Хуана Инес де ла крус
жүктеу/скачать 220 Kb.
|
| тебе подаренную нежность?
Ты вспомни, что любовь моя ни перед чем не отступила: была ей кара не страшна, опасности ей были милы... К моей любви любовь свою прибавить можешь по желанью... Ужели две любви - одну любовь спасти не в состоянье? Ты вспомни, как ты мне клялся в любви и верности когда-то: пусть то, в чем поклялись уста, хранят твои поступки свято. Прости, коль я, любимый мой, тебя обидела напрасно: но скорбь лишь потому и скорбь, что над собой она не властна. Прощай! Мне горе давит грудь, я исповедь свою кончаю: не ведая, что говорю, написанного не читаю. РОМАНС, который может быть положен на музыку Плачь, плачь сильнее, скорбь моя, слез горьких не стыдись: где горе искренне, ему без слез не обойтись. Пусть криками исходит боль, коль в сердце тесно ей, - чем нестерпимее она, тем скрыть ее трудней. Кричи, коль скорби злой огонь в груди невыносим: поверит мало кто в пожар, пока не виден дым. Кричит страдалец, и грешно рот зажимать ему: ведь право узника - ломать постылую тюрьму. Лишь оскорбляем чувства мы, заставив их молчать, и умирает сердце там, где на устах печать. Но скорбь моя столь велика, что хоть кричи, хоть плачь: я - жертва скорби, а она - навеки мой палач. ЭЛЕГИИ
ЭЛЕГИЯ, которая может служить утешением в разочаровании Я в вас разочарована, в чем сознаюсь, увы... К чему ж теперь за холодность меня корите вы? Вы потеряли все, так что ж, потеря не важна: для мудрости цена всего - не велика цена. Впредь вы любовь не станете пустой забавой мнить, кто за грехи наказан был, не будет вновь грешить. А мне спокойней, что не жду я больше ничего: ведь если счастья нет, то нет и страха за него. И утешенье кроется в самой потере той: потеряно сокровище, но обретен покой. Мне больше нечего терять, и страха больше нет: бояться ли воров тому, кто догола раздет? Но не почту свободу я сокровищем своим: не то принудит кто-нибудь меня расстаться с ним. Увы, чтоб душу уберечь от ненасытных глаз, и то нам нужно делать вид, что нет ее у нас. ЭЛЕГИЯ, в которой женщина, потерявшая нежно любимого супруга, в отчаянии оплакивает свою горестную утрату Ужели хоть на миг один нельзя остаться мне одной, чтоб с мукою моей побыть наедине? Ужели скрыться некуда мне в этот скорбный час от любопытства дерзкого сочувствующих глаз? О, дайте горю моему излиться из груди и в горле бьющейся тоске слезами изойти! Хоть здесь, в моем убежище, спасусь я от людей, от их докучной жалости, неискренних речей. Пусть выйдет скорбь из берегов, и слез водоворот мосты из лицемерных фраз безжалостно снесет. Блестя, подобно молниям, и грохоча, как гром, пусть вырвутся стенания, что жгут меня огнем. Пусть сердце кровью истечет, и горести мои исторгнут из бессонных глаз кровавые ручьи. Пусть разразится воплями сокрытый в сердце ад и омрачит торжественный и благостный обряд. Пусть крик истерзанной души всем возвестит вокруг, как мается она в тисках бесчеловечных мук. Пусть все законы разума отступят перед ней - моей любовью горестной, владычицей моей. Он умер, умер - мой супруг! О, страшные слова! Ужель я их произнесла и все еще жива? Он мертв! А я дышу еще, кляня свою судьбу... Я говорю - не слышит он, живу, а он - в гробу! И с ним в гробу моя любовь... Не верю! Помрачен безмерной болью разум мой, - он жив, не умер он! Душа и жизнь покинули меня в сей скорбный день: я без него - бездушная, безжизненная тень. Кто жизнь мою продлит? Кто даст мне воздух, чтобы вновь могла дышать я, и тепло, чтобы согреть мне кровь? Любовь не в силах уголья разжечь в груди моей, и жизнь моя чуть теплится под грудою углей. Когда в огне трещат дрова, в уютном треске том никто не слышит, как палач пытает их огнем, как пламя ненасытное сосет древесный сок... И умирает дерево, - а нам и невдомек. И я, как дерево в огне, в страданьях смерть приму, и до моих предсмертных мук нет дела никому. О смерть! К тебе взываю я, возьми меня скорей! Ведь жизнь такая тягостней, чем тысяча смертей... О небо, на меня обрушь прозрачный небосвод, и пусть дождем алмазных звезд меня к земле прибьет! О, дай же мне убежище в себе, земная твердь, засыпь меня, несчастную, и обреки на смерть! О море, в темной глубине меня похорони, пусть я добычей злых акул свои окончу дни! О солнце, ослепи меня, пусть кану я во тьму! Пусть недостанет воздуха дыханью моему! О ночь, укрой меня навек! Пусть смоет образ мой теченьем Леты навсегда из памяти людской! Зачем, о люди, тщитесь вы мой исцелить недуг? Ужель вас тешит зрелище моих жестоких мук? Чего я жду? Пусть боль моя сама меня убьет, пусть горло смертною петлей она мне захлестнет, поведав всем, кто видеть мог страдания мои: я умираю потому, что смерть слабей любви. ЭЛЕГИЯ, в которой изливаются ревнивые чувства, рожденные разлукой. Докучная память, позволь, о, позволь мне хотя б на мгновенье забыть мое горе. Недобрая память, ослабь свои путы: они меня давят, они меня душат. Коль насмерть меня ты замучаешь, память, тебе больше некого будет тиранить. О нет, я не жду от тебя милосердья: лишь пытку иную придумай для сердца! Ужели ты мнишь, что собой дорожу я и жизнь мне любезна лишь тем, что живу я? Тебе ли не ведать, мой страж стародавний: волнением сердца она дорога мне. Я с ней бы рассталась - расстаться мне больно с дарованной ею бессмертной любовью. Но смерть я приму, как великую милость, - лишь знать бы, что с милым беды не случилось. Несытая память, ужель тебе мало терзать меня снами минувшего рая? Ужель тебе мало ночами шептать мне о пламенных взглядах и нежных объятьях? Ужель тебе мало былое блаженство сегодняшней мукой вонзать в мое сердце? Зачем ты твердишь мне о горькой обиде, о том, что мне счастья вовеки не видеть? Зачем ты вину мою в ссоре с любимым бедой называешь непоправимой? В своем непрощенье жестоко упряма, меня ты, как плетью, бичуешь словами; словами, что милый нес бережно в дар мне, наносишь теперь ты мне злые удары. Зачем ты пророчишь, что там, на чужбине, другою любовью пленится любимый? Что там завлекут его в сети коварно все новых красавиц все новые чары? И вдоволь он местью своей насладится - за призрак обиды воздаст мне сторицей? Зачем ты смущаешь мой разум смятенный, твердя, что разлука рождает измену? О, сколь ненадежна любовная верность, - лишь тот ее данник, кто ею отвергнут. Слывет к переменам врожденная склонность извечным недугом мужского сословья. Пусть так, но ведь есть же на свете мужчины, что свято хранят свою верность любимой. Могу ли поверить, что тот, кто мне дорог, не чужд лицемерья и чужд благородства? Но слышу я, память, как ты отвечаешь, что в жизни дурное сбывается чаще. Вот так-то с надеждой, то с ужасом в сердце - я ночью и днем между жизнью и смертью. Молю тебя, память, реши мою участь: казни иль помилуй, но больше не мучай. ЭЛЕГИЯ, в которой женщина, прощаясь с возлюбленным, не в силах скрыть свою скорбь О, если все ж, любимый мой, я после всех страданий в груди для жалоб сохраню последнее дыханье, и в еле тлеющей золе моих надежд умерших воскреснет, чудом уцелев, хоть веточка надежды, и жизни слабый ветерок вдруг на меня повеет, и склонишь ты ко мне свой слух на краткое мгновенье, и, спрятав ножницы свои, безжалостная Парка еще на миг мне жизнь продлит бессмысленным подарком, - к моей печали прикоснись, - в моих словах ей тесно; как лебедь, покидаю жизнь я с лебединой песней. Уж вечная подходит Ночь, услышь меня ты прежде, чем Ночь замкнет своим ключом мне трепетные вежды; обнимемся в последний раз: пусть нежность нас задушит в своей петле и, слив тела, сольет навечно души. Пусть отзовется голос твой, дрожа тоской прощальной, но пусть невысказанных слов не оборвет рыданье. Ты к моему лицу свое мне приложи печатью и холод щек моих омой потоком слез горячих, и, смешивая слезы, мы ни от кого не скроем, что в двух сердцах рождает их одно и то же горе. Соединенье наших рук и сомкнутость ладоней пусть скажут то, о чем язык, увы, сказать не волен. Хоть в час прощания, молю, всецело мне доверься и дан мне вексель губ твоих и дарственную сердца, чтоб, к водам Стикса подойдя, могла твоим оболом я заплатить за перевоз угрюмому Харону. Мою любовь, молю, прими: она в тоске предсмертной из хладной вырвется груди с последним стуком сердца; пусть перейдет к тебе ее животворящий пламень, в надежду превращая боль, как хаос - в мирозданье. Ты дай ей сладостный приют в обители сердечной и пребывай моей любви хранителем навечно. Прощай, любовь моя, прощай и скорбь мою прости мне: уходит милый от меня, - я ухожу из жизни. ГЛОССЫ
ГЛОССА, в которой говорится о превратностях судьбы Ты завтра слезы будешь лить Ты весел, но не знаешь ты, что станет, на твое несчастье, конец безоблачного счастья началом горькой маеты. Тщеславие твоей мечты судьба не в силах укротить... Как ей тебя предупредить, что миг блаженства быстротечен? И, ныне весел и беспечен, - ты завтра слезы будешь лить. И все же в голосе твоем дрожит предчувствие угрозы: в любви всегда и смех и слезы, сначала - смех, они - потом. Еще ты весь горишь огнем любви - но правды не сокрыть, узнаешь ты, что значит жить обманутым своим кумиром... Владея ныне целым миром - ты завтра слезы будешь лить. Знай, что двуликая любовь, избранникам даруя счастье, всегда таит в себе несчастье. Блаженством околдует кровь и тотчас поспешит их вновь с небес на землю возвратить. И хоть любовью одарить тебя судьбе угодно было - о том, что ныне сердцу мило, ты завтра слезы будешь лить. Тобою обретенный рай, тебе взаймы любовью данный, рай ненадежный и обманный, своим навеки не считай. Гордыни полон ты, но знай: в раю тебе недолго жить... Сумеет ревность отравить цветы любви змеиным ядом. И пусть сегодня счастье рядом - ты завтра слезы будешь лить. ГЛОССА, остерегающая Красоту от очевидной опасности быть обманутой О роза, чудо красоты! Карминно-пурпурной, атласной ты не скрываешь наготы, но быть прельстительной опасно: рожденная такой прекрасной, увы, несчастной станешь ты. Сколь красота твоя ярка, но тем, о девственная роза, неотвратимее угроза, чем ярче красота цветка. Едва лишь дерзкая рука твоей коснется красоты, и ты лишишься чистоты, даря кому-то наслажденье, твое окончится цветенье, - увы, несчастной станешь ты. Вглядись: ведь фальшь всегда видна в любезнике, что льстит упорно, пойми - его любовь притворна, в нем алчность говорит одна. Страшись его любви - она лишь порожденье суеты: коль ты во власти слепоты поверишь в то, что ты любима, - оскорблена им нестерпимо, увы, несчастной станешь ты. Не дай же оскорбить ему создавшую тебя природу: ведь он сорвет тебя в угоду тщеславию лишь своему. Не отдавай же одному для всех рожденной красоты, забудь любовные мечты, ведь коль полюбишь ты кого-то, то, угодив в его тенета, увы, несчастной станешь ты. ДЕСИМЫ
ДЕСИМЫ, в которых доказывается, что любовь по свободному выбору единственно приличествует достоинству любящих Заметил кто-то не вчера- одна любовь другой не пара: одна - подобие пожара, другая - разуму сестра. Одна - безудержно щедра в ущерб именью и здоровью, и в ней нет места хладнокровью, - мы страстью ту любовь зовем. А ту, что действует с умом, зовем рассудочной любовью. Неоднородна и она, и в ней оттенков всяких - бездна: любви разумной знать полезно, к кому она обращена. Она меняет имена, оставив суть без измененья: привязанность есть выраженье любви к родным, приязнь - к друзьям, а к тем, кто страх внушает нам, любовь имеет вид почтенья. Названий множество у ней; их перечня не продолжая, определим сперва, какая из двух родов любви - важней. Что до меня, то мне милей любовь - рассудка порожденье: ведь страсть есть только подчиненье желанью, что пьянит нам кровь... Нет, лишь разумная любовь заслуживает одобренья. Увы, как часто даже тот, кто искренне благоговеет пред красотой, и тот слабеет, едва любовь к нему придет. Тогда свою звезду клянет он за холодное бесстрастье; но если, на свое несчастье, звезда покинет небосклон, ее разлюбит тотчас он, презреньем отплатив за счастье. Так трудно сердцу не попасть в силки пленительного взгляда... Увы, рассудок - не преграда, когда владеет сердцем страсть. Но коль велит влюбленным власть любви - жить у нее в неволе, пусть им, покорным рабской доле, придется в рабстве умереть, - не следует нам их жалеть, коль разлюбить у них нет воли. Тому, кто сам менял подруг, грех сетовать на их коварство: пусть ищет там свое лекарство, где отыскал он свой недуг. Кого же от сердечных мук страдать судьба приговорила, кого не красота сгубила, свое же сердце подвело, - тот, злой судьбе своей назло, пусть завоюет сердце милой. В любви разумной и слепой различны цель и повеленье: в одной - немое преклоненье, и дерзость пылкая - в другой. И коль одна - каприз пустой, другая - образец величья; и, уяснив сие различье, никто уж, верно, бы не стал искать любви свой идеал в ее лишь низменном обличье. Лишь тот в любви своей велик, кто, женское щадя сословье, одерживать в борьбе с любовью победу над собой привык. Над ним не сможет ни на миг безумье, прозванное страстью, своею похвалиться властью: он мнит, в погоне за мечтой, что страсть его обидна той, кто для него и жизнь и счастье. И здесь я повторю вам вновь, что быть должна любовь совместной с рассудком, ибо всем известно: цена любви всегда - любовь. Как ни пылает чья-то кровь, разгоряченная желаньем, - любовь бесчестным настояньям не может сдаться на позор, как свои не может приговор преступник встретить с ликованьем. Ведь красоту нельзя, о нет, к любви склонить по принужденью, над ней не властно увлеченье, коль разума на нем запрет. Напрасно ждет над ней побед любви пустое славословье: ей не изменит хладнокровье, - стрелой любви уязвлена, ей душу не отдаст она, коль разум не в ладу с любовью. ДЕСИМЫ, в которых благородные усилия разума противоборствуют тираническому игу страсти Скажи, Амур, мальчишка злой, моим упорством побежденный, зачем, гордыней упоенный, ты возмущаешь мой покой? Я знаю, ты своей стрелой пронзишь любое сердце разом, столь метким наделен ты глазом, - но есть ли толк в твоей стрельбе, коль, сердце подчинив себе, в живых ты оставляешь разум? Ты власти сказочной достиг, и велики твои владенья, но все же камень преткновенья мой разум пред тобой воздвиг, и пусть ты в сердце мне проник, пусть я люблю тебе в угоду, насилуя свою природу, - не вечно будет длиться плен - я вырвусь из тюремных стен и возвращу себе свободу. Моя душа разделена на две враждующие части: одна, увы, - рабыня страсти, другая - разуму верна. И не потерпит ни одна, чтоб верх взяла над ней другая, - нет распре ни конца, ни края... Но им - ни той и ни другой - не выиграть смертельный бой: обеих ждет погибель злая. С Любовью шутим мы, доколе мы близко не знакомы с ней... Но коль она в душе моей, то с нею справиться легко ли? И все ж, Любовь, ты, в ореоле своих бесчисленных побед, меня не завоюешь, нет. Душа не пленена тобою, - лишь замок ты взяла без боя, владельца же простыл и след. Войска, овеянные славой, мой разум кликнет, и с тобой на бранном поле сердца - в бой он вступит, долгий и кровавый. Напрасно в ярости неправой меня стремишься, злой божок, ты у своих увидеть ног. Я крикну и на смертном ложе, что ты убил меня, но все же ты победить меня не смог. ДЕСИМЫ, в которых душа, изо всех сил противясь Любви, в конце концов принуждена ей сдаться, разделив печальную участь Трои Амур врасплох меня застиг: тиран коварный и проворный, он, под плащом, как франт придворный, неслышно в сердце мне проник. Обезоружив чувства, вмиг Любовь мой разум помутила, ворота в сердце отворила... В то время как глаза мои не отрывались от Любви, - она мой слух заполонила. Едва Любовь проникла в Трою, она, с себя личину сняв, явила свой коварный нрав, подобно древнему герою: всесокрушительной грозою Любовь напала на меня из деревянного коня, - и сердце смертью храбрых пало, и вся душа заполыхала вмиг от любовного огня. Любовь, желанием горя и к цели устремись упрямо, приняв мой разум за Приама, убила гордого царя. Расправу надо мной творя, все здравые мои сужденья, царя-рассудка порожденье, Любовь сразила наповал, - им не простил ее кинжал их царского происхожденья! Любви слепое божество Кассандру предало на муки: провидице связали руки, принцессе сердца моего. Вотще рассудка ведовство к моим предчувствиям взывало, вотще Кассандра устрашала своих мучителей-солдат напастями, что им грозят, - рассудку чувство не внимало. Вся Троя пламенем объята, дым стелется среди руин... Убит Парис, Приама сын, с Парисом рядом тело брата. Любовь погибелью чревата для всех Приамовых детей... И среди крови и смертей, бесчинств постыднейшего плена, одна Прекрасная Елена не отступила перед ней! И Троя отошла в преданье... Сей город, милостью небес дотоле взысканный, исчез, разрушенный до основанья. Ждет от моей души признанья Любовь. И, мне волнуя кровь, она кричит все вновь и вновь, что больше мне не знать покоя - моей души погибла Троя, победу празднует Любовь! ДЕСИМЫ, в которых просьба возлюбленного о позволении уехать остается без ответа пришли - чтоб я вас отпустила, и вам увидеть лестно было, что трудно мне вас отпустить... Но все же знайте: я молить не стану вас о промедленье, коль в этом есть у вас сомненья, они не украшают вас: ведь я могла бы дать отказ, а не даю лишь позволенья. Но на отказ и позволенье мне право мнимое дано: коль вами все предрешено, вам ни к чему мое решенье. Лишь видимость его значенья вы соизволили мне дать, и вправе вас я обвинять в простительном для вас коварстве: вы дали власть мне в государстве без права в нем повелевать. В мое войдите положенье: бывают случаи, когда не говоришь ни "нет", ни "да", и в этом лишь твое спасенье. С учтивостью о позволенье вы просите, но знаю я, уехав в дальние края, не возвратитесь вы обратно... И потому должна приятна вам быть уклончивость моя. О мой учтивейший тиран, вы ищете, лишая счастья меня, во мне же соучастья, моих не замечая ран. Одним желаньем обуян ваш ум: добиться позволенья. Но, уклоняясь от решенья, свою играть я буду роль, и скроет искреннюю боль притворное пренебреженье. Решим же спор наш полюбовно: отъезда назначайте час; в отъезде нет вины для вас, и я не буду в нем виновна. Зачем вам позволенье, словно моя судьба не решена? Но коль уж я обречена на ваш отъезд и на разлуку, - заслуженную вами муку не облегчит моя вина. Прощайте! Блещущих слезами, по-прежнему влюбленных глаз моя любовь не сводит с вас, не докучая вам словами. Я сердцем не расстанусь с вами: как чувство к смерти ни готовь, все хочет жить оно, и вновь вас призовет мое желанье, и, словно компас, расстоянье вам сократит моя любовь. ДЕСИМЫ, посланные некой Особе вместе с портретом Портрет сей - мастера творенье, вглядись: ведь это я сама! Он столь искусного письма, что я здесь - не изображенье. Мое живое воплощенье тебе любовный шлет привет; да не смутит тебя портрет тем, что на нем я неживая, тебе ведь душу отдала я, во мне самой ее уж нет. Завидую сама себе: живой - мне горше всех на свете, жүктеу/скачать 220 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|