска Антанты; с тыла, где их обстреливали из пулеметов самолеты воздушного боя; сверху, откуда бомбардировщики осыпали их бомбами. И в то время как союзные войска, наземные и воздушные, уверенные в неизбежности близкой окончательной победы, смело бросались на врага, германские войска, деморализованные обстановкой предшествующих дней, угнетаемые своим бессилием против этого врага, заслонявшего солнце своими мощными крыльями, проникались сознанием близости катастрофы, которое убивало в них шлю к сопротивлению и вызывало беспорядки и панику.

В этих условиях контратаки сразу же увенчались успехом, и в расположении германских войск образовалось пять больших углублений, которые вскоре стали угрожать и не затронутым непосредственно участкам фронта. Немного спустя заколебались и эти последние, и отступление стало всеобщим. Около 10 час., в то время как самолеты MB А непрерывно продолжали свои атаки, от поры до времени отправляясь за пополнением боеприпасами, гигантское сражение было выиграно союзниками, и войска центральных держав почти повсеместно отступали в беспорядке, яростно теснимые противником.

Разрушения на дорогах, обширные пожары, непрекращающиеся атаки с воздуха и загромождение тылов делали смятение неописуемым.

Известие о поражении быстро распространилось вглубь, и части второй и третьей линий, уже глубоко потрясенные событиями предыдущих дней, видевшие многочисленные стаи неприятельских самолетов и результаты бомбардировок, покинули свои посты, грабя последние еще уцелевшие склады, чтобы запастись провизией; офицеры, пытавшиеся поддержать хоть какой-нибудь порядок, подверглись оскорблениям и побоям, а некоторые были убиты, и громадные потоки людей, уже без всякого порядка, без малейших следов дисциплины, хлынули по всем дорогам, направляясь на восток, по пути пополняясь все новыми элементами и в паническом ужасе разбегаясь во все стороны при появлении всякого летательного аппарата.

В Бельгии и в еще оккупированных областях Франции военнопленным во многих лагерях без особого труда удалось освободиться и вооружиться ружьями и пулеметами, брошенными убежавшими солдатами или найденными на складах. К ним присоединились местные жители. Отставших и разбегавшихся солдат убивали...

Многочисленные банды, быстро нашедшие отличных, энергичных предводителей, организовали засады и учиняли подлинную бойню людским, стадам, стремившимся на восток. Пощады не было никому. Слишком много страданий было перенесено, чтобы можно было ощущать жалость к тем, кто в глазах всех казался виновником этих страданий. Некоторые главари банд, понимая, что задержка отступления германцев выгодна союзникам, поставили себе задачей усилить разрушения на дорогах и принялись разрушать мосты, поджигать деревни и подготовлять захват и оборону некоторых узкостей, которые нельзя было обойти.

Огромная армия, уже совершенно разложившаяся, была лишь ордой, инстинктивно стремившейся к Рейну, чтобы вернуться в пределы родины, но от Рейна ее отделяли сотни километров опустошенной местности, и у нее не было более никаких жизненных припасов.

Ничто не могло остановить надвигавшейся волны союзных армий, быстро продвигавшихся по всей линии, оставляя позади себя огромные толпы пленных, захватывая тыловые укрепленные полосы, лишенные защитников. Танки и конница, час которой, наконец, настал, преследовали бегущих по пятам. Прекрасное весеннее солнце озаряло это грандиозное и до предела трагическое зрелище.

МВА также непрерывно продолжала преследование отступавших. К полудню она потеряла почти четвертую часть своего состава, главным образом, вследствие падений самолетов и неудачных посадок, вызванных переутомлением летчиков. Но все же она, без устали бомбардировала и поливала пулеметным огнем жалкие людские стада, которые текли на восток и не имели более сил не только для самообороны, но даже для поисков убежища.

МВА умирала в своей славе. Подготовив почву для победы, она самоуничтожалась в самой грандиозности своих усилий, отдавая все до последнего, твердо уверенная, что сухопутные армии смогут теперь довести до конца начатое дело и пожать плоды ее усилий и ее жертв.

Около 10 час. до итальянской армии, действовавшей в Эльзасе, дошло известие, что австрийцы, будучи разбиты, начали в Трентино катастрофическое отступление, энергично преследуемые противником; к полудню эта армия, развивая свое победоносное наступление, захватив Кольмар, переправилась через р. Илль...

Вильгельм II был захвачен в плен...

Так в восьмидневный срок могла быть закончена мировая война.