Гумилёв Л. Древняя Русь и Великая степь
жүктеу/скачать 4.34 Mb.
|
119. Охота на человекаСобытия разворачивались быстро. Оэлун причитала недаром. Глава тайджиутов Таргутай-Кирилтух со своими тургаутами (стражей) нагрянул на становище Борджигинов, но не застал их врасплох. Матери и дети бросились в тайгу и укрылись в укреплении из поваленных деревьев, которое быстро соорудил Бельгутей. Хасар, стреляя из лука, удерживал неприятеля на расстоянии, но тайджиуты не обращали на него внимания и кричали: «Выдайте нам Тэмуджина. Других нам не надо!» (Сокр. ск. § 79). Если до этого могли быть сомнения в том, что Бектер занимался шпионажем, то теперь для них места не осталось. И следил он не за всей семьей, а только за Тэмуджином, потому что на Хасара, также принимавшего участие в убийстве шпиона, тайджиуты внимания не обращали, хотя он стрелял в них. Незаурядность Тэмуджина открылась слишком рано, а это ничего, кроме неприятностей, не приносит. Тэмуджину оставалось только одно — бежать в горный лес. Чащи на монгольских горах до того густые, что, не зная звериных тропинок, пройти в лес нельзя. Но есть в лесу нечего. И хотя Тэмуджин девять дней переносил голод, ему пришлось спуститься в долину. А там его ждали дозоры тайджиутов, которые привели пленника к Таргутаю-Кирилтуху. Но этот добрый человек опять спас жизнь сыну своего друга. Он «подверг его законному наказанию» (Сокр. ск. § 81), т. е. заменил смерть колодкой на шее и запрещением ночевать более одного раза в одной юрте. Несчастный мальчик должен был скитаться из юрты в юрту, вымаливая, чтобы его покормили и напоили, потому что колодник не может есть и пить без посторонней помощи. Тайджиуты полагали, и не без оснований, что юноша, попавший в плен, обязан потерять самообладание и надежду на спасение. Так бы оно и было, если бы Тэмуджин был как все. Но ведь тогда его не стоило бы преследовать. 16-го дня первого летнего месяца, в полнолуние, тайджиуты справляли очередной праздник и, как водится, выпили изрядно. Тэмуджина в этот день сторожил какой-то слабосильный парень, который не принял участия в общей выпивке. Тэмуджин подождал, пока пирующие разошлись спать, и тогда, развернувшись, ударил своего стража по голове той самой колодкой, которая сжимала его шею. Тот упал, а Тэмуджин бросился бежать, сначала в лес на берегу Онона, а потом к реке, где лег на мелком месте, пустив колодку по течению. Парень, стороживший пленника, очухавшись, закричал: «Упустил я колодника!», и тайджиуты бросились искать беглеца. Луна освещала лес, и было светло как днем. И вот Тэмуджин увидел, что прямо над ним стоит человек и смотрит ему в лицо. Это был Сорган-Шира из племени сулдус, находившегося в подчинении у тайджиутов. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, а потом Сорган-Шира сказал: «Вот за то-то тебя и не любят твои братья, что ты так сметлив. Не бойся, лежи так, я не выдам» — и уехал дальше. Не найдя беглеца, тайджиуты стали советоваться. Сорган-Шира предложил пройти каждому по своему пути обратно, тщательно осматривая местность, и, проходя мимо Тэмуджина, бросил ему: «Твои братцы тут точат на тебя зубы, но не бойся, лежи» — и проехал. Нетрудно понять, что поиски результата не дали. Тайджиуты разошлись спать, решив, что человек в колодке далеко не уйдет. Когда преследователи разошлись по юртам, Тэмуджин вылез из воды и пошел искать юрту Сорган-Ширы. Он легко ее обнаружил по шуму от мутовки при сбивании кумыса. Сорган-Шира был напуган до полусмерти, но его сыновья Чимбай и Чилаун сказали: «Когда хищник загонит пташку в чащу, то ведь и чаща ее спасает». Они сняли колодку с шеи узника и сожгли ее в огне очага, а самого Тэмуджина спрятали в повозке, нагруженной шерстью, поручив заботу о нем своей сестренке Хадаан, наказав ей не проболтаться. Три раскаленных летних дня и три душные ночи лежал Тэмуджин под грудой шерсти. На третий день тайджиуты, обыскивая все становище, пришли к юрте Сорган-Ширы и стали раскидывать шерсть на телеге. Но Сорган-Шира, побуждаемый вполне понятным страхом, сказал им: «В такую жару разве можно вытерпеть, лежа под шерстью?» Это показалось столь убедительным, что тайджиуты спустились с телеги и ушли. Поведение тайджиутов как нельзя лучше характеризует образ жизни монгольского кочевья старого типа: полное отсутствие дисциплины и вялое отношение к общественным задачам. Тайджиутские мужи не могли не понимать, что беглец таится где-то близко и убежать пешком не может. Стоило им выставить дозоры, которые бы взяли под наблюдение окрестности кочевья… и пленник был бы пойман. Но вместо этого они вернулись к своим привычным делам, а скорее всего разошлись по домам отдыхать. И не нашлось вождя, который заставил бы воинов преодолеть привычную лень. Это спасло Тэмуджина. Сорган-Шира постарался как можно скорее отделаться от гостя, который «чуть было не погубил его, словно ветер, развеивающий пепел». Для Сорган-Ширы, как, впрочем, и для всей его семьи, был единственный способ остаться живым: помочь Тэмуджину спастись. Поэтому Сорган-Шира привел яловую саврасую кобылицу, сварил полуторагодовалого ягненка, наполнил водой бурдюк и добавил к этим дарам лук и две стрелы. Но ни седла, ни огнива он не дал Тэмуджину, хотя великолепно знал, насколько нужно в пути то и другое. Последнее показывает, насколько рискованно было в те времена хранить чистую совесть. Тэмуджина могли настичь на дороге, но тогда Сорган-Шира от своего участия в побеге мог отпереться. Лошадь беглец мог поймать на пастбище, мясо и бурдюк — украсть, потому что малоценные предметы часто оставляли вне юрты. Лук вообще запрещалось вносить в чужой дом: его клали на верхний карниз входной двери. Утащить лук оттуда не составляло никакого труда. Но седло хранили дома, а огниво носили при себе: обе эти вещи имели вполне индивидуальный облик, что делало их неоспоримыми вещественными уликами. Поэтому Сорган-Шира оставил Тэмуджина без огня и седла, но Тэмуджин никогда этого не ставил ему в вину и даже, став ханом, запретил произносить упреки по адресу своего спасителя. Сначала Тэмуджин добрался до места, где стояла его разрушенная юрта, а потом по следам нашел свою семью, не чаявшую увидеть его живым. Борджигины двинулись дальше и укрылись на южном склоне хребта Бурхан-Халдун, где их не смогли отыскать тайджиуты. Одно это уже показывает, что Бектер был убит не напрасно: некому стало доносить врагам о местопребывании семьи. В этом эпизоде привлекает внимание не столько авантюрный сюжет, сколько четкая разница поведенческих стереотипов старого и молодого поколений. Пожилые — Таргутай-Кирилтух, Сорган-Шира и их сверстники — люди добродушные, отзывчивые и довольно инертные. Им легче не сделать, нежели совершить, а начав дело, они его до конца не доводят: убежал Тэмуджин неизвестно куда — ну и пусть его, а нам искать некогда. Это типичная психология обывателя: в деревне, в городе, в степи она одна и та же. Молодежь этого поколения совсем иная. Не только Тэмуджин и его братья, но и дети Сорган-Ширы инициативны, верны своим принципам, упорны и без страха идут на смертельный риск. Если бы такими были соратники Амбагай-хана, то он не умер бы пригвожденным к деревянному ослу. Его бы либо выручили, либо так отплатили бы чжурчжэням, что отбили бы у них охоту к завоеваниям. И то, что это не единичные случаи, которые бывают постоянно, но редко, мы увидим из дальнейшего описания, посвященного тем годам, когда эти юноши подросли и начали действовать самостоятельно. А пока они питаются тарбаганами да сусликами и копят силы, вернемся к биографии Тэмуджина, единственной освещенной источниками. Это еще не жизнеописание, а рассказ о жизни небогатого монгольского юноши, лишенного поддержки и заступничества, но полного энергии и мужества. жүктеу/скачать 4.34 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|