Халықаралық ғылыми-теориялық конференция материалдары 3 мамыр 2013 жыл

2. Қоңыратбаев Ә. Қазақ әдебиетінің тарихы. – А., 1994.

3. Негимов С. Ақын-жыраулар поэзиясының бейнелілігі. – А., 1991.

4. Сүйіншәлиев Х. Қазақ әдебиетінің тарихы. – А., 2006.

5. Сыдиқов Қ. Ақын-жыраулар. – А., 1974.


Нравственные идеалы татарской литературы

периода Казанского ханства
Ф.З.Яхин,

д.ф.н., профессор

Россия, Казань
В XV веке, в период обособления и становления Казанского ханства как самостоятельного государства, литературные традиции оставались неизменными. Эти годы отличались политической нестабильностью. Бесконечные военные походы, стремление ханов установить политическую власть на наиболее широких просторах бывшей Золотой Орды сильно расшатывали духовно-нравственные представления народа. В XV веке в Казанском ханстве не появилась ни одна значительная художественно- поэтически мыслящая личность. Наука не располагает даже малозначимой информацией о литературной жизни в государстве, хотя за его пределами, особенно в Крыму, Ногайской Орде и в прочих татарских ханствах появились значительные художественные и фольклорные произведения. Из этого становится ясно, что политическая жизнь в Казанском государстве была нестабильной, общество не смогло сформировать определенные морально-нравственные представления. Такое положение тормозило и развитие самого ханства.

Художественная литература как результат поиска морально-нравственных ценностей на личностном уровне на протяжении всей человеческой истории имеет огромную общественную значимость. Под ее влиянием формируется духовное представление народа о справедливости мироздания. Как только литература со своими установками о морали и нравственности отступает, общество расшатывается до основания.

В отличие от художественной литературы, которая существует в письменно зафиксированной форме, фольклорное творчество не имеет устойчивости даже в морально-нравственных позициях. Но это не говорит о том, что фольклорное творчество аморально. Оно всего лишь многолико. Каждый народный сказитель становится заложником определенного круга лиц, потому что при любом определенном круге людей остается выразителем их чувств, желаний и стремлений. Если он не имеет такого своеобразного таланта, то не может считаться народным. Литератор, в отличие от фольклорного сказителя, выступает, исходя из интересов общества, выражает общественные идеи и идеалы, которые развивает далее в сюжете, в отношении к действительности, подчиняет морально-нравственным устоям. До такого уровня литература Казанского ханства дошла только во второй половине XVI века. Мухаммадьяр бине Махмуд, Кул-Шариф Саид, Касим-шаих Ибрагим стали такими личностями.

Иногда историки татарской литературы к их числу ошибочно добавляют хана Мухаммад-Амина и поэта-суфия конца XIV– начала XV века Умми-Камала. Умми-Камал жил до образования Казанского ханства, а у Мухаммад-Амин хана сохранилось лишь одно четверостишие. Предположительно, хан Мухаммад-Амин мог писать под псевдонимом. Приписываемая ему книга «Мугджизнамэ» («Книга чудес»), напечатанная в Казани в 2004 году, принадлежит перу среднеазиатского поэта Максуди из Анкурана. А что касается четверостишия Мухаммад-Амина, в котором проклинаются деяния Самаркандского хана Тимура, то произведениями такого содержания полна турецкая литература XV века.

Литература Казанского ханства, таким образом, связана с именами Кул-Шарифа, Касим-шаиха Ибрагима и Мухаммадьяра бине Махмуда. До нас дошло одно стихотворение Касим-шаиха Ибрагима, свидетельствующее о высоком поэтическом уровне его автора, два дастана-поэмы – от Мухаммадьяра бине Махмуда, а от Кул-Шарифа – «Киссаи-Хубби Худжа» («Сказание о суфии Хубби») и «Зуфарнамаи-вилаяте Казань» («Описание победы Казани»), а также четыре газели — стихи суфийского направления. Здесь могут быть неточности, ибо научное атрибутирование этих произведений не проведено. Возникает ряд спорных вопросов по поводу авторства. Во-первых, полная биография Кул-Шарифа неизвестна. Хотя и знаем, что его отцом был Казанский Саид Мансур, который жил с 1547 года в Астрахани, а пост Саида перешел к его сыну Кул-Шарифу, который занял в ханстве значимое общественно-политическое положение. Он был одним из организаторов курултая 1551 года. Решением данного съезда стала передача в русский плен ханши Сююмбеки и ее сына, царевича Утямыш-Гирея. Позже Кул-Шариф стал яростным защитником Казани и погиб во время осады города русскими в 1552 году. Историками представляется как герой. Во-вторых, вопрос касается его газелей, в которых в колофоне называется Кул-Шарифи. В науке известно еще одно имя, это — поэт-мистик, ученик А.Яссави, живший в XIII веке, Кул-Шарифи, который писал и на тюрки, и на персидском языках. Их литературные имена одинаковые, но судьбы — разные. Следовательно, надо различать поэта XIII века Кул-Шарифи и поэта XVI века Кул-Шарифа. Мы можем всего лишь предположить, что они могли быть связаны генеологическим родством.

«Сказание о суфии Хубби» и «Описание победы Казани», без сомнения, принадлежат перу Казанского Кул-Шарифа. Первое из них издавалось в Казани в XIX веке, второе сохранилось в рукописной форме.

«Сказание о суфии Хубби» посвящено сыну поэта-мистика XIII века Сулеймана Бакыргани. Его содержание исходит из «Книги Хаким-ата», отражает нравы семейных отношений. Исследуя данное произведение, можно представить, какие морально-нравственные идеалы защищал и устанавливал Кул-Шариф как лицо высшего духовенства.

Данное произведение поэт написал в молодые годы. Сочинение делится на две части. Первая написана в стихах, а вторая — в прозе. Обе имеют дидактическую направленность. Первая часть описывает сложные отношения между сыном и отцом. Отцу не нравится, что сын предан матери. Мистические события, описываемые в «Сказании о суфии Хубби», служат усилению идейной глубины. Хубби Худжа изображается как идеальный сын, будущий воин и предводитель мусульман. Обида и непонимание отцом сына выводятся на первый план произведения. Противостояние усиливается. Отец в конце становится виновником в исчезновении (смерти) своего сына. Поэт осуждает отцовскую ревность по отношению к сыну.

Произведения такой идейной направленности создавались и в других татарских ханствах. Это говорит о том, что отношения сыновей и отцов в господствующих татарских семьях оставались сложными.

Вторая четверть XVI века была таким историческим периодом духовной жизни татар, когда начались осуждения братоубийства и вражды отцов и сыновей, нередко происходивших среди семей правящих кругов и в ханской династии. Произведения Кул-Шарифа имеют сильную нравственную окраску, полны суждений о справедливости и высокой нравственности, призывов к духовной чистоте и уважительному отношению личности не только к своим близким, но и к народу.

Вторая часть его «Сказания» посвящена вопросу отношения жены к мужу. Для наглядности выдвинутой в произведении идеи в качестве главных героев автор использует идеалы из исторического прошлого. Изображается Гамбар-ана, дочь Бугра хана, и ее отношение к первому мужу Сулейману Бакыргани и ко второму мужу Занки-ата. Эта часть по содержанию также повторяет известное произведение средневековья — «Книгу Хаким-ата», отличается только в описании деталей. Обнаруживая такую особенность, можно заключить, что до автора описанные им события дошли в устной форме, что он литературно разработал их. В его варианте описанные детали более выдержанные в моральном плане, в отличие от «Книги Хаким-ата». Автор в поучительной форме доводит до читателя мысль о необходимости уважительного отношения жены к мужу независимо от того, является ли она дочерью хана. Для женщины второй муж не может быть лучше первого — выводится умозаключение.

Прочность семейных уз, отведение главенствующего положения мужчине, искоренение противоречий между отцом и сыном явились основными темами поиска и установления нравственных основ в обществе в Казанском ханстве. В своем произведении «Сказание о Хубби-худже» Кул-Шариф в нравоучительной форме на фоне изображения суфийско-религиозных святых реализовал литературно-художественные поиски, установил морально-нравственные идеалы. Проблемы, остро вставшие перед обществом Казанского ханства, заключались не только в них. В другом своем произведении, в «Описании победы Казанского государства», поэт затрагивает не менее важные судьбоносные проблемы. Оно адресовано народам соседних государств, отражает героическую борьбу казанцев с иноземными захватчиками. Характеризуется понятие «неверный». В качестве доказательства правильности своих суждений автором приводятся стихи из Корана и выдержки из толкований шариата и религиозных учений. Кул-Шариф начинает свое «Описание» с утверждения о том, что государство Казанского ханства является Булгарским вилаятом (то есть частью Булгарского государства) и оно расположено в седьмой части света. Эта часть света находится под влиянием и покровительством Луны.

Астрологические описания характерны для средневековых исторических произведений. Они придают содержанию мистическую глубину, побуждают у читателей религиозные чувства. Этим самым авторы подводили своих читателей к пониманию души и духовного состояния общества, его жизненно важных представлений о сути и значимости существования.

Далее Кул-Шариф в своем произведении переходит к проблеме особенностей ночной молитвы (намаз), утверждая, что в связи с наступлением полной темноты в июне, намаз ясиг (ночной намаз) на этих землях отменяется. Это является особенностью Булгарского вилаята и его жителей. Столицей Булгарских земель, по его утверждению, является город Казань, жители столицы являются мусульманами издревле.

Булгарские земли, пишет он, оказались вдали от других мусульманских государств и находятся рядом с землями «неверных». После такой вступительной части Кул-Шариф приводит стихотворную цитату на персидском языке, где утверждается: «Пусть никто не соседствует со злыми!» «Злой» и «неверный» у автора имеют одно значение.

«Казани нет помощи ниоткуда и ни от кого, но ей близок Всевышний и ее помощниками являются ангелы»,— пишет автор. Приходится городу жить в согласии со страной «неверных» и благодаря этому обеспечивать просвещенность страны. Кул-Шариф подчеркивает значимость мирной жизни с Москвой. Это необходимо для благополучной жизни народа, утверждает он.

Идеалы мирной жизни у поэта основаны на нравственных представлениях, укоренившихся к этому времени в обществе. Желания врага остаются непонятыми поэтом. Враг и «неверный» для него представляются едиными понятиями. Поиски поддержки от других стран и стремление к дружбе с ними обусловлены необходимостью войны с «неверным соседом». Кул-Шариф не смог разработать позицию мирной жизни, основанной на взаимопонимании и согласии. Исторические условия и положение Казанского ханства были к тому времени шаткими. Не было единогласия между татарскими государствами. Угроза со стороны Москвы усиливалась и из-за грабительских вторжений татар в русские земли. Феодальные нравы и идеалы подталкивали население к войне. Кул-Шариф и сам придерживался данной позиции. Описание защиты Казани проникнуто духом героизма. Предводители татарских войск характеризуются как святые, а воины «неверных» называются потомками Гога и Магога. Их численность «не менее муравьев и саранчи», пишет автор. Такая формула взята из мусульманских описаний конца света. Свои мысли и оценку врагов Кул-Шариф подкрепляет изречениями из Корана. Войну с Москвой, с нападающими силами врага поэт оценивает как «Святую войну».

Кул-Шариф в произведении часто переходит на стихотворные строки. Интересна его ода о Казани. Автор восхищается городом, потому что Казань является одним из прекрасных городов в мире. Он считает, что нет другого такого братского и мирного города, что никогда не было основано на ином месте такого города, что из Казани кормятся все другие бесчисленные города, что Казань является наследием святых ханов, что это город детей ханов. А в конце автор утверждает, что Казань не является городом Ивана, не желающего платить дань своего отца. Автор убежден, что в будущем Казань станет господствовать и поэтому здесь и стоит погибнут в войне за справедливую веру.

Автор называет и причину войны с Москвой. Вопрос дани поднимался Казанью ради собственной выгоды. Это говорит о том, что Казанское ханство претендовало на главенствующую роль среди других татарских государств, утверждало себя наследником Золотой Орды. Кул-Шариф, видимо, учел, что этими идеями он раздражал другие ханства, и все же в данной оде о Казани, в своих восхищениях и выражениях гордости он не смог обойти данную тему. Чувства поэта не были исторически подкреплены. Желания приукрасили истинное положение вещей. И это понятно: его ода была написана в суфийско-романтическом русле, оказалась результатом слепой суфийской романтической преданности идеалу.

Представление войска Московского царства в образе потомков Гога и Магога в татарской литературе впервые встречается в творчестве Кул-Шарифа. Хорошо известная мусульманскому населению легенда о конце света как бы оживает в ощущениях при упоминании даже отдельных мифологических названий из нее. Казанское ханство описывается поэтом как первая преграда на пути грабительских и губительных сил, брошенных на уничтожение Света. Автор хорошо понимал политическую ситуацию. Ему необходимо было поднять дух защитников Казани, возбудить чувства соседей и вызвать у них желание помочь. Он и сам якобы является одним из предводителей гвардии татар. Себя поэт называет потомком Пророка, внуком Саид-ата. Его гвардия состоит из молодых муридов – последователей и суфиев. Несмотря на то что Кул-Шариф занимал в Казанском ханстве высокий и важный государственный религиозный пост, во время военных действий он облачался в военные доспехи, его войско стояло в резерве и вело караульную службу.

Упоминая о героях, защищавших Казань, Кул-Шариф пишет о Мамай- беке и Нургали-мурзе. Оба они сыновья погибшего на войне Булата Ширина, которого автор называет «указавшим правильный путь людям». Мамай — сокращенная форма имени Мухаммад. Мы не располагаем достоверными научными данными о том, в каких случаях имена сокращались, в каких оставались неизменными. Можно предположить, что у духовных лиц или приближенных к сану духовенства личностей имена сохранялись в арабской форме, а у правителей, феодальной знати они менялись, приобретали мирское звучание.

Войска Мамай-бека и Нургали-мурзы Кул-Шариф сравнивает с легендарными непобедимыми героями восточных сказаний Дарием и Искандером. Это не случайно. Считается, что именно Дарий и Искандер смогли остановить нашествие на Свет прожорливых народов Гога и Магога. Им удалось преградить путь и построить высокую стену из камня и меди, тем самым защитить мир от уничтожения.

Описывая военные события, автор особое внимание уделяет рассказу об одиннадцати пушках русских, о тактике ночных атак, пишет о хитроумных ядрах, которым, как подчеркивает Кул-Шариф, если бы увидели, то удивились бы высокие умы – и Платон, и Аристотель. Использование этих исторических имен в произведении говорит о том, что татарскому населению их научное наследие было хорошо известно, и что они считались великими мыслителями древности. Когда православному миру чужды были греческие мыслители и они отвергались церковью, а с их духовным наследием не считались, то мусульманам, татарам имена Платона и Аристотеля говорили о многом. Христиане отвергали и мусульманство. Ситуация противостояния христианского и мусульманского миров породила интерес к работам мыслителей и ученых древнего мира у народов Востока, желавших быть несхожими с иноверцами во всем. Еще и сегодня в Европе живо представление о том, что варвары, а значит, и гунны отрезали человечество от культурных корней. На самом деле христианские идеалы и идеи были направлены против полифонического духа древнего Мира. Это началось задолго до варварской и гуннской эпохи Европы.

Кул-Шариф в своем «Описании» пишет, что молодые воины бросались на огненные ядра, пущенные из русских пушек, тем самым своими телами и ценой своей жизни укрощали их, защитив других от беды и страха. Описывая такие факты, автор от прозаических публицистических строк переходит к поэзии, приводит стихотворные строки, где восхваляет героизм. В качестве основной идеи выдвигается религиозное представление мусульман о человеческой судьбе, целью жизни для каждого определяется мужественность. Поэт пишет, что если настоящий мужчина стремится найти вечную жизнь, то добьется этого через личный героизм. Это зависит от его решимости и свидетельствует о его духовных качествах.

У русских кроме прочих были четыре-пять больших пушек, которые стреляли огромными ядрами. Когда Кул-Шариф пишет о них, он также описывает тактику ведения войны с использованием такого оружия. Из больших пушек враг стрелял в небо Казани, причем пальба шла без остановки, а огромные ядра, пущенные из этих пушек, нависали над городом и падали стремительно, «яростнее, чем стрелы беды и рока», характеризует автор.

После публицистического описания обстрела Казани русскими, Кул-Шариф переходит к мистическим стихотворным строкам суфийского склада, в которых напоминает о злом роке, о слепоте человеческого сердца перед ним.

Завершая описания некоторых военных действий и героизма защитников Казани, поэт сравнивает эту войну с бедами конца света, а пролитую кровь – с водами Аму-Дарьи. Упоминание названия данной Среднеазитской реки не случайно. С одной стороны, Кул-Шариф и его предки были выходцами из Хорезма, то есть, из бывшего золоордынского вилаята. Нельзя забывать и о том, что, упоминая Аму-Дарью под персидским названием Джайхун, автор остается верным поэтической традиции. Красный цвет водам Аму-Дарьи придавали песчаное дно и берега, а название «Джайхун» в буквальном переводе с персидского означает «Река крови».

Описанная поэтом война произошла в феврале 1550 года и длилась шестнадцать дней и ночей подряд, безостановочно. На одиннадцатый день «неверные» отступили, а вскоре казанцы одержали победу.

По этому поводу у поэта нет особых торжественных поэтических строк. Основную роль в стойкой победе казанцев Кул-Шариф как истинный мусульманин и суфий видит в воле Всевышнего и его ангелов. Благодаря их помощи, русские по обе стороны Казани оставили бесчисленное количество воинов, зарубленных мечами, проколотых кинжалами-пиками. Автор, естественно, преувеличил число потерь «неверных», утверждая, что «Всевышний истребил до последнего человека грозный народ». Такая особенность характерна для суфийского романтизма.

Завершающую часть «Описания победы Казанского государства» Кул-Шариф написал как молитву. В ней соблюдены все формальные требования, предписанные к молитвам, приведены стихи из Корана, подтверждающие силу и могущество Всевышнего. Когда поэт пишет об истреблении «до последнего человека», эти слова надо понимать и как его мольбу о помощи в осуществлении желания, заключающегося в истреблении «неверных». После такой «молитвенной части» Кул-Шариф как суфий приводит восторженные стихи в честь Всевышнего: «Если защитит Всевышний каждого от врага навечно,/ то этому человеку нет нужды в высоких стенах и крепости./ Если же Он не будет защищать, то не будет пользы от этих двух,/ Если защитит, то даже меч не сможет срубить и волосинку».

Данное суфийское восторженное стихотворение проникнуто восхищением мусульманской верой, убеждением в правоте и неизбежном достижении счастья и благополучия. Дух данных строк в последующем раскрывается публицистическими размышлениями автора на данную тему.

«Описание победы Казанского государства» завершается мольбой Кул-Шарифа к своим читателям. Он указывает дату происходивших событий, пишет об авторстве, о завершении своего произведения и о составлении списка. Называя себя Астраханским, Кул-Шариф как бы упоминает о своем отце Мансур-саиде, который в 1946 году, после дворцового переворота в Казани вынужден был удалиться в Астраханское ханство.

Передача ханши Сююмбеки и царевича Утямыш-Гирея русским возбудила у народа сильную психологическую реакцию. Она была рождена от отчаяния. У Кул-Шарифа, собственноручно передавшего их, возродился дух, круто изменивший дальнейшие события. Вернулся дух борьбы до последней силы. Казань, закрыв все врата перед лицом русского наместника, возобновила войну ради защиты своей государственности. Это не было обусловлено стечением обстоятельств, не основывалось на идеях подчинения року, это уже было проявлением воли, что явилось характерной особенностью произведений Кул-Шарифа.

Поэт погиб в 1552 году с оружием в руках и с мольбой ко Всевышнему. Это был героический поступок, пример мужества и отваги, предписанной Кораном, декларированной и самим Кул-Шарифом в произведениях. Данный последний шаг сделал его в представлении потомков святым. Он был религиозным деятелем, но в то же время проявил себя более политиком, нежели лицом духовенства. Он сочинял стихи, публицистическо-художественные произведения. Его поступки не всегда были правильными. Кул-Шариф ошибался, но его дух оставался непреклонным перед роком, сделал его героем и святым. Поэт был призван в Казань для укрепления духа народа. Пером и с оружием в руках он оправдал доверие правящих кругов.

Из поэтов Казанского ханства, близко стоящих к народу, понимающим и чувствующим умонастроения Кул-Шарифа был Мухаммадьяр бине Махмут. В 1539 году — в начале 1940 года он написал крупное произведение “Тухваи-мардан” (“Подарок воинам”) и спустя полтора года завершил вторую поэму — “Нуры содур” (“Лучи душ”); сохранилось несколько его произведений нравоучительного содержания.

Творчество Мухамадьяра отражает духовные и нравственные умонастроения татар Казанского ханства второй четверти XVI века. Он один из тех поэтов татарской литературы, который заговорил о невозможности избежать злого суда рока. Противостояние року и возвышенность чувства исполненной воли, целеустремленность в татарской поэзии воспевались всего лишь полвека назад, в конце XV века, особенно в творчестве Маджлиси. А в поэзии Мухаммадьяра читатель встречается с другими чувствами. Поэт постоянно ставит рок выше человеческой воли, иногда сила духа описывается в анектодичном характере. Для поэтических размышлений Мухаммадьяр берет популярные стихотворные притчи, рассказы поучительного содержания и подчиняет их своим идеям. Татарская литература в Средние века полна такого рода произведениями. Поэты заняты составлением стихотворных комментариев — “назира” (данный жанр образно назван учеными “поэтическим ответом”) к произведениям предыдущих авторов. Хотя по содержанию и художественному настрою они кажутся повторяющими друг друга, но идейная направленность их сильно отличается. Это создает впечатление нового, творческого переосмысления действительности. Мухаммадьяр бине Махмут придерживался данной традиции.

Для науки его биография все еще остается неизвестной. В своих произведениях Мухаммадьяр пишет о Казани как о городе поэтов, упоминает о себе, что является чтецом Корана в мавзолее хана Мухаммад-эмина (муджавир), находит смелость высказать умонаставления ханам Сафа-Гирею и Сахиб-Гирею. Все это приводит к мысли, что он мог быть из высшего общественного круга, но в исторических источниках его имя не упоминается.

Поэта Мухаммадьяра интересовали вопросы судьбы народа, его поэтическо-философские размышления разворачивались в данном русле. В поэме “Подарок воинам” (по-другому данную поэму переводят на русский язык как “Дар мужчин”) автор углубляется в вопрос рока, определяя его “злым”, называя “желанием небес”. Понятие “небеса” и понятие “Всевышний” у Мухаммадьяра совпадают редко. Рок оценивается как качество Всевышнего. Разделение Всевышнего на качества, неумение представлять их в единстве – влияние чуждых Исламу ощущений. Поэта мучает беспокойство души. Она у него находится под покровом мучений. Он чувствует приближение великого страха, оскорбления, падения. Просит душу, чтобы она успокоилась. Умоляет понять, что уготованных небесами невзгод нельзя и невозможно избежать.

Его поэма “Подарок воинам” начинается с такими отчаянными умонастроениями. Данный мотив в средневековой татарской литературе встречается только у Маджлиси в годы правления победоносной силы шайбанидского меча, а у Мухаммадьяра –  в период могущества правителя Сафа-Гирей хана. События должны были побудить поэтов в обоих случаях к проявлению восторженных чувств, и тем более у Мухаммадьяра, который адресует свое произведение воинам.

Настроение, направленное на ощущение боли, униженности, поступательного хода злого рока, видимо, было общим, охватившим население ханства. Мухаммадьяр как бы пытается высвободиться от таких чувств, но получается все наоборот.

Но настроение поэта вскоре изменилось. В поэме “Лучи душ” у Мухаммадьяра другие идейно-нравственные представления. Он выдвигает десять морально-нравственных требований к своим современникам. Поэма была адресована владыке Сахиб-Гирею, а на самом деле отражала умонастроения населения Казанского ханства.

Первая морально-нравственная установка, выдвинутая поэтом, связана со справедливостью. В ее рамках Мухаммадьяр рассматривает понятия добра и зла. По его утверждению, злом уничтожается государство, зло направляет свои силы против основ общественной жизни. Автор выдвигает идею о том, что “неверный” (кяфер) не может быть злом против других, ибо он своей неверностью вредит лишь себе и не стоит ожидать от него зла стране.

Такое рассуждение в средние века было неожиданным представлением о “неверных”. Мухаммадьяр призывает не страшиться их, тем самым указывает на зло, которое могло бы появиться в самом государственном строе. Автор верит мудрости Сахиб-Гирея, подсказывает, на что необходимо обратить внимание. Нравственные устои справедливости Мухаммадьяр связывает со стремлениями государя, указывая, что его деятельность на троне должна быть направлена на установление справедливости. Государственный строй, по представлению поэта, должен основываться на справедливости ради будущего. Само понятие справедливости в государстве он выводит из поэтической формулы, что в такой стране “волк должен пить воду рядом с овцой”, тем самым в образной форме указывает на то, что дружба и согласие между людьми являются основой справедливости. Желание поэта установить равенство оказалось несбыточной мечтой.

Второе нравственное положение, выдвинутое Мухаммадьяром, связано с желанием установить уважительное отношение государя к своему народу, а народа – к хану. Ведущую роль в этих отношениях поэт видит в проявлении справедливости к подданным. Ханская власть поэтому должна отличаться щедростью. Мухаммадьяр просит установить все десять морально-нравственных устоев как основу ханской власти. Его утопические взляды были своевременны.

Одна из тем, разработанных поэтом, связана со стыдливостью. Святым, по его мнению, может стать только стыдливый человек. Терпимость и выдержка, правдивость и преданность, прощение и умение прощать – это нравственные качества, требуемые от праведных людей. Данные проблемы Мухаммадьяр излагает в поэме, связывая между собой, подкрепляет их стихотворными рассказами, в которых углубляет свои идеи. С критическим настроением написаны главы о необходимости держать данное слово, о необходимости “прикусить язык”.

Поднимая тему “Газавата” (“священной войны”), автор рассматривает ее в русле сохранения дружбы народов и уважения друг к другу, призывает каждого человека объявить “священную войну” против отрицательных качеств. Несправедливый правитель, по его убеждению, и есть “неверный”, которого необходимо уничтожить, как зло.

Идеалы, избранные Мухаммадьяром, показывают состояние развития татарского общества во второй четверти XVI века. К 1550 годам в Казанском ханстве установились устойчивые морально-нравственные общественные устои. Литература достигла развитого уровня и начала играть в обществе одну из ведущих ролей.