Халықаралық ғылыми-теориялық конференция материалдары 3 мамыр 2013 жыл

XVIII в. – это время расширения, развития и укрепления Российской империи; это время петровских реформ, нацеленных на усвоение европейских достижений, на рост экономики; это время беспрерывных войн, особенно русско-османских, а также крестьянских восстаний, кульминацией которых является Пугачевское движение 1773-1775 гг. Основанный Петром

Первым и ставшим столицей и крупным политическим, научным и культурным центром империи город на Неве за короткое время входит в число красивейших городов Евразии. В XVIII столетии, особенно во второй половине века происходят большие изменения и преобразования в области просвещения, науки, культуры, вообще в духовно-интеллектуальной жизни. Расширяется сеть учебных заведений, начинают действовать Московский университет, Академия наук, проводятся интенсивные действия по сближению письменного языка с разговорным. Известно, что в течение веков, как и у тюрок-татар, русская литература распространялась в рукописной форме. Мы знаем, что в России первая книга была издана в 1564 году Иваном Федоровым и Петром Мстиславцем. Но фактически, по-настоящему книгопечатание начинает развиваться только после реформ Петра I. Среди печатной продукции значительное место занимают литературные произведения. В декабре 1702 года начинает выходить первая русская газета «Ведомости», за которой следуют и другие. Книгопечатные, периодические издания способствовали расширению читательской аудитории, повышению образованности и культуры, а также демократизацию письменного, особенно литературного языка. Как известно, Российская империя — многонациональная страна. Но по отношению к нерусским народам, особенно мусульманским (в том числе к татарам) проводилась жестокая колониальная политика, направленная, в первую очередь, на христианизацию и русификацию. Против таких действий царских властей нерусские народы много раз поднимались. Но все эти восстания были жестоко подавлены. Только после Пугачевского движения, половину участников которого составляли татары и башкиры, царское самодержавие в лице Екатерины II, было вынуждено в некоторой степени смягчить свою колониальную политику, в результате чего были сняты отдельные преграды для строительства и открытия мечетей, медресе. С 1789 года начинает действовать Духовное управление мусульман России. Частично возрождаются былые взаимосвязи с Мусульманским Востоком.

В XVIII веке среди образованных людей России получает широкое распространение изучение европейских литератур, языков, особенно французского и немецкого[Между прочим, мода на французский язык в русском обществе продолжалась и в XIX веке]. Процесс перевода европейских авторов на русский язык, начавшийся уже в XVII веке, в рассматриваемом столетии получает еще больший размах.

Следует отметить, что в русском обществе второй половины XVIII века были очень популярны Вольтер (1694-1778), Жан Жак Руссо (1712-1778) и другие французские мыслители, писатели. Эта традиция продолжалась и в XIX века. Между тем, Л. Толстой утверждал, что «Руссо не стареет». В другом месте великий русский писатель отметил: «Я прочел всего Руссо, все двадцать томов… Я больше, чем восхищался им, — я боготворил его. В 15 лет я носил на шее медальон с его портретом вместо нательного креста. Многие страницы его так близки мне, что мне кажется, что я их написал

сам» [5, т. 6, 549].

В XVIII веке усиливается интерес к античной, особенно к римской литературе. С середины XVIII в. просветительские идеи буквально охва­ты­вает умы и сердца русских писателей, деятелей науки и культуры. Наиболее яркими представителями этого движения были Н. И. Новиков (1744-1818), Д. И. Фонвизин (1744-1792), А. Н. Радищев (1749-1802) и др.

Литературное развитие в петровскую эпоху явилось, с одной стороны, продолжением традиций предшествующих столетий, с другой –возникновением и утверждением новых ценностей. В несколько раз возросло число писателей и созданных ими произведений. Словесное искусство XVIII в. представлено во всех трех родах и многих жанрах. Доминируют поэтические произведения, оды и трагедии. Основой темой литературы на всем протяжении XVIII в. стал конфликт между человеком социальным и человеком этическим, между сознательным выполнением общественного этического долга и эгоистическим потворством страстям» [5, т. 6, 447]. «В идейно-тематическом плане остаются приоритетными: культ Отечества с отстаиванием идеала его единства и процветания и обостренно гражданская позиция, приводящая к восприятию литературы как общественной трибуны, а писателя – как оратора-учителя» [9, 8]. Часто наблюдаются слияние «я» и «мы», «страна» и «народ». В отличие от литературы предыдущих эпох, словесное искусство XVIII в., в целом, носит светский характер…

В русской словесности рассматриваемого периода существуют различные литературные направления, течения, школы, кружки, между которыми часто происходили споры, конфликты по общественным и идейно-эстетическим проблемам. Одним и ведущих направлений в русской литературе XVIII век был классицизм. Его возникновение было обусловлено, в первую очередь, с процессом европеизации российского общества с возрастанием интересов к античной словесности, с идеологией просвети­тельства. Античное искусство принималось как классический образец творчества. Культ разума, долга, чести считались основопола­гающими принципами. Нормативные эстетики Аристотеля, Горация и Буало служили как бы теоретическим руководством для писателей. Основными представителями и приверженцами русского классицизма были такие известные авторы, как А. Д. Кантемир (1702-1744), Н. К. Тредиаковский (1703-1769), М. В. Ломоносов (1701-1765), А. П. Сумароков (1717-1777), В. И. Майков (1728-1778), М. М. Херасков (1733-1807) и другие. К концу XVIII в. классицизм как литературное направление переживает кризис, на его основе или как реакция на него возникают «неоклассицизм», романтизм, а также сентиментализм, в которых доминирует интерес к личностному миру человека, к его внутренним, интимным чувствам и переживаниям.

По сравнению с древнерусской литературой, периодизация словесного искусства XVIII века носит более или менее стабильная. Это объясняется относительной изученностью литературы данного этапа и его небольшим промежутком времени (одном столетие). Наиболее широко распространена периодизация по историко-хронологическому принципу.

Как мы уже сказали, в определении первого этапа русской литературы XVIII века существуют два подхода. Одни начинают его только со второй четверти XVIII столетия, а другие [9, 17] с 1690-х годов и доводят до 1720-х годов. В действительности, это – переходный период, в котором традиции литературы предшествующей эпохи органически сочетаются с новыми. Новизна рассматриваемого этапа особенно рельефно проявляется в проповедях литературно-публицистической, драматургического деятельности Феофана Прокоповича (1681-1736), которого иногда называют «предклассицистам».

Следующий период истории русской литературы XVIII в. охватывает 1730-1760-е годы. Характеризуя данный этап, вот как пишут татарстанские ученые А. Н. Пашкуров и А. И. Разживин: этот период «хронологически совпадает с эпохой утверждения и расцвета русского классицизма. …Именно на этот период приходится первый расцвет идеологии русского просвещения, с которым связаны и формирование целостных представлений об историзме, и выход на новый уровень классического для русской словесности гражданственного пафоса. Возникает и непосредственное отражение просветительских идей в художественной литературе» [9, 18].

Литература последней трети XVIII века, т. е. 1770-1800 годы, выделяются в отдельный этап. И в идейно-тематическим, и в жанрово-стилистическом отношении он характеризуется сложностью, богатством, сплетением различных направлений и течений. Это — время расцвета творчества Г. Р. Державина (1743-1816), А. Н. Радищева (1749-1802), Д. И. Фонвизина (1745-1792) и др. В конце этого этапа господствующим направлением стал сентиментализм.

В некоторых трудах первая треть XIX в. рассматривается в рамках русской литературы XVIII в., в которой творили Н. М. Карамзин (1766-1826), И. А. Крылов (1769-1844) и ряд других известных писателей.

Есть опыты периодизации русской литературы и по другим принципам, в частности по литературным направлениям и методам, по общественно-идеологическим, тематическим, жанровым принципам: литература эпох. Просвещения; классицизм; сентиментализм, романтизм, реализм в русской словесности; барокко; трагедии XVIII в. …

Иногда эти явления внутри себя делятся на различные подпериоды. Например, вышеупомянутые авторы А. Н. Пашкуров и А. И. Разживин в существовании русского классицизма выделяют следующее этапы:

— Предклассицизм (1700-начало 1720-х годов). Эпицентр — творчество Феофана Прокоповича;

— ранний русский классицизм (1729-1737 годы), представленный литературной и теоретической практикой А. Кантемира и В. Тредиаковского;

— зрелый классицизм (1740-е - начало 1760-х годов). В центре этого этапа находится противостояние ломоносовской и сумароковской школ;

— поздний философский классицизм (1770-1790-е годы). На смену стилистическим панегирикам приходит рефлексия, литература классицизма обращается к проблемам кризиса власти и мира (политические трагедии

Якова Княжнина, «Оды нравоучительные» М. Хераскова…);

— неоклассицизм, связанный с новой волной филологических и исторических разысканий писателей, близких к эстетике и этике классицизма (Алексий Оленин, Александр Шишков, Николай Гнедиг и др.). Неоклассицизм проявляет себя в стремлении писателей создать на плодотворной основе античной мифологии оригинальную национально-историческую мифологию для России [9, 88—90].

Итак, русская литература XVIII в. в результате петровских реформ и их последствий, особенно в области образования и культуры, добилась значительных продвижений в своем развитии. Но при этом необходимо вспомнить слова В. Белинского из статьи «Сочинения Державина» (1843). Размышляя об умственно-культурной жизни XVIII в., он писал: «В царствование Екатерины II просвещение, образованность были действительно европейские и более или менее в духе XVIII века; но они сосредоточивались при дворе, не выходя за его пределы. Тогда только один класс общества был причастен к европейскому просвещению и образованности; это – высшее дворянство, имевшее доступ к двору, или, лучше сказать, вельможество, не имевшее в этом отношении ничего общего с другими классами общества, но один и притом самый меньший по числу класс общества не составляет целого общества, особенно, если он своим высоким положением разъединен с другими классами» [10, т. 2, 42]. Это высказывание великого мыслителя в известной степени характеризует и русское общество XIX века.

III

Каждый этап русской словесности имеет свое значимое место в системе периодизации истории литературы. Но среди них особо выделяется XIX век. На этом этапе свого развития русское словесное искусство добилось колоссальных успехов. Оно не только поднялось до уровня европейских литератур, но и стало одной из ведущих сил мирового литературного процесса. А. Пушкин, М. Лермонтов, Н. Гоголь, В. Белинский, И. Тургенев, Н Чернышевский, А. Герцен, М. Чехов, особенно Ф. Достоевский и А. Толстой стали классиками не только русской, но и всемирной литературы. Каждый из них представляется как феномен, способный ккрасить любую национальную словесность. XIX столетие, – действительно, «золотой век» великой русской литературы.

Самая распространенная в науке и педагогическом процессе, самая крупная классификация зиждется на делении русской словесности XIX века на две части: история русской литературы а)первой половины XIX века, б) второй половины XIX столетия. Эти относительно общие этапы, исходя из литературного материала и наличия научно-теоретических данных, внутри себя делятся на более мелкие, конкретные подпериоды, темы. Например, в настоящее время на отделении русской филологии Казанского (Приволжского) Федерального университета история русской литературы первой половины XIX века изучается под следующими пунктами [11]:

1. Типологические особенности. Литература 1700-1810-х гг.

2. Русский романтизм: история эволюции. В. А. Жуковский; система и поэтика творчества.

3. Эпикурейский романтизм. Эстетика и поэзия К. Н. Батюшкова.

4. Гражданский романтизм в теории и истории русской литературы первой трети XIX века.

5. А. С. Грибоедов. Загадки и проблемы личности и творчества.

6. Пушкинский миф русской литературы (Пушкин в контексте литературной культуры России). [Этот пункт внутри себя разделен еще на 6 частей: Пушкинский романтизм…, философия, … поэтика. – Х. М.].

7. «Век рефлексии» и «Русское любомудрие» (Н. Огарев, П. Чаадаев,

Н.Станкевич, Ф. Тютчев, Е. Боратынский …).

8. Поэзия и проза в русской литературе второй половины 1820-1830-х гг.

9. Феномен М. Ю. Лермонтова.

[Так же имеется несколько подпунктов: Лермонтовский миф и поэтика, демонизм, проза М. Ю.Лермонтова. – Х. М.].

10. Н. В. Гоголь и его направление.

11. «Натуральная школа» в русской литературе. Феномен А. Г. Герцена.

12. Итоги русской литературы первой половины XIX века [11, 13-26].

В таком же плане классифицирована и литература второй половины XIX в. Здесь особым пунктом выделены следующие подпериоды: а) русская литература 50-х – начала 60-х годов; б) русская литература 1870-х годов; в) литература 1880-х годов. После этих подпериодов представлены наиболее крупные представители указанного промежутки времени. В частности, творчество А. Чехова рекомендовано как итог русской классической литературы [12]. В учебном пособии по истории русской литературы XI-XIX веков (2000), рекомендованном Министерством образовании РФ, русская словесность первой половины XIX века столетия разделена на пять подпериодов: 1) Литературно-общественное движение в России первой четверти XIX века (И. А. Крылов, В. А. Жуковский, К. Н. Батюшков, К. Ф. Рылеев, А. С. Грибоедов); 2) А. С. Пушкин; 3) Литература второй половины 1820—1830-х годов. Романтизм. Движение к реализму (Е. А. Боратынский, Ф. И. Тютчев, А. В. Кольцов, М. Ю. Лермонтов…, а также проза 1830-х годов); 4) Формирование критического реализма. «Натуральная школа» (Н. В. Гоголь…, раннее творчество Ф. М. Достоевского, Н. А. Некрасов); 5) Литературная критика. В, Г. Белинский и др. [1, 163-272].

Как видите, вышеприведенные классификации периодов сочетают в себе историко-хронологические, и частично идейно-тематические,

литературно-художественные принципы. Творчество писателей, как правило,

рассматривается в наиболее его развитом периоде и в характерном аспекте.

Исходя из особенностей имеющегося, литературного материала, в зависимости от поставленных целей исследователя, были сделаны и другие схемы, варианты, опыты по периодизации истории русской словесности. Существуют классификации, произведенные по методам творчества (просветительский реализм, романтизм, критический реализм, сентиментализм, символизм, натурализм…), по идейно-тематическому содержанию, по родам, видам и жанрам¹, по назначению (детская, учебно-дидактическая…), по характеру (оригинальная, переводная…), по использованию фольклора, исторических материалов, -по классовому подходу, по отношению к знаковым событиям (Великая Отечественная война, движение декабристов, крепостное право и его отмена…) и др.

Русское словесное искусство XIX века является еще одним подтверждением полного несоответствия хронологических и литературных границ выделенных периодов, относительной преемственности и непрерывности литературного процесса. Как и другие эпохи истории русской словесности, так и словесное искусство XIX века, естественно, вырастает из литературы XVIII столетия и, в свою очередь, сама служит фундаментом для словесности «серебряного века». Вот поэтому в определении ее нижних и верхних границ существуют различия. Одни начинают ее с конца XVIII века и доводят до ХХ столетия, а для других она охватывает 1820-1880-е годы. Нам кажется целесообразным ограничить словесное искусство XIX века, т. е. русскую классическую литературу не в конце, а где-то в начале 90-х годов этого столетия, так как уже в последние 10-15 лет XIX века в русской словесности происходят большие качественные изменения, как бы завершается эпоха ее классического развития, господствовавший в течение ряда десятилетий реализм начинает

уступать свои позиции различным литературным течениям и явлениям, таким как модернизм, символизм, неореализм… Как известно, русскую литературу конца XIX в. – начала ХХ столетия, т. е. 1890-х -1910-х годов принято называть «серебряным веком». Рассмотрение русской литературы ХХ столетия с точки зрения периодизации пока не входит в нашу задачу. Отметим лишь следующее: словесное искусство «серебряного века»; в отличие от предыдущей классической литературы, осталось как бы нестабилизированным, неустоявшимся, переходным; ему присущи динамизм, поиски новых тем и форм, недовольство накопленными ценностями и критическое отношение к жизни, стремление к оригинальности, новизне, относительно хорошее владение философией, эстетикой и литературой, т. е. духовными ценностями Запада и Востока… Литературная жизнь «серебряного века» буквально кипит, бурлит, идет борьба, полемика между творцами, литературными направлениями, течениями, школами. На поприще словесности действуют такие яркие личности и таланты как М. Горький, И. Бунин, А. Куприн, Л. Андреев, В. Вересаев, В. Брюсов, Ф.

¹ Уже более ста лет тому назад В. С. Сиповский писал: «Мне представляется необходимым, удерживая деление всей истории литературы по культурно-историческим эпохам, или моментам, дальнейшее изложение вести не по писателям, а по литературным жанрам «Судьбы отдельных литературных жанров объясняют нам, как идеалы и настроения эпохи выразились в чисто литературном жанре» [4, 48].
Сологуб, А. Блок, Н. Гумилев, В. Хлебников, А Ахматова, В. Маяковский, Д.

Мережковский, К. Бальмонт, З. Гиппиус, В. Розанов, С. Есенин, М. Цветаева и многие другие. В начале века еще продолжаются творчества Л. Толстого (1828-1910), В. Короленко (1853-1921) и некоторых других корифеев русской классики.

Литература «серебряного века» сыграла большую роль в жизни общества, подготовила почву для дальнейших общественно-политических и культурных преобразований в России, оказала значительное влияние на развитие советской литературы (не только на русского, но и на словесное искусство других народов).

Русская литература конца XIX - начала ХХ столетия, несмотря на очень короткий промежуток времени, и по объему, и по качеству почти равноценна на вековое духовное богатство, она насыщенна, богата. Как будто в течение недели пройден месяц, а последний соответствует году. Поэтому хронология её занимает не десятилетия, а лишь несколько годов… В литературном процессе наличествуют различные, разнообразные, даже иногда противоположные элементы, течения, явления, сплетенные, смешанные друг с другом. Такая объективная реальность обусловила различные подходы к ней, создала много, довольно-таки интересных проектов по периодизации истории русской литературы «серебряного века» [Как мы уже отметили, рассмотрение этого вопроса мы пока не включили в план сегодняшних исследований].

IV

В данной работе история русской словесности и ее периодизация нас интересовали, в первую очередь, с точки зрения истории тюрко-татарской литературы и ее науки. Каковы их взаимоотношения, сходства и различия? При рассмотрении классификации истории русской словесности, какие выводы, уроки, опыт можно получить для тюрко-татарского литературоведения? Эти вопросы требуют специального, капитального, комплексного исследования. Мы же здесь затронем лишь отдельные его аспекты, и то в тезисной, сжатой форме.

Сложилась парадоксальная картина: русские и татары на протяжении многих веков общались друг с другом, взаимоскрещивались. В русском словесном искусстве, особенно в фольклоре создавалось множество произведений, связанных с татарской тематикой. «Казанская история» (XVI) русского автора обильно использовала татарские материалы. О Сююмбике, Фатима султане русские писатели создали трагедии. Жена знаменитого профессора Карла Фукса А. Фукс в 1831 году опубликовала свое произведение «Основание города Казани» со следующим авторским примечанием: «Повесть в стихах, взятая из татарских преданий» [13, 192]. Многие татарские (в том числе и так называемые «половецкие») мотивы обильно использованы русскими композиторами. Но, несмотря на это, в татарской письменной литературе да последней трети XIX века влияние русской словесности почти не заметно. Правда, есть отдельные свободные переводы басен И. Крылова, И. Дмитриева появляются уже в середине XIX столетия. М. Иванов в своей «Татарской хрестоматии» (1842) печатает перевод повести В. Панаева (1792-1859) об Иване Костине [14. 22-25. 34-52]. Но эти единичные факты не меняют общую картину.

Такое многовековое «невнимание» татар к русской литературе, видимо, объясняется традиционной ориентацией на Мусульманский Восток и различием религий. Даже западноевропейские достижения татары перво­начально воспринимают в османско-мусульманском обличье, через турецкое посредство. По-настоящему интерес татар к русской литературе, начинаются лишь с конца XIX века, особенно в начале ХХ столетия. Творчество Г. Тукая является ярким подтверждением этого. Особенно популярным среди татар стал Л. Толстой. В советское же время влияние русской словесности на татарскую иногда даже получало механический характер.

Когда речь идет об отношениях русской и татарской литератур до ХХ века, уместно говорить, в первую очередь, о типологических особенностях и параллелях.

Как мы уже сказали, словесное искусство XI-XVII вв., а иногда XVIII столетия традиционно называют древнерусской литературой. Но есть случаи, когда древний период ограничивают XIII в., а дальнейшие столетия называют средневековой русской литературой. Между прочим, под влиянием русской литературной науки, татарское словесное искусство до XIX века называли древним. Но в настоящее время термин «древняя» утвердился по отношению к татарской литературе до XIII в. А до этого времени существовавшее древнетюркское словесное искусство считается общим (как у русских, украинцев и белорусов) достоянием тюркских народов. В отличие от древнерусской словесности, литература на тюрки существовала задолго до X-XI вв. Имеется определенное количество письменных тюркских памятников доисламского периода. Как и в древней и средневековой русской литературе, так и в тюрко-татарском словесном искусстве господствует религиозная идеология. Если на Руси ориентацию держали на Византию, Болгарию, то тюрки-татары – на Мусульманский Восток, в первую очередь, на духовные ценности арабов и персов. Античные достижения на Руси, в основном, воспринимались в византийско-христианском обличье, а тюрки-татары – через мусульманско-восточную призму.

Предки и русских, и татар, испытывали множество невзгод, бедствий, войн, пожаров, в результате чего были уничтожены и письменные памятники. Но непрерывное наличие своей государственности, независимости позволило русским в целом сохранить свое духовные ценности, книги. Они, в основном, сосредотачивались в церквях, монастырях, а также в государственных архивах и книгохранилищах. У татар же в связи с утерей своей государственности, колониальным гнетом; огромная часть духовных и материальных памятников полностью уничтожена, отдельные и разбросаны по всему миру. Для их восстановления, создания новых не было даже элементарных условий. Татарам России только с конца XVIII в. дали определенные права на официальное открытие мечетей, медресе, и то еще со всякими преградами, оговорками. Отсутствие своей государственности не дало возможности развитию татарской исторической науки. Поэтому когда мы говорим о письменных памятниках татар, имеем в виду лишь сохранившиеся отдельные сочинения. Это приводит к отрывочному, частичному представлению письменной культуры татар. Светскость в русской литературе уже доминирует с конца XVII века. А у татар лишь с середины XIX столетия. На наш взгляд, это объясняется тем, что начиная со второй XVI столетия, т. е. после ликвидации Казанского, Астраханского и некоторых других татарских ханств, ислам остался единственной опорой менталитета татар, их объединяющей силой.

И для татарской, и для русской словесности Древности и Средневековья присущи интертекстуальность, тесная связь с фольклором, синкретичность, стабильность жанров, традиционность. В русской литературе преобладало повествование, прозаическая речь, стихотворная форма интенсивно развивалась лишь с XVIII в. А в татарском словесном искусстве до конца XIX века доминировала поэтическая речь. Хотя у татар мотивы знаний, образованности, уважительное отношение к искусству слова наблюдаются издревле, но идеология Просветительства (Просвещения) как общественный фактор формируется лишь в середине XIX века. А у русских она была действенной силой уже в середине XVIII столетия. В отличие от русских, у татар драматургия, театр появляются очень поздно, в последней четверти XIX и в начале прошлого века.

«Золотой век» русской словесности – это эпоха Пушкина, а «серебряный век» – начало ХХ столетия. У татар «серебряным веком» можно назвать XIV век – литературу периода Золотой Орды, когда процветала литература, появились такие шедевры татарской словесности, как стихотворный роман Кутба «Хосров и Ширин» (1342), философская поэма Хисама Кятиба «Джумджума султан» (1369), высокохудожественные сочинения Саифа Сараи (Тюркский Гулистан» (1391) и «Сухайль и Гульдурхун» (1394), изящная лирики Ахмеда Ходжы Сараи, Мавляна Исхака, Габдульмазида и др. Начало ХХ столетия – это по-настоящему «золотой век» тысячелетней истории татарского словесного искусства. Он является результатом творческой деятельности Гаяза Исхаки (1878-1954), Габдуллы Тукая (1886-1913), Галимджана Ибрагимова (1887-1938), Мазита Гафури (1880-1934), Дердменда (1859-1921), Ризаэддина Фахруддина (1859-1936) и многих других талантов.

Многовековая литература русских и татар – это не только духовное наследие прошлого, но и опора, спутница, неисчерпаемый кладезь нравственности, мудрости для нынешних и будущих поколений.
Список литературы
1. История русской литературы XI-XIX веков. В двух частях. Часть I./Под редакцией Л. Д. Громовой, А. С. Курилова. Учебное пособие для вузов. – М.: Владос, 2000. - 272 с.

2. История русской литературы XI-XVII веков /Под редакцией Д. С. Лихачева. Учебник для вузов. - М.: Просвещение, 1985. - 431 с.

3.История русской литературы А. Н. Пыпина. В 4-х томах. Изд. 2-ое, переработанное и дополненное. - С.-Петербург: типография М. Стасюлевича. I том (Древняя письменность), 1902. - 537 с; II т. (Средние века. Времена Московского царства…), 1902. - 552 с.; III т. (Эпоха преобразований Петра Великого… М. Ломоносов…), 1902. - 543 с; IV т. (Времена импер. Екатерины II и XIX в.), 1903. - 677 с.

4. История литературы как наука В. В. Сиповского. -С.-Петербург и Москва: Изд. т-ва М. О. Вольфа, [1911]. - 60 с.

5. Краткая литературная энциклопедия. Т. 6. -М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1971. -1039 с; Т. 4, 1967. -1023 с.

6. Древнерусская литература XI-XVII веков: Учебно-методическое пособие для студентов-филологов/Составитель А. Я. Воронова. - Казанский гос. университет, 2009. - 60 с.

6 а. Лихачев Д. С. Развитие русской литературы XI-XVII веков. -Л.: Наука, 1973. -254 с.

7. Лев Гумилев: Судьбы и идеи. Воспоминания о М. Н. Гумилева. -М.: Айрис-пресс, 2003. - 608 с.

8. К. А. Аблязов. Историческая судьба татар. В 2-х томах. - Саратов: Научная книга, 2012. I том. - От племени к нации. - 416 с; II том. - Этническая мобилизация и возрождение национальной государственности. -367 с.

9. Пашкуров А. Н., Разживин А. И. История русской литературы XVIII века. Часть I. - Елабуга, 2010. -335 с.

10. Белинский В. Г. Избранное… В двух томах. - М.: Изд-во Худож. литер., 1959. - Т. 1. - 703 с; Т. 2. -783 с.

11. История русской литературы первой половины XIX века: Учебно-методическое пособие для студентов филологического факультета / Составитель - доктор филологических наук А. Н. Пашкуров. -Казанский университет, 2011. -96 с.

12. История русской литературы второй половины XIX века: Учебно-методический комплекс для студентов… спец. «Русский язык и литература…»/Составитель - доцент Л. Е. Бушканец. Казанский университет, 2007. -24 с.

13. Хатип Миннегулов. «Его гений думал по-татарски» (Размышления о Г. Р. Державине)/Записи разных лет (Татарская литература; история, поэтика и взаимосвязи). - Казань: Идель-Пресс, 2010. - С. 191-205.

14. Миннегулов Х., Садретдинов Ш. Татарские хрестоматии XIX века. - Казань: Изд-во КГУ, 1982. - 136 с. (На татарском языке).


Türk tefekkür dünyasında kadın:

oğuz kağan’dan günümüze
M.Еkici,

Prof. Dr.

İzmir, Türkiye
Türk düşünce dünyasında kadın, her şeyden önce “ana”dır. Doğuran, besleyen anaç kadın her zaman ayrı bir yerde tutulmuştur. Kadın bir abla ve kız kardeş, bir sevgili ve eş olarak Türk tefekküründe ve yaşamında özel bir yer edinmiştir. Kadının günlük hayattaki yeri, siyasi hayattaki yeriyle benzerdir. Devleti oluşturan en temel kurumun aile, aileyi bir arada tutan esas unsurun ise kadın olduğu düşüncesi Türkler tarafından her zaman esas kabul edilmiştir. Akrabalık sistemi içerisinde anne, eş, kız kardeş ve kız evlat olarak yer alan kadın, hiçbir zaman ikinci plana atılmamış veya hor görülmemiştir. Aksine, hangi akrabalık rolünde olursa olsun kadına derin bir saygı duyulmuştur. Kadının Türk kültür hayatındaki yerini tespit etmek için ilk çağlardan günümüze kadar gelen belgeleri ve mit, efsane, masal, destan ve hikâye türlerindeki anlatmaları ve de halk inanmalarını içeren alan halk bilgisi ürünlerine göz atmak gerekir. Biz de bu konuşmamızda, ana hatlarıyla Türk düşünce dünyasında kadın algısını, kadının aile ve sosyal hayattaki konumuna göre, mevcut anlatmalar ve çeşitli kelimelerden hareketle aktarmak istiyoruz.

Kadın ve erkeğin yaratılışı hakkındaki dair Türk anlatmalarında, erkekten sonra yaratıldığına inanılan kadın, erkekle benzer bir konumda kabul edilmektedir.(Ögel 2003: 476). Altay yaratılış mitlerinde denizin dibinden Ak-Ana’nın çıkması ve dünyanın yaratılışı hakkında Bay Ülgen’e fikir vermesi, kadının bir danışma makamı veya bir yol gösterici olduğunu göstermektedir.

Mitolojik anlatmaların tamamında bütün canlı varlıkların anası olarak bilinen ve üretici güce sahip “kutsal dişi” veya “mitik ana” algısı mevcuttur. Ölümsüzlüğün ve kusursuzluğun ifadesi olan ve bu haliyle kutsal kabul edilen mitik ana, zamanla yaşlı, ancak güçlü “Yer Ana (Toprak Ana)” ile yer değiştirerek halk inanma ve anlatmalarında yer edinmiştir. Doğuran ve yutan, yani hayatın ve ölümün simgesi mitik ana olmuştur. Hayatın simgesi olan Umay’ı ve ölümün simgesi olan Erlik’i de ortaya çıkaran odur (Bayat 2007: 12).

Kadının İslamiyet öncesi Türk toplumunda etkin ve kendisine saygı duyulan bir varlık olmasının temelinde, yaratılış mitlerinde yansımalarını gördüğümüz zihin dünyasının yattığını söyleyebiliriz. Türk toplumuna ait bu zihin dünyasının ifade araçları, yaratılış mitleridir. Benzeri durum halkın inanç ve buna bağlı uygulamalarını da şekillendirmiştir. Bu inanç unsurlarından biri, Türk mitolojisindeki dişil varlıklardan biri olan “Umay”dır.

“Umay” adına ilk defa Göktürk Yazıtlarında rastlanır. Kültigin Yazıtı’nın doğu yüzünde “Umay teg ögüm katun (Umay misali annem Hatun)” ifadesi yer alır (Tekin 2010: 32-33). Bunun yanı sıra, Umay’ın işlevinden açık bir şekilde, Tonyukuk Yazıtı’nda şu şekilde bahsedilir; “’Tenri Umay ıduk yer sub basa berti erinç neke tezerbiz.’ (Tanrı, Umay, kutsal Yer Su onlara zafer verdi, niye kaçarız.)” (Bayat 2007: 49). Resmi Türk kaynaklarında Umay’ın, zafer veren ve yardım eden işlevleri olsa da zamanla Umay Ana, daha çok çocuk koruyucusu olarak kalıplaşmıştır ve Türk mitolojisinde yaratıcıların hiyerarşik sırasında baş yerlerden birine konulmuştur (Bayat 2007: 49). İlk yaratıcı güç veya yaratıcının yarattığı iyelerden biri kabul edilen Umay, Türklerin zihin dünyasındaki ilk kadın algısını göstermektedir.

Eski Türklerde anne adı yerine “ög” veya “aba” kelimesi kullanılmıştır. Bunlardan “ög” sözü “öksüz” sözünde günümüzde “anasız kalma” ve “anasız-babasız kalma” anlamında hala dilimizde yaşamaktadır. “Aba” sözü ise daha çok eski Türklerde kadın Kamları ifade eden bir söz olup, günümüzde “ebe” sözü bu sözün ifade ettiği anlama en yakın olanıdır.

Türk devlet yapılanmasına benzer şekilde, babadan sonra aileyi anne temsil etmiştir. Bu nedenle annenin yeri, babanın diğer akrabalarından ileri olmuştur. Bu dönemde kadının aile ve toplum içerisindeki yerini zedeleyici her türlü hareketten sakınılmıştır. Kocanın kadını evden kovması ve boşaması gibi durumlar söz konusu olmadığı gibi, başka sebeplerle dul kalan kadının, babasının evine dönemediği bilinmektedir. Dul kalmış kadınlar, ailenin başı sayılmıştır. Bu duruma paralel olarak Göktürk Yazıtları ve Uygur Türklerine ait kayıtlarda “ana” sözcüğü her zaman için “baba” sözcüğünden önce kullanılması ve Dede Korkut Kitabı’nda yer alan “ana ata” ifadeleri kadına duyulan saygının bir diğer göstergesi olarak düşünülebilir (Ögel; 2001:247-248).

Türlerde kız ve erkek evlatlar arasında bir ayrım gözetilmediği, Hun ve Göktürk dönemlerindeki belgelerden anlaşılmaktadır. Nitekim aynı durumu Dede Korkut Kitabı’nda da görebiliriz. Kitapta oğlu olanların ak otağa, kızı olanların ise kızıl otağa oturtulduğu görülmektedir (Ögel 2001: 250). Burada ak ve kızıl arasında herhangi bir hiyerarşik üstünlüğün olduğundan söz etmek güçtür.

Kız ile erkek evlat arasında bir fark gözetilmezken kadın ve kız kavramları arasındaki fark her dönemde kendini göstermiştir. Kadın ile kız arasındaki ayrımın ana noktası olan bekaret anlayışı Türklerde İslamiyet’ten önceki dönemde de vardır. Kız, evlendikten sonra evin sahibi olurdu. Bu nedenle evlendikten sonra ev kadını olan kadın için “evci”, “eş”, “evdeş” ve “evlik” gibi adlandırmalar yapılmıştır. Bunun yanı sıra evlenmiş kadın için en yaygın şekilde “avrat” sözcüğü kullanılmıştır (Ögel 2001: 251). Bu noktada “evlenmek” sözünden bahsetmek gerekir. Batı dillerinde evlenmek karşılığında “to marry”, “to get married” sözcükleri “koca bulmak, koca edinmek” anlamlarında kullanılırken, Türkçe “evlenmek” sözcüğü ile yeni bir yuva kurmak anlamını ve bu evde kadın ve erkeğin eşit olması anlamında “eş” olmayı tercih etmiştir. Bu anlam da Türk kültürünün ve düşünce dünyasının ne kadar eşitlikçi olduğunu yansıtması bakımından önemlidir.

Bu ilk algılardan sonraki, dönemlerde kadının Türk düşünce dünyasındaki yerini aile ve sosyal hayattaki yer alışına göre değerlendirmek uygun olacaktır. Hun İmparatorluğu dönemi ve devamı niteliğindeki Türk devletlerinin kuruluş dönemlerinde hükümdar, törenle unvanını alırken eşi de “katun” (Hâtun) unvanını almıştır. Özellikle Akhunlar döneminde, tanhu ve “yen-shih” (Yin-çü= Hun dilinde İmparatoriçe) terimlerinin yerini tamamen “Kağan” ve “Katun” terimleri almış görünmektedir (Kafesoğlu 2010: 259). Eski Türk siyasi hayatında Hatunlar söz sahibi olmuşlardır. Aralarında, devlet yönetimine yön verenler, devlet reisliği yapanlar ve yardımcı olarak devleti idare edenler vardır. Örneğin, 585 ve 726 yıllarında Çin elçilerinin kabulünde Gök-Türk Hâtunları hazır bulunmuşlardır. (Kafesoğlu: 2010:259).

Oğuz Kağan Destanı’nın Uygur Türkçesi ile günümüze ulaşan metninde kadının yerinin değişmeye başladığını gösteren ilk izleri görüyoruz. Öncelikle Oğuz’un doğumundan bahsedilirken, “Ay Kağan’ın gözleri parladı ve bir erkek çocuk dünyaya getirdi.” (Arat, Bang; 1970:?) sözleriyle Oğuz Kağan’ın annesinin Gök tanrı ile ilişkisi kurulmaya çalışılmıştır. Destanın ilerleyen kısımlarında, Oğuz’un evlilikleri anlatılırken onun bir ağaç kovuğunda bulduğu ve gökten bir ışık huzmesi içinde indiği kabul edilen iki ayrı kadınla evlendiği anlatılır. Burada Oğuz Kağan’ın evlendiği kadınların ailelerinden söz edilememesi ve özellikle yer, su, ağaç ve gök kavramlarıyla ilişkili olarak anlatılmaları, Türk evlenme ve yönetim düşüncesindeki değişimlerin ilk anlatımları olarak düşünülebilir. Oğuz’un iki ayrı evlilik yapması, Türk düşüncesinde çeşitli iyelerle ilişkilidir ve tıpkı Oğuz’un kendi doğumunda bir gök tanrı ilişkisi kurulmaya çalışıldığı gibi, onun çocuklarının annelerinin de herhangi bir aile bağından uzak olmaları gerekli kabul edilmiştir. Bu uzaklaşma Türk düşüncesindeki “soy” ve “sop” terimlerinin anlamlarıyla değerlendirilmelidir. Burada soy Oğuz tarafından temsil edilirken, sop yani anne tarafı Oğuz’un evlendiği kadınlar tarafından temsil edilmektedir. Bu durum da Oğuz Kağan’dan itibaren Türk düşüncesinde soy esaslı bir aile yapısının esas alınmaya başladığını göstermektedir.

İslamiyet’ten önceki Türk düşünce hayatında kadının yeri, temelini mitolojik düşünüşten almıştır. Bu düşüncenin oluşumunda Kadın Kamların varlığı etkili olduğu gibi, kadın kendisi ve toplumu için mücadele eden alp tipi kadın olarak erkekle eşit konumdadır. Eski Türk düşüncesinde bir eş. Bir kız evlat, bir abla ve kız kardeş olarak kabul edilen kadın aile ve toplum hayatında her zaman erkekle yan yana ve eşit kabul edilmiştir. Kadının aile ve sosyal hayat içindeki yeri ve rolü ve zaman içerisinde değişikliklere uğramıştır. Bu değişikliklerde Türklerin değişik zamanlarda kabul ettikleri dinlerin etkisi büyük olmuştur. Bu noktada İslamiyet’in, Türk toplumunun zihin dünyasındaki kadın algısında meydana getirdiği etkiyi değerlendirmek uygun olacaktır.

Kadının aile ve sosyal hayat içerisindeki yerini ve bu yerdeki değişimi gösteren en önemli kaynak eser Dede Korkut Kitabı’dır. Dede Korkut Kitabı eski Türk hayatında kadın algısı ile İslamiyet’in Türkler tarafından kabul edilmesi sonrasındaki kadın algısı arasında bir uzlaşı oluşturmanın örneklerini sunmaktadır. Dede Korkut Kitabı’nın mukaddimesinde çeşitli kadın tiplerinden bahsedilir ve bunlar arasında tercih edilen kadın tipi yuvayı ayakta tutan olarak belirlenir. Bu kadın tipinin, Türklerin İslam dinini kabul edişleri sonrasında örnek kadın tipi olarak kabul ettikleri Hz. Ayşe ve Hz. Fatma’ya benzedikleri vurgulanır. Kitapta yer alan anlatmaların çoğunda önemli rolleri olan kadın, evini ayakta tutması ve aileyle ilgili işlerde olduğu gibi, savaşlarda da aktif rol almıştır.

Türklerin 8. yüzyılda İslamiyet ile tanışmalarından 14. yüzyıla kadar, eski Türk aile yapısını büyük oranda koruduğu ve kadın algısının da bu doğrultuda devam ettiğini belirtmek mümkündür. Tanışılan yeni medeniyetle birlikte kadınınaile içerisindeki durumu ile sosyal ve toplumsal alandaki yerinde belirli değişimler olmuştur.

İslamiyet’in evliliğe büyük önem vermesi, aile bağlarının önemine dikkat çekmesi ve bu noktada hem kadına hem de erkeğe yüklemiş olduğu görevler bakımından, eski Türk inanç ve yaşam biçimlerinden çok uzaklaşmayı gerektirmemiştir. Osmanlı toplumunda, dini bir engel bulunmadığı takdirde bir kadın ile bir erkeğin evlenmesini dinî bir görev, bu şekilde meydana getirilen aileyi de kutsal kabul etmesi son derece önemlidir. İslami esaslara göre evliliğin topluma duyurulan bir nikahla sağlanması, evlenenlerin hür iradelerine değer verilmesi, mihir zorunluluğu başta olmak üzere, evlilik öncesinde, süresince ve olası bir sonlanmada, pek çok noktada erkekten kadın hakları korunmuştur (Çimen 2011: 239). “Erkeğin en hayırlısının kadına iyi davranan” olduğuna inanılan bir dinde, kadına önem verilmediği düşünülemez. Ancak tıpkı yanlış Batılılaşma gibi, yanlış “Doğululaşma” da Türk aile yapısı üzerinde olumsuz etkilerde bulunabilmektedir.

İslamiyet’in etkisiyle birlikte, Müslüman Türk kadınını aile ve sosyal statüleri bakımından ikiye ayırarak değerlendirmek uygundur:

1. 
   Saray ve sarayın etkisi altında kalan yönetici sınıf içinde ve şehirlerde kadın
   
2. 
   Kırsal bölgelerde, göçebe ve yerleşik halk çoğunluğu içinde kadın (Onay 1968: 24).
   

Osmanlı aile yapısı, ataerkil bir karakter gösterse de, araştırmalar, kadının da Osmanlı aile hayatında önemli ölçüde söz sahibi olduğunu göstermektedir. Osmanlı ailesi içinde kadının eşine göre ailedeki pozisyonu, mülk edinebilme ve tasarruf hakkı, aile içi kararlara katılımı, ailede statü ve rollerin durumu bize, kadının durumu hakkında bilgi vermektedir (Çimen 2008: 274).

Osmanlı medeniyetinde, kadının görevleri “vezaif-i beytiye” (ev görevleri), vezaif-i zevciye (kadınlık ve eş görevleri) ve “vezaif-i maderane” (annelik görevleri) şeklinde özetlenebilir (Çimen 2008: 291). Bu anlamda kadın, evine bağlı, eşinin ve çocuklarının ihtiyaçlarını gideren bir konumdadır.

Kadının eğitimi ve toplum içindeki yeri İslamiyet’te Batı dünyasına kıyasla çok daha ileri seviyededir. Bunun temel nedeni, İslam inancının kadınları suçlu görmek veya aşağılamak gibi bir tutumunun olmamasıdır. Özellikle Selçuklu döneminde yetişen alimler arasında kadınların önemli bir yer tutuyor olması da bunun bir sonucudur (Ocak 2011: 453-454; Piyadeoğlu 2011).

Özellikle Osmanlıların ilk dönemlerinde büyük şehirlerde medreselerin ve tarikatların tesiriyle, nispeten kadına da dini inançlarına göre sosyal hayatta bir yer tanınmış ise de, bu durum gitgide kaybolmuştur. Osmanlı haremli kadınların kendi aralarında ve yalnızca ailelerinde erkeklerle temas halinde yaşadıkları ve kadının temel toplumsal işlevini belirleyen bir kurumdur (Sağ: 15).

Ancak Osmanlı toplumunda kent-saray kadınları tümüyle saray ve eve kapalı bir biçimde kurumsallaşmış kadınlık uğraşını sürdürürken, kırsal kesim kadınının üretimde yer aldığı bilinmektedir (Sağ: 15). Şehirli Türk kadınların en önemli niteliklerinden birisi ise, vakıf sistemi altında gerçekleştirilen hayır işlerindeki yararlarıydı (Onay 1968: 31).

Türk düşüncesinin Osmanlı toplumunda kadın algısını yansıtan en tipik örnekler ise destanlar ve halk hikâyeleridir. Köroğlu Destanı ve çeşitli halk hikâyelerinde kentli kadın daha çok saray ve ev içinde kalırken, kırsalda yaşayan kadının halen kocasının yanında, hem ev hem de iş hayatındaki yerini koruduğunu söyleyebiliriz.

Türk düşüncesinde kadın algısının Cumhuriyet döneminde yeniden düzenlendiğini, Medeni kanunla kadının yer ve rolünün hem kent hem de kırsal kesimde daha etkin bir hale getirildiğini, ancak çeşitli dönemlerde oluşan kadının sosyal hayatta etkisizleştirilmesinin bazı bölge ve çevrelerde halen devam ettiğini, bunun da kadının eğitim, üretim ve yönetimden uzaklaştırılmasının bir sonucu olduğunu belirtelim.

Sonuç olarak; Türk düşüncesinde kadın her şeyden önce erkekle eşit ve yan yana kabul edilmiştir. Kadın aile içinde; doğuran ana, doğurulan kız evlat, abla ve kız kardeş, sosyal hayatta kendisi için her şeyden vazgeçilen sevgili ve eş, siyasal hayatta erkekle beraberyönetici veya yönetimde söz sahibi, aile bireylerini ve toplumu eğiten öğretmen, gerektiğinde kendini ailesi ve toplumu için feda etmekten çekinmeyen alp savaşçı; evde, tarımsal ve sanayi hayatında ve ticari hayatta üreten olarak kabul edilmiş ve bu rollerin hepsini en iyi şekilde yerine getirmiştir.
Kaynakça
BAYAT, Fuzuli (2007). Türk Mitolojik Sistemi 2. Ankara: Ötüken Neşriyat.

İNAN, Abdulkadir (1998). Makaleler ve İncelemeler I. Cilt. Ankara: Türk Tarih Kurumu Yayınları.

KAFESOĞLU, İbrahim (2010). Türk Milli Kültürü. İstanbul: Ötüken Neşriyat.

ÖGEL, Bahaeddin (2001). Dünden Bugüne Türk Kültürünün Gelişme Çağları. İstanbul: Türk Dünyası Araştırmaları Vakfı Yayınları.

ÖGEL, Bahaeddin (2003). Türk Mitolojisi (Kaynaklar ve Açıklamaları ile Destanlar) I. Cilt. Ankara: Türk Tarih Kurumu Yayınları.

TEKİN, Talat (2010). Orhon Yazıtları. Ankara: TDK.

Речь идет о взглядах, касающихся природы самого архаичного стихового строя, в том числе и древнетюркского, его генезиса и происхождения. Один из таких взглядов принадлежит польскому тюркологу Г.Ковальскому, выступившему в 20-е годы XX века интересными наблюдениями об изначальной стадии и национальном своеобразии тюркского стихосложения. Продолжая и развивая взгляды своего предшественника-ориенталиста Б.Фабо [1], он объявил, что «двустрочник или двустишие представляет собой самую древнюю форму тюркской поэзии» и настойчиво доказывал, что характерные для лирической поэзии четырехстрочники и присущие эпическому стиху (говоря «эпический стих», мы имеем в виду текст эпос-дастанов или эпических сказаний, опирающийся на событийность и повествовательность») многострочники получили развитие от этого двухстрочного ряда [2].

Великий стиховед В.М.Жирмунский в своих исследованиях выразил несогласие с Ковальским в вопросе рассмотрения типа двустрочника в качестве изначальной формы и качественной предпосылки эпического стихосложения и пришел к следующему выводу: «Изначальной структурной формой древнетюркского народного эпического стиха является не двучленная строфа, а то, что было мной названо эпической тирадой (или строфемой), т.е. цепочка стихов неопределенной длины, объединенная параллелизмом, «отсюда не обязательно двучленным, часто многочленным». «Такие цепочки стихов соответствуют вообще поступательному движению эпического рассказа у многих народов» [3]. «Тирада» совпадает с употребляемым в нашем литературоведении и фольклористике понятием «сарын» и означает многострочную строфу, построенную из переплетающихся друг с другом поступательных цепочек в структуре поэтических эпос-дастанов.

В настоящее время специалисты в области стиха, с небольшими отклонениями, придерживаются обеих этих точек зрения, а если конкретнее, полагают, что, если двучленная строфа представляет собой самый ранний тип лирического стихотворения-песни, то строй эпос-дастанов, в свою очередь, вырос из архаической формы многострочника, опирающегося на ритмико-синтаксический параллелизм.

Однако в процессе изучения древнейших форм поэзии мы пришли к выводу, что, пожалуй, существовала и третья, намного более архаичная, чем признаваемая Г.Ковальским и В.М.Жирмунским стихотворная форма, являющаяся в какой-то степени архетипом – почвой для каждого из них. В основе этого архаичного типа стихосложения лежит однострочная стихотворная форма, зафиксированная в различных древних письменных памятниках, а также отмеченная в трудах путешественников и этнографов разных поколений. Если быть точнее, то изначальная форма песни-стихотворения представляла собой однострочную речевую формулу, состоящую из одной устойчивой фразы, ориентированной на многократное повторение или речитативное, либо музыкальное исполнение. Именно из-за многократного повтора подобный микротекст, приобретая ритмическую силу, приводил к формированию определенного толка поэтико-музыкального творческого начала.

Мы считаем, что прием создания стихотворения или песни путем последовательного повторения одного и того же оборота или фразы являлся общим праканоном, характерным для ранней поэзии и стихосложения каждого народа. Надо заметить, что упоминаемый архаичный поэтико-музыкальный канон широко использовался у многих полуварварских племен, отставших в своем культурном развитии и переживающих стадию родоплеменного строя. Об этом свидетельствуют, на наш взгляд, ряд образцов древнего творчества, записанных в прошлом столетии путешественниками и этнографами Европы у представителей африканских, северо-американских племен и жителей островов Океании. Европейский исследователь Бауман, например, при изучении племени бубе на юге Африки, сталкнулся с таким интересным явлением: один из членов племени, промышляющий добыванием со дна морского раковин-жемчужин, во время отдыха на берегу неожиданно запел: «Акула кусает руку бубе». И, не останавливаясь, полуречитативом, полупесней, начинал бесконечно повторять это выражение душераздирающим голосом. Для негров племени бубе, живущих тем, что доставляют со дна океанской пучины жемчуг, конечно, акула являлась фактором опасности и трагедии. И поэтому вскоре, как по сигналу, начатую в форме экспромта под определенную мелодию песню подхватили и другие, и вскоре она превратилась в отражающее их общее состояние коллективную песню:

Исполняемые нараспев с повторами образцы подобных однострочных речитативов в большом количестве зафиксированы у племени бушменов, живущих в Южной Африке. Среди них есть также стихи и заклинания, которые предпосылаются к тому или иному обряду, а также и такие, в которых отсутствует непосредственная связь с практической трудовой деятельностью. Таков, например, текст, исполняемый бушменами во время зазывания солнца:

The sun up there, up there [5].

Солнце высоко, высоко.

А вот песня, которую исполняют воины-бушмены, обращаясь к своему луку, бесконечно скандируя и повторяя такие слова:

Записанный у живущего в тропических лесах Бразилии племени ботокуд поэтический текст также состоит из отвечающей требованиям праканона строфы из одной строки. Ботокуды исполняли ее в качестве дара своему вождю после одержанной победы и свою радость выражали в форме бесконечного повтора одной и той же хвалебной фразы:

Самое интересное заключается в следующем: среди древних материалов, связанных с творчеством наших древних предков – пратюрков сохранились образцы поэтических произведений – стихов и текстов, состоящих из одной фразы, т.е. повторяющейся одной строки. В зафиксированной в древнекитайских источниках одной записи содержится следующее свидетельство: «По преданию, у Юсуна было две дочери. Обе сестры были очень красивы. Жили они в девятиярусной яшмовой башне. Однажды небесный правитель послал к ним ласточку. Ласточка пролетела над ними, кружилась и кричала «и-и-и». Сестры поймали понравившуюся им птичку и посадили в нефритовый ларец. Через некоторое время они открыли ларец, заглянули, а ласточки и след простыл. Она улетела на север и больше не возвращалась. А в ларчике остались два яичка. Сестры загрустили и стали петь:

По преданию, это была самая ранняя северная песня» [8].

В другой, освещающей полулегендарный факт древней записи этот текст завершается знаменательными словами: «Эта песня положила начало северным мелодиям» [9].

Исходя из свидетельств путешественника Чжан Цена, побывавшего у живущих во II в. до н.э. западнее и севернее Китая хуннов и принесшего к себе на родину многие их песни и мелодии, а также, учитывая то, что китайцы называли хуннские песни «северными песнями» [10], на наш взгляд, бесспорно, что понятие «северная песня», «северные мелодии» в вышеприведенных текстах касаются древнего творчества наших пращур – хуннов. Попутно надо добавить, что традицию держать достигших совершеннолетия красавиц, посвященных Тангре в минаретах, мы встречаем также у более поздних хуннов, вернее, в легенде гаогюев, являющихся древними предками уйгуров [11].

Приведем более развернутый текст, построенной на повторении однотипной фразы трудовой песни папуасов, исполнявшейся во время приготовления саго:

Bom, bom marare [12] Саго, делают саго,

Marare, tamole, Делают люди,

Mara, marare, Делают, делают,

Bom, bom marare, Саго, саго делают,

Marare, marare Делают, делают,

Bom, bom marare, Саго, саго делают.

Исходя из теории стиха, в плане обобщения подобных наблюдений, можно сказать следующее: в музыкально-поэтической проформе, о которой идет речь, однострочники берут на себя и выполняют функции строфы и рифмы. Это объясняется тем, что во время повтора односторочная строфа превращается в противоположность – антистрофу, и, размноженные подобным образом ряды, в свою очередь, формируются за счет схожих по звучанию, но примечательных каждая в отдельности «однострочных» строф.

Выше мы уже говорили о том, что повторяющийся однострочник являет собой древнейшую стихотворную форму не только лирического творчества, но и эпической поэзии. Утверждая это, мы ведем речь об эпохе формирования в народном творчестве эпического стиха или жанра эпос-дастана, строящегося на событийности и повествовательности. Исследования показывают, что в период зарождения народного эпоса еще не сложилась характерная для средневековой классической формы жанра многострочная строфа – тирада, сарын.

Вот записанный в начале ХХ в. европейским ученым Г.Ландманом у племен кивай Новой Гвинеи текст в форме зачатков эпической песни или эпоса мифологического содержания. Он состоит всего из 16 строчек и в нем, как показывает местный мифологический сюжет, рассказывается о наземной (мирской) жизни культурного героя Сидо, первым из папуасов вкусившем смерть (в частности, как он познакомился со своей будущей женой Сагару, сложные их брачные взаимоотношения и гибель за обладание ею в битве с соперником Меури.) Здесь и плач Сагару над останками мужа, скорбное прощанье у реки, объединяющей этот мир с потусторонним, и расставание навекй с любимым. Характерный для жанра героического эпоса поток событий: богатырское сватовство, героическая борьба за невесту и жертвенная смерть за нее – в тексте, основанном на этих же мотивах, не описывается через последовательно разрастающийся сюжет, как это принято в классическом эпосе, а передается только через некие законченные строки, фрагменты, через несущие основные мысли «ключевые» слова, воспроизводящие это содержание. (Для того, чтобы не исказить в переводе значения смыслов, приводим текст эпоса в русском варианте).

1. Я иду на хорошие танцы в Яса.

2. Он тронул юбку девушки в Яса.

3. О, куруа, лестница Сидо, она возвращается назад в Уцо.

4. Сагару приходит рассерженная, располагается в Яса.

5. В Яса Сагару, хорошая женщина, влезает на вершину набеа.

6. Сидо подходит к набеа и думает: «С какой стороны мне рубить его»

7. Сидо выкликает западный ветер: «Приди свалить набеа».

8. Ветер сваливает набеа и мою жену.

9. Сидо посылает птичку Сараре к Сагару.

10. Сагару отсылает птичку гимае: «Возвращайся на то место, откуда ты пришла».

11. Сидо бьется с лесным человеком Меури каменной дубинкой,

но не убивает его.

12. Мой дорогой супруг, все время он со мной, он преследовал меня все время, теперь он мертв».

13.Маленький попугай, положи мертвого в каноэ.

14.Сагару кладет Сидо в каноэ, везет его на другую сторону.

15.Слабый юго-восточный ветер несет Сидо.

16.Сидо кричит у водной ямы возле Боигу [13].

То, что этот фактически героический эпос в свернутой форме однострочных суждений представлен таким небольшим количеством строк, связано, прежде всего, с самой архаической традицией и древнейшим эпическим каноном. Если быть точнее, то составляющие сердцевину эпоса мифологические герои и положенный в основу эпоса сюжет был, безусловно, знаком членам племени, его исполняющим, и воспринимался фактически в известном контексте. И в данном случае самое интересное – это деление эпоса именно на состоящие из однострочников и получающие в мифологическом контексте полноту смысла микротексты, следовательно, то, что он опирается на тип архаического стихотворения-песни, а, именно, на древнейшую разновидность моностиха. Каждая строка, записанного Ландманом упомянутого эпического произведения, исполнялась, многократно повторяясь запевалой (соло) и огибающими, пританцовывая и исполняя один и тот же мотив, круг – членами племени (хор). Исполнив, таким образом, одну из строк, исполнители переходили на другую, третью и так далее.

Итак, отображение сюжета мифологического содержания через отрывочные микротексты или построенные на многократных повторах самостоятельные однострочники, было свойственно также для героической эпической поэзии архаического или мифологического типа. И это, естественно. Как справедливо пишет знаток эпоса С.Ю.Неклюдов: «Наиболее древние формы эпического повествования, как правило, отличались сравнительно небольшим объемом и соответственно небольшим событийно-временным охватом» [14].

Что касается употребляемой в классическом эпосе формы многострочной тирады – «сарын», то она, на наш взгляд, должно быть, возникла уже на следующей, хронологически более поздней ступени эволюции стихосложения и эволюции строфы. Эволюция стихотворчества по вертикали происходила в форме постепенного перехода от повторения одной и той же строки «слово в слово» к созданию по этому шаблону цепочки аналогий, т.е. в порядке размножения однотипных, но несущих – каждая – новый, дополнительный смысл цепочек.

1. 
   В.Fabo. Rhytmos und Melodie der turkischen Volkslieder // Keieti Szemle. – Budapest, 1906. – VII. – S. 121–124.
   
2. 
   T.Kowalski. Ze studiow nad. forma poezji lodow tureckich. – Krakow., 1921. –
   Р. 129–181. Русский перевод этого труда: Ан. Линии. К вопросам формального изучения поэзии турецких народов // Изв. Восточного факультета Азербайджанского гос.университета. – Баку, 1926. – I. – С.: 139–158; 1928. – II. – С. 137–162.
   
3. 
   В.М.Жирмунский. О некоторых проблемах теории тюркского народного стиха // Вопросы языкозания. – 1968. – N 1. – 32.
   
4. 
   Шурц Генрих. История первобытной культуры – М., 1923. – Вып. II. – С. 585.
   
5. 
   С.М. Bowra. Primitiwe song. – London, 1962. – P. 63.
   
6. 
   Там же. – С. 68.
   
7. 
   Эрнст Гроссе. Происхождение искусства. – М, 1899. – С. 218.
   
8. 
   Юань Кэ. Мифы древнего Китая. – М.: Главн. ред. вост. лит-ры, 1987. – С. 123–124.
   
9. 
   Там же. – С. 301.
   
10. 
    Миклуха Маклай. Собрание сочинений. – М.–Л., 1950. – Т.1. – С. 116–117.
    
11. 
    Gunner Landman. The folk-tales of the kiwal papuas. – Helsingfors, 1917. – Acta societatis scientiaris fenrikae. – T.XLVII. – P.116–117.
    
12. 
    С.Ю.Неклюдов. Закономерности стадиальной эволюции эпоса Центральной Азии и Южной Сибири // MONGOLICA. Памяти акад. Б.Я.Владимирцова. – М.: Наука, 1986. – С. 76.